Цветы в зеркале
Боги ведут себя как люди: ссорятся, злословят, пишут доносы, пренебрегают своими обязанностями, и за это их изгоняют в мир смертных. Люди ведут себя как боги: творят добро, совершенствуют в себе хорошие качества, и благодаря этому становятся бессмертными. Красавцы с благородной внешностью оказываются пустыми болтунами. Уроды полны настоящей талантливости и знаний. Продавец понижает цену на товары, покупатель ее повышает. Рыбы тушат пожар. Цветы расцветают зимой. Все наоборот, все поменялось местами, все обычные представления сместились. В такой необычной манере написан роман Ли Жу-чжэня «Цветы в зеркале», где исторически точный материал переплетается с вымыслом, а буйный полет фантазии сменяется учеными рассуждениями. Не случайно, что в работах китайских литературоведов это произведение не нашло себе места среди установившихся категорий китайского романа. Продолжая лучшие традиции своих предшественников, Ли Жу-чжэнь пошел дальше них, создав произведение, синтетически вобравшее в себя черты разных видов романа (фантастического, исторического, сатирического и романа путешествий). Некоторые места романа «Цветы в зеркале» носят явно выраженный публицистический характер, особенно те его главы, где отстаивается определенный комплекс идей, связанных с вопросом о женском равноправии.
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Цветы в зеркале» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 7
Ведет литературную беседу
при лунном свете умная девица.
О следствиях поступков благородных
рассказ во сне старик ученый слышит.
Итак, обратимся к нашему рассказу. Жил некий сюцай, по фамилии Тан, по имени Ао, по прозвищу И-тин. Родом он был из уезда Хэюань, что в области Хайфэн [160] округа Сюньчжоу [161] в Линнани. Жена его давно умерла, и он женился вторично на девушке из рода Линь. Младший его брат, Тан Минь, тоже один из ученых этой области, был женат на некой Ши. Таким образом, вся семья Танов состояла из четырех человек. Не было над ними ни отца, ни матери. К счастью, от предков им досталось несколько цин [162] хорошей земли, так что на жизнь вполне хватало.
Получив степень сюцая, Тан Минь решил не гнаться за славой и почестями и занялся преподаванием.
Тан Ао, хотя и не прочь был прославиться, но по природе своей любил странствовать и чуть ли не по шесть месяцев в каждом году разъезжал по разным местам. Конечно, это отвлекало его от занятий. В результате он все оставался сюцаем, хотя и держал экзамены [163] несколько раз.
Дело было в том году, когда жена Тан Ао, госпожа Линь, как раз под Новый год родила дочь. Перед родами странные ароматы наполнили комнату; это не были запахи камфары и мускуса, не было это и запахом сандалового дерева; казалось, что пахнет цветами и в то же время как будто и не совсем цветами; на протяжении трех дней запахи все время менялись, так что в конце концов их стала уже целая сотня, и все соседи стали говорить об этом как о чуде. Поэтому и начали называть это место «Перекрестком сотни ароматов».
Перед самыми родами Линь приснилось, что она взбирается на отвесную скалу, разукрашенную всеми цветами. Проснувшись, она родила девочку, которую в память об этом сне назвала Сяо-шань — «маленькая гора». Через два года родился сын, получивший в дополнение к имени старшей сестры имя Сяо-фэн — «маленький пик». Сяо-шань родилась очень красивой и умной. К четырем-пяти годам она полюбила чтение; стоило ей хоть раз просмотреть какую-нибудь книгу, и она уже не забывала ее. Ей очень повезло в том отношении, что дома у них было много книг, да и к тому же отец и дядя руководили ее занятиями, так что не прошло и нескольких лет, как девочка стала очень начитанной.
Вместе с тем она была смелой, всем интересовалась и любила не только книги, но и военное искусство; постоянно занималась фехтованием копьем и палицей, и родители не могли ей запретить этого.
Итак, в том году, когда Тан Ао опять отправился на экзамены, Сяо-шань со своим дядей Тан Минем как-то вечером сидели под навесом крыши и, любуясь яркой луной, сиявшей в небе, беседовали о литературе.
— Отец уже много раз ездил сдавать экзамены. А почему вы, дядя, не сдаете экзаменов? Вы ведь тоже ученый? — спросила Сяо-шань.
— Честолюбия у меня мало, да и эрудиции не хватает, так что нет смысла и пробовать, — ответил Тан Минь. — Чем зря мучиться, лучше сидеть дома да учить других грамоте, по крайней мере чувствуешь себя свободно. К тому же, раз мне не суждено выдвинуться, как ни домогайся, ничего не добьешься!
— Разрешите спросить, дядя, — сказала Сяо-шань, — поскольку ныне объявлено о проведении экзамена по литературе, то, разумеется, будут проведены раздельные испытания для лиц обоего пола. Интересно знать, через сколько лет назначаются обследования для лиц женского пола. Объясните мне, пожалуйста, дядя, чтобы я могла подготовиться к ним.
Тан Минь невольно улыбнулся.
— Чего это ты вдруг заговорила об обследованиях. Я знаю только, что в лечебных книгах есть раздел об обследованиях женщин, что же касается того, что в системе государственных экзаменов есть какие-то там женские экзамены, так об этом я ничего не знаю. Хотя сейчас и правит вдовствующая императрица, но при дворе-то все-таки нет женщин-чиновников. А ты что, племянница, тоже подумываешь о том, чтобы сдать экзамены на первую степень и стать чиновником? Действительно, у вас с отцом одни склонности, вот уж можно сказать: «Дочь вся в отца пошла!»
— Вовсе я и не думаю быть чиновником, — возразила Сяо-шань, — просто я подумала, что раз теперь царствует императрица, то, конечно, должны быть и женщины-сюцаи, и женщины-министры, которые станут советницами государыни, чтобы не произошло беспорядочного смешения полов. Вот почему я вас спросила. Откуда же мне было знать, что этому все-таки не бывать! А если дело обстоит так, как вы говорите, значит у императрицы будут советники-мужчины. Все же это довольно странно. Зачем же мне тогда сидеть за книгами, лучше я буду учиться вышиванию у мамы и у тети. Разве это плохо?
Прошло два дня. Сяо-шань действительно убрала книги и стала учиться вышивать; поучилась немножко, но это занятие ей быстро надоело; куда интереснее слагать стихи и сочинять песни. И Сяо-шань вернулась к своим книгам.
От природы Сяо-шань была очень умна и занималась весьма усердно; чувствуя, что она хорошо подготовлена, она позволяла себе всякий раз, вступая в поэтическое состязание со своим дядей, забивать его. Поэтому взрослые, даже вне дома, причисляли ее к талантливым девицам.
Случилось так, что хотя Тан Ао, отправившись на государственные экзамены, и выдержал экзамен на степень таньхуа [164], но вдруг какой-то влиятельный советник подал докладную следующего содержания:
«Тан Ао, в годы правления императора, царствовавшего под девизом „Хундао“ [165], будучи в Чанъани, побратался с Сюй Цзин-е, Ло Бинь-ваном, Вэй Сы-вэнем и Се Чжун-чжаном. Впоследствии Сюй Цзин-е и Ло Бинь-ван замышляли поднять мятеж; хотя Тан Ао в этом заговоре и не участвовал, но все же он ведь когда-то был названым братом этих мятежников, стало быть, не относится к благонадежным лицам. Если сейчас его имя появится в списках лиц, выдержавших экзамен, и он получит назначение на должность, то, пожалуй, в своих личных интересах он постарается собрать вокруг себя злонамеренных сообщников. Покорнейше прошу издать указ о понижении его в разряд простолюдинов, в предостережение, дабы он впредь не водил дружбу с разбойниками».
Докладная записка была представлена ко двору. Разузнав о том, что за Тан Ао нет ничего предосудительного, Ухоу оказала ему милость и оставила по-прежнему в звании сюцая.
На этот раз Тан Ао был не на шутку раздосадован. Целые дни проводил он в размышлениях и решил наконец порвать с мирской суетой.
Услыхав радостную весть о том, что старший брат выдержал экзамен, и предполагая, что он нуждается в средствах, Тан Минь послал ему с нарочным значительную сумму денег серебряными ланами [166].
Получив деньги на дорогу, Тан Ао успокоился. Слугу он отправил домой, а сам, захватив с собой дорожный мешок, пустился в странствования по разным местам, чтобы развеять печаль. Если во время путешествия ему встречались горы, он подымался на них, а если встречались воды, то он плыл на лодке. В поездках то туда, то сюда незаметно пролетело время с конца года до начала весны.
Однажды совсем невзначай Тан Ао очутился в Линнани. Перед ним был дом его шурина Линь Чжи-яна, а до дома самого Тан Ао оставалось не более 20–30 ли пути.
Но несмотря на то что до дома было совсем близко, Тан Ао не испытывал желания вернуться: ему было стыдно показаться брату, жене и детям; он хотел еще поездить по другим достопримечательным местам, но не знал, куда лучше поехать.
Охваченный тоской и досадой, он приказал лодочнику причалить к берегу. Выйдя на берег, Тан Ао не прошел и нескольких шагов, как увидел вдали древний храм и направился к нему, чтобы осмотреть его. На храме была надпись: «Храм Духа Снов». Тан Ао невольно вздохнул:
— Мне уже за пятьдесят, если сейчас припомнить все, чем я занимался все это время, так, действительно, будто находился в царстве Сновидений. Мне приходилось видеть и хорошие и дурные сны. Сейчас я понял суетность мира и имею желание достичь бессмертия, познать Путь Дао. Но я не знаю, что будет со мною; почему бы мне не обратиться к духу, чтобы он указал мне?
И вот Тан Ао вошел в храм, прочел про себя молитву духу, поклонился его изображению и сел на циновку у его престола. Он даже не заметил, как к нему подошел отрок с челкой на лбу и сказал:
— Мой хозяин приглашает вас, сударь, побеседовать с ним.
Последовав за мальчиком, Тан Ао вошел в притвор храма, откуда навстречу ему вышел какой-то старик. Тан Ао тотчас же подбежал к нему и вежливо поклонился. Когда они уселись на места, положенные гостю и хозяину, Тан Ао спросил:
— Уважаемый настоятель, разрешите узнать ваше почтенное имя. Зачем вы меня позвали? Какое хотите мне дать поручение?
— Моя фамилия Мэн, — ответил старик. — Я давно живу в этом храме. Только потому что у вас, сударь, появилось желание познать Истинный Путь и достичь бессмертия, я пригласил вас побеседовать со мною. Разрешите узнать, каковы ваши неизменные устои. На какие волшебные чары вы намерены ныне положиться и как думаете в конце концов совершенствовать себя, чтобы достичь бессмертия и Пути?
— Хотя у меня и нет каких-либо определенных устоев, — ответил Тан Ао, — но что касается стремления к бессмертию, то, порвав с суетным миром, отказавшись от семи чувств и шести страстей [167], отдавшись молчаливому самоусовершенствованию, я, конечно, смогу стать бессмертным и постичь Истинный Путь.
— Как легко вы говорите об этом! — засмеялся старик. — Чистое сердце и отказ от страстей, о которых вы говорите, дадут только ничтожное продление жизни и физическое здоровье, но не больше. Если же говорить о бессмертии, об Истинном Пути, то лучше всего об этом сказал бессмертный старец Гэ [168]: «Тот, кто хочет стать бессмертным, должен положить в основу преданность, сыновнюю почтительность, мягкость, послушание, человечность и веру. Если, стремясь к Истинному Пути, не совершенствовать себя в этих добродетельных поступках, все равно ничего не добьешься. Хочешь стать бессмертным на земле, соверши триста благих дел, хочешь быть бессмертным на небе, соверши тысячу триста благих дел». Вы же, сударь, пока что не стяжали себе добродетели ни подвигом, ни проповедью и к тому же не совершили еще благих дел, которыми вы могли бы утвердиться. Не имея во всем этом никаких устоев, вы решили вдруг добиться бессмертия, — да разве это не пустая затея, не то же самое, что «лезть на дерево, чтобы поймать рыбу» ?[169]
— Я, жалкий глупец, — сказал Тан Ао, — удостоившись сегодня ваших наставлений, начну впредь совершать добродетельные поступки, чтобы добиться полного перерождения. Но первоначально у меня были намерения приложить усилия к тому, чтобы, продвинувшись по службе, восстановить на троне дом Тан и тем самым избавить людей от мучений и совершить подвиг во имя династии. Но вышло все не так: только я сдал экзамен, как вдруг нагрянула непредвиденная беда. Обстоятельства так сложились, и я не знаю, как мне быть! Может быть, вы, почтеннейший, научите меня…
— Очень жаль, что ваше желание не сбылось, — ответил старик, — но ведь говорят: «Старик потерял лошадь, как знать — не к добру ли это?!» [170] Если вы теперь откажетесь от своего несбыточного желания, испытаете свою судьбу в другом — ведь мир велик, — неужто вам не повезет! Я только что слышал, что небесные цветы провинились и в наказание низвергнуты на землю, в мир треволнений; может быть, когда-нибудь им удастся собраться всем вместе; но среди них есть двенадцать замечательных цветов, которых, к несчастью, раскидало по чужим краям. Вот если бы вы, сударь, посочувствовали их несчастью, не сочли бы тяжелым трудом поездить по заморским странам, побывать на знаменитых горах и в удивительных краях и потрудились бы вырастить эти цветы, дабы тем самым они смогли бы вернуться на свою благодатную родину, где вместе со всеми остальными подругами они приняли бы свой прежний вид, вместо того чтобы погибнуть в чужих краях, во мраке неизвестности, — разве это не зачтется вам как доброе дело? А если вы сможете еще совершать добрые дела, никогда не ленясь, то как только попадете на Малый Пэнлай, разумеется, впишете свое имя в списки бессмертных и займете подобающее место среди них. Если в этом вам посчастливится, то это будет соответствовать и вашим искренним желаниям. Следуйте вперед по этому пути, и сбудется все, что казалось вам несбыточным. Я вкратце ответил на ваш вопрос, а уж дальше вам нужно будет самому приложить силы к тому, чтобы это осуществилось!
Выслушав старца, Тан Ао только собрался было задать ему дальнейшие вопросы, как вдруг тот исчез.
Тан Ао поспешно протер глаза, огляделся по сторонам и с удивлением убедился в том, что он по-прежнему сидит на циновке у престола духа. Он стал обдумывать все и понял, что это был сон. Тогда он встал, еще раз посмотрел на изображение духа и узнал в нем того старца, который приснился ему.
Снова поклонившись ему до земли, Тан Ао вернулся на джонку и тотчас отправился в путь. Размышляя о том, что ему приснилось, он рассуждал сам с собой:
— Если я отправлюсь в заморские страны, то, конечно, у меня будут удивительные приключения. Но мне интересно знать, в чем провинились небесные цветы? Куда же в конце концов они попали? Почему некоторых занесло за море? Правда ли все это или нет — трудно разобраться. Хорошо, что я люблю странствовать; надежды на то, что я прославлюсь на служебном поприще, теперь у меня нет, я постиг уже суетность мира и с удовольствием поброжу по свету, чтобы добиться лучшего перерождения; очень кстати мне приснился этот сон, можно сказать: само небо сообразовалось с желаниями человека. Только что дух сна говорил о двенадцати замечательных цветах, но я не знаю их имен; жаль — не успел расспросить подробностей. Когда приеду за море, придется мне повнимательнее приглядываться ко всему. Но если встречу хорошие цветы, то буду их взращивать. Может быть, и мне выпадет счастье стать бессмертным, и это ведь возможно. Надо мне побывать у шурина. Он часто ездит по морям, и если сможет составить мне компанию и поедет со мной, то это будет еще лучше.
В это время джонка причалила к дому шурина Тан Ао, Линь Чжи-яна.
Видно было, что в доме перетаскивают товары, спешат, суетятся, словно все собираются в дальний путь.
Линь Чжи-ян был родом из уезда Пинъюань [171], что в области Дэчжоу [172] провинции Хэбэй; переехав в Линнань, он занялся морской торговлей. Отец и мать его давно умерли. Жена его была из рода Люй. Их дочери Вань-жу только что исполнилось тринадцать лет, девочка была очень красива и очень одаренна; с ранних лет она постоянно сопровождала отца и мать в их поездках по морю. Сейчас Линь Чжи-ян снова решил поехать торговать; заботу же о домашних делах он возложил на свою тещу Цзян.
Только Линь Чжи-ян собрался тронуться в путь, как вдруг видит — в дом входит Тан Ао. Поговорили о том, как долго они были в разлуке, а затем Линь Чжи-ян провел Тан Ао на женскую половину повидаться с женой его, Люй. Вань-жу тоже пришла приветствовать Тан Ао. Ответив на ее учтивые поклоны, Тан Ао сказал:
— Ведь племянница никогда не училась; прошло два года, как мы не виделись, почему же сейчас она держится так, будто начиталась книг об обрядах? Наверное, последнее время она, как и Сяо-шань, не занималась вышивками, а увлекалась занятиями?
— Она только о занятиях и думает, — сказал Линь Чжи-ян. — Я тоже понимаю, что чтение — дело хорошее, и обычно покупал ей много книг. Но в последние годы я много болел, был очень занят, где было взять время, чтобы учить ее!
— Тебе, шурин, следует знать, — сказал Тан Ао, — что теперь девицам, если они успешно занимаются, гораздо лучше, чем мужчинам, сдавшим государственные экзамены по первому разряду!
— А почему такое преимущество? — спросил Линь Чжи-ян.
— Ты лучше спроси, откуда взялось такое преимущество. Все это пошло от Шангуань Вар — приближенной императрицы. Об этом говорят уже свыше десяти лет. Ну, раз вы не знаете, так я вам расскажу.
Что он рассказал, вы узнаете в следующей главе.
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Цветы в зеркале» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
163
Экзамены — система государственных экзаменов, прохождение которых давало право на получение должности чиновника в государственном аппарате, была введена в Китае в 121 г. н. э. и просуществовала с перерывами вплоть до 1905 г. Экзамены эти были трехстепенными. Экзамен на первую степень — сюцай — происходил в уездном городе, на вторую степень — цзюйжэнь — в области, экзамены на высшую степень — цзиньши — устраивались раз в три года в столице. Выдержавшие этот экзамен по первому разряду получали звание «чжуанъюань» и зачислялись в придворную Палату ученых — Ханьлинь-юань (см. ханьлинь). Для успешного прохождения экзаменов надо было хорошо знать классические книги (см. шесть канонов и «Четверокнижие») и обладать исключительной памятью, так как основным требованием, предъявляемым на экзамене, было умение написать сочинение на заданную тему, в качестве которой предлагалась цитата из классических книг. Сочинение должно было быть написано изящным слогом и каллиграфическим почерком, абитуриент обязан был проявить знание поэзии и классических книг. В 42-й главе романа приводится указ об аналогичных экзаменах для женщин. Звания, которыми императрица Ухоу награждает выдержавших экзамены девиц, соответствуют тем званиям, которые существовали для мужчин. Так, звание «сю-нюй», которое девицы получали после прохождения экзамена в уезде, соответствует мужскому званию «сюцай», «шу-нюй» — званию «цзюйжэнь», «цайнюй» — «цзиньши».
164
Таньхуа — букв. «собиратель цветов», эпитет, прилагавшийся к лицу, выдержавшему экзамен на степень цзиньши третьим по списку.
166
Лан — слиток серебра, служивший с давних времен весовой денежной единицей, равной примерно 24 унциям или 720 с лишним граммам.
167
Семь чувств и шесть страстей — буддисты относят к семи чувствам радость, гнев, печаль, страх, любовь, ненависть и вожделение; к шести страстям — плотское влечение, возникающее под влиянием цвета, формы, осанки, речи, мягкости и внешности.
168
Бессмертный старец Гэ — Гэ Хун (IV в. н. э.)., один из известных даосских алхимиков. Считается, что он достиг бессмертия, восьмидесяти лет от роду покинул землю и стал небожителем.
169
«Лезть на дерево, чтобы поймать рыбу» — цитата из книги Мэн-цзы, образно о бессмысленном занятии.
170
«Старик потерял лошадь, как знать — не к добру ли это?!» — в книге «Хуайнань-цзы», составленной во II в. до н. э. даосским мыслителем и писателем Лю Анем, есть басня, в которой рассказывается о том, что, когда у некоего старика пропала лошадь и его сосед выразил ему по этому поводу свое сочувствие, старик сказал: «Как знать, может быть это и к счастью!» И действительно, пропавшая лошадь вернулась, приведя с собой много хороших коней.
