Новый Мир или просто сраная катастрофа

Ли Торма (2024)

Каминг-оф-эйдж пост-апокалипсическое фэнтези, для всех, кто любит современное фэнтези, но устал от однотипных героев и клише. Героиня с юношеским максимализмом и герой с кризисом идентичности. Наре очень повезло. Едва ли в Новом Мире есть много таких безопасных мест, как Братистат — город на месте химзавода. И не смотря на это, каждую ночь она ловит себя на том, что сбегает в Кратер — скопление беспредельщиков и разного рода ублюдков, просто, чтобы попить пива в компании кучки мутантов.

Глава 5: День Торговли

С самого утра с кухни уже доносились голоса торгового представителя и агента по снабжению. Я видела их каждый месяц, в день торговли. Они всегда сидели с папой за столом и проходились по спискам поставок лекарств на торговую площадь, для продажи. Я называю это день «днем открытых дверей».

Когда я была маленькая, я ждала его, как собственный день рождения. Для меня это был настоящий ежемесячный праздник. Химзавод открывал ворота торговцам и поставщикам из других поселений, в том числе и монтикули, ведь они мирные и безобидные. Они ведь даже врать не умеют.

Я, конечно же, была от них без ума. Вставала в 5 утра от волнения, и дергала родителей, чтобы мы побыстрее уже пошли на торговую площадь. Оказавшись там, я разглядывала монтикули, трогала их, говорила с ними, и считала их самыми восхитительными существами в мире. Я мечтала выйти замуж за монтикули, пока в школе не выучила, что они не особо способны на романтику и размножение меж видов почти невозможно. Потом, естественно, даже они мне уже приелись.

Но сегодня я почему-то опять пребывала в приятном волнении, почти как в детстве. Я носилась по комнате, выбирала что надеть. Даже накрасилась немного.

Я посмотрела в зеркало и поняла, что надеюсь увидеть там его. Я разочарованно покачала головой своему отражению.

Брам такой глупостью не страдал, и спал так крепко, что я еле его распихала, и то, когда оставалось всего десять минут до открытия ворот. Он быстро натянул на себя штаны, валявшиеся комком возле кровати, и даже не сменил футболку, в которой спал.

Я скривила нос.

— Мерзкое ты существо. Зубы хоть почисть.

Он остался равнодушным к моему отвращению.

Мы пришли с опозданием, поэтому площадь уже кишела и местными, и чужаками. Она находилась рядом с самым большим складским помещением, для удобства. Единственный день месяца, когда можно увидеть все население Химзавода в одном месте.

Гул стоял дикий. Музыканты тоже использовали это событие, чтобы подзаработать, и активно играли, кто на чем. Из-за того, что было по исполнителю на каждые пять метров, все мелодии сливались в какую-то одну, ну совсем не гармоничную. Музыка, вызывающая эмоциональные качели.

Торговцы расставляли свои тенты и столы с продукцией, некоторые просто стелили покрывало на потрескавшимся асфальте и раскладывали товары на него.

Химзавод продавал свое достояние — фармацевтику, и покупал то, в производстве чего преуспели другие поселения: одежду, дерево, жалкое подобие былой техники, мед, овощи, шерсть, в общем, кто на что горазд.

Я, например, купила себе несколько новых маек и большую тканевую сумку у швеи из другого поселения, Синигата, кажется. Я обожала ее дизайны. Брам купил себе пару стальных кастетов и золотое кольцо с лунным камнем у какой-то монтикульской женщины-ювелира. Надеюсь, не обручальное.

Иногда продавали какой-то до-катастрофный раритет. Например, сохранившийся пластик. Я еще пару лет назад купила себе бутылку для воды из пластика, так радовалась. Потратила на нее все свои накопленные деньги. Оказалось, она ужасно сохраняет температуру и треснула от первого же падения на пол из моих рук. Бесполезный хлам.

На площади было, конечно же, огромное количество охранников. Они ходили суровые, с пушками с химическими капсулами нашего собственного производства. Папа говорит, такие пули в теории способны пробивать даже кожу терраламинов. Как на практике — не известно. Лично я сомневалась, что существует хоть что-то, способное пробить кожу Грозного.

Ассоциативный ряд в моей голове заставил перескочить с мысли о Грозном, на мысли об Эрике. Я страдальчески вздохнула. Какой же он клевый.

Мама все никак не могла отлипнуть от астрологического тента. Я подошла к ней, улыбнувшись монтикульским продавщицам.

— Один для папы, один для меня, один для вас с Брамом, — перечисляла она, беря красиво оформленные свитки с месячными предсказаниями по звездам. — А у вас есть романтические совместимости Стрельцов?

Монтикули согласно закивали, и начали искать нужный свиток.

— Чушь какая, — пробубнила я. — Зачем тебе это? Ты попытаешься вычислить девушку Брама методом исключения по лучшей совместимости знаков зодиака? Тебе придется узнать дату, а то и время рождения всех людей Химзавода.

Мама посмотрела на меня с улыбкой, крайне довольная собой.

— Не придется, ведь я уже все знаю.

Моя мать — маньяк?

— Как ты можешь знать такую информацию обо всех 2000 жителях?

— А мне и не нужны 2000. Молодежи у нас в городе не так много, я еще с вашего рождения записывала всех примерно подходящих вам по возрасту.

Я покачала головой.

— Такой талант и впустую. Ты могла бы работать в администрации города. Но вместо этого выбрала быть маниакально-обсессивной матерью-свахой.

Мама показала мне язык. Монтикульская продавщица аккуратно сложила мамины гороскопы в бумажный пакет. Мама заплатила, отошла на два шага и тут же принялась копаться в пакете, прям посреди торговой площади, перекрывая людям путь.

Я потащила ее за локоть в сторону, она уже жадно поглощала информацию на списках совместимостей.

— Так, — протянула она. — Лучший возможный союз для Стрельцов. «…звезды благоприятствуют неожиданным романтическим связям между Стрельцами и Девами. Несмотря на различия, этот период открывает возможности для глубокого взаимопонимания и страстных отношений», — она воодушевленно взвизгнула нашим с Брамом, по мнению звезд, «неожиданным романтическим связям», оторвала взгляд от свитка и посмотрела вперед. — Кстати о Девах.

Она вдруг принялась радостно махать кому-то на противоположной стороне площади, приглашая присоединится к нам. Я начала крутить головой и вставала на цыпочки, чтобы увидеть кому. Потом опустилась обратно на пятки и закатила глаза.

Магнус подошел к нам, явно довольный таким радушием мамы. Мы обнялись, и мама смерила нас «проницательным» ехидным взглядом.

— Как приятно тебя видеть, Магнус. Твои родители тоже тут?

— Они закупаются бумагой для Лиры. В последнее время она очень страстный художник, разрисовала все стены дома.

— Лира здесь? — радостно спросила я.

Магнус кивнул.

— Хочешь пойти поздороваться с ней?

— Конечно хочу!

Я была только рада вырваться из этого треугольника тупости. Мы с Магнусом принялись уходить, и мама посмотрела на меня так, будто я иду к алтарю в белом платье. Я еле сдержалась от закатывания совершенно детской истерики.

Когда мы отошли от нее на достаточное расстояние, Магнус сказал:

— Я, конечно, всегда нравился твоей маме, но, по-моему, сегодня как-то особенно сильно.

— Конечно, ты же Дева, — фыркнула я. — Сраная гороскопическая совместимость.

Он остановился, я в недоумении обернулась на него и сразу пожалела, что сказала это. Он смотрел на меня так, как тогда после поцелуя. Сердце опять заколотилось с бешенной скоростью, как будто я летела вниз с обрыва.

— Даже космос считает нас идеальной парой, Нара.

Нахер космос. Я отдернула взгляд и быстрее пошла к родителям Мангуса, которых уже успела заметить возле художественной палатки. Лира стояла в цветастом платьишке и властно тыкала пальцем на желаемые краски.

— Привет, самая важная особа Химзавода, — сказала я, опустившись на колени рядом с ней.

— Нара! — она обняла меня, обвив руками вокруг шеи. — Ты такая взрослая, и не знаешь, что правильно говорить не Химзавод, а Братистат? Как ты вообще смогла пройти экзамен на зрелость?

Я метнулась взглядом на Магнуса. Я вдруг осознала, что раз Лира знает о моем экзамене, значит Магнус говорит обо мне дома. Кем теперь считает меня его семья? Будущей невесткой? Или жестокой соседской девчонкой, которая разобьет ему сердце? Статус его друга нравился мне куда больше.

— Довожу до твоего сведения, — я принялась тыкать ее пальцами в бок, она уворачивалась и хихикала. — что я прошла его на отлично, и все мне аплодировали. У тебя самой-то скоро экзамен на зрелость, верно? Напомни-ка, сколько осталось?

— Тринадцать лет, четыре месяца и 22 дня!

— Совсем скоро, — нарочито серьезным тоном ответила я, кивая.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд Магнуса. Мне захотелось стряхнуть его с себя.

— До меня дошли слухи, что ты следующий величайший художник человечества. Это правда?

— Чистая правда, — Лира поправила платьице и важно вздернула нос.

— А меня нарисуешь?

— Я не могу решать, что рисовать, — она цокнула языком и вскинула руки, словно недооцененный гений. — Искусство само решает, я лишь повинуюсь.

— Простите меня, госпожа творец, за мое невежество.

Она снисходительно кивнула.

— Ты прощена.

Я дернула ее за хвостик на затылке, и встала, чтобы поздороваться с Идрисом и Алдой. Они всегда мне нравились, и судя по их доброжелательным улыбкам, я им тоже. Пока что. Мы обменялись парой фраз, и я поспешила удалиться. Мне не хотелось задерживаться надолго с семьей Магнуса. Я чувствовала, что он строит на меня планы, и это вызывало у меня злость и печаль одновременно.

После еще пары обменов улыбками с соседями, я поняла, что на этом мероприятии мне откровенно скучно. Я принялась пинать камешек, проходя мимо какого-то монтикульского мужчины, играющего на глюкофоне. И опять ассоциативный ряд привел меня мыслями к Эрику Форосу.

Где он сейчас? Чем он занят? Чем-то человеческим или монтикульским? Медитирует? Читает? Тренируется? Я вспомнила его руки, обтянутые бинтами от кисти и до середины пальцев.

Интересно, сколько ему лет? Вот тут я напряглась и пнула камешек с особой силой. Я вспомнила, что Таиле 95, а выглядит она на мой возраст. С таким успехом, Эрику может быть лет сто, а то и больше. Я невольно скривилась. Фу блин. Он же мог бы быть моим прадедом. Я посчитала на пальцах возможное число поколений между нами. Пять. Это уже извращение какое-то.

Если ему и правда 100, то наша потенциальная любовь — это смесь педофилии с его стороны и явного недостатка отцовской любви с моей. Я опять скривилась и злобно посмотрела в небо, обвиняя космос в моей (возможно) несчастной первой любви. Интересно, кто Эрик по знаку зодиака?

Я заметила Брама, стоящего на корточках рядом с разложенным на подстилке раритетом. Половина его лица скрывалась за большими солнцезащитными очками.

— Ты выглядишь как муха-цеце, — сказала я.

— Я выгляжу как новый секс-символ планеты, — ответил он, разглядывая себя в маленькое грязное зеркало, которое держал перед ним дед-продавец, отвешивая комплименты на придыхании. — Дед говорит, раньше в таких ходили летчики. До кометы.

Дед начал выдыхать беззвучные подтверждения и активно махать головой.

— Тем более, — продолжал Брам. — Это вообще опасно, что в новом мире мы такие не носим. От солнца ведь можно зрение потерять. А я не хочу ослепнуть!

— Кто тебе сказал такую чушь?

— Ты прикалываешься? — он посмотрел на меня, как на дуру. — Это факт. Это все знают.

Я тяжело вздохнула.

— Слепит солнце или нет, бери, если они тебе так нравятся, — я сощурилась и наклонила голову, пытаясь привыкнуть к Браму в очках. — Сколько они стоят?

— 30 чипов.

— Нихрена себе! — я аж вскрикнула. Пару людей на меня обернулись, я пристыженно пригнула голову и прошептала, — нихрена себе.

Брам не обратил внимания на мой всплеск эмоций и продолжил крутить головой у зеркала.

— Ты права, — наконец, сказал он. — Надо однозначно брать.

Он нырнул рукой в карман и, к моему огромному удивлению и к величайшей радости деда, достал целую жменю чипов. Я принялась тревожно махать головой и смотреть по сторонам, дабы убедиться, что никто из жителей не обращает внимание на совершенно абсурдное богатство моего безработного брата. Брам ничего скрывать не собирался. Он отсчитал 30 чипов и дал их деду, который едва не расцеловал его в ответ. Мы уже отошли, а дед все твердил на выдохе что-то про довольную бабку, которая ждет его дома.

Все на площади глазели на Брама в его новых очках и ему явно это очень льстило. Мы уже ничего не планировали покупать, но он все равно настоял, чтобы мы сделали еще пару кружков по площади перед тем, как уйти домой. Я не протестовала.

Солнце приятно грело кожу. Я подставила лицо его лучам и закрыла глаза.

— Вот видишь, Нара, купи ты такие очки, не пришлось бы закрывать глаза. Тем более, пока идешь. Наткнешься носком ботинка на трещину в асфальте и как полетишь мордой вниз, шлепнешься не на шутку. Больно будет. Все увидят, начнут смеяться. А вот будь у тебя очки—

Брам не договорил, потому что споткнулся, потерял равновесие и чуть было не поцеловал носом землю. Он махал руками, чтобы удержаться, я схватила его за локоть и принялась хохотать так, что у меня заболел и живот, и грудная клетка. Я была так рада, что мне посчастливилось быть свидетелем момента, когда Брам Дариус кармически получил пинок под зад.

Магнус подбежал к нам с обеспокоенным лицом и положил руку Браму на плечо.

— Брат, ты в порядке?

— Хоть кто-то обо мне волнуется! Спасибо, Магнус, ты настоящий друг.

Я уже сидела на корточках и держалась за живот, слезы текли по щекам, я хохотала на всю торговую площадь.

Магнус посмотрел на меня, нахмурившись.

— Неужели ты смеешься с того, что Брам чуть не упал? — тихо, словно не в силах в это поверить, спросил он.

— Неужели ты с этого не смеешься? — я встала и принялась вытирать слезы, все еще хихикая.

— Он ведь мог пострадать.

Мне стало уже не так смешно. Я типа теперь злодей в этой ситуации, что ли? Я в недоумении посмотрела на Магнуса. О какой совместимости может идти речь?

— Да уж, Нара, — нарочито осуждающим тоном сказал Брам, скрестив руки на груди и разочарованно махая головой. — Не ожидал от тебя такой подлости.

Я показала ему средний палец и сразу услышала громкий и до ужаса знакомый вздох чистейшего возмущения у себя за спиной. Я обернулась, мама в злом шоке смотрела на мой средний палец, который я так и не убрала от удивления. Теперь, когда я повернулась, жест как будто предназначался ей. Я быстро выставила указательный палец рядом со средним.

— Я пришла с миром, — сказала я ей с только что выдуманным мною акцентом, и принялась тыкать знаком мира ей в лицо.

Она схватила меня за оба пальца и прошипела что-то о том, что в следующий раз они окажутся у меня в заднице. Справедливо.

— Пока вы здесь чушью маетесь, — сказала мама, смерив меня и Брама в его новых очках раздраженным взглядом. — Папа там работает, не покладая рук. Пошли бы вы лучше его проведали.

Мы с Брамом активно закивали в согласии и поспешили убраться прочь от разъяренной родившей нас женщины. И, в моем случае, от с грустью и разочарованием смотрящего на меня Магнуса.

Мы пришли ко входу на фармацевтический склад в пятидесяти метрах от площади. Видимо, папина работа в поте лица заключалась в том, чтобы сидеть с мужиками у входа, смеяться басом и пускать дым кольцами.

— Зацени какой я стильный, — сказал Брам, представ перед папой в новых очках.

Папа одобряюще закивал с самокруткой в зубах.

— Очень стильный, — согласился он. — Знаешь, до кометы в таких очках ходили все.

— Это потому что от солнца можно ослепнуть, — самоуверенно вставил Брам.

Мужики издевательски хмыкнули. У Брама сегодня выдался прям день смирения. Я решила объявить это праздником и отмечать ежегодно.

— Нет, от солнца не слепнут, — спокойно объяснял папа. — Но оно правда очень мешает в повседневной жизни. Я рад, что ты их приобрел. Тебе очень идет.

Папа положил Браму руку на плечо, Брам опять выглядел довольным собой.

— Взрослые у тебя дети уже, Сивил, а ты их все поучаешь, как маленьких, — вдруг заявил один из мужиков. Я решила, что он мне не по душе.

— Для отцовского поучения поздно не бывает, — с улыбкой ответил папа, потушив бычок о бетонную стену склада. — Отца у меня не было, но дед меня воспитывал, пока не ушел на покой.

При упоминании прадедушки все посерьезнели и словно поняли, что надо быть уважительней. То-то же. Пусть помнят, кто такие Дариусы и от кого пошли.

Мы с Брамом пришли домой и, наложив две огромных тарелки картошки с мясом, принялись уминать за обе щеки. Мне очень захотелось маринованный огурчик, и я начала шарить по полкам и ящикам в поисках консервных банок. Проверив, казалось, везде, и так и не найдя огурчики, сдаваться я не собиралась. Надежда мне нашептывала про мизерный шанс того, что банка, заставленная другими продуктами, спряталась где-то в углу одного из навесных кухонных шкафчиков. Я, все еще активно жуя с набитым ртом, сняла ботинки и в носках залезла на столешницу. Шарясь среди круп и емкостей с чайными листьями, я вдруг поняла, что никогда не заглядывала в эти шкафы. В темной глубине полки виднелся знакомый силуэт банки. Я радостно просунула руки и достала ее, но оказалось, это не огурцы. Это была просто белая металлическая банка, с крышкой. Я открыла крышку и перестала жевать. В банке было множество круглых пилюль, ярко-оранжевого цвета. Я такие раньше никогда не видела. Я спрыгнула на пол и ткнула открытую банку Браму в лицо.

— Ух ты! — Брам выхватил у меня банку. — Это что за таблетки?

— Не знаю, были наверху в самом углу. Как будто папа их там прячет.

— Или забыл, — пожал плечами Брам. — Я забытое, считай, никогда и не существовало.

Я этими словами он закрыл банку и спрятал себе под футболку.

— Эй! Верни! Вообще-то это я их нашла, — я попыталась отобрать у него банку.

— Как нашла, так и потеряла!

— И что ты собираешься с ними делать? — Я металась туда-сюда вокруг его стула, пытаясь достать банку у него из-под футболки, но он сомкнул руки на животе, крепко защищая ее предплечьями. — Только не говори, что продашь!

— Тогда я промолчу.

Я сдалась, встала рядом и пыталась воззвать к его здравому смыслу.

— Брам, ты же не знаешь, что это! Они выглядят как таблетки с ядом. А вдруг они опасные?

— Я найду способ проверить, — с этими словами он вскочил и убежал в свою комнату вместе с банкой, громко захлопнув дверь.

— Только не на себе! — ему вслед закричала я.

Какой ужас. Ни огурцов, ни таблеток. Я задумчиво доела свою картошку. Надеюсь, Брам не наделает глупостей.