Последняя буква Севера. Книга вторая

Лина Винчестер (2025)

Я совершила ошибку. Большую. Потеряла лучшего друга и свою гордость. Если в школе узнают о том, что произошло в тот роковой вечер в доме Рэма, то выпускной класс превратится для меня в ад. Как вернуть дружбу, спасти себя и не дать развалиться группе «Норд», в которой произошел раскол только из-за меня? Как разобраться в своих чувствах и спасти осколки своего сердца, если с каждым днем меня все сильнее тянет к Джейку Элфорду? Заключительная часть дилогии о Микки и Джейке.

Глава 1. Разбуди меня, когда закончится Сентябрь

Я закрываю дверь в комнату Рэма. В комнату, где похоронено мое уважение к себе, наша с Оливером дружба и моя гребаная девственность.

Что я наделала?

Перед глазами все размыто то ли из-за слез, то ли из-за того, что я все еще пьяна. Тело колотит изнутри, но при этом кожа горит.

Глядя в пол, я иду, ведя ладонью по стене, чтобы поймать равновесие. Кто-то со смехом проносится мимо, и я вздрагиваю. Кажется, что все вокруг в курсе того, что произошло между нами с Оливером. Но нет, люди проходят мимо, для них я просто переборщила с алкоголем, как и почти все в доме Рэма.

Спускаюсь по лестнице и молю бога, чтобы мне не встретилась по пути Пайпер, сейчас я уже не выдержу противостояние с ней.

Путь до входной двери занимает вечность. Я выхожу на крыльцо, прохладный воздух чуть остужает разгоряченную кожу. Бэйли сидит на ступенях спиной ко мне, напротив нее стоит Ник и, заметив меня, он перестает улыбаться.

— Черт возьми, что случилось? Дай угадаю, Пайпер или Констанс опять что-то выкинули?

Язык прилип к небу, и я могу лишь мотать головой, сжимая и разжимая заледеневшие пальцы. Обернувшись, Бэйли подскакивает и в секунду оказывается рядом.

— Что случилось? — спрашивает она, убирая с моего лица прилипшие пряди волос. — Микки?

— Можете отвезти меня домой? — прошу я, стуча зубами, хотя мне совсем не холодно. — П-пожалуйста.

— Джейка еще нет, но я выпил совсем немного, — говорит Ник, выкидывая сигарету. — Могу отвезти или вызвать такси.

— Мне нужно сейчас.

— Хорошо, я сегодня без тачки, но сейчас возьму ключи от машины Рэма. — Ник тормозит у входной двери и смотрит так настороженно, словно подозревает меня в краже или вроде того. — Ты точно в порядке?

— Да. — Я пытаюсь растянуть дрожащие губы в улыбке. — Просто перепила, мама меня убьет.

— Все будет хорошо, у тебя день рождения, — успокаивает он, открывая дверь. — Ты выглядишь как среднестатистическая именинница.

— Микки? — с волнением зовет Бэйли, когда мы остаемся одни.

В ее глазах и голосе беспокойство и осторожность, словно я дикий зверек, которого она боится спугнуть. И от этого у меня лишь сильнее жжет в глазах от желания разреветься. Я смогу, справлюсь, не заплачу. Не заплачу, ведь иначе не смогу остановиться.

— Я совершила ошибку, — шепчу я. — Очень большую ошибку.

Бэйли качает головой, но спустя мгновение ее губы раскрываются, и она шумно втягивает ртом воздух — поняла в чем дело.

— Я сама виновата.

— Нет, — твердо и почти злостно произносит Бэйли, сжимая мои плечи. — Нет. Нет. Нет. Не смей винить себя.

— Я все разрушила.

— Не бери всю ответственность на себя. Даже не думай, слышишь?

— Я призналась ему, мы начали делать это и… Он произнес ее имя, Бэйли, я не уверена, что он вообще понимал с кем он сейчас. — Горло режет всхлип, и я закрываю ладонями лицо. — Боже.

— Сволочь, — цедит она сквозь сжатые зубы и крепко обнимает меня. — Как ты… Как ты себя чувствуешь?

— Противно. И он будто все еще…

— В тебе?

— Да. Я чувствую на себе его запах, мне нужно в душ. — Спрятав пальцы под рукавами свитшота, я потираю плечи, будто это поможет прогнать аромат парфюма Оливера. — Как я могла сказать ему такое, Бэйли? Как могла признаться? Как я могла быть с ним, зная, что он любит другую? Черт, зачем я это сделала?

Лицо Бэйли расплывается из-за застилающей глаза пелены, и я тру веки, прогоняя слезы. Мне хочется, чтобы она ответила мне, как это произошло, хочется, чтобы хоть кто-то сказал, как я могла сотворить это с нами. Чертов алкоголь.

Ник выходит из дома и взмахивает ключами, направляясь к подъездной дорожке. Я спускаюсь с крыльца и на дрожащих ногах иду к машине, пока Бэйли придерживает меня, направляя.

По глазам бьет свет фар, заставляя меня крепко зажмуриться, а затем слышится хлопок дверцы. Сначала я вижу смазанный силуэт, и у меня замирает сердце.

Моргнув, я прогоняю застывшие в глазах слезы и вижу Джейка.

— Ник, солнышко, ты уверен, что тебе можно за руль? — Задержав на мне взгляд, Джейк перестает улыбаться, а затем направляется к нам со скоростью истребителя.

Когда он останавливается напротив, Бэйли крепче прижимает меня к себе, словно тот собирается увести меня на допрос с пытками. Мне сложно разобрать эмоции на лице Элфорда, но я пытаюсь выдать нелепую улыбку.

— Перепила, — хрипло выдавливаю я, пытаясь оправдать свой разбитый вид, и пожимаю плечами.

Джейк подходит ближе и склоняется так, что наши глаза оказываются на одном уровне. Сжав челюсть, он внимательно изучает мое лицо и произносит всего лишь одно слово:

— Кто?

Тяжело сглотнув, я качаю головой.

— Меня никто не обижал, честно.

Я не могу сказать ему правду. Только не сейчас, не здесь, не в этом состоянии, не при Нике.

— Ее стошнило, — помогает Бэйли, прижимая меня еще крепче к себе. — Услышала грустную песню, разревелась настолько сильно, что стошнило. Теперь хочет домой.

— Говорит, что девчонки ни при чем, — бросает Ник. — Мы едем?

— Ты выпил, поэтому никого не повезешь, — отвечает Джейк, не отрывая от меня пристального взгляда. Он делает еще шаг, вставая вплотную ко мне. Смотрит так пронзительно, что меня начинает сильнее трясти, глаза наполняются слезами, и мне никак не удается прогнать их. К горлу подкатывает колючий ком, и я боюсь силу, с которой истерика может вырваться наружу.

Джейку словно не нужны слова. Он как чертов сканер или экстрасенс, который может пролезть в мои мысли. А затем он опускает подбородок и его челюсть сжимается так плотно, что на скулах ходят желваки.

— Наизнанку, — говорит он.

— Что?

— Свитшот надет наизнанку, шов торчит.

Элфорд переводит взгляд на дом, и его лицо принимает мрачный, почти пугающий вид. Он все понял.

Дерьмо.

— Ник, вызови ей такси, — бросает Джейк, обходя меня и направляясь к дому. — Поедешь с ней, проводи до дома, прямо до двери.

— Нет, пожалуйста, не надо! — С меня словно слетают оковы оцепенения, и я бросаюсь вперед, хватаясь за локоть Джейка. — Это моя вина!

— Ты едва на ногах стоишь от выпитого, Микаэла, это чья угодно вина, но не твоя.

Он одергивает руку и идет к дому. Я поворачиваюсь к Нику.

— Останови его, он его убьет.

— Кого?

— Оливера.

Ник цепенеет на несколько долгих секунд, словно складывая в голове уравнение сегодняшнего вечера, а затем его грудная клетка вздымается в резком вдохе. Выругавшись, он спешит за Элфордом.

Усталость и разбитое состояние отходят на второй план, и я бегу к крыльцу.

В доме продолжается вечеринка, из гостиной звучат радостные голоса, на кухне слышится звон бутылок. На лестнице в холле народ сидит прямо на ступенях, и я едва не спотыкаюсь о ногу какой-то девушки, пока пытаюсь поспеть за Джейком.

К тому моменту, как мы с Бэйли поднимаемся, Элфорд выходит из первой комнаты и смотрит на дверь напротив. Он похож на копа, который ищет преступника.

— Джейк, пожалуйста, давай уедем, — прошу я. Мой голос звучит как самая настоящая мольба, но это не помогает.

Он толкает дверь в комнату Рэма, и мое сердце проваливается в желудок. Ударив пальцами по выключателю, Джейк застывает посреди комнаты. К моему горлу подкатывает тошнота, когда я вижу скомканное одеяло. Футболка Оливера лежит на полу, там же лежит мой спортивный топ, а рядом поблескивает фольга этикетки презерватива.

Олли крепко спит. Глядя на него, Джейк сжимает кулаки.

— Черт возьми, — выдыхает Ник и похлопывает Джейка по плечу. — Брось, он никакой. Это лучше решить завтра.

Как только Джейк делает шаг, я бросаюсь вперед и встаю перед ним.

— Это был мой выбор, — твердо говорю я, упираясь ладонями в его грудь. — Не надо.

Бэйли прикрывает дверь и прислоняется к ней спиной, пряча нас от случайных свидетелей. Я действительно надеюсь, что этот секрет не распространится по всей школе. Даже думать не хочу о том, что начнется, если все узнают.

Джейк отодвигает меня в сторону и, схватив Оливера за щиколотку, резко тянет его к изножью кровати, а затем сваливает на пол. Простонав, Олли переворачивается на бок и бормочет что-то нечленораздельное.

Склонившись над другом, Джейк хлопает его по щекам.

— Просыпайся, Ромео.

— Что за…

— Очнулся? Супер. Вставай.

Элфорд поднимает Оливера, волочет его в сторону ванной комнаты, а затем сажает прямо в ванную.

— Джейк, — устало зовет Ник.

— Мы просто поговорим, я буду паинькой, Ники, слово скаута.

— Какого хрена?! — сонно спрашивает Оливер.

Элфорд напоминает хладнокровного убийцу, он спокоен, почти безмятежен, лишь напряженные скулы выдают злость. Взяв душевую лейку, он направляет поток холодной воды в лицо Оливера.

— Сдурел?! — Олли пытается подняться, но Джейк толкает его в грудь, возвращая на место.

— Пойдем, — зовет Бэйли, коснувшись моего плеча. — Нам лучше уйти.

Стоя рядом с друзьями, Ник кивает мне, молча соглашаясь с Бэйли.

— Я никуда не пойду. — Пытаюсь зайти в ванную, но Ник встает в проходе и, прислонившись спиной к дверному проему, вытягивает руку, перекрывая путь. — Джейк, хватит!

— Хватит уже, твою мать! — просит Олли, уворачиваясь от бьющей в лицо воды.

Джейк дергает рычаг, вода затихает, и он бросает лейку на грудь Оливера. Уперевшись ладонями в колени, он склоняется над ванной.

— Доброе утро. Пришел в себя?

Оливер убирает прилипшие ко лбу волосы и проводит ладонью по лицу, смахивая воду. Взгляд покрасневших глаз немного прояснился. Оглядывая присутствующих, Олли задерживает внимание на мне.

Я с трудом выдерживаю этот контакт. Эмоции на его лице сменяются одна за другой, и в конечном счете остаются только страх и волнение.

— Мик, — Олли пытается подняться, но Джейк снова толкает его.

— Не с ней. Разговаривай со мной. Я должен убедиться, что ты соображаешь, идет? — Он вскидывает руку. — Сколько пальцев я показываю?

— Чего?

Кивнув, Джейк берет душевую лейку и снова направляет холодную воду в лицо Оливера.

— Два! Два долбаных пальца!

Вода снова затихает.

— А сейчас? — спрашивает Элфорд, показывая средний палец.

— Пошел ты.

Джейк тянется к рычагу, и Олли поднимает ладонь, прося остановиться.

— Один.

— А сейчас?

— Три.

— Сейчас?

— Пять.

Ладонь Джейка сжимается в кулак. Бум. Я слышу хруст, а может мне только кажется. Оливер вскрикивает, из носа течет кровь. Закрыв рот ладонями, я отворачиваюсь.

Еще один удар, заставляет меня вздрогнуть. Я рвусь в ванную, но Ник стоит в проходе, как гребаная стена. Джейк выпрямляется и, тяжело дыша, безучастно смотрит на Оливера.

— На сегодня хватит, поговорим завтра.

Олли прижимает ладонь к носу, сквозь пальцы, просачивается кровь. Его глаза находят мои, и я всхлипываю. Ник снова не дает мне переступить порог ванной.

— Прости, Мик.

— Я… Я не… Мне очень жаль, — выдавливаю я.

Джейк склоняется над Оливером так резко, что пряди волос спадают ему на лоб. Он облокачивается ладонями о край ванной, и я замечаю кровь на его костяшках.

— Я же сказал. Не. Разговаривай. С ней. — Он делает акцент на каждом слове, голос жесткий и чужой. — Ты просил меня держаться от нее подальше, потому что боялся, что я ее обижу.

— Знаю, — приглушенно отвечает Олли, закрывая глаза. — Я облажался.

Невесело усмехнувшись, Джейк кивает.

— Ты называешь это «облажался»? Ладно, последний вопрос: когда ты сегодня забирал Микаэлу из дома, ты обещал миссис Рамирес привезти ее дочь домой в целости и сохранности?

В ответ Олли лишь тяжело дышит и сплевывает кровь в сторону.

— Обещал? Ну же, Олли, мне нужен ответ. Чем быстрее ты ответишь, тем быстрее мы закончим этот разговор.

— Да, обещал.

Честность не помогает, потому что Элфорд замахивается и еще раз ударяет Оливера по лицу.

— Джейки, не надо, — просит Ник. — Он даже не в состоянии ответить тебе сейчас. Согласен, все это — полное дерьмо, но не сегодня.

Прикрыв веки, Джейк делает глубокий вздох и кивает.

— Как нос и зубы? — спрашивает Ник, освобождая Элфорду проход.

— Порядок, — отзывается Оливер.

Заметив капли крови на своих ладонях, Джейк вытирает их о джинсы и выходит из ванной. Взяв меня за руку, он выводит меня из комнаты, я не сопротивляюсь, потому что хочу уйти отсюда и потому, что боюсь, что Джейк вновь сорвется.

Мы подходим к лестнице, и он переплетает наши пальцы, крепко сжимая мою дрожащую ладонь. Опустив голову, я позволяю волосам упасть на лицо и прикрыть его.

— Рэми, у тебя там пациент в комнате, — говорит Ник в трубку, когда мы выходим на улицу. — Поиграешь в заботливую медсестру? Нет, сам я не могу, моя будущая жена еще не дома, нужно отвезти.

Бэйли громко цокает языком и прибавляет шаг, равняясь со мной. В кармане джинсов вибрирует телефон, который я игнорировала все это время. Черт, мама там наверняка с ума сходит.

Я слегка торможу, и Джейк оборачивается. Прочистив горло, провожу пальцем по экрану и призываю все свои силы, чтобы язык не подвел и не заплетался во время разговора.

— Микки, слава богу! Где ты? Я уже думала звонить в полицию.

— Все хорошо, я уже еду домой. Я… Я поскользнулась и упала в бассейн, мы с Бэйли сушили вещи.

Ребята смотрят на меня так, будто я сочинила самую глупую ложь на свете.

— Господи, вода наверняка холодная! Ты точно в порядке? Нос заложен, ты плакала?

— Нет, кажется, простудилась. Я скоро буду.

Спрятав телефон в карман, я забираюсь на заднее сиденье вместе с Бэйли. Потирая предплечья, я борюсь с дрожью. Джейк не оборачивается, но подозреваю, он наблюдает за мной через зеркало заднего вида, потому что включает обогрев.

— Рехнулся? — возмущается Ник. — Здесь жарко.

— Заткнись, — бросает Джейк, поворачивая руль.

Ник включает свет, снимает толстовку и, повернувшись, протягивает мне. Выдавив «спасибо», я качаю головой. Пожав плечами, Ник бросает толстовку на колени Бэйли.

— Раз уж я снял, постираешь? — улыбнувшись, Ник показывает ей два пальца, черт знает, что это значит, но думаю, что до взрыва нервной системы Бэйли Шепард остались считанные секунды.

Я жду, что Бэйли задушит Ровера его же толстовкой, но, к моему удивлению, она, поджав губы, кивает, хотя в глазах отражается злость.

— Умоляю, не спрашивай об этом, — просит меня Бэйли, а затем лезет в сумку и достает косметичку. — Приведем тебя немного в порядок, хорошо? Освежим лицо, чтобы не напугать маму.

Бэйли наносит на мое лицо кистью тональный крем. В салоне стоит оглушительная тишина, ребята явно не знают, как вести себя со мной. Да я и сама, черт возьми, не знаю. Боюсь думать о чем-либо.

Ник включает радио, где играет старая песня Принца Ройса «Речазаме». Несмотря на то, что песня на испанском языке, которого Ровер не знает, он подпевает, жутко коверкая слова. Но у него настолько красивый голос, что выдуманный язык даже приятно слушать, и я сосредотачиваюсь лишь на этом. Это даже немного успокаивает.

Ник поворачивает голову и поет, глядя на Бэйли, заставляя ее демонстративно закатить глаза.

— Это про нас, Баунти.

— Ты ведь понятия не имеешь, о чем эта песня, — говорит Джейк, включая поворотник.

— О любви, все испанцы поют о любви. Микки, переведешь?

— Об измене.

— Что ж, измена — тоже любовь, нам подходит, правда? Ведь у кого-то есть парень.

Игнорируя Ника, Бэйли достает румяна и почти невесомо проводит кисточкой по моим щекам.

— Он поет о том, что у него есть жена, а у нее — парень. Он разрывается между верностью жене и счастьем с любовницей. Хочет все прекратить и не хочет изменять, несмотря на сильное желание и притяжение.

— У тебя какой-то неправильный перевод, — отмахивается от меня Ник.

— Эступидо, — выдыхает Джейк на испанском, и я нахожу в себе силы слабо улыбнуться, потому что это переводится как «безмозглый».

Мы подъезжаем к трейлер-парку, мама сидит на ступенях у двери, но, заметив машину, подскакивает. Внутренности обжигает стыд за то, что я заставила ее волноваться.

— Так вот как выглядит твое детство, — говорит Ник, осматриваясь, и я понимаю, что он в курсе прошлого Джейка. — По рассказам звучало мрачнее.

Бэйли показывает мне большие пальцы, молча говоря, что я выгляжу сносно. Сделав глубокий вдох, я выхожу из машины на ватных ногах, мама подбегает и крепко обнимает меня.

— Я так волновалась! — говорит она и, чмокнув в лоб, отстраняется. — От тебя пахнет алкоголем.

— Да, — нехотя признаюсь я. — Мы немного выпили.

Преуменьшение года. Немного выпила, немного призналась в любви Оливеру, немного потеряла лучшего друга, немного лишилась девственности.

Джейк, Бэйли и Ник выстроились в ряд вдоль машины, явно готовые к тому, чтобы оправдать меня перед мамой. Но я знаю, что она не будет ругаться, а утром тяжело вздохнет, посмотрит на меня с разочарованием и попросит больше никогда так не делать.

— Она правда выпила совсем немного шампанского в честь дня рождения, — говорит Джейк. — Просто сделала это на голодный желудок.

— Спасибо, что довезли ее, ребята, — устало говорит мама, поглаживая меня по спине. — Джейк, если выпил, не садись за руль, я вызову вам такси.

— Я не пил, честно, — он вскидывает ладони.

Ребятам пора ехать, но никто не двигается с места. Джейк смотрит на меня пристально и с таким сочувствием, что мне хочется исчезнуть, испариться, лишь бы не видеть этого.

— А можно попросить у вас воды? — спрашивает Ник.

— Да, мне тоже очень хочется пить, — поддакивает Бэйли.

Мама, конечно же, соглашается и провожает ребят в трейлер, а мы с Джейком остаемся одни на том самом месте, с которого начинался этот день. Это словно было в другой жизни.

В секунду сократив расстояние между нами, Джейк обхватывает меня за плечи и прижимает к себе. И в это самое мгновение я чувствую себя слабее, чем когда-либо. Это плохо, потому что грудь уже режет истерика, и она вот-вот вырвется наружу. Я хочу не просто плакать, мне хочется кричать навзрыд до тех пор, пока не сядет голос и не заболит горло. Этим я точно напугаю маму.

Стиснув зубы, я упираюсь ладонями в грудь Джейка и отстраняюсь.

— Только не говори сейчас ничего о том, что произошло, ладно? — молю я шепотом. — Я в порядке.

Мой голос срывается, и Элфорд снова делает шаг ко мне, но я отстраняюсь. Не потому, что не хочу этого, а потому, что сломаюсь в его руках.

— Мне лучше пойти домой. — Попятившись, я взмахиваю рукой на прощание, как полная идиотка, и выдаю улыбку дрожащими губами. — Спасибо за то, что подвез и… Спасибо.

Несмотря на то, что мы на открытом воздухе, мне начинает казаться, что я задыхаюсь под сочувствующим взглядом Джейка, поэтому скрываюсь от него в трейлере, как от назойливого репортера.

Ребята уезжают, а мама, наблюдая за мной, не произносит ни слова. Чувство вины и стыда обжигают каждую клеточку тела. У меня начинается паранойя, а что, если мама догадывается о произошедшем? От этих мыслей все мои движения становятся топорными.

— Сходи в душ, поешь и ложись спать, — говорит она, доставая из комода майку и пижамные штаны. — В школу завтра сможешь пойти?

— Думаю, что лучше отлежусь.

Мама кивает. Не ругает и не кричит, и от этого почему-то лишь тяжелее.

В душевой мало места и, оказавшись здесь наедине с собой, я чувствую себя запертым в гробу клаустрофобом. Раздевшись, я встаю под едва теплую воду — мы все еще не починили бойлер. Взяв мочалку, я выливаю на нее щедрую порцию геля и тру тело до тех пор, пока кожа не краснеет. Слезы все еще сводят горло раскаленной спиралью, и, прикусив губу, я делаю несколько глубоких вдохов, борясь с эмоциями.

Мне повсюду мерещится запах Оливера, я словно ощущаю его прикосновения на своей коже даже сквозь мыльную пену. Мне нужно стереть это, смыть. Внизу живота саднит, а может мне только кажется, я уже не знаю.

Прикрыв веки, я подставляю лицо под струи воды.

Констанс — проносится в голове шепот Оливера, я буквально чувствую его горячее дыхание на своей щеке. Из легких вырывается всхлип, и я накрываю ладонью дрожащие губы. Нельзя оставаться наедине с собой, а впереди еще гребаная ночь. Пытка и самосожжение.

Надев майку и пижамные штаны, небрежно провожу полотенцем по влажным волосам. Смотрю на одежду в корзине для белья и борюсь с желанием выкинуть ее. Избавиться как от страшного напоминания. Сжечь.

Вернувшись в комнату, я забираюсь в кровать и накрываюсь одеялом с головой.

Констанс.

— Дерьмо. — Крепко зажмурившись, я тру веки.

В ногах вибрирует телефон. Приподнявшись, беру его и роняю голову на подушку. Алкоголь все еще не выветрился, в глазах рябит, и я щурюсь, чтобы текст на экране не плыл.

Джейк Элфорд:Спишь?

Микки Рамирес:Хотела бы.

Джейк Элфорд:Можно позвонить?

Прикусив губу, я раздумываю несколько долгих секунд, прежде чем написать короткое «да». Телефон вибрирует в пальцах, и я отвечаю на звонок, но не могу произнести даже простого «алло».

— Ты знала, что Бритни Спирс предлагали сняться в «Очень страшном кино»?

— Что?

Я ожидала каких угодно вопросов, но точно не этот.

— Джареду Лето тоже.

— Ты гуглишь факты о фильме, чтобы отвлечь меня?

— Да. А еще я чертовски сильно боюсь задавать вопрос о твоем состоянии. Глупо спрашивать об этом, верно?

Голос Джейка мягкий, почти неуверенный, словно он боится сломать меня одним вопросом. Ничего общего с жестким тоном, которым он сегодня говорил с Оливером и Пайпер.

Пошевелившись, я прижимаю телефон головой к подушке.

— Нет, это совсем не глупо.

— Тогда скажи мне, как ты себя чувствуешь, Рамирес.

— До твоего звонка все было похоже на мгновение перед ураганом, когда на миг все затихает, а затем сильный ветер сбивает с ног и рушит все вокруг. Только вот рушить уже нечего. Тишина давит. Но ничего, главное, что плеер цел, верно?

Я заставляю себя улыбнуться, будто Джейк может это увидеть.

— Хочешь, приеду и выкраду тебя из трейлера? Буду нести чушь и катать на машине до тех пор, пока не уснешь.

Хочу. Сейчас я хочу этого больше всего на свете.

Я почти грежу этим желанием.

— Мама расстроится, если сбегу. Я и так уже подорвала ее доверие.

Натянув одеяло до самого подбородка, я прижимаю колени к груди.

— Можешь пообещать мне кое-что? — хрипло прошу я.

— Что угодно.

— Не надо завтра трогать Оливера.

Джейк замолкает и делает глубокий вздох.

— Ты просишь невозможное, Микаэла.

— Я не готова говорить о правых и виноватых, это уже случилось. Я была там, я хотела этого, я совершила ошибку. Просто хочу взять завтра перерыв и подумать обо всем, но не смогу делать это, без остановки переживая за то, что ты покалечишь Оливера. Сначала Пайпер с чертовой вечеринкой, слезы мамы, мысли о переводе в другую школу, следом сегодняшний вечер — слишком много драмы за один уикенд, я устала, Джейк. Очень сильно устала.

На последней фразе мой голос срывается.

— Хорошо, обещаю тебе, что не трону его завтра.

— Не только завтра, а вообще.

— Давай остановимся на завтра.

Выиграть в этом разговоре хотя бы завтрашний день — уже победа. Меня пугает мысль о том, что разговор завершится, и я снова останусь наедине с тишиной.

— Что делаешь? — спрашиваю я, глядя на коробки с кедами, которые Джейк подарил мне на день рождения. И зачем я только вышла сегодня из дома?

— Собираюсь смотреть все части «Очень страшного кино», ты со мной?

— Даже первую? — Посмотрев на ноутбук на столе, хочу подняться за ним, но не нахожу в себе сил. — Ты ведь только сегодня ее смотрел.

— Я проговорил весь фильм с Ником, а знаешь почему?

— Почему?

— Потому что я ненавижу этот гребаный фильм. Почему ты не могла выбрать фаворитом хорошую черную комедию, «Убойные каникулы» к примеру?

Его слова заставляют меня усмехнуться.

— Одновременный просмотр отменяется, но я всегда готова послушать вместе с тобой.

Джейк включает фильм и прибавляет звук, а я спокойно могу представить кадры в голове, потому что знаю все части наизусть.

— И тут я якобы должен смеяться? — говорит он после шутки про порножурнал и сороковую страницу.

— Боже, не думала, что ты вырастешь таким занудой.

Джейк смеется, а я прикрываю глаза и с легкостью могу представить, что он сидит рядом.

Я еще ни разу не видела, чтобы кто-то так сильно ненавидел старую бестолковую комедию, но Джейк Элфорд умудряется комментировать каждый кадр, а может он просто пытается отвлечь меня и заполнить пугающую тишину, не знаю. Только знаю, что он смотрит другое кино: картины Скорсезе, Тарантино и Нолана, конечно, после такого смотреть нечто с глупым и пошлым юмором наверняка является для него пыткой.

— Пойду за колой, но на паузу нажимать не буду, — говорит он, и звук телевизора становится тише. — Слушай, Рамирес, я не против пошлости, но там все шутки ниже пояса, а ты была совсем мелкой, когда смотрела это.

— Я не понимала и половины шуток, но все равно смеялась. Особенно над трусами-замком в виде решетки под напряжением. Жаль, что мне такие не подарили, сегодня бы пригодилось.

Джейк какое-то время не отвечает, а затем усмехается.

— Господи. Извини, я не должен был.

— Нет, наоборот. Со смехом правда легче.

— Точно не хочешь поговорить о произошедшем?

— Нет, — без раздумий отвечаю я. — По крайней мере не сегодня. Лучше расскажи, как мама? Ты хоть успел довезти ее до дома?

— Мама наконец-то послала родственников Сэма к черту и чувствует себя прекрасно. Сэму, кажется, нужен был именно такой пинок, потому что он позвонил мне. Оказывается, после отъезда мамы он высказал семье абсолютно все, что думает и как не доволен их отношением к маме. Завтра утром должен приехать. — На том конце трубки раздается шипение открывшейся банки колы.

— Джейк?

— Я здесь, Микаэла.

— Что ты сказал тогда Пайпер в боулинг-клубе, когда она убежала в слезах?

— Кажется, я отвечал на этот вопрос.

— Да, шуткой про Джастина Бибера.

Он замолкает на какое-то время.

— Сказал, что очень брезгливый и у меня аллергия на мусор, поэтому попросил убрать от меня руки. Не знаю, почему она так расстроилась, это всего лишь аллергия, верно?

Прикрыв веки, я тихо усмехаюсь.

— Ты сегодня был жесток с ней.

— Она заслужила после того, что устроила на твой день рождения. Я всего лишь сказал то, что думаю.

— После отношений с тобой, девушкам нужен психолог, Элфорд.

— Сочувствую им.

— Девушкам или психологам?

— И тем и другим.

— Джейк?

— Микаэла?

— Спасибо.

Он не отвечает, а мне хочется добавить еще тысячу деталей к своему «спасибо», но не нахожу в себе сил. Джейк возвращается в комнату, напевая под нос песню, которую Ник исковеркал, пока мы ехали в машине. И это снова помогает отвлечься. Моя бабушка говорила с нами на испанском, поэтому Джейк даже не хромает в произношении, а еще его голос… Низкий, чуть хрипловатый и сексуальный. Раньше, слушая песни «Норд» в плеере, я из обиды и злости старалась перематывать все сольные партии Джейка, сейчас же я с жадностью ловлю каждую ноту. Это дарит мне чувство безопасности и напоминает о детстве, когда на совместных ночевках я просила спеть колыбельную, потому что не могу уснуть, а он отвечал, что не знает колыбельных и мычал что-нибудь из Green Day.

— Дерьмо, она заела. Не знаю, что хуже: фильм или эта песня.

— Помнишь, как ты пел, чтобы я поскорее уснула?

Словно растерявшись, он не сразу находится с ответом:

— Конечно.

— Так странно, — говорю я, водя кончиком пальца по подушке. — Ты бежишь от прошлого, а я все время хочу вернуться туда хотя бы на день.

— Нам не нужно возвращаться в прошлое, чтобы вернуть что-то хорошее, Микаэла, — уверенно говорит Джейк. — У нас есть настоящее, и оно может быть лучше. По-настоящему лучше.

Я не верю в это. Мое настоящее — руины. Мне хочется либо вернуться в прошлое, либо перескочить подальше в будущее. Этот день, месяц, год — то, что я хочу навсегда стереть из памяти.

И в этот момент Джейк делает мне подарок, возвращая меня в прошлое, — он тихо напевает «Wake me up when september ends», и я прикрываю отяжелевшие веки, позволяя границе между прошлым и настоящим раствориться.