Демистификация китайской экономики

Линь Ифу

Экономический взлет Китая стал загадкой для всего мира. Как за тридцать лет страна встала в один ряд с развитыми державами? Линь Ифу отвечает на этот вопрос в своей книге. Издание состоит из 12 лекций, прочитанных профессором в Пекинском университете. Перевод на английский язык был выпущен издательством Кембриджского университета в 2011 году. Мартин Вулф, обозреватель газеты The Financial Times, назвал «Демистификацию» «лучшей из книг о китайской экономике». Книга предназначена для специалистов и студентов, изучающих экономическую систему Китая.

Лекция первая

Благоприятные возможности и трудности в экономическом развитии Китая

Целое тысячелетие до наступления Нового времени Китай был одной из наиболее развитых и могущественных стран известного тогда мира. Вплоть до XIX века он занимал ведущее положение и в мировой экономике. Согласно исследованию известного историка экономики Ангуса Мэдисона^[5], в 1820 году на долю Китая приходилась треть мирового ВВП (см. рисунок 1.1). Но в результате последовавшего за европейскими промышленными революциями экономического подъема западные страны начали стремительно крепнуть, а Китай, наоборот, — стагнировать и деградировать. Западные страны наносили Поднебесной поражение за поражением, в результате чего Китай стал полуколонией, передав экстерриториальное право торговли в открытых портовых городах более чем двадцати иностранным государствам, при этом поступления от таможенных пошлин также находились в руках иностранцев, а ряд территорий оказался под контролем Англии, Франции, Японии и России.

Рисунок 1.1 Доля ВВП Китая в структуре общемирового ВВП

Источник: Groningen growth and development centre, 2008

С начавшейся в 1839 году Первой опиумной войны китайские элиты, как и национальные элиты других развивающихся стран, гибли, чтобы вернуть былое уважение и процветание своих государств. Однако эти усилия не принесли столь желаемых результатов. Доля китайского ВВП в структуре мирового снизилась до 5 %, и так продолжалось вплоть до 1979 года.

Положительные перемены в китайской экономике произошли в конце 1970-х, и с тех пор китайская экономика демонстрирует настоящие чудеса: за последние 32 года средний темп прироста ВВП достиг 9,9 %, а внешней торговли — 16,3 %. В 1979 году Китай был одной из самых бедных стран мира со средним доходом на душу населения менее чем 210 долларов, что составляло лишь треть от уровня южноафриканских стран. Но сегодня Китай — страна «победившего среднего класса»^[6]: в 2010 году ВВП на душу населения составил 4428 долларов. Китай потеснил Японию в рейтинге крупнейших мировых экономик и Германию как крупнейшего экспортера потребительских товаров. В наши дни Китай — один из самых развитых производителей автомобилей, а с 2005 года порт Шанхая удерживает первое место по грузообороту в мире. Если Китай сумеет сохранить текущие темпы экономического роста, то к 2030 году или даже раньше он сможет вернуть статус крупнейшей мировой экономики [World Bank, 2011].

В ходе лекции мне хотелось бы рассмотреть благоприятные возможности и трудности в экономическом развитии Китая, а также подготовить базу для ответов на следующие пять вопросов:

— Каким образом западные страны смогли экономически превзойти Китай, бывший на пике своего развития еще до начала Нового времени?

— Почему вплоть до реализации политики реформ и открытости экономические успехи Китая были крайне незначительны, а после проведения реформ начался бурный рост?

— Почему в результате реализации политики реформ и открытости Китаю удалось достичь серьезного экономического роста, но в то же время страна столкнулась с колебаниями экономического цикла, неустойчивостью собственной финансовой системы, трудностями реформирования государственных предприятий, увеличением разрыва в развитии регионов, социальным неравенством и целым рядом других проблем?

— Какие сферы китайской экономики на рубеже XXI века требуют реформирования ради сохранения быстрого, здорового и долговременного роста?

— Является ли рост китайской экономики реальным? Каково направление движения валютного курса юаня? Как реализуется строительство нового социалистического сельского хозяйства и гармоничного общества?

Результаты политики реформ и открытости в Китае

Масштабные преобразования в экономике и политике Китая начались в 1978 году, когда в ходе III Пленума ЦК КПК XI созыва был провозглашен курс на «политику реформ и открытости», который включал реформирование структуры экономики, создание условий для развития внешней торговли и глобализационных процессов^[7]. Степень открытости экономики определяется совокупным объемом внешней торговли в структуре ВВП, или так называемым коэффициентом зависимости от международной торговли. В 1978 году совокупный объем внешней торговли континентального Китая составлял 20,6 млрд долларов, что на 12 % ниже аналогичного показателя Тайваня, на долю импорта приходилось 4,8 % ВВП, экспорта — 4,7 %, а их совокупный объем — 9,5 %. В начале 1980-х Дэн Сяопин в качестве одной из целей политики реформ и открытости установил «четырехкратное увеличение» ВВП в течение двадцати лет: с 1981 года и до конца ХХ века. Эта цель предполагала среднегодовой темп прироста ВВП на уровне 7,2 %. Обучаясь в то время на экономическом факультете Пекинского университета, я сомневался в реальности подобной цели, поскольку в соответствии с общепринятой тогда теорией «естественного темпа роста» ни одно государство не обеспечит рост ВВП свыше 7 % на протяжении продолжительного периода, кроме как в случае восстановления экономики после войны или природных катаклизмов. И хотя с 1960-х годов Японии и «восточноазиатским тиграм»^[8] удавалось поддерживать рост экономики свыше 7 % более двадцати лет, это стало исключением — «восточноазиатским экономическим чудом».

В конце 1978 года население Китая составляло 1 млрд человек, среди которых 80 % были фермеры, в большинстве своем малограмотные. Тогда действительно было сложно поверить, что бедная и отсталая аграрная страна сможет на протяжении двадцати лет поддерживать среднегодовой коэффициент роста на уровне 7,2 %. Как гласит древнее китайское изречение, «только взяв пример с лучших, достигнешь среднего; подражая же средним, достигнешь лишь малого». Вероятнее всего, «четырехкратное увеличение» ВВП рассматривалось в те годы скорее как лозунг, нежели как реальная цель. Сейчас, тридцать лет спустя, поставленная Дэн Сяопином цель нам уже кажется слишком консервативной. Как уже говорилось, на протяжении 32 лет, между 1979 и 2010 годом, темпы экономического роста Китая составляли 9,9 %, что на 2,7 % выше обозначенной Дэн Сяопином цели. Несмотря на кажущуюся незначительность, эти несколько процентов привели к росту экономики в 20,5 раза по сравнению с 1978 годом, а вместо «четырехкратного увеличения» ВВП при расчетных 7,2 % — к увеличению не на 9,2 %, а более чем в два раза. С 1978 года темпы роста внешней торговли Китая составили 16,3 %, что на 6,4 % выше роста ВВП. К 2010 году они достигли 2,9727 трлн долларов, получив таким образом 144-кратное увеличение менее чем за полвека. Таким образом, Дэн Сяопин был действительно великим государственным деятелем, он установил, казалось бы, недостижимую цель, которую в итоге превзошли.

В 1987 году после успешной защиты диссертации на соискание степени PhD^[9] в Чикагском университете и последовавшей за этим исследовательской работы в Йельском университете я вернулся в Пекинский университет. Мое возвращение совпало с началом реализации программ «стимуляции экспорта готовой продукции при стимуляции импорта сырья», «обработки давальческого сырья, изготовления по образцу, сборке из давальческих узлов и компенсационную торговлю» и других моделей, включенных в стратегию «глобального торгового оборота». Первая же дискуссия о дальнейшем политическом курсе, в которой мне довелось поучаствовать после возвращения, была посвящена тому, каким может быть коэффициент зависимости от международной торговли в случае успешного воплощения этих стратегий в жизнь. Как правило, доля внешней торговли в структуре экономик «восточноазиатских тигров» может быть достаточно высокой, а коэффициент зависимости от международной торговли зачастую превышает 100 %, в то время как для стран Запада он существенно ниже. Согласно ежегодно публикуемому Всемирным банком «Докладу о мировом развитии», среди стран, чье население превысило 100 млн человек, этот коэффициент не слишком высокий. Например, у Индонезии в 1984 году он составил 23 % [World Bank, 1986]. Если бы Китай приложил достаточно усилий, он мог бы добиться лучшего результата, поэтому в качестве эксперимента мною была предложена цифра в 25 %, но она была отклонена подавляющим большинством участников той дискуссии. Коллеги полагали, что я нахожусь под влиянием американских экономических теорий и не до конца понимаю особенности собственно китайской экономики. Коэффициент торговой зависимости Китая вырос между 1978 и 1984 с 9,5 % лишь до 16 %, объем импорта и экспорта в структуре ВВП США тогда составлял 15,2 %, а Японии — всего 23,9 % [World Bank, 1986], поэтому считалось, что даже приняв стратегию, невозможно достичь коэффициента в25 %. Оглядываясь назад, я понимаю: мой прогноз был не менее консервативен, чем установленная в 1978 году Дэн Сяопином цель. Данные за 2008 год демонстрируют, что коэффициент зависимости от международной торговли Китая составляет 62 %.

Помимо увеличения объемов внешней торговли Китай начал активно привлекать иностранные инвестиции. Так, в 2008 году КНР удалось привлечь 692 млрд долларов, благодаря чему Китай оказался на втором после США месте по инвестиционной привлекательности своей экономики. Непрерывный рост экономики и наращивание объемов внешней торговли позволили стране накопить крупнейшие в мире золотовалютные резервы — более 3 трлн долларов, что значительно добавило Китаю «вес» на международной арене.

Влияние роста китайской экономики

Экономический рост, последовавший за началом реализации политики реформ и открытости, оказал серьезное влияние на процессы развития как внутри страны, так и за ее пределами. Наиболее значимым внутренним результатом стал быстрый рост благосостояния населения. В 1980-е китайские туристы освобождались от уплаты налогов при ввозе «трех больших вещей» (собирательное название для символизирующих благосостояние предметов, в 1950-1960-е — наручные часы, велосипед и радиоприемник или швейную машинку, а к 1980-м так стали называть телевизор, стиральную машинку и холодильник), для возвращавшихся из более чем полугодов ой командировки — «шес ти больших в ещей» (телевизор, стиральная машинка, магнитофон, холодильник, вентилятор и фотоаппарат). В 1987 году этот список расширили уже до восьми предметов, в основном чтобы стимулировать возвращение в Китай выпускников западных университетов. Кроме уже традиционного цветного телевизора, холодильника, стиральной машинки и водонагревателя я привез для своей семьи целых четыре вентилятора. Тогда было трудно поверить, что когда-нибудь все офисы и почти каждая городская квартира будут оборудованы кондиционерами. Уровень жизни вырос как у офисных работников, так и у жителей сельской местности. В 1978 году около 30 % жителей сельской местности, что в абсолютных значениях составляло 250 млн человек, жили за чертой бедности и могли опереться только на «ссуды под производство, компенсационный выкуп продукции и материальную поддержку со стороны государства». По сравнению с этими цифрами 26,88 млн бедняков в 2010 году красноречиво свидетельствуют о сокращении количества живущих в бедности более чем на двести миллионов^[10]. Созданные после Второй мировой войны организации — Всемирный банк, Азиатский банк развития, Программа развития ООН, Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН и другие — прилагают усилия по сокращению бедности в глобальном масштабе. Важным итогом ХХ века стало то, что при снижении числа проживающих за чертой бедности в Китае во всем остальном мире их число не только не уменьшается, но, наоборот, растет. В мае 2004 года в Шанхае состоялась организованная Всемирным банком Всемирная конференция по вопросам ликвидации бедности, в ходе которой, с одной стороны, признали значительный вклад китайского экономического развития в снижение уровня бедности, с другой — призвали Китай поделиться своим опытом в этом вопросе с другими странами.

Но выгоду от воплощения в жизнь политики реформ и открытости получили не только китайцы — экспорт недорогих и качественных потребительских товаров и предметов первой необходимости китайского производства позволил улучшить условия жизни беднейших слоев населения многих стран. Важным вкладом Китая в развитие мировой экономики стала его стабилизирующая роль во время начавшегося в октябре 1997 года азиатского финансового кризиса и разразившегося в 2008 году мирового экономического кризиса.

Во время азиатского финансового кризиса валюты стран Южной и Юго-восточной Азии подверглись существенной девальвации. Например, южнокорейская вона рухнула с 770 до 1700 за 1 доллар, тайский бат — с 25 до 54, индонезийская рупия — с 2203 до 11 950 (Thomson Reuters Datastream). Уровень экономического развития восточноазиатских стран достаточно близок к китайскому, и структура их экспорта схожа. Резкая девальвация валют этих стран привела к значительному удешевлению стоимости их продукции на мировых рынках, что оказало существенное давление и на китайский экспорт. Поскольку экспорт чрезвычайно важен для китайской экономики, международное финансовое сообщество ожидало, что Китай вслед за этими странами начнет усиленно девальвировать собственную валюту, но такой шаг мог запустить «конкурентную девальвацию», что усугубило бы кризис. Азиатский финансовый кризис поставил экономики страны Восточной Азии в худшее положение, нежели США во время Великой депрессии^[11], и многие представители финансовых и экономических кругов предполагали, что для восстановления потребуются десятки лет. Поэтому в 1998–1999 годах в центре внимания мирового сообщества стоял вопрос, произойдет ли девальвация юаня. Несмотря на все сомнения и опасения, Китай ответственно и дальновидно, выдержав мощное давление и поставив стабильность экономик окружающих его стран на первое место, гарантировал удержание существующего курса. Благодаря этому азиатским экономикам удалось восстановиться после кризиса всего за два-три года. Немаловажным фактором стало наличие больших золотовалютных резервов, накопленных в результате стремительного развития после начала политики реформ и открытости внешней торговли. Эти резервы позволили в решающий момент стабилизировать курс юаня, а рост китайской экономики и большие объемы восточноазиатского импорта способствовали восстановлению экономик стран Восточной Азии.

В точности так же в сентябре 2008 года, когда банкротство американского инвестиционного банка Lehman Brothers привело к мировому финансовому кризису, Китай, опираясь на огромное фискальное пространство и достаточные золотовалютные резервы, немедленно одобрил пакет стимулирующих мер на 4 трлн юаней (примерно 685 млрд долларов). Китайская экономика начала восстанавливаться уже в первом квартале 2009 года, рост ВВП тогда же составил 9,2 %, а в 2010 — уже 10,1 %. При этом совокупный мировой ВВП в 2009 году сократился на 2,3 %, а в 2010 вырос только на 4,1 %. Именно уверенный рост китайской экономики стал основной движущей силой восстановления мировой экономики после кризиса.

Но от экономического роста Китая выигрывают не только его ближайшие соседи. Так, между 2000 и 2007 годом экономики ⅔ африканских стран и регионов росли более чем на 5,5 %, а оставшаяся ⅓ — на 7 %. Эти беспрецедентные для Африки показатели роста в значительной степени можно поставить в заслуги Китаю — его постоянно увеличивающаяся потребность в импортируемом сырье способствовала росту цен сырья на мировом рынке, что оказало значительное влияние на экономики богатых природными ресурсами стран Африки. Причем это справедливо и для некоторых азиатских и латиноамериканских стран. В качестве примера можно взять японскую компанию Nippon Steel Corporation — пережив подъем в 1950-1960-е, она, как и японская сталелитейная промышленность в целом, пришла в упадок в конце 1970-х. Но в начале XXI века компания возродилась в момент, когда начался рост мировых цен на сталь, напрямую связанный с китайским импортом. Кроме того, Аргентина, Бразилия, Чили и другие страны Латинской Америки также получили выгоды от торговли с Китаем. Поэтому стимулирующее влияние китайского экономического роста на мировую экономику очевидно.

Китай стал важной движущей силой мировой экономики. В 1980-1990-е все пять стран, которые, как и Китай, обеспечивали наибольший прирост совокупного мирового ВВП, входили в Большую семерку (G7) (см. рисунок 1.2). В те годы вклад Китая составил 13,4 % и 26,7 % от вклада США, а в период между 2000 и 2009 годом он превысил вклад США на 4 %.

Рисунок 1.2. Пять крупнейших экономик, внесших наибольший вклад в развитие общемировой экономики в 1980–2009 годах

Источник: Авторский анализ статистических данных развития экономики Всемирного банка

Тем не менее, несмотря на бурный экономический рост КНР за последние 32 года, ВВП на душу населения в 2010 году составил лишь 4428 долларов, то есть всего 9 % от аналогичного показателя США. Внушительный разрыв между средними доходами на душу населения очевиден и по сравнению с развитыми странами. Этот разрыв будет сложно сократить при отсутствии гарантий в стабильном экономическом росте и возможности обеспечить рабочие места трудоспособному населению из городов и сельской местности. С другой стороны, реформы предполагают перераспределение благ, нередко в ущерб некоторым группам населения, что вызывает социальную напряженность. Объяснение, почему Китаю удалось сохранить стабильность и избежать ошибок СССР и стран Восточной Европы, в том, что быстрый экономический рост позволил получить государству более регулируемые источники средств, которые можно было направить на поддержку пострадавших от политики реформ и открытости слоев населения, что позволило снизить эту напряженность.

Перспективы роста китайской экономики

В целом вплоть до XVIII века темпы роста мировой экономики были достаточно скромными, всего около 0,05 % в год. В дальнейшем, уже во время промышленной революции на Западе, рост значительно ускорился, но оказался крайне несбалансированным — всего несколько государств приняли на себя роль «двигателя» мировой экономики, пропасть между отдельными странами была огромной и продолжала увеличиваться. Первым таким «локомотивом» стала Британия, где и началась промышленная революция; с конца XIX века до начала Второй мировой войны эту роль перехватили США, а быстрое послевоенное восстановление Японии и Германии придало росту мировой экономики новый импульс. Тем не менее в начале XXI века Великобритании, США, Японии, Германии и другим развитым странам было сложно найти новые рычаги роста мировой экономики, а политические и социальные проблемы внутри этих стран сдерживали дальнейшее экономическое развитие. В то же время Китай уже заметно выдвинулся вперед и всерьез претендовал на роль «локомотива» мировой экономики. Что же касается «дальности отправления» этого «локомотива», то она определяется исключительно «топливом», которым в данном случае является потенциал экономического роста Китая.

На потенциал будущего экономического роста Китая существует множество точек зрения, но в целом они сводятся к двум магистральным прогнозам. Согласно первому, к 2030 году Китай обгонит США, согласно второму, китайская экономика может обрушиться в любой момент^[12]. Чтобы правильно оценить две эти противоположные позиции, необходимо четко понимать основные детерминанты экономического роста Китая. С точки зрения производственной функции экономический рост зависит от нескольких аспектов.

Факторы производства. Под факторами производства экономистами понимаются природные ресурсы, труд и капитал. Пропорциональное увеличение всех факторов производства приводит к росту самого производства. Тем не менее в современном обществе ограниченность природных ресурсов территорией самого государства рассматривается как нечто само собой разумеющееся, а рост трудовых ресурсов хоть и осуществим, но ограничен уровнем прироста населения. Таким образом, самым нестабильным из трех этих факторов является капитал. С начала воплощения в жизнь политики реформ и открытости ежегодное валовое накопление капитала составляло порядка 40 % ВВП. Для некоторых государств этот показатель варьируется между 10 % и 15 %, в беднейших африканских странах накопление отсутствует. Заметим, что для этого показателя характерен большой разброс значений. С точки зрения факторов производства именно капитал наиболее значим для экономического роста страны.

Производственная структура. Размещение факторов производства в отраслях с наибольшей добавленной стоимостью приводит к росту производства, поэтому экономический рост зависит и от самой производственной структуры. При перемещении факторов производства из отраслей с более низкой добавленной стоимостью в отрасли с более высокой может быть достигнут экономический рост без увеличения самих факторов производства.

Технологии. Еще один важнейший фактор экономического роста. Даже при неизменных факторах производства и производственной структуре технический процесс позволяет увеличить производительность и экономический рост.

Система. Опираясь на совокупность значений предыдущих компонентов — факторы производства, производственная структура и технологии — можно определить верхний предел производства в «идеальных условиях», однако то, насколько близко удастся подойти к этому значению в реальной жизни, зависит от системы, в рамках которой они взаимодействуют. Тщательно сконструированная система позволит и мобилизовать энтузиазм рабочих, и эффективно распределить ресурсы, и подобрать соответствующую максимальной мощности технологию.

Среди четырех решающих факторов ключевым оказываются именно технологии, а три других в той или иной степени зависят от возможностей и скорости технологических изменений.

Технический прогресс и накопление капитала

Поскольку количество природных ресурсов ограничено территорией, а прирост рабочей силы — процесс достаточно медленный, без развития технологий даже при высоких темпах накопления капитала предельная эффективность будет падать, а вместе с ней и сами темпы его накопления. Таким образом, темпы накопления капитала зависят от скорости технологических изменений в стране, и только при постоянном поддержании быстрого развития технологий возможно избежать снижения предельной отдачи и сохранить темпы накопления капитала.

Блестящие работы лауреата Нобелевской премии по экономике Теодора Шульца^[13] посвящены роли технического прогресса в накоплении капитала. Одной из основных работ, за которую Шульц получил Нобелевскую премию, является «Трансформация традиционной аграрной сферы» (Transforming Traditional Agriculture)^[14] 1964 года. Перед тем как эта работа была опубликована, многие экономисты полагали, что поведение крестьян в традиционном аграрном обществе не является рациональным, поскольку они редко создают сбережения и накопления. Напротив, современное сообщество фермеров рационально, оно постоянно вкладывает в производство собственные сбережения. Например, американский фермер в среднем инвестирует в оборудование около 1 млн долларов. Таким образом, экономисты пришли к выводу, что причина бедности крестьян традиционного аграрного общества — именно в иррациональности их экономического поведения, а рациональность современных фермеров поддерживает среди них низкий уровень бедности. В своей работе «Трансформация традиционной аграрной сферы» Шульц выдвинул противоположную точку зрения: в традиционном аграрном обществе именно отсутствие накоплений является наиболее рациональным выбором. Поскольку скорость технического прогресса в таком обществе была достаточно низкой, сбережения крестьян обеспечивали некое «равновесие», а увеличение накопления могло, наоборот, повлечь за собой снижение производительности и ухудшение качества жизни, увеличивая издержки при отсутствии прибыли. В качестве примера можно рассмотреть труд китайских фермеров, которые собирают урожай риса и пшеницы при помощи серпов. В традиционном аграрном обществе серп есть у каждого крестьянина, а «увеличение объемов инвестиций» будет означать покупку второго серпа, но одновременное использование во время жатвы двух серпов одним человеком неэффективно. Таким образом, большинство фермеров предпочтет покупку нового серпа по мере того, как старый будет приходить в негодность — такого рода отсутствие стимула к инвестициям делает рациональным для крестьян традиционных аграрных обществ и отсутствие сбережений. Для преодоления этой ситуации необходимо представить крестьянам более совершенные технологии, которые позволили бы получить большую отдачу от инвестиций и стимулировать накопление капитала.

Технический прогресс и модернизация промышленности

Без новых технологий невозможна новая промышленность с высокой прибавочной стоимостью и, следовательно, немыслима модернизация промышленности. Почти все современные отрасли с высокой прибавочной стоимостью — электроника, биоинженерия и т. п. — это результат новейших изобретений и инновационных технологий.

Только благодаря непрекращающейся инновации возможно непрерывное появление отраслей с высокой прибавочной стоимостью, поэтому движимый погоней за увеличением прибыли бизнес будет инвестировать в эти развивающиеся отрасли, что и повлечет за собой модернизацию производственной структуры.

Совершенствование системы

Совершенствование системы отличается от накопления капитала, модернизации промышленности и даже технического прогресса тем, что является пассивным процессом. Невозможно оценить качество ее функционирования как таковое. Еще Карл Маркс определил, что надстройка определяется именно базисом^[15], а система как часть надстройки должна адаптироваться к существующим экономическим условиям. Выше уже упоминалось, что технологические изменения приводят к изменениям самого экономического базиса, а это, в свою очередь, требует совершенствования системы. Поэтому необходимым условием совершенствования системы является технологический прогресс. Более подробно взаимосвязь между институциональными изменениями и экономическим ростом будет рассмотрена во второй лекции.

Таким образом, чтобы оценить потенциал экономического развития страны, необходимо проанализировать возможность дальнейшего технологического прогресса. В своей книге «Мировая экономика» (World Economy)^[16] Ангус Маддисон пишет о том, что в течение одного-двух тысячелетий, вплоть до XVIII века, среднегодовой темп роста доходов даже в наиболее развитых европейских странах составлял всего 0,05 %, то есть его удвоение требовало 1400 лет. «Промышленная революция» значительно ускорила экономический рост европейских стран, их среднегодовой рост доходов на душу населения на протяжении XVIII–XIX веков достигал 1 %, а время его удвоения сократилось до 70 лет. В ХХ веке этот показатель вырос до 2 %, и для его удвоения необходимо было уже 35 лет, что в 40 раз меньше, чем до эпохи промышленной революции. Значит, можно говорить о возможности удвоения доходов на душу населения в течение жизни одного поколения, что наглядно доказывает важнейшую роль развития технологий для экономического роста. Поэтому для понимания потенциала будущего развития Китая нам необходимо оценить возможности его научно-технического развития.

Технологические инновации: независимые исследования, собственные разработки и заимствование технологий

Есть два вида технологических инноваций. Первый относится к созданию инновационных продуктов. Это новые продукты или товары, замещающие старые: например, компьютеры. Второй тип инноваций относится к усовершенствованию технологий, когда сам продукт остается неизменным, но уменьшается его себестоимость, а само производство становится более эффективным. Наиболее известным примером такой инновации может служить замена ручного способа фабричной сборки высокоэффективной конвейерной линией, которую осуществила компания Ford Motors. Этот высокопроизводительный способ производства сделал автомобиль доступным для многих потребителей.

И для товарной, и для технологической инновации есть два основных механизма появления — они могут стать результатом как научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, так и заимствования технологий из-за рубежа^[17]. Обозначающее технологические инновации английское слово innovation указывает на использование более совершенной технологии, увеличивающей коэффициент эффективности, хотя не означает использования новейших технологий. Тем не менее различные страны развивают технологии по-разному. США, Япония, Германия и другие наиболее развитые страны владеют передовыми технологиями, поэтому в их совершенствовании могут рассчитывать исключительно на свои силы. В развивающихся странах уровень технологий сильно отстает, однако для сокращения этого разрыва они могут пойти по пути заимствования технологий, копирования или покупки патентов.

Люди в разных промышленных отраслях по-разному смотрят на достоинства и недостатки ведения собственных разработок и заимствования технологий. Исследователей, руководящих проектно-конструкторскими работами, как правило, интересуют конкретные результаты своей деятельности и полученный опыт, но не дальнейшее внедрение и развитие технологий и не их стоимость для научно-исследовательских институтов и проектных отделов компаний. Таким образом, они всегда положительно оценивают именно самостоятельные исследования и разработки, а не заимствование технологий, требующее от них куда меньшего участия в процессе. Экономисты и предприниматели, напротив, чаще склоняются к заимствованию, потому что отталкиваются от экономической целесообразности, соотношения издержек и прибыли. Во-первых, это связано с высокой стоимостью самостоятельной разработки новых технологий: такие компании, как IBM или Intel, ежегодно тратят на это миллиарды долларов. Во-вторых, результативность таких исследований остается крайне низкой, более 99 % подобных работ не приносят желаемого результата, при этом никто не может гарантировать, что рынок примет результаты успешных исследований. Конечно, на все время действия патента норма доходности для успешной технологии может оказаться очень высокой. Поэтому, концентрируя внимание на этой прибыли, мы игнорируем 99 % рисков неудач и связанных с ними расходов. Эту ситуацию можно описать афоризмом «успех одного полководца стоит на костях десяти тысячи солдат», когда этот полководец пользуется славой, а о павших солдатах и не вспоминают.

Итак, оба механизма внедрения технологической инновации имеют и преимущества, и недостатки, поэтому решение в пользу любого из них должно приниматься в соответствии с конкретными условиями экономического положения страны. Для таких развивающихся стран, как Китай, предпочтителен путь именно заимствования технологий. Как правило, новые технологии защищены патентами на протяжении двадцати лет, но в условиях современных темпов развития технологий многие из них ничего не стоят уже спустя десятилетие. Если же говорить об относительно свежих разработках, есть данные, согласно которым связанные с лицензионными платежами издержки по их внедрению не превышают 30 % от стоимости их изначальной разработки, а с учетом расходов на неудавшиеся попытки могут составлять и менее 1 %.

Заимствование технологий и «преимущество отсталости»

Заимствование передовых технологий и освоение опыта развитых держав позволяет странам, развивающимся в течение сравнительно короткого срока и при более низких затратах, пойти по пути технологических инноваций, способных привести к повышению эффективности, увеличению доходности вложенных инвестиций и быстрому темпу накопления капитала, содействуя модернизации промышленности и росту экономики. Именно это и является своеобразным «преимуществом отсталости» в процессе модернизации развивающихся стран. Для удвоения ВВП после промышленной революции Великобритании понадобилось 58 лет (1780–1838), США — 47 лет (1839–1886), Японии — 34 года (1885–1919), Турции — 20 лет (1957–1977), Бразилии — 18 лет (1961–1979), Корее — 11 лет (1966–1977), а Китаю — 10 (1977–1987). Чем позже в стране наступал этап ускоренного роста, тем меньше ей требовалось для этого времени. Выше уже упоминалось, что в течение ста лет с начала промышленной революции среднегодовой рост ВВП на душу населения в развитых странах составлял около 1 %, а в ХХ веке — около 2 %, тогда как в успешных развивающихся странах он доходил до 8 %. Первой из таких стран стала Япония, а впоследствии — «восточноазиатские тигры» и Китай после начала реформ Дэн Сяопина.

После Второй мировой войны «восточноазиатские тигры» и Япония находились в одинаковом положении. Уже в 1980-е экономики «восточноазиатских тигров» стали уверенно развиваться, при этом доход на душу населения быстро достиг трети от аналогичного показателя США. Основная причина «экономического чуда» заключалось в том, что, используя технологический разрыв, странам удалось внедрить технологии и получить толчок для технического прогресса и модернизации собственной промышленности. В 1950-е большая часть населения этих стран проживала в сельских районах, но благодаря внедрению новых технологий и развитию отраслей промышленности с высоким уровнем добавленной стоимости в эти отрасли перемещались и трудовые ресурсы, а вместе с ними рос сектор сферы услуг. Рентабельность инвестиций этих отраслей и скорость накопления капитала увеличивалась, а их экономики росли невероятно быстро.

Масштабы экономического развития до и после реформ свидетельствуют о ведущей роли заимствования передовых технологий в реализации «преимущества отсталости». Еще до реформ 1978 года в Китае был выдвинут лозунг «За семь лет перегнать Англию, за пятнадцать — США». В 1960-х КНР испытала атомную бомбу, в 1970-х — запустила искусственный спутник Земли; кроме того, был совершен настоящий прорыв в передовых областях науки и техники, но это не сказалось на темпах экономического роста. В 1978 году Китай встал на путь остальных стран Восточной Азии, перейдя к заимствованию технологий и привлечению иностранного капитала для реализации стратегии «глобального торгового оборота», чтобы экспортировать трудоемкую продукцию и аккумулировать валютные резервы. Именно заимствование технологий и минимизация издержек для достижения высоких темпов технологического развития стали причиной быстрого экономического роста Китая.

Возможность сохранения высоких темпов экономического роста Китая

Ни одна страна в мире не сумела на протяжении трех-четырех десятилетий сохранять темп роста экономики на уровне 9 %. После начала политики реформ и открытости Китай удерживает такой темп уже на протяжении 32 лет, но сможет ли сохранить его в дальнейшем? Я полагаю, что сможет. И это не простой оптимизм: мое мнение опирается на потенциал «преимущества отсталости».

Согласно оценкам Ангуса Мэддисона^[18], в 2008 году в соответствии с паритетом покупательной способности средний доход на душу населения в Китае составлял всего 21 % от аналогичного показателя США. Таким образом, пока этот разрыв в доходах существует, Китай может пользоваться «преимуществом отсталости».

По оценкам Мэддисона, текущее положение континентального Китая соотносится с США так же, как с ними соотносились в 1951 году Япония, в 1975-м — Тайвань, а в 1976-м — Южная Корея. Среднегодовой рост экономики Японии в период с 1951 по 1971 год составил 9,2 %, Тайваня между 1975 и 1995 годом — 8,3 %, а Южной Кореи между 1977 и 1997 годом — 7,6 %. При этом доход на душу населения по паритету покупательной способности Японии составил в 1971 году 65,6 % от аналогичного показателя США, Южной Кореи в 1997 году — 50,2 %, а Тайваня в 1995 году — 54,5 %. Если Китай будет следовать подобной тенденции, он сможет сохранять рост в 8 % на протяжении двух десятилетий и достигнуть к тому времени уровня доходов на душу населения по паритету покупательной способности в 50 % от аналогичного показателя США. К 2030 году объем китайской экономики по паритету покупательной способности может вдвое превысить объем американской, а при измерении по рыночным обменным курсам собственных валют они будут сопоставимы.

Проблемы китайской экономики

Выше были изложены перспективы экономического развития Китая и связанные с ними прогнозы, но необходимость полного раскрытия всех этих потенциалов требует описания разнообразных неэкономических факторов. Как развивающаяся страна с переходной экономикой и высокими темпами экономического роста, Китай столкнулся с множеством серьезных проблем, которым стоит уделить должное внимание.

Рост имущественного расслоения и разрыва между городом и деревней

На раннем этапе проведения политики реформ и открытости разрыв в доходах между городом и деревней, а также между восточной, центральной и западной частями Китая непрерывно сокращался, однако с 1985 года он вновь начал расти. Коэффициент Джини^[19] вырос с 0,31 в 1981 году до 0,42 в 2005, приблизившись к уровню стран Латинской Америки [World Bank, 2010]. В древности говорили, что «стоит бояться не нехватки благ, а их неравномерного распределения». Так, большой разрыв между доходами самых богатых и самых бедных приводит к психологическому дисбалансу у малообеспеченных слоев населения, к тому же развитие систем образования, здравоохранения и социальных гарантий в Китае отстают, что влечет за собой противоречия, влияя на гармонию и стабильность в обществе.

Неэффективное использование ресурсов и экологический дисбаланс

В результате ускорения темпов экономического развития Китай потребляет много энергии и природных ресурсов. В 2006 году ВВП Китая составлял всего 5,5 % от мирового, но при этом на его долю приходилось 9 % от всей потребляемой нефти, 23 % алюминия, 28 % стали, 38 % угля, 48 % цемента. Количество ресурсов ограничено, и, если в дальнейшем Китай не сократит потребление ресурсов и не изменит модель текущего развития, это негативно повлияет на другие страны — и не в одном поколении. К тому же непрерывный рост стоимости ресурсов приводит к росту расходов на избыточное потребление, что в корне противоречит стратегии научно обоснованного развития.

Не стоит забывать и о проблеме ухудшения экологической обстановки, с которой связаны участившиеся в последние годы техногенные катастрофы и стихийные бедствия. В 1990-е на Китай обрушились три крупнейших наводнения, про каждое из которых говорили, что «подобного не бывает и раз в сто лет». Нам стоит серьезно задуматься над тем, почему сразу три события такого масштаба произошли за всего одно десятилетие. Стихийные бедствия могут стать для экономики смертельным ударом, поэтому охрана окружающей среды как способ предотвращения этих бедствий очень важна.

Внешний дисбаланс и ревальвация юаня

С 1994 года Китай поддерживает «двойное положительное сальдо» — как по счету текущих операций, так и по счету движения капиталов. До 2005 года профицит по счету текущих операций был невелик, но в 2007 он составил 7,6 % ВВП, а имея серьезный профицит торгового баланса, Китай быстро накопил огромные золотовалютные резервы. В 1990 году они составляли всего 11,1 млрд долларов, их едва хватило бы на покрытие затрат на импорт в течение двух с половиной месяцев, сегодня же они превысили 3 трлн долларов и стали крупнейшими в мире [Lin, 2010].

Рост профицита торгового баланса Китая сопровождается ростом дефицита торгового баланса США, и это вызвало всеобщее беспокойство еще в период мирового финансового кризиса 2008 года. Фред Бергстен отметил: «Очень вероятно, что глобальный дисбаланс — наиболее серьезная угроза для устойчивого роста и стабильности экономик США и других государств». Когда разразился кризис, звучали мнения, что причина этого «самого серьезного экономического спада со времен Великой депрессии» заключается в дисбалансе между США и Китаем. Некоторые экономисты, например, лауреат Нобелевской премии Пол Кругман^[20], полагали, что финансовый кризис, повлекший за собой огромный дефицит торгового баланса США, был вызван недооцененным курсом юаня и появлением «финансовых пузырей» на рынках ценных бумаг и недвижимости США в результате снижения процентной ставки, а это, в свою очередь, было вызвано массовой скупкой Китаем казначейских облигаций США (treasures). Другие же считали, что для восстановления мировой экономики необходимо повышение курса юаня и восстановление торгового баланса США (Goldstein, 2010).

Проблема коррупции

До начала реформ у всех слоев китайского общества был только один источник дохода, поэтому не составляло большого труда вычислять проявления коррупции и бороться с ними. Однако в дальнейшем главным средством повышения эффективности стали материальные стимулы, источники доходов отдельных людей подверглись диверсификации, а повышение деловой активности стало служить ширмой для разнообразных «серых» и «черных» схем получения доходов. Широко распространившиеся среди чиновников всех уровней разложение и коррупция неминуемо привели к еще большему разрыву между доходами различных слоев населения, что усилило общественное недовольство и снизило доверие к государству со стороны народа.

После азиатского финансового кризиса наименьшие темпы восстановления экономики отмечались в Индонезии. Одной из важных причин тому был серьезный уровень коррупции в этой стране, что привело к утрате доверия правительству. В условиях недоверия достаточно сложно добиться сплоченности общества, а это напрямую влияет на темпы развития и социально-экономическую стабильность.

Проблема образования

Поскольку образование непосредственно влияет на развитие в долгосрочной перспективе, эту проблему не так просто увидеть. Тем не менее она остается важной. Нынешняя политика Китая в области образования по-прежнему сосредоточена в большей степени на количественных, а не качественных характеристиках, в особенности в сфере высшего образования, что отрицательно сказывается в долгосрочной перспективе — как на подготовке специалистов, так и на развитии самого общества в целом. Выше отмечалась ключевая роль технологических инноваций в экономическом развитии, при этом заимствование технологий и разработка собственных требуют способных кадров, подготовка которых невозможна без поддержки образования.

Я перечислил только некоторые из проблем, с которыми столкнулся Китай. Другие — это недостаточно развитая система социальных гарантий, низкий уровень технологического развития, широко распространенный региональный протекционизм, обострение вызовов глобализации, несовершенство законодательной базы и множество прочих внутренних и внешних политических, экономических и социальных проблем, каждая из которых должна быть выявлена и устранена. Все это насущные проблемы, и если не суметь их эффективно разрешить, любая их них может вызвать серьезные социально-экономические противоречия и даже стать угрозой для политической системы, а без устойчивой политико-экономической обстановки невозможно полностью раскрыть экономический потенциал и поддерживать высокие темпы экономического развития.

Подводя итог, отмечу, что скрытого потенциала Китая достаточно для поддержания текущих темпов экономического роста на протяжении еще по меньшей мере двадцати лет, чтобы стать крупнейшей мировой экономикой к 2030 году или раньше. Но для этого Китаю необходимо преодолеть множество трудностей. В последующих лекциях я проанализирую, каким образом Китай может реализовать этот потенциал и преодолеть существующие проблемы.

Примечания

5

Ангус Мэдисон (1926–2010) — один из авторитетных историков экономики, профессор Университета Гронингена. Им были разработаны материалы (таблицы), позволяющие прогнозировать долговременное развитие экономик мира.

6

Общество среднего класса — социологический термин, довольно многочисленная прослойка людей с определенным уровнем образования и доходов.

7

Включение КНР в процесс глобализации произошло на условиях превращения страны в зависимую «фабрику мира», которая предоставляла государствам «первого мира» единственный китайский ресурс: неисчерпаемую и сверхдешевую рабочую силу.

8

«Восточноазиатские тигры» — аллегорическое название ряда стран восточноазиатского региона. К 1997 году строительство экономик этих стран по неолиберальным схемам привело к развитию сильнейшего экономического кризиса, последствия которого ощущались даже в Латинской Америке и России. Одной из причин кризиса является долговременная спекуляция на финансовом рынке, а также сильная кредитная зависимость от западных стран.

9

Доктор философии (PhD) — базовая ученая степень, которую получают после защиты диссертации. Распространена в университетах западных стран, в России этой степени соответствует «кандидат наук».

10

Если абсолютной бедностью считать доход в 1 доллар на одного человека в день, то число бедных уменьшилось более чем на 600 млн человек. — Примеч. авт.

11

Великая депрессия (1929–1939) — один из наиболее крупных финансовых кризисов за всю историю капитализма, наиболее всего пострадали экономики США, Канады, Германии, Франции и Великобритании. Основными причинами считаются кризис перепроизводства товаров, изоляционизм, а также крупномасштабные потребительские кредитные «пузыри» и спекуляции с ценными бумагами.

12

Одним из сторонников этой точки зрения является автор книги «Грядущий коллапс Китая», Гордон Чан [Chang, 2001]. — Примеч. авт.

13

Теодор Шульц (1902–1998) — американский экономист, автор работ по исследованию «человеческого капитала» и экономике стран «третьего мира».

14

Первое китайское издание этой книги было опубликовано издательством «Шану инь шугуань» в 1987, второе — в 2006 году. Выходные данные английской версии можно найти в списке используемой литературы к Лекции первой в конце книги — Примеч. авт.

15

Карл Маркс в своей экономической теории доказал, что в капитализме существует базис, то есть экономические отношения, и надстройка — все остальное. В зависимости от состояния и развития базиса, происходит и развитие надстройки.

16

Китайское издание этой книги было опубликовано издательством Пекинского университета в 2003. Выходные данные английского издания можно увидеть в списке используемой литературы к Лекции первой в конце этой лекции. — Примеч. авт.

17

О технологической инновации можно прочитать в разделе «Технологическая инновация, этапы развития и выбор стратегии» моей книги «Стратегия развития и экономическое развитие» (Издательство Пекинского университета, 2004). — Примеч. авт.

18

Источники статистических данных Ангуса Маддисона по каждому государству для данного раздела см.: Historical Statistics of the Word Economy: 1-2008 AD // URL: www.ggdc.net/maddison/Historcal_Statistics/horizontal-fle_02-2010. xls. — Примеч. авт.

19

Коэффициент Джини — показатель степени расслоения общества по уровню доходов, «0» означает абсолютное равенство, а «1» — абсолютное неравенство. — Примеч. авт.

20

В 2008 году получил Нобелевскую премию по экономике за анализ торговых моделей и географии экономической активности.