Пленница олигарха

Лили Рокс (2020)

Обольстительный хозяин владений, любитель девственниц, должен стать моим первым мужчиной. Меня держат здесь против моей воли! Когда в доме появляется его молодой и красивый сын, я понимаю, что по-настоящему влюбилась! И эти чувства взаимны! Узнав о моей связи с его сыном, Эдуард решает отомстить. Теперь я его рабыня, и он делает со мной все, что захочет. Влад не знает, как его отец унижает меня… Я здесь — настоящая пленница, и я вижу своего хозяина в истинном свете. В этом особняке оставаться опасно, и я решаюсь на побег… #принуждение #девственница #олигарх

Все изменилось

На следующее утро я проснулась другой. Это уже была не та Анжела, которая любила ненавидящую ее мать и терпящая мерзкое отношение к себе. Я стала взрослой, будто одна ночь полностью перевернула мое сознание. И я ждала его. И он пришел, когда уже начало темнеть, а я начала терять терпение. Хотела его обнять, но пока не хотела проявлять инициативу, оставаясь на стадии его рабыни.

Эдуард сам обнял меня и усадил на комод, хотя это ему далось непросто. Он вдыхал мой запах, часто дыша и стискивая мою грудь, едва прикрытую тонкой тканью ночной сорочки.

Мои соски выступили сквозь ткань, и он зубами прикусил сначала один сосок, а потом другой, от чего не сорочке остались мокрые следы. Я сама сорвала сорочку и прижалась к его шелковой пижаме обнаженным телом.

Как я хотела чувствовать себя в полной безопасности, окруженной заботой и вниманием. Я каждой клеточкой тела ощущала свою необходимость для этого мужчины, который держал меня в плену, и который давал мне столь многое. Эдуард опустился вниз и поцеловал меня в промежность, и от его горячего дыхания по всему моему телу пробежали мурашки восторга и возбуждения.

Еще вчера казавшееся мне ненормальным, теперь я понимала, что это возбуждение — именно то, что подсказывает мне мое тело, которое расцветало в объятиях этого пожилого мужчины, как цветок, который долгое время не поливали. Он ласкал меня языком внутри моей вагины, а я наслаждалась этими моментами, чувствуя, как набухает внизу моя плоть, готовясь впустить внутрь себя его. И так и произошло.

Эдуард встал и резко вошел в меня, пока я сидела на комоде. Его живот коснулся моего живота, поэтому мне пришлось немного опуститься, чтобы полностью впустить его пенис в себя.

Я застонала, ни капельки не сомневаясь в том, что мой стон — это правильно и логично. Мне было приятно ощущать его твердый член в себе, и, если еще вчера мне было больно, сегодня о боли я совершенно забыла, отдаваясь ему и доверяя каждой клеточкой своей израненной души.

— Милая, родная, самая лучшая, — шептал он, входя в меня и ударяясь об меня своим животом, который снова покрылся потом.

Я слышала его частое и тяжелое дыхание и старалась сама двигаться, чтобы Эдуарду было легче. Его лицо опять покрылось красными пятнами и он, вздрогнув, сделал еще несколько толчков, пока его сперма вливалась в меня горячей струей. Он еще несколько минут находился во мне, не выпуская меня из объятий, и я не шевелилась, давая ему насладиться моментом.

Я думала, что после этого он уйдет, но Эдуард надел штаны и сел в кресло. Я слезла с комода и надела сорочку, чувствуя, как по ногам стекает его сперма. Но я не смела пойти в ванную без его разрешения и просто стояла, облокотившись о комод и глядя на него.

— Я хочу ответить на твой вопрос, — неожиданно сказал он, хотя я не задавала ему никаких вопросов. Я молча продолжала слушать.

— Та женщина, которую ты иногда видишь в саду, — продолжил он, — Эта женщина — моя жена.

Я не стала говорить ему о том, что уже сама догадалась о том, кто она, давая ему продолжить. Мне казалось, что, если я перебью его, то потеряю возможность узнать хоть что-то из секретов, витавших в этом огромном полупустом доме.

— Нам было по тридцать лет, когда мы с ней возвращались с дачи ее родителей. Я был за рулем, и не смог справиться с управлением, когда машину занесло и мы влетели под грузовик. Наша машина ударилась о большегруз пассажирской стороной, и моя жена осталась инвалидом. Она была беременна, восьмой месяц.

Я слушала его, затаив дыхание. В голове проносились десятки вопросов, но я не решалась их задать.

— Ей сделали кесарево сечение, и на свет появился наш сын. Он был здоров и крепок, сейчас ему уже двадцать три года. И все двадцать три года я несу свой крест. Я забочусь о ней, я не оставляю ее ни на один день, и она ничего не знает о таких, как ты.

Об этом я тоже догадывалась. Я — не первая и наверняка не последняя девушка, оказавшаяся в этом доме.

— Я много лет пытался хранить верность своей молчаливой жене. До аварии она была словно огонек, освещающий мою жизнь, а потом превратилась в жалкий увядший цветок, который не способен на эмоции и чувства. Она не помнит ничего до аварии, но я знаю, что она любит меня и нашего сына, а я люблю ее. И пусть она не понимает о том, что я держу в доме других женщин, о том, что я иногда уезжаю в командировки не один, она знает, что я всегда вернусь к ней и буду спать с ней в одной постели. Это и есть преданность, понимаешь?

Я кивнула, хотя о преданности читала только в книгах. В моей жизни преданность хранила только я своей бестолковой матери, которой я не была нужна абсолютно.

— Теперь ты многое знаешь обо мне, — сказал Эдуард, подводя конец своему монологу, — Но ты должна понимать, что я — натура увлекающаяся, и завтра ты можешь покинуть этот дом. Конечно, я тебя не обижу и дам денег, много денег, и ты сможешь начать новую жизнь. Пока я этого не хочу, но не уверен, что не захочу этого завтра или через неделю.

Я снова кивнула, думая о том, что не хочу быть выкинутой из дома, в котором ко мне относятся по-человечески. Но я не могла ему возразить, поэтому молчала до того самого момента, пока он не вышел из комнаты и не провернул ключ в замке. Я смотрела на закрытую дверь в надежде на то, что она еще долго останется закрытой, а Эдуард будет приходить ко мне без лишних слов и намеков на то, что я становлюсь ненужной. Мне казалось, что это будет самым большим ударом в моей жизни.