Венерианка

Лиса Фарова, 2020

Бес мечтает погубить Землю с момента ее образования, но Бог не сдает позиции и готовит отчаянный ультиматум. Загадочная сущность с планеты Венера становится козырем в руках Бога, последней надеждой на спасение жизни. На протяжении всего романа Бог прячет девушку-венерианку в разных параллелях времени, в разные земные тела в надежде выстроить алгоритм спасения жизни. После долгих мытарств и скитаний сценарий Бога удаётся воплотить. Бес побежден. Венерианская сущность в теле девушки влюбляется в земного парня. Только остаться на Земле ей нельзя. Неужели, вкусив счастье, она исчезнет навсегда?

Пацанка.

Глава 1

Шаг за шагом, хруст за хрустом. Я брожу по аллее, давя под собой городские дары осени — листья. Как короток их век, как незаметна их жизнь. Как естественно мы шагаем по желтому ковру, застелившему весь город в сентябре. Как красива их последняя музыка под ногами. Как естественен их последний танец с ветром, их падение. Мы почти не замечаем этого. Впрочем, нам давно уже наплевать на чужую жизнь.

Сегодня холоднее, чем обычно. Вокруг безлюдно, как говорится, «хороший хозяин собаку на улицу не выгонит», так пусто внутри, и не хочется никого видеть. Я вновь съежилась от пронизывающего порыва ветра, пролетевшего сквозь меня. Я сегодня, как листья, одинока и незаметна, поэтому бреду одна и замерзаю. Следующий порыв ветра заставил меня поднять воротник тоненького свитера повыше и застегнуть до конца замок куртки. «Надо ускорить шаг, пока еще могу идти», — подумала я, так как ноги в околевших джинсах уже давно ныли.

Подлетел белый голубь, тоже один, тоже замерз. Я вспомнила, о давно лежавших в кармане семечках и отдала их голубку. Может, хоть ему станет легче. Голубок поклевал, но продолжил виться кругами над моей головой. Видно, искал себе хозяина или друга. Это явно не ко мне. Я ускорила шаг, ветер усилился. Чуть не унес мою кепку, под которой я прятала свои жесткие, как прутки, короткие волосы.

Меня зовут — Лилия, как цветок, но я скорее желтый лист, чьей дикой красоты не заметно. Лилия — снежинка в апреле, необычная, скоротечная. Нет, слишком мило, я просто Лилек.

Вот уже почти дома. Обычная девятиэтажка возле рынка, напротив — площадь. Квартира, конечно же, на девятом этаже. Мой маленький мирок расположен в правом крайнем углу квартиры. Я единственный ребенок в семье и, думаю, единственный в мире человек, с которым могло такое произойти.

Я с детства предпочитала играть с мальчишками. Футбол, войнушки, борьба — были мои любимые игры. Несмотря на запрет и беспокойства мамы, дочь-хулиганка, продолжала. «Нашла проблему, — успокаивал папа маму, — придет время, и ей захочется вести себя по-другому. Роза, дети каждый день разные».

Со временем я, конечно, изменилась, но мальчишеские повадки у меня не отнять. Маму очень беспокоило поведение дочери, ее манера одеваться, стричься. В пятнадцать лет мне уже трудно было противостоять, да и бесполезно. В шестнадцать лет я решила продолжать учиться в училище. В школе меня дразнили, и мне надоело молчать. В новый коллектив я ворвалась другой. Я была смелой и готовой ко всему. Коллективу даже очень понравилась необычная девочка.

Глава 2

Я стою в кругу девчонок, с которыми общаюсь в группе. Их зовут Марина, Лена и Наташа.

— Какой лапочка, девочки, держите меня, — заметила Марина, незнакомца в кругу своих одноклассников.

— Ничего необычного, кроме волос, конечно, — окинула Лена его оценивающим взглядом.

— По мне типичный выскочка, — отмахнулась я от Наташиного взгляда, а она добавила:

— Да, да и, по-моему, пустой. — Это было видно по тому, как он двигается, как, поглядывая в нашу сторону, демонстрирует свое превосходство, смеясь над приятелями.

— Завидуйте, завидуйте! Я красива. он — красив, почему бы не пофлиртовать? В конце концов, я не замуж за него собираюсь, — скромничала Маринка. Но она от скромности не умрет.

Марина — это моя подруга. Мы с ней учимся в училище № 33 на операторов ЭВМ уже два года. Два года и дружим. Она полная моя противоположность: яркая, смелая, веселая и наивная. Она любит мальчиков, и они любят ее. Как можно не любить эту эффектную куколку? Но мне ее еще и жаль — она слишком наивна, поэтому частенько плачет у меня на плече. Она жизнерадостная, неугомонная, влюбчивая и притягательная. Мы уже два года с ней неразлучны. Я знаю ее лучше нее самой. Я не смогу без нее жить, да и она, наверное, тоже без меня.

— Следите! — Воскликнула Маринка, как только приятели покинули его. Он стоял спиной к девчонкам и не видел, как к нему приближается наша Мариночка.

Она застала его жующего что-то во рту. Парень — брюнет, средней длины волосами, собранными в хвост. У него были большие зеленые глаза, средний прямой нос и тонкая уверенная линия губ — дополнение к красоте его милого лица. Кроме того, он был высок, не меньше метра восьмидесяти.

Выскочка ничуть не смутился, даже обрадовался. Это было видно по его самодовольной улыбке. Еще бы! Такая девушка его все-таки заметила. Ну, Маринка! Как не стыдно!

Она нескромно касается уголка его губ и облизывает свой палец, притом глядит ему прямо в глаза. Парень прямо растерялся, а Ленка с Наташкой рассмеялись, над его выражением лица. Еще пару слов, и Маринка повернулась, чтобы подойти к нам. Но решила совсем его ошеломить, когда нагнулась поднять выроненную ручку. Ее юбка и так открывала приятный обзор, но, нагнувшись, не сгибая ног, она произвела настоящий фурор. Одним словом, в этом вся моя подруга. Понимаю, что это здорово, производить желаемый фурор, но я бы так никогда не смогла. Предпочитаю не привлекать внимания и в то же время, мне приятно общаться с Мариной, которая не проходит незамеченной. Ничего, нам не обязательно быть одинаковыми.

— Ну, Марина, ты даешь! — сквозь смех воскликнула Лена.

— Молодец! — Похвалила я не без улыбки.

— Ты не видела его выражения лица, когда нагнулась, — весело добавила Наташка. Вспомнив, все взорвались новым приступом смеха.

— Я так думаю теперь, он за мной побегает, — подытожила сама Маринка. — Ну, пойдемте, а то он подумает, что мы над ним смеемся. И вся компания двинулась в раздевалку. На сегодня занятия закончились.

Вчетвером мы двинулись к остановке. Лене с Наташкой ехать до «Универсама», а нам с Маринкой как ни странно тоже по пути. Она живет напротив пролетарского РОВД, совсем рядом, а мы с ней раньше даже не виделись. Но вот уже два года неразлучны.

Вот уже слезли на своей остановке и пошагали пешком. Я все-таки решила задать вопрос, который весь день меня мучил.

— Ты меня извини, Марин, но так как ты ничего не рассказываешь, я спрошу сама. Что у тебя стряслось вчера? — Может, другие и не заметили, но я-то знаю ее, как облупленную. Ее веки были чуточку припухшие. И как она не пыталась скрыть свое подавленное состояние, я заметила, что-то случилось.

— Не хочу об этом говорить, — отмахнулась она от моего вопроса. Я не стала настаивать. Минуты две мы шли, совсем молча — что опять странно, учитывая, что она не сводила глаз с дороги, по которой мы шли. «Не понятно, почему она не делится со мной», — думала я и остановила на ней свой взгляд. «Настолько личное, что даже мне не скажет», — тут же огорчилась я.

— Сережа твой не появился? — решилась я на версию. Она неохотно ответила.

— Хочу забыть о нем, — голос ее задрожал. Теперь понятна причина. — Не поверишь, — качала она головой, сама, удивляясь сказанному им вчера. Набрала воздуха в легкие и, стараясь не плакать, призналась, — он женат.

Я это приняла, молча. Представляю, каким ударом это было для Марины. Я не могла произнести ни слова, только внутри меня нарастала ярость. Марина обрела с ним покой и счастье, а он просто развлекся. Я ничего не скажу, пусть она сама выговорится. И она продолжила. — Он трясся при мысли о том, что жена что-то узнает.

Зря я вообще подняла эту тему, — поздновато одумалась я. Она бы может и не думала о нем больше. В ее глазах встала обида, ведь отношения, длились полгода, пока ему не надоело. Полгода Сергей жил двойной жизнью, а устав, от простейших вопросов, где он пропадает, выложил все на чистоту.

— Он уже стал заикаться, от глупых оправданий. Ты бы слышала, что он говорил. Он даже угрожал мне, — Маринка остановилась, качая головой. — Как он смог так врать. Ладно, мне, я понимаю, но жене, которую боится потерять, которая три месяца назад родила ему ребенка. Нет, трус мягко сказано. Он поддонок! — разозлилась она и потянулась за сигаретой, предложенной мной. Мы закурили.

— Ладно, не думай о нем больше. Он не стоит даже твоего мизинца. Я-то думала, Сергей и вправду тебя любит…

–…А он просто здорово развлекся, пока жене было некогда, — подытожила сама Марина, широко раскрыв глаза и заморгав, чтобы не прослезиться.

— Иди ко мне, — позвала я ее в свои объятия и сочувственно погладила по голове. Вообще-то Марина сама виновата. Окрутила двадцати семи летнего парня. Вначале он не особо желал с ней отношений, но наша обворожительная Марина умеет себя преподать, да так, что любой нормальный мужчина, будет у ее ног. За два года, которые, я ее знаю, длительнее и серьезнее отношений у нее не было. Ей нравится мужской пол, а еще больше нравиться ошеломлять мужчин, дразнить и, в основном, бросать. Она, как кошка, гуляющая сама по себе. Она сама выбирает себе жертву, и если она ей подходит, а ее капризному вкусу не часто угодишь, то гарантировано жертва ее любви будет неимоверно счастлива. Сергей же был то с ней, то пропадал. Был и завоеван ею и далек от нее. Наверное, его загадочность и отличала его от остальных. Он долго и неохотно решался на расставание с ней, потому что ее невозможно не любить.

Ее любят, ее ненавидят, ей завидуют. Ее жизнь, как яркая обложка для окружающих, но не для меня. Я знаю, что она поддерживает так свой имидж. Для меня же она слабая и наивная девочка, которая так же, как и все, мечтает о большой и чистой любви, с достойным мужчиной. Я ее понимаю.

Марина минуту поплакала на моем плече, а потом, уверив меня, что больше о нем не вспомнит и улыбнется, пошла своей тропой домой. Я соответственно пошла своей, жалея подругу, проклиная этого Сергея «Ну ничего, справится. С ее манерой общаться, она недолго будет одна». Вот прошла рынок «Данко», почти дома.

Дверь открыла мама. Ее можно было бы описать, сказав лишь, что она «дева» по гороскопу. А я для себя уже определила, что все женщины девы — одинаковые. Слишком заботливые, слишком домашние, для них — все, что и кто находится у них дома частная собственность. В общем, пока, маму не поставишь на место она так, и будет лесть в мои вещи и в мою жизнь. Ну, и, конечно, не скрою, что очень люблю свою мамочку и понимаю, что ей не хватает дочери. Папа и я не слишком открытые люди. Маме иногда, нужно вывести нас из себя, чтобы хоть как-то пообщаться.

— Заходи скорее, совсем, наверное, заледенела? — Мама была в фартуке, а из кухни исходили приятные запахи.

— М-м-м, — вдохнула я глубоко. — Мама хочет нас чем-то удивить? — Спешно скидывала я с себя дубленку. Запах сводил с ума меня, зверски голодную.

— Мать уже час не пускает меня на кухню, — выглянул из зала недовольный отец.

— Я всего лишь поджарила курицу, сделала крабовый салат, сырные шарики и разлила нам всем вина, — похвасталась она мне, а последнее слово мама недовольно швырнула в папу.

— О, сегодня особенный день? — Какой же вспоминала я, глядя на довольную улыбку папы.

— Мойте руки, а папа может тем временем догадается, что у нас сегодня фарфоровая свадьба, — обидчиво повела себя мама, хотя это на нее не похоже.

— Это что, мы уже двадцать лет вместе? — немного подумав, вычислил папа.

— Двадцать лет тебя терплю, — махнула на него рукой мама.

— С чем я тебя и поздравляю! — подразнил ее папа.

— Может, за столом поздравления продолжим. Я руки помыла, — пока мама заглянула в кладовку, мы с папой пошли на кухню.

— Я целую курицу сейчас съем, — поделился папа.

— После моего тоста, — предупредила его я.

Глава 3

Появление этого выскочки в училище и в правду утешило горе Маринки. Теперь он каждый день ошивался, то возле училища, то даже внутри него. Маринка не упускала случая подразнить его. То смело и нескромно отвечала на его пристальные взгляды, то будто бы не замечала его, лишь специально могла прикусить нижнюю губу или потянуться, да так, что и без того оголяющая пупок кофточка, поднималась все выше и выше. Три дня продолжалось их визуальное общение и, когда Костю — так зовут выскочку, совсем озадачили их непонятные отношения, он решился на отчаянный шаг. Когда Марина вновь на него взглянула и так соблазнительно облизнула нижнюю губу, он воспринял это, как знак. Незамедлительно Костя прошагал к ней, и так как она уже стояла к нему спиной, в кругу своих подруг, он обнял ее сзади и поцеловал в шею. Волшебно! — подумали все, кроме самой Марины. Неожиданно для себя Костя получил пощечину. Ошеломленный до глубины души он стоял и моргал, даже слов не было. Она же повернулась и ушла. Костя, недолго думая, подбежал к ней и схватил за локоть. Парень хотел разобраться.

— Я тебя не понял, — объявил он, еще держа ее за локоть.

— Какого черта ты себе позволяешь? — пыталась она оцепить его руку, от чего он лишь сильнее зажал ее. Увидев гримасу боли на ее прекрасном лице, он убрал руку. — Продолжаешь выделываться перед всеми, — разглядывала и терла красавица свой локоть.

— Извини, — отвел взгляд Костик, сожалея о сдавленном локте девушки. — Ты сама напросилась.

— Извини? — удивленно переспросила она. — У меня теперь синяк будет, а он извиняется, — продолжала ныть Маринка.

— Сейчас я ее поцелую, и все пройдет, — сказал парень, осторожно нагибаясь к ее руке, одновременно следя за реакцией этой пылкой кобылки — неохота снова побывать в «нокдауне». Марина же на этот раз не стала препятствовать этому выскочке. Нельзя было сказать, что ей не понравился его подход, но в ее репертуаре играть, чтобы красивее и недоступнее было.

— Какого черта, ты опять делаешь? — недовольно отскочила она, скорее высвободив свой локоть из райского плена.

— Такого же, что и ты, во-первых, — тоже с недовольством произнес Костя. — А во-вторых, не строй из себя недотрогу. О тебе много говорят, и я могу многое подумать. — Дальше он говорил, обнимая ее и ведя за собой. — И чтобы мне не думалось, давай поговорим о том, чего ты хочешь от меня.

— Во-первых, тебя не касается, то, что говорят обо мне. Я здесь центровая личность… — Марина, удивляясь дерзости выскочки, хотела поставить его на место, но неудачно.

— Ты… — помолчал он, наверное, подбирал слова поприличнее, — … просто кукла, и я так понял, с тобой нужно поиграть. — Маринка стояла и не моргала от возмущения, от его наглого поведения, от нахального и самодовольного ворожения лица. Ей хотелось плюнуть ему в это ворожение, так как не было слов.

— Знаешь, что мальчик? — В ответ улыбнулась она. — Купи себе куклу и играй.

— Ты не беспокойся, мальчик тоже кое-что умеет. Тебе понравится, — от его еще более нахального вида Марине стало тошно.

— О чем ты говоришь, говнюк, — не выдержала она, иначе бы ее просто стошнило.

— Я припомню тебе это слово, когда ты будешь просить «еще», — шептал он ей это уже на ухо так, что мурашки покрыли ей всю спину. «Пусть он этого не заметит», — молила Марина, стараясь сохранить самообладание. — Тебе понравится! — закончил он, наконец, ласкать ее ухо, и пошел к застывшим своим приятелям. Она прямо-таки горела без огня. Как только он начал удаляться, она смогла глотнуть свежего воздуха, даже почувствовала на щеках холодок, сквозившего с входной двери воздуха.

Парень крепко засел в ее сознании. Он не появлялся в училище три дня, а Марина все возмущалась.

Мы решили сегодня посидеть дома. На улице можно замерзнуть в пять минут. А чем же заняться в теплом доме, когда за окном все умирает? Конечно же, попить пива.

— Не понимаю, чего ты испугалась, тебе же понравилось, — сказала я, когда Маринка в очередной раз мне рассказывала об их с Костей «беседе». Марина была в замешательстве, от его поведения

— Парень слишком задрал свой симпатичный нос, — возмущалась подружка, держа стакан под углом, чтобы налить в него холодненького пива. — Ты же знаешь, я встречаюсь только с теми, кто меня достоин. — Уселась она, наконец, и принялась дуть в стакан, чтобы пена скорее пропала. — Бери чипсы, — между делом предложила она мне, а мне кусок в горло не лез, от негодования.

— Да, — выдохнула я. — А с чего ты взяла, что он тебя не достоин? — окинула я взглядом новые обои на стенах, у Марины на кухне, успокаивая себя.

— Я должна диктовать условия: хочу — встречаюсь, хочу — нет. — Раздавила она, со злостью, упавшую на стол крошку.

— Ну и характер, Марин, — покачала я головой, удивляясь. — Доиграешься когда-нибудь.

— Он слишком много на себя берет. Я же рассказала тебе о его нахальстве, — оправдывала она себя.

— Значит, уже доигралась, — верно подметила я.

Я допивала пиво из своего стакана, тогда как моя подруга уже допивала из своей бутылки, давя еще одну упавшую крошку.

— Лилечка, малыш, Костя слишком заносчив, дерзок. Никто со мной себе такого не позволял. Меня обожать надо, и вообще…

И вообще, как можно жить, по придуманным сомой же правилам? Разве отношения подчиняются каким-то дурацким правилам. Я перебила ее потому, что надоело слушать ее пустые слова.

–…Даже слушать больше ничего не хочу. Видно же, он тебе понравился. К чему же эти твои предрассудки. К черту разум, к черту имидж, отдайся на волю чувств, и ты поймешь, твое это или нет. — Я завелась не на шутку. Раз уж она просила совета, вот ей мой совет, — Ты, хочешь, чтоб тебя любили все и сразу, хотя сама любишь, только себя. — Она играет, а не чувствует, а потом Лилечка вновь подставляет плечо, чтобы Мариночка выплакалась. Я ведь так ее люблю, а она так бесшабашно себя ведет, в итоге страдает, и я вместе с ней.

Марина, молча, слушала нотацию подруги, не отводя своих голубых глаз. Да я не удержалась и сказала, что думаю. Ее взгляд вмиг наполнился грустью, и мне вновь стало ее жаль. Она встала со стула и начала убирать со стола.

— Я не хотела тебя обидеть, — пожалела я обо всем сказанном. Она включила воду, а я подошла к ней сзади и обняла ее за плечи. — Я тебя люблю, глупыш, и боюсь за тебя. Вдруг ты доиграешься. Он ведь все-таки не плюшевый мишка.

Марина тут же отозвалась на мое сочувствие, тоже прижалась ко мне.

— Иногда мне кажется, что ты мой ангел-хранитель, — улыбнулась Маринка и запустила свои длинные ногти в мои волосы и слегка помассировала. — Что только ты мне нужна. Только ты никогда меня не обманешь и не предашь. — От наслаждения у меня подкосились ноги. Хорошо, что Марина не видела, как я, закрыв глаза, пытаюсь тише дышать. Все внутри меня замерло и ждало. — Возможно, ты меня не поймешь, — взглянула она на мое напуганное лицо, — но ты — мой идеал. Я все в тебе люблю. А твои прикосновения, — нежно погладила она мою руку, следя за моей реакцию, — они просто сводят с ума. Лиля, я вижу, что и тебе со мной хорошо, так же, как и мне.

Глава 4

Не в силах унять желание, я решилась попробовать вкус ее губ. Ее губы такие милые, такие нежные, манящие, что сначала я прошлась по ним своим большим пальцем, от чего ее рот приоткрылся, а потом непременно захотелось их поцеловать. Марина же была рада поцелую. Значит, не только я чувствую к ней странную тягу. Поцелуй погрузил нас обеих в сладостный транс. Больше ничего не существовало, только мы, только сейчас. Сама не понимаю, куда делся здравый смысл. Я позволяла себе наслаждаться ее нежностью, ее необыкновенной красотой, гладя ее бархатистую кожу, ощущая дрожь ее желания. Она издала невольно вырвавшийся стон и начала ласкать мою шею, осыпая ее влажными поцелуями и мурашками. Боже, какое блаженство! Я почувствовала, как внизу живота сладко заныло, когда она взялась ласкать и покусывать мое ухо. Не в силах больше терпеть этой пытки, я хотела выть от досады, а всего лишь вновь накрыла ее сводящие с ума губки страстным поцелуем. Ее страсть нисколько не уступала — нам обеим хотелось большего. В голове мелькнуло: «А дальше-то что?». Марина на секунду отстранилась. Да, лучше остановиться, но она и не думала останавливаться. Марина уже расстегивала себе блузку, не отрывая от меня голодного взгляда. Скоро моему взору открылся прелестный вид ее смуглого тела, оставалось только убрать порч белоснежный лифчик. Она звала меня мысленно помочь ей. Я же мучилась между желанием потрогать, обжечься вкусом ее матовой горячей кожи и просто сделать так, как она хочет, или лучше послушать разум — прекратить.

К моему облегчению, послышался скрежет в замочной скважине. Только это заставило нас обеих очнуться. Марина тут же отвернулась и спешно застегнула блузку, а я опустилась на стул и судорожно выдохнула, сжимая в руках холодный стакан.

В прихожей показалась мама Маринки.

— Привет девочки.

Она сняла пальто с шапкой и пришла на кухню.

— Что притаились? — улыбнулась она, глядя на наши озадаченные лица.

Тетя Инна, принялась сморкать нос, где-то в прихожей, потом подошла к нам. Вид у нее был уставший, может заболевавший. Она поеживалась даже на кухне, наверное, пришла с работы.

— Марин, чайник бы поставила, — укорила она дочь, и сама направилась к плите. — Ой, девчонки, холод собачий, говорят минус семь уже. Все болеют, — терла она свои руки возле огня.

А я чувствовала спиной, обжигающий взгляд своей лучшей подруги. Пора остыть. Лучше всего по дороге домой. Я встала и повернулась к Марине и к окну.

— Снега еще нет? — пошутила я и отвернулась к ее матери.

— И пойдет — не удивит, — продолжала тетя Инна. — Осень пришла, на носу уже новый год, 2002 уже. Вроде только 2001 встретили, уже провожать.

Я больше не могла это терпеть.

— Мне пора, — сказала я. — Надеюсь, не заметет по пути.

Оборачиваться почему-то не хотелось. Просто потихоньку пошагала с кухни.

— Я провожу, — следом догнала меня подружка.

Мы оделись и вышли. Мне было стыдно смотреть подруге в глаза. Она же не сводила с меня глаз, и я, терроризируя кнопку лифта, тоже взглянула. В подъезде было темно, к счастью.

— Лиль, я не знаю, что на меня нашло. Давай забудем обо всем. Я знаю, этого не должно было случиться. Прости, — торопилась сказать Маринка, пока я не уехала молча.

— Это неправильно. — Изо всех сил, я жала на кнопку вызова, но лифт был занят. — Я тоже не понимаю, с чего это мы. — Хотя в душе я не жалела о случившемся. Это было волшебно! Это то, о чем я всегда мечтала, не понимала, но очень желала. Я восхищалась ей не только, как лучшей подругой, но и искренне ее любила.

— Забудем? — Протянула она свою руку, улыбаясь.

Я не забуду. Мне хотелось заплакать от этих слов, хотелось так сильно прижать ее к себе. Мне казалось, я теряю ее, теряю то тепло и замерзаю. Наши взгляды и руки снова встретились, но не было слов. «Ну, согрей же меня, взгляни же снова, так как смотрела несколько минут назад, и я вновь прижмусь к тебе, я буду вечно тебя любить», — молча молила я, будто уезжала навсегда. Приехал чертов лифт. Я промямлила лишь:

— Пока.

Как только двери закрылись, я обхватила лицо руками, вдыхая чуточку тепла, которое мне оставила моя подруга. Как же быть дальше? Несмотря ни на что дружить, быть рядом, как и прежде, но уже осознавать, что она твоя мечта. Дружить, забыв о мечте? А она забудет? Я ведь не очередной ее парень. Мы, как не крути, любим друг друга, и друг без друга мы не можем. Сколько раз в тишине нам будет неловко? Нет, она не сможет забыть. Когда-нибудь мы закончим начатое.

Я шла вперед, не видя дороги, не замечая преград, не чувствуя леденящего ветра. В моих мыслях стояли те минуты, перевернувшие мою жизнь, показавшие смысл. Впервые, я по-настоящему понимаю себя. Но также понимаю, что это неправильно. Любить подругу? Хотеть ее? Нет, нет, нет — крутилось у меня в голове, и я гнала ее образ из своих мыслей. Ее красивый образ.

Вот уже почти дома. Осталось только открыть дверь. Я выкурила сигарет пять за полчаса, которые просидела на лестницах, пока не зазвонил мобильный и не привел меня в чувства. Звонила мама. Я не взяла трубку. Зажевала конфетку и попыталась вставить ключ в замок, пальцы не слушались. Время было 23:00.

— Ну, где ты ходишь? — Нервно положила трубку мама. — Хоть ответила бы, — продолжала строго смотреть на меня она, пока я раздевалась. Желания общаться с мамой сейчас у меня не было.

— Я у Марины была, — нехотя промямлила я и пошагала к ванной.

— А запах! — сморщила нос мама. — Это тоже Марина на тебя надышала?

— Я не замерзла и не голодна, собираюсь спать, давай завтра поговорим, — ровным тоном, сказала я и закрыла дверь.

Умывшись, я пошла спать. Даже свет не включила, не хотела видеть свое отражение в зеркале. Просто сняла с себя все, кроме нижнего белья и окунулась в постель. Утро вечера мудренее. Только вот не думать о случившемся, я не могла. Лишь закрыв глаза, я почувствовала жар объятья Марины. Еще не уснула, а так ясно видела два обнаженных тела, вьющихся воздухе, ее полные грусти и желания глаза. И даже во сне понимала, что надо прекратить эти отношения и забыть, как просила Марина.

Глава 5

День, через день. Шли обычные учебные будни, которые были ненавистны, как кость в горле. Да, еще этот Костик! Он каждый день ждал ее возле училища, весь такой безупречный, сильно старался понравиться, а Маринка, как всегда в своем репертуаре — красива и беспощадна. А я, как обычно, рядом. О нашем минутном помешательстве мы даже не вспоминали, будто ничего никогда и не было — оно и к лучшему.

Вышли из училища, бурно обсуждая неправдоподобный рассказ одногруппницы, что даже не заметили стоящего недалеко от нас Костю.

— Марин, подойди, пожалуйста, — обратился с хмурым видом ухажер.

— Не хочу, — капризно ответила Марина и даже не остановилась.

Конец ознакомительного фрагмента.