В кривом зеркале

Лина Богданова (2024)

Все началось с исчезновения в тихом элитном поселке одного из домовладельцев. Пикантная ситуация — местные нувориши не хотели бы вмешивать в дело милицию. Но частный сыщик проявил излишнюю активность, и за дело взялись профессионалы. Красавец, сердцеед и жизнелюб, по совместительству бравый майор милиции, Константин Робкий занялся расследованием частным образом. И влип. Сначала шальная пуля, затем любвеобильная квартирная хозяйка, чрезмерное служебное рвение молодого помощника. И это еще не все! Милые и со всех сторон положительные обитатели Престижного на поверку оказываются прожженными лжецами и мошенниками. Браконьер — киллером. Местная обольстительница — чопорной недотрогой. А вызвавшее бурю в пустыне преступление…

Наброски. Люсьен

Каждая женщина имеет право на маленькие слабости — примерно так формулировала свой жизненный девиз хозяйка виллы «My Lu» Люсьен Лопатко. И неслась во времени и пространстве соответственно: легко и кокетливо, не грузясь житейскими неурядицами и косыми взглядами.

Ровно дышала на недостатки супруга, то и дело поплевывая с какой-нибудь Эйфелевой башни на его хронический левосторонний крен. Подумаешь, изменяет — да на здоровье, мы и сами не лыком шиты. И потом, адюльтер — такое притягательное слово. Только вслушайтесь: а-дюль-тер! Так и тянет поадюльтировать. А что? Не в монастырь же идти…

— Не дождетесь! — накручивала Люсьен кукиши в зеркале, адресуя их мнимым противникам своей легкой и ничем не обремененной жизни. — Не для того я столько сил вложила… Не дождетесь!

О, ей было за что бороться! Обыкновенная деревенская девочка, средних способностей и средних внешних данных явилась удивлять столицу в неполные семнадцать. Заранее рассчитала — с несовершеннолетней спросу меньше. За год можно осмотреться, пристроиться и обложить жертву со всех сторон. Потому и не стала напрягать школьных педагогов своим присутствием в десятом классе, подав документы в столичный колледж бизнеса и права.

— Пропадешь в том Минске, деточка! — заламывала руки мать, отправляя младшенькую кровинушку неведомо куда. — Осталась бы, школу окончила, замуж выскочила, дом мы бы вам справили, пока отец при делах…

— Знаю я ваше «замуж»! — стояла на своем норовистая кровинушка. — И дом ваш тоже знаю! Найдете какого пьяницу, состряпаете какой курятник — и живи. Очень нужна мне такая житуха! Сами радуйтесь, а я уж как-нибудь без этого обойдусь. Мне б только человечка найти подходящего, а там…

Поиски затянулись до новогодних праздников. К тому времени общежитие сменилось съемной однушкой, колледж — барной стойкой, а русая коса — экстремальной стрижкой.

— Без экстрима не попрет, — уверяла Люську ее новая подружка, Анна-Мари, соседка по съемной квартире и компаньонка в вечерних компаниях. — Мы ж с тобой до моделей не доросли, так?

— Так, — уныло кивала новоявленная минчанка, — прикидывая, какой высоты каблуки смогли бы обеспечить ей вожделенные модельные параметры.

Каблуков в двадцать пять сантиметров в те времена не выпускали. А родные сто пятьдесят пять позволяли быть заметной в толпе лишь в состоянии затяжного прыжка.

— Либо аккуратно поставленного ирокеза, — проникала в ее мысли на редкость проницательная Анна-Мари. — Ну-ну, не тушуйся, на крайние меры мы не пойдем, а вот с цветом поэкспериментировать можно. Думаю, под Новый год неплохо будет смотреться оранж — типа мандаринки. Да еще сразу две — не промахнемся!

В суете бара Анна-Мари сумела заарканить пригласительный на два лица на какую-то богемную вечеринку. Люська не уставала поражаться сноровке приятельницы. Сама она еще только приобретала охотничьи навыки. Макияж и солярий были успешно освоены, «секонд-хенд» прикормлен, фитнес-центр оплачен на полгода вперед (мамин кабанчик пришелся очень кстати, хотя и потребовал два дня для трансформации свеженины в конвертируемую валюту). Словом, красота набирала обороты. И требовала признания.

Коля Лопатко подвернулся под руку на четвертом круге. До боя Спасских курантов оставалось всего ничего, а Люська уже успела разочароваться в хваленом Анной-Мари суаре: сплошные пузаны и женатики. Подруга уже оседлала одного, а самой Люське терять девственность задаром не хотелось. Ей бы для начала сходить разок замуж. А там уж и на роль содержанки соглашаться.

Она станцевала медляк с каким-то папиком, получив три неприличных предложения в течение нескольких минут. Ага, прямо сейчас все три и приму, держи карман шире! Прикинулась дурочкой — благо, что настаивать папаша не имел привычки, переключившись на следующую искательницу приключений. Несостоявшаяся жертва богатенького буратино проскочила к столику, опрокинула бокал водочки с шампусиком — стресс следовало непременно снять до Нового года. Перекинулась парой малозначительных — все равно не сложится, вон как конкурентка прилипла — взглядов с симпатичным очкариком за барной стойкой. Заскучала: Новый год на носу, а мечты так и оставались мечтами.

— Николай! Прекрати паясничать!

Скрипучий женский голос заставил ее вздрогнуть. И переключиться на объект чьего-то негодования. И заинтересоваться: объект был так себе — серединка на половинку. Лысоват, пузоват, но в целом практически свободен. В том смысле, что негодующая дама имела к нему отношение косвенное. А именно являлась барменшей при исполнении. Зато сам Николай оказался самым настоящим клиентом заведения, явившимся на званый вечер абсолютно автономно.

Последнее, как выяснилось минут за десять до боя курантов, заключалось в личном авто престижной марки и отсутствии спутницы. Временном, к счастью. Люська своего не упустила.

Машкин оранж оказался кстати — хорошо подогретому «Абсолютом» Николаю уже не бросались в глаза ни рискованные декольте, ни тщательно прорисованные губы, ни туго обтянутые атласом тела присутствующих красавиц.

— О, апельсинчик! Иди ко мне, мы из тебя коктейльчик сделаем!

Люська сказочной Сивкой-Буркой явилась не запылилась в сей же судьбоносный момент. Инициировала брудершафт, потом еще один. И уже на выходе, так и не дождавшись выступления Президента, шепнула Анне-Мари по телефону:

— Будь на связи.

Отчалила в шикарном, по ее меркам, джипе, помолившись в звездное новогоднее небо:

— Ну, мамуля, хоть бы не сорвалось!

Уже потом, несколькими неделями позже, она не уставала креститься. Чтобы так сразу и повезло! А она-то, дура, чуть не погубила то, ради чего пустилась во все тяжкие.

— Свят-свят-свят, — повторяла она бабушкину приговорку, — да ведь сто раз обидеть мог и наизнанку вывернуть! На рожон ведь лезла, идиотка! Да еще на какой!

Но то ли мама у Люськи была святая, то ли Бог сжалился над бестолковой девчонкой, но план ее удался по всем позициям. И по ночной, которой она больше всего боялась (дурочка — она и в Африке дурочка — нашла чего бояться), и по утренней. И по перспективной.

Ночью Николай ее не тронул. Хоть и собирался. Кажется. Ну да, точно собирался: музыку включил, бутылку из прикольного буфета вытянул. В душ направился. Не дошел: рухнул прямо на ковер перед камином (все как в лучших домах!). И отрубился.

Люська перекрестилась, не зная, радоваться или огорчаться. Хлебнула для храбрости из заветной бутылочки. Разделась. И прилегла рядом, соображая, как бы это выставить их совместную ночевку в выгодном свете. Так и не придумала ничего путного, уснула — смесь всевозможных горячительных и ей нелегко далась.

Утром проснулась раньше кавалера. Отзвонилась подруге, приняла подходящую позу и встретила пробуждение партнера в полной боевой готовности:

— Ты ведь меня теперь не бросишь, Коля? Мама узнает, убьет. А брат…

Влетевшая в квартиру (дверь Люська отперла заранее, как и планировалось) Анна-Мари усугубила ситуацию:

— Люсьен! А мы тебя всю ночь ищем! Отец в панике, брат я ярости! Что теперь будет, не представляю!

Николай не подвел. Так Люська превратилась в Люсьен, обрела сестру. А заодно гипотетических родственников (тут же благополучно укативших за кордон). Их вмешательства не потребовалось: Николай, как порядочный джентльмен, настоял на переезде своей несовершеннолетней (как тут же и выяснилось) любовницы (Анна-Мари постаралась до статуса дожать) в свои апартаменты. На время.

— До выяснения обстоятельств.

А дальше… Дальше все было делом техники. Под чутким руководством опытной в такого рода делах подруги Люсьен сумела не только отодвинуть то самое выяснение на неопределенный срок, но и окольцевать голубка. Милая, нежная, восторженно ловящая мудрые слова и мысли возлюбленного, не испорченная цивилизацией… В списке ее новых достоинств значилось три десятка пунктов.

— На все случаи жизни, — удовлетворенно потирала руки авторша меморандума, ставшая свидетельницей на свадьбе. — Что б уж наверняка. И наповал. Но ежели что, обращайся.

И Люсьен обращалась. Не раз. Анна-Мари знала толк в супружеских проблемах. А потому семейная жизнь новоиспеченной мадам Лопатко мирно струилась вдоль пологих берегов, не причиняя особых страданий ни ей, ни мужу.

Не омрачило ее течения и рождение сына. Николай, как и положено молодому папаше, порадовался с год, задарил супругу дорогими подарками, открыл на имя сына солидный счет в солидном европейском банке. И погрузился в любимый бизнес, вернувшись к привычному ритму, старым привычкам и новым увлечениям.

Люсьен особенно не страдала ни по первому, ни по последнему поводу. Подумаешь, увлечения! Лишь бы ее не трогали. А ребенок… Ребенка можно отдать маме. Милое дело — деревня, кругом леса и поля, чистый воздух, экологически чистые продукты. Смирившийся с настоящим статусом родственников жены Николай давно махнул рукой на капризы и прибамбахи своей половинки. Потому и переезд Коли-маленького (на имени муж настоял, Люсьен хотелось чего-то актуального, пришлось ограничиться Ником, хотя для бабушек и дедушек внучок был Николенькой или Николкой-сорванцом) в сельскую глушь остался почти незамеченным.

Освободившаяся от груза ответственности мамаша наезжала в родные места раз в две недели, выгружала из авто горы подарков и гостинцев, высиживала два вечера на террасе, вынеживалась на пуховых перинах две ночи. И благополучно отбывала восвояси. В привычный комфорт, близкое окружение и в доведенное до совершенства одиночество.

Впрочем, с одиночеством Люсьен как-то не сложилось. Эмоции и амбиции требовали выхода. И находили его. Без проблем. Достаточно было набрать номер знакомого агентства и заказать сантехника или ландшафтного дизайнера. Молодого, без вредных привычек и внешних изъянов. Все остальное происходило само собой.

Специалист приезжал. Определялся фронт работ. Заключалось соглашение.

Не то, чтобы Люсьен страдала резко выраженной сексуальной озабоченностью. Отнюдь. Все как у всех. Захотела — получи. Не захотела — отправь обратно.

Да и сам по себе очередной адюльтер обставлялся весьма романтически. Сентиментальная музыка, нежные цветы, летящие одежды, томные взгляды. Красиво сервированный столик в укромном уголке сада (на случай непогоды на территории усадьбы имелись две беседки и гостевой домик со стеклянной стеной, видом на реку и всевозможными удобствами), какой-нибудь рояль в кустах, свечи по периметру (или пылающий огонь в камине — по ситуации), случайный взгляд, случайный вздох, случайное стечение обстоятельств.

Иногда фантазии Люсьен доходили до геройства избранника, иногда — до абсурда. Но подрядчики особо не кочевряжились, принимали все как есть. А чего морочиться — работа непыльная, кормят вкусно, спать укладывают мягко, дама сама по себе очень даже ничего. Да еще, если повезет, приплатят. Так что, соглашались на любые роли. И уходили с надеждой на возвращение — где еще перепадет такая халява.

Люсьен оставалась довольна. Конечно, чего-то в подобных отношениях не хватало. Надежности. Откровенности. Чувств, наконец. И еще, по мелочи. Инициативы со стороны. Нет, не в сексе, тут партнеры старались, что и говорить. В преамбуле. Во флирте. В дистанционных играх, знаках внимания, ощущении защищенности. В интеллигентности, в конце концов! Кто бы мог подумать, что на четвертом десятке у Люсьен возникнет потребность в данном атавизме! Но возникла. И возникала не раз. В самое неподходящее время.

Приходилось напрашиваться в компанию к Анне-Мари на какой-нибудь сейшн или концерт. Или отправляться в затяжное путешествие по библиотекам и театрам. Заказывать номер в столичном отеле. Со скучающим видом сидеть за чашкой обрыдлого кофе в интернет-баре. Листать скучнейшую книженцию, устроившись на парковой скамье в ближайшем от Академии наук сквере. Иногда унижаться, чуть ли не просить об одолжении. Получать. Разочаровываться. Снова слоняться по городу в поисках все тех же граблей.

Заполучив в свои сети майора милиции, Люсьен пребывала на седьмом небе от предвкушения: еще бы — от Константина (подумать только — у нее никогда не было Константина! Ни одного!!!) так и веяло интеллигентностью. Приличный мальчик из приличной семьи. Она узнавала: мама учительница, папа инженер. Надо же, такое еще случается!

Взгрустнувшая было — давненько не попадались на ее пути интеллигенты — кошечка в ее душе замурлыкала и принялась намывать гостей. Слегка опустившаяся — а чего икру метать перед залетными сантехниками — жар-птичка принялась начищать перышки. А сама Люсьен вышла на дальнюю орбиту нового приключения.

Для начала заказала у приходящей прислуги шедевральный ужин. И вызвала на дом стилиста. С материальной стороной процесса проблем не возникало — Люсьен давно научилась зарабатывать на своем соломенном вдовстве. Теперь главное — не суетиться. Пусть окунек заглотит наживку поглубже, а там уж всем ее птичкам и кискам найдется, чем заняться. Обширное биологическое разнообразие Люсьен приняло охотничью стойку.

И тут — на тебе — случился конфуз. Красавца майора подстрелили конкуренты. В самом прямом и обидном смысле. И место выбрали… Хоть волком вой. Теперь ее бравый майор не ходок. Во всех смыслах. Хоть и временно. Разве что надеяться осталось. На богатырское здоровье и чудеса современной фармакологии.

— Пациент скорее жив, — обрадовал ее прибывший по вызову доктор, — через пару деньков молодым козликом запрыгает. При надлежащем (тон и взгляд доктора вскрывали все стороны этой возмутительной многозначительности) уходе, мадам. Так что расстарайтесь…

Пара дней! Да она в лепешку расшибется! Все равно в ее стратегической концепции эти дни отводились исключительно обольщению. Главное, не переусердствовать. И не дать этому молодому гнедому жеребчику испортить далеко идущие планы!

С неожиданными приращениями в окружающем животном мире Люсьен справилась моментально: майор был накормлен и обласкан, лейтенант отправлен по запутанному, никуда не ведущему следу. Оставалось приступить к реализации проекта. Чем Люсьен и занялась, отдавшись-таки в умелые руки заждавшегося — пришлось хозяйке побегать — визажиста.

Оставалось привести себя в порядок и повторить азы обольщения.

— Отоспись пока, друг сердешный, — промурлыкала усаживающаяся в кресло перед зеркалом кошечка, — а к вечеру будь наготове…

— Свидание? — понимающе улыбнулся мастер.

Зеленоватые кошачьи глаза хитро сощурились.

— Сейчас придумаем что-нибудь особенное, — принял подачу искушенный в дамских каверзах визажист. — На чем бы остановиться? Женщина-вамп, инопланетянка…

— Золушка, — заказчица определилась со стилем без посторонней помощи. — Инопланетянку ты сделаешь из меня завтра к вечеру.

— О, приключение грозит многосерийностью…

— Грозит, скажешь тоже. Да я на один акт никогда и не разменивалась, — повела плечиком Люсьен и мечтательно улыбнулась.

Вечер обещал так много…