Джек Ричер: Гость

Ли Чайлд, 2000

Джек Ричер, бывший военный полицейский и в прошлом чертовски хороший следователь, арестован ФБР по подозрению в убийстве двух женщин. Обе служили в армии, судились из-за сексуальных домогательств, обеим пришлось уволиться. Их нашли мертвыми в собственных домах, причем обстоятельства смерти были весьма странными. Вдобавок в том и в другом случае – никаких следов насильственного проникновения в жилище; жертвы сами впустили убийцу в дом. Признаки насилия или борьбы отсутствуют, улик тоже нет. Фэбээровцы составили психологический портрет преступника, и, по их мнению, Джек Ричер идеально подходил на эту роль, поскольку обеих женщин знал лично. Но когда обнаруживается тело третьей жертвы, убитой при идентичных обстоятельствах, Ричера освобождают, и он, без особой, впрочем, охоты, соглашается оказать содействие амбициозному специальному агенту ФБР Джулии Ламарр, которая крайне заинтересована в поимке серийного маньяка-убийцы… Ранее роман издавался под названием «Поиск вслепую».

Глава 3

Машина остановилась на подземной автостоянке где-то в южной части Центрального Манхэттена. Ричера заставили выйти в просторный гараж с белыми стенами, полный яркого света и одинаковых темных седанов. Женщина развернулась на месте, царапая каблуками бетонный пол. Внимательно осмотрела всю стоянку. Осторожный подход. Затем она указала на единственную черную дверь лифта в дальнем углу. Там ждали еще двое парней. Темные костюмы, белые рубашки, строгие галстуки. Пока женщина и рыжеватый мужчина пересекали наискосок стоянку, парни не отрывали от них глаз. На их лицах было написано почтительное уважение. Это были мелкие сошки. Но с другой стороны, они держались уверенно и с некоторым достоинством. Как будто хозяевами здесь были они. Внезапно Ричер понял, что женщина и рыжеватый мужчина не из Нью-Йорка. Они откуда-то приехали сюда. И сейчас действуют на чужой территории. Женщина осмотрела весь гараж не только из соображений осторожности. Она просто не знала, где лифт.

Ричера поставили в центр кабины лифта и окружили со всех сторон. Женщина, рыжеватый мужчина, водитель, двое местных парней. Пять человек, пять пистолетов. Четверо мужчин рассредоточились по углам, а женщина осталась стоять посредине, рядом с Ричером, словно показывая всем, что это ее добыча. Один из местных парней нажал кнопку, двери закрылись, и кабина пришла в движение.

Она долго поднималась вверх и резко остановилась, когда на указателе зажглась цифра 21. Двери с глухим стуком раскрылись, и местные парни первыми шагнули в пустынный коридор. Он был серым. Тонкая серая ковровая дорожка, серая краска на стенах, серый свет. В коридоре царила полная тишина, как будто все, кроме самых закоренелых трудоголиков, разошлись по домам еще несколько часов назад. Вдоль стены на равном расстоянии друг от друга тянулись закрытые двери. Мужчина, который сидел за рулем седана по дороге из Гаррисона в город, остановился перед третьей дверью и открыл ее. Ричера подвели к двери. Он увидел пустое помещение размером футов двенадцать на шестнадцать, с бетонным полом и стенами, покрытыми матовой серой краской, словно борт боевого корабля. Потолок оставался недоделан: виднелись трубки с проводами, квадратные воздуховоды из тонкой жести. Подвешенные на цепях лампы дневного света отбрасывали бледное сияние на серую краску. В углу стояло одинокое пластиковое садовое кресло. Другой обстановки в комнате не было.

— Садитесь, — сказала женщина.

Ричер прошел в противоположный от кресла угол и уселся на пол, прислонившись спиной к бетонной стене. Бетон был холодным, краска скользкой. Ричер скрестил руки на груди и вытянул ноги, положив одну на другую. Запрокинул голову назад под углом сорок пять градусов к плечам, чтобы смотреть прямо на тех, кто остался стоять у двери. Четверо агентов вышли в коридор и закрыли дверь. Ричер не услышал звука защелкнувшегося замка, но в этом не было необходимости, поскольку с внутренней стороны двери ручка отсутствовала.

Сквозь бетонный пол Ричер ощутил слабую дрожь удаляющихся шагов. Затем он остался наедине с тишиной, лишь едва слышно шелестел воздух из вентиляции в потолке. Ричер просидел в полной тишине минут пять, после чего снова ощутил шаги. Дверь приоткрылась, в комнату заглянул мужчина и уставился на Ричера. Он был постарше, его крупное красное лицо, покрытое пятнами, одутловатое от повышенного давления, излучало враждебность. Взгляд мужчины красноречиво говорил: «Значит, это и есть тот, кого мы искали?» Мужчина таращился на Ричера три или четыре долгие секунды, потом дверь захлопнулась и снова наступила тишина.

То же самое повторилось минут через пять. Шаги в коридоре, лицо в двери, такой же откровенный взгляд: «Значит, это тот, кого мы искали». Теперь лицо было узкое и смуглое и более молодое. Ниже — рубашка и галстук, пиджака нет. Ричер спокойно выдержал взгляд. Три или четыре секунды. Лицо исчезло, и дверь захлопнулась.

На этот раз тишина продолжалась дольше, где-то около двадцати минут. Затем появилось третье лицо. Шаги, щелканье дверной ручки, дверь открылась, пристальный взгляд: «Это тот, кого мы искали, да?» Третье лицо снова оказалось постарше: мужчина лет пятидесяти с лишним, уверенный, с густыми седыми волосами. Мужчина был в очках с толстыми стеклами, и глаза за ними оставались спокойными. В них ощущалась работа мысли. Похоже, этот мужчина привык к грузу ответственности. Наверное, какой-то начальник. Ричер устало посмотрел на него. Слов по-прежнему не было. Общение отсутствовало. Мужчина долго смотрел на Ричера, затем его лицо исчезло, и дверь снова закрылась.

То, что происходило за дверью — чем бы это ни было, — продолжалось почти целый час. Ричер сидел один в комнате, предоставленный самому себе, уютно устроившись на полу, и ждал. Наконец ожиданию настал конец. По коридору возбужденным стадом прошла целая толпа. Ричер ощутил топот и шарканье ног. Дверь открылась, и в комнату вошел седой мужчина в очках. Задержавшись одной ногой на пороге, он перенес весь свой вес на другую, наклоняясь вперед.

— Пора поговорить, — сказал мужчина.

Два младших агента протиснулись мимо него и встали по сторонам, будто эскорт. Подождав немного, Ричер рывком поднялся с пола и вышел из угла.

— Я хочу позвонить, — сказал он.

Седой покачал головой:

— Звонки будут потом. Сначала поговорим, ладно?

Ричер пожал плечами. Вся проблема с нарушением конституционных прав заключается в том, что должны быть свидетели. Только в этом случае можно что-либо доказать. А два молодых агента ничего не видели и не слышали. Или, может быть, они видели спустившегося с небес Моисея, читающего текст Конституции по каменным табличкам. Возможно, впоследствии они подтвердят под присягой, что видели именно это.

— Так что пошли, — заключил седой.

Ричера вывели в серый коридор, где его сразу же обступила целая толпа. Там были и женщина, и рыжеватый мужчина с усами, и пожилой мужчина с повышенным давлением, и молодой парень с узким лицом. Толпа гудела, словно растревоженный улей. Дело было уже к ночи, но эти люди пребывали в крайней стадии возбуждения. Они буквально парили по воздуху, опьяненные успехом. Ричеру было хорошо знакомо это чувство. Он сам его испытывал, и не раз.

Однако он заметил, что толпа разделена. Здесь были по меньшей мере две группы. Отношение между ними было напряженным. Это стало очевидно, когда Ричера повели по коридору. Женщина почти прилипла к его левому плечу, рыжеватый мужчина и гипертоник не отставали от нее. Это была одна группа. Справа от Ричера шел парень с узким лицом. Он один представлял собой вторую группу. Численный перевес был явно не на его стороне, и парень был от этого не в восторге. Ричер ощущал руку парня у своего локтя, словно тот был готов схватить его и объявить своей добычей.

Они прошли по узкому серому коридору, напоминающему внутренности боевого корабля, и влились в серую комнату, почти все пространство которой занимал длинный стол. Оба конца этого длинного стола были изогнуты в одну сторону и резко обрублены. Вдоль длинной стороны спинками к двери стояли в ряд семь пластиковых кресел, довольно далеко друг от друга, а напротив них, прямо посередине между загнутыми концами, стояло еще одно, в точности такое же кресло.

Ричер задержался в дверях. Нетрудно было догадаться, какое место предназначалось ему. Обогнув стол, он занял одинокое кресло. Оно оказалось хлипким. Ножки задрожали под весом Ричера, пластмассовая спинка впилась в мышцы под лопатками. В этой комнате стены также были бетонными, выкрашенными серой краской, но здесь потолок был доделан. Квадратные звукоизолирующие плитки, под ними светильники, большая лампа, направленная на место, где сидел Ричер. Крышка стола была из дешевой имитации красного дерева, покрытой толстым слоем блестящего лака. Отраженный от лакировки свет бил Ричеру в глаза.

Два младших агента заняли места у стен в противоположных концах стола, словно часовые. Под расстегнутыми пиджаками виднелись кобуры под мышками. Руки уютно покоились на коленях. Головы были повернуты к Ричеру. Две группы расселись напротив. Семь кресел, пять человек. Седой уселся в центре. Свет, упав на стекла очков, превратил их в непрозрачные зеркала. Справа от седого сел гипертоник, затем женщина, потом рыжеватый мужчина. Парень с узким лицом и без пиджака уселся в среднее из трех кресел слева. Однобокая инквизиция, плохо различимая сквозь бьющий в глаза яркий свет.

Седой мужчина подался вперед и положил руки на блестящую поверхность стола, показывая свое доминирующее положение и подсознательно разделяя фракции справа и слева от себя.

— Мы из-за вас чуть не подрались, — начал он.

— Я арестован? — спросил Ричер.

Седой покачал головой:

— Нет, пока что не арестованы.

— Значит, я могу уйти?

Седой посмотрел на него поверх очков:

— Ну, мы бы предпочли, чтобы вы остались здесь и помогли цивилизованно решить нашу проблему.

Последовало долгое молчание.

— Что ж, будем вести себя цивилизованно, — наконец сказал Ричер. — Я Джек Ричер. А вы кто такие?

— Что?

— Давайте представимся друг другу. Именно так ведут себя цивилизованные люди, правильно? Они представляются. А потом вежливо разговаривают о футболе, фондовой бирже и тому подобном.

Новая пауза. Затем седой кивнул.

— Я Алан Дирфилд, — сказал он. — Заместитель директора ФБР. Руковожу нью-йоркским оперативным отделением.

Повернув голову вправо, он пристально посмотрел на рыжеватого мужчину.

— Специальный агент Тони Пултон, — наконец сказал тот и бросил взгляд влево.

— Специальный агент Джулия Ламарр, — сказала женщина, в свою очередь поворачиваясь влево.

— Старший агент Нельсон Блейк, — представился гипертоник. — Мы из Куантико. Я возглавляю отдел серийных преступлений. Специальные агенты Пултон и Ламарр работают у меня. Мы приехали сюда, чтобы поговорить с вами.

Наступила пауза. Мужчина по фамилии Дирфилд повернулся в другую сторону и посмотрел на парня, сидевшего слева от него.

— Старший агент Джеймс Козо, — сказал тот. — Отдел по борьбе с организованной преступностью здесь, в Нью-Йорке. Занимаюсь рэкетом.

Опять молчание.

— Теперь все в порядке? — спросил Дирфилд.

Ричер прищурился, спасаясь от яркого света. Все смотрели на него. Рыжеватый мужчина, Пултон. Женщина, Ламарр. Гипертоник, Блейк. Все трое из отдела серийных преступлений из Куантико. Приехали сюда, чтобы поговорить с ним. Затем Дирфилд, глава нью-йоркского отделения, тяжеловес. И наконец, долговязый Козо из отдела по борьбе с организованной преступностью, занимается рэкетом. Ричер медленно перевел взгляд слева направо, затем справа налево, остановился на Дирфилде и кивнул:

— Теперь все в порядке. Рад с вами познакомиться. Можно перейти к футболу. Что насчет «Янкиз»? Вам не кажется, что им нужны свежие игроки?

На лицах пяти смотревших на него людей появилось пять разных выражений недовольства. Пултон дернул головой, словно получив пощечину. Ламарр презрительно фыркнула. Блейк поджал губы и покраснел еще больше. Дирфилд вздохнул. Козо искоса бросил взгляд на Дирфилда, прося разрешения вмешаться.

— Мы не будем обсуждать игру «Янкиз», — сказал Дирфилд.

— Тогда что вы скажете насчет индекса Доу-Джонса? В ближайшее время он не собирается резко упасть?

Дирфилд тяжело вздохнул:

— Ричер, не выводите меня из себя. В настоящий момент я ваш лучший друг.

— Нет, мой лучший друг — это Эрнесто А. Миранда, — возразил Ричер. — Дело «Миранда против штата Аризона», по которому Верховный суд принял решение в июне тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Суд постановил, что были нарушены права Миранды, которые гарантировала Пятая поправка к Конституции, поскольку полицейские не предупредили его, что он может хранить молчание и воспользоваться услугами адвоката.

— И что с того?

— А то, что вы не можете говорить со мной до тех пор, пока не зачитаете мне «права Миранды». После чего вы все равно не сможете говорить со мной, потому что моему адвокату потребуется какое-то время на то, чтобы приехать сюда, но даже когда она приедет, то все равно не разрешит мне говорить с вами.

Трое агентов из отдела серийных преступлений широко улыбнулись. Как будто Ричер пытался доказать им какую-то очевидную истину.

— Ваш адвокат — Джоди Джейкоб? — спросил Дирфилд. — Ваша подруга?

— Что вам известно о моей подруге?

— О вашей подруге нам известно все, — заверил его Дирфилд. — Точно так же как нам известно все о вас.

— В таком случае почему вам так не терпится поговорить со мной?

— Она работает в фирме «Спенсер и Гутман», — продолжил Дирфилд. — У нее отличная репутация. Поговаривают о том, чтобы сделать ее младшим партнером, вы знаете?

— Слышал.

— Возможно, это произойдет в ближайшее время.

— Слышал, — повторил Ричер.

— Однако знакомство с вами вряд ли пойдет ей на пользу. Вас едва ли можно назвать идеальным мужем для деловой женщины, вы согласны?

— Меня вообще едва ли можно назвать чьим-либо мужем.

Дирфилд улыбнулся:

— Это просто образное выражение, только и всего. Но «Спенсер и Гутман» предпочитает работать в белых перчатках. Знаете, фирма обращает внимание на любые мелочи. Но она в первую очередь занимается финансами, верно? В банковском мире ее имя хорошо известно. А вот в уголовных делах у фирмы никакого опыта. Вы точно хотите, чтобы в такой ситуации ваши интересы представляла мисс Джейкоб?

— В какой ситуации?

— В такой, в какой вы оказались.

— А в какой ситуации я оказался?

— Эрнесто А. Миранда был человеком недалеким, вам это известно? — сказал Дирфилд. — У него определенно были не все дома. Вот почему Верховный суд отнесся к нему так снисходительно. Он был неполноценным, и поэтому его потребовалось оберегать. А вы, Ричер, тоже человек недалекий? Умственно неполноценный?

— Вполне возможно, раз мне приходится терпеть этот вздор.

— И вообще, права — это для виновных. Вы уже признаёте себя в чем-то виновным?

Ричер покачал головой:

— Я ни в чем не признаюсь. Мне не в чем признаваться.

— Кстати, а старина Эрнесто отправился-таки в тюрьму, знаете? Об этом как-то склонны забывать. Его судили повторно и вынесли обвинительный приговор. Он отсидел пять лет. И знаете, что случилось с ним дальше?

Ричер ничего не ответил.

— Я тогда как раз работал в Финиксе, — продолжил Дирфилд. — В Аризоне. В отделе расследования убийств полиции города. Как раз перед тем, как перейти в Бюро. В январе тысяча девятьсот семьдесят шестого года нас вызвали в один бар. На полу валялся кусок дерьма, из которого торчал засунутый по самую рукоятку длинный нож. Это оказался знаменитый Эрнесто А. Миранда, обливший кровью все вокруг. Никто даже пальцем не пошевелил, чтобы вызвать «скорую помощь». Старина Эрнесто скончался через пару минут после того, как мы приехали.

— Ну и что?

— А то, что перестаньте испытывать мое терпение. Я уже потерял целый час, успокаивая этих ребят, которые чуть было не перессорились из-за вас. Так что теперь вы передо мной в долгу. Поэтому отвечайте на их вопросы, а я скажу, когда вам понадобится чертов адвокат и понадобится ли он вообще.

— Что за вопросы?

Дирфилд улыбнулся:

— Что за вопросы? Ну, мы хотим кое-что узнать, вот что за вопросы.

— И что вы хотите узнать?

— Мы хотим узнать, интересны ли вы нам.

— С чего это я могу представлять для вас интерес?

— Ответьте на наши вопросы, и мы это выясним.

Ричер задумался. Положил руки на стол ладонями вверх.

— Ладно. Какие у вас ко мне вопросы?

— Вероятно, вам известно и дело «Брюэр против Уильямса»? — спросил мужчина по фамилии Блейк.

Пожилой, излишне полный, в плохой форме, но его губы шевелились достаточно быстро.

— И «Дакуорт против Игана»? — подхватил Пултон.

Ричер посмотрел на него. Пултону было лет тридцать пять, но он казался моложе — один из тех мужчин, кто остается молодым бесконечно долго. Словно его законсервировали после окончания колледжа. В оранжеватом свете ламп его костюм приобрел жуткий оттенок, а усы казались фальшивыми, приклеенными.

— Или дело «Штат Иллинойс против Перкинса»? — подала голос Ламарр.

Ричер перевел взгляд на нее:

— Вы что, решили устроить мне экзамен по юриспруденции?

— А как насчет дела «Минник против штата Миссисипи»? — продолжил Блейк.

— «Макнил против штата Висконсин»? — с улыбкой сказал Пултон.

— «Штат Аризона против Фулминанта»? — спросила Ламарр.

— Вам известна суть этих дел? — подвел итог Блейк.

Ричер задумался, пытаясь найти ловушку, но так ничего и не обнаружил.

— Последующие решения Верховного суда, — наконец сказал он. — Продолжение дела Миранды. Дело Брюэра разбиралось в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, Дакуорта — в восемьдесят девятом, Перкинса и Минника — в девяностом, Макнила и Фулминанта — в девяносто первом. Во всех этих делах первоначальное решение по делу Миранды уточнялось и переформулировалось.

Блейк кивнул:

— Замечательно.

Ламарр подалась вперед. Отблеск от сверкающей поверхности стола осветил ее лицо снизу, придав ему сходство с черепом.

— Вы были знакомы с Эми Каллан? — спросила она.

— С кем?

— Ты прекрасно все расслышал, сукин сын.

Ричер недоуменно посмотрел на нее. Затем женщина по имени Эми Каллан медленно вынырнула из прошлого. Вероятно, это отобразилось у него на лице, потому что на тощем лице Ламарр застыла довольная усмешка.

— Но теплых чувств вы к ней не испытывали? — спросила она.

Наступила тишина.

— Хорошо, теперь моя очередь, — заговорил Козо. — На кого вы работаете?

Ричер медленно перевел взгляд направо и задержал его на Козо.

— Я ни на кого не работаю, — сказал он.

— «Не лезьте на нашу территорию», — процитировал Козо. — «На нашу» — множественное число. Один человек про себя так не говорит. Ричер, кто эти «мы»?

— Никаких «мы» нет.

— Чушь, Ричер. Петросян протянул руку к тому ресторану, но вы уже были там. Кто вас послал?

Ричер ничего не ответил.

— А что насчет Кэролайн Кук? — вмешалась Ламарр. — С ней вы тоже были знакомы?

Ричер медленно развернулся к ней. Она продолжала улыбаться.

— Но к ней вы тоже не испытывали теплых чувств, правда?

— Каллан и Кук, — повторил Блейк. — Ричер, выдайте все о них с самого начала, хорошо?

Ричер недоуменно посмотрел на него:

— Выдать что?

Опять молчание.

— Кто послал вас в ресторан? — снова заговорил Козо. — Выкладывайте все начистоту, и я постараюсь добиться для вас смягчения.

Ричер снова повернулся к нему:

— Меня никто никуда не посылал.

Козо покачал головой:

— Чушь, Ричер. Вы живете в особняке стоимостью в полмиллиона долларов на берегу реки в престижном районе Гаррисона и ездите на новеньком джипе стоимостью сорок пять тысяч. При этом, насколько известно налоговой службе, вы не заработали ни цента за последние три года. А когда кому-то понадобилось отправить в больницу лучших ребят Петросяна, для этой цели пригласили вас. Из всего этого нетрудно заключить, что вы на кого-то работаете, и я хочу знать, на кого именно.

— Я ни на кого не работаю, — повторил Ричер.

— Вы одиночка? — спросил Блейк. — Вы хотите сказать именно это?

— Наверное, — ответил Ричер и повернулся к Блейку.

Тот удовлетворенно улыбнулся:

— Я так и думал. Когда вы уволились из армии?

Ричер пожал плечами:

— Около трех лет назад.

— А сколько прослужили?

— Всю свою жизнь. Сначала был сыном военного, затем стал военным сам.

— Вы служили в военной полиции?

— Да.

— Быстро продвигались по службе?

— Я был майором.

— Медали?

— Несколько.

— В том числе «Серебряная звезда»?

— Да.

— То есть первоклассная карьера?

Ричер промолчал.

— Не скромничайте, — надавил на него Блейк. — Признайтесь.

— Да, моя карьера складывалась хорошо.

— В таком случае почему вы уволились?

— Это мое дело.

— Вы не хотите о чем-то говорить?

— Вы все равно не поймете.

Блейк улыбнулся:

— Итак, три года. И чем вы занимались?

Ричер снова пожал плечами:

— Да так, ничем. Наверное, просто получал удовольствие от жизни.

— Работали?

— Нечасто.

— Просто бродили по стране?

— Наверное.

— И на что вы жили?

— На сбережения.

— Они закончились три месяца назад. Мы проверили в вашем банке.

— Ну, со сбережениями такое случается, согласитесь.

— В настоящий момент вы живете на средства мисс Джейкоб, правильно? Вашей подруги и вашего адвоката. Вас не терзает совесть?

Прищурившись, Ричер посмотрел на обшарпанное обручальное кольцо, стиснувшее пухлый розовый палец Блейка.

— Наверное, не больше, чем вашу жену, которая живет на ваши средства.

Нахмурившись, Блейк помолчал.

— Значит, вы уволились из армии и с тех пор ничем особо не занимались?

— Да.

— В основном были предоставлены сами себе.

— В основном.

— Вас это устраивало?

— Вполне.

— Потому что вы одиночка.

— Чушь, он на кого-то работает, — вмешался Козо.

— Черт возьми, этот человек утверждает, что он одиночка! — огрызнулся Блейк.

Дирфилд поворачивал голову то вправо, то влево, словно судья в теннисе, следящий за полетом мяча. Стекла его очков сверкали в отраженном свете. Наконец он поднял руку, призывая к тишине, и остановил свой взгляд на Ричере.

— Расскажите про Эми Каллан и Кэролайн Кук.

— Что рассказывать? — спросил Ричер.

— Вы ведь знали этих женщин?

— Ну да. Это было давно, когда я служил в армии.

— Вот и расскажите про них.

— Каллан была маленькой брюнеткой, Кук высокой блондинкой. Каллан была сержантом, Кук — лейтенантом. Каллан работала секретарем в службе снабжения, а Кук служила в разведке.

— Где?

— Каллан служила в Форт-Уайте под Чикаго. Кук — в штаб-квартире НАТО в Бельгии.

— У вас был секс с ними? — спросила Ламарр.

Ричер пристально посмотрел на нее:

— Что это за вопрос?

— Прямой.

— Хорошо. Нет, не было.

— Они обе были симпатичными, верно?

Ричер кивнул:

— Посимпатичнее вас, это уж точно.

Ламарр отвела взгляд и замолчала. Вместо нее заговорил густо покрасневший Блейк:

— Они были знакомы друг с другом?

— Сомневаюсь. В армии больше миллиона человек, а эти женщины служили в ней в разное время, да еще за тысячи миль друг от друга.

— И между вами и ними не было сексуальных отношений?

— Нет, не было.

— Вы пытались с ними сблизиться?

— Нет, не пытался.

— Почему? Боялись получить отказ?

— Если уж вам так хочется знать, — ответил Ричер, — в обоих случаях у меня в этот момент была другая женщина, а с меня обычно хватает одной.

— Вы бы хотели заняться сексом с этими женщинами?

На губах Ричера мелькнула улыбка.

— Существуют вещи и похуже.

— Каллан и Кук согласились бы?

— Может, согласились бы, а может, и нет.

— А вы как думаете?

— Вы служили в армии?

Блейк покачал головой.

— В таком случае вы не знаете, как там решаются эти вопросы. В армии большинство людей вступит в половые отношения со всем, что шевелится.

— Значит, вы полагаете, что Каллан и Кук не отвергли бы вас?

Ричер посмотрел Блейку прямо в глаза:

— Да, я не думаю, чтобы с этим возникли какие-либо проблемы.

Наступило долгое молчание.

— Как вы относитесь к тому, что женщины служат в армии? — наконец спросил Дирфилд.

Ричер перевел на него взгляд:

— Что?

— Отвечайте на мой вопрос, Ричер. Как вы относитесь к тому, что женщины служат в армии?

— А как я могу к этому относиться?

— Вы полагаете, из них получаются хорошие военные?

— Глупый вопрос, — сказал Ричер. — Вам самому это прекрасно известно.

— Мне?

— Вы ведь воевали во Вьетнаме?

— Я?

— Уверен, что воевали, — сказал Ричер. — Вы сказали, что в тысяча девятьсот семьдесят шестом году работали в полиции штата Аризона и вскоре после этого перешли в Бюро. Вряд ли вам это удалось бы, если бы вы уклонялись от призыва. По крайней мере, в то время и в тех краях. Так что вы совершили экскурсию в Индокитай году этак в семидесятом или в семьдесят первом. С вашим зрением в авиации вам делать нечего. С такими очками вам прямая дорога в пехоту. И в этом случае вас целый год гоняли по джунглям, причем добрая треть тех, кто давал вам жизни, были женщины. Из них получаются отличные снайперы, правда? Насколько я слышал, очень упорные и усидчивые.

Дирфилд медленно кивнул:

— То есть вам нравятся женщины-военные.

Ричер пожал плечами:

— Если вам нужны солдаты, в большинстве случаев женщины справятся с задачей ничуть не хуже мужчин. Вспомните Вторую мировую, русский фронт. У женщин там получалось совсем неплохо. Вам приходилось бывать в Израиле? Там женщины тоже на передовой, и мало какие американские части смогут сражаться на равных с израильской армией.

— Значит, вы не видите никаких проблем?

— Лично я — нет.

— Но есть какие-то проблемы помимо личных?

— Наверное, есть еще военные проблемы, — сказал Ричер. — Опыт Израиля показывает, что пехотинец, идущий в атаку, останавливается в десять раз чаще, чтобы помочь раненому товарищу, если этот товарищ — женщина. Это замедляет наступление. Приходится специально отучивать от этого.

— Вы считаете, солдат не должен помогать раненому товарищу? — презрительно спросила Ламарр.

— Должен, но в первую очередь надо думать о том, чтобы выполнить боевую задачу.

— То есть если бы мы с вами шли в атаку и меня бы ранили, вы бы просто меня бросили?

Ричер улыбнулся:

— Вас — без колебаний.

— Как вы познакомились с Эми Каллан? — спросил Дирфилд.

— Думаю, вам это уже известно.

— И все равно расскажите. Для протокола.

— А наш разговор протоколируется?

— Можете не сомневаться.

— И вы еще не зачитали мои права?

— В протоколе будет указано, что мы первым делом сообщили вам все ваши права.

Ричер никак не отреагировал.

— Расскажите нам про Эми Каллан, — снова сказал Дирфилд.

— Она обратилась ко мне с проблемой, с которой столкнулась в своей части.

— Что это была за проблема?

— Сексуальное домогательство.

— Вы отнеслись к Каллан с сочувствием?

— Да.

— Почему?

— Потому что я никогда не подвергался насилию из-за своего пола. Не понимаю, почему в случае с Каллан все должно было быть иначе.

— И что вы сделали?

— Арестовал офицера, которого она обвинила.

— А что вы сделали потом?

— Ничего. Я был полицейским, а не следователем. Я передал дело в военную прокуратуру.

— И чем все закончилось?

— Офицер выиграл процесс. Эми Каллан пришлось уйти из армии.

— Но карьера офицера все равно была разрушена.

— Да, — ответил Ричер.

— И как вы к этому отнеслись?

— Со смешанным чувством. Насколько мне было известно, это был хороший парень. Но в конце концов я поверил не ему, а Каллан. На мой взгляд, он был виновен. Так что, наверное, я был рад, когда он уволился. С другой стороны, все вышло очень некрасиво. Вердикт «невиновен» не должен рушить карьеру.

— Значит, вам было его жалко?

— Нет, мне было жалко Каллан. И мне было жалко армию. История получилась очень неприятная. В итоге оказались загублены две карьеры, хотя можно было бы обойтись одной.

— А что насчет Кэролайн Кук?

— С Кук дело обстояло иначе.

— То есть?

— Другое время, другое место. Это случилось за границей. Кэролайн Кук была в близких отношениях с одним полковником. Это продолжалось около года. По-моему, все было по обоюдному согласию. Кук подняла шум позже, когда не получила повышения.

— И в чем же тут отличие?

— В том, что одно никак не было связано с другим. Тот полковник трахал Кук потому, что она сама была рада этому, а повышение она не получила потому, что недостаточно хорошо справлялась со своей работой. Эти две вещи между собой никак не связаны.

— Быть может, Кук считала, что полковник должен был расплатиться с ней за год любовных утех.

— В таком случае речь могла идти только о нарушении договорных обязательств. Все равно как если бы клиент надул проститутку. Но сексуальные домогательства тут ни при чем.

— Значит, вы не предприняли никаких мер?

Ричер покачал головой:

— Нет, я арестовал полковника, поскольку к этому времени порядки изменились. Сексуальные отношения между начальником и подчиненным были объявлены вне закона.

— И?..

— Полковника с позором уволили, жена его бросила, и он покончил с собой. Но Кук тоже пришлось расстаться с армией.

— А что сталось с вами?

— Я получил перевод из штаб-квартиры НАТО.

— Почему? Вы были разочарованы таким оборотом дела?

— Нет, я понадобился в другом месте.

— Кому? Почему именно вы?

— Потому что я был хорошим следователем. В Бельгии я напрасно терял время. В Бельгии ничего не происходит.

— После этого вам часто приходилось встречаться со случаями сексуальных домогательств?

— Естественно. Это стало очень распространенным явлением.

— И у многих хороших парней из-за этого оказалась поломана карьера? — спросила Ламарр.

Ричер повернулся к ней:

— Были и такие. По сути дела, началась охота на ведьм. На мой взгляд, большинство дел были обоснованными, но под горячую руку попадали и невиновные. Нормальные человеческие отношения двух людей вдруг оказывались противозаконными. Просто потому, что изменились правила. Среди невиновных жертв были в основном мужчины. Но встречались и женщины.

— В общем, это был настоящий бардак, да? — сказал Блейк. — И началось все с таких надоедливых женщин, как Каллан и Кук?

Ричер промолчал. Козо забарабанил пальцами по столу:

— Я все-таки хочу вернуться к вашим отношениям с Петросяном.

Ричер развернулся к нему:

— Никаких отношений с Петросяном у меня нет. Я никогда не слышал ни о каких Петросянах.

Дирфилд зевнул и посмотрел на часы. Сдвинув очки на лоб, он протер глаза кулаками.

— Уже полночь, вы знаете? — сказал он.

— Вы обращались с Каллан и Кук вежливо? — снова заговорил Блейк.

Прищурившись, Ричер бросил взгляд против света на Козо, затем снова повернулся к Блейку. Яркий желтый свет сверху отражался от красноватой полировки и делал его одутловатое лицо багровым.

— Да, я обращался с ними вежливо.

— Вы встречались с ними после того, как передали их дела прокурору?

— Наверное, раза два-три, мимоходом.

— Они вам доверяли?

Ричер пожал плечами:

— Думаю, да. Моя работа состояла в том, чтобы заставить их поверить мне. Мне нужно было вытягивать из них самые интимные подробности.

— Вам часто приходилось разбирать подобные дела?

— Они исчислялись сотнями. Думаю, пара десятков прошло через меня, пока не создали специальное подразделение.

— Назовите еще какую-нибудь женщину, чье дело вы разбирали.

Пожав плечами, Ричер мысленно перебрал свои кабинеты в жарких странах, в холодных странах, с большими письменными столами, с маленькими письменными столами, за окном кабинета солнце, за окном кабинета тучи, а перед столом оскорбленные и разъяренные женщины, рассказывающие подробности того, что с ними произошло.

— Ну, например, Рита Симека, — наконец сказал он.

Блейк переглянулся с Ламарр; та нагнулась и достала из чемоданчика толстую папку. Положила ее на стол. Блейк взял папку и стал ее листать. Провел пухлым пальцем по длинному списку и кивнул:

— Хорошо. И что произошло с мисс Симекой?

— С лейтенантом Симекой, — поправил Ричер. — Это было в Форт-Брэгге, штат Джорджия. Ребята назвали случившееся неудачной шуткой, она назвала это групповым изнасилованием.

— И чем все кончилось?

— Симека выиграла дело. Трое человек отправились за решетку, а потом были с позором уволены.

— А что стало с лейтенантом Симекой?

Ричер в который раз пожал плечами:

— Сначала она была вполне довольна исходом дела. Чувствовала себя отмщенной. Затем пришла к выводу, что армейская служба для нее безнадежно испорчена, и уволилась.

— Где она сейчас?

— Понятия не имею.

— Предположим, вы с ней где-нибудь встретитесь. Например, приедете в какой-то город и увидите ее в магазине или ресторане. Как она отреагирует?

— Вот уж не знаю. Наверное, поздоровается. Возможно, мы немного поболтаем, где-нибудь посидим.

— Она будет рада вас видеть?

— Думаю, да.

— Потому что она запомнила вас как хорошего парня?

Ричер кивнул:

— Ей пришлось пройти через ад. И я имею в виду не только то, что с ней случилось, но и судебный процесс. Так что следователю приходится устанавливать особую связь с потерпевшим. Он должен быть ему другом и опорой.

— Значит, жертвы становились вашими друзьями?

— Да, если я делал все правильно.

— Как вы думаете, что произойдет, если вы постучитесь домой к лейтенанту Симеке?

— Я не знаю, где она живет.

— Предположим, вы это узнаете. Она вас впустит?

— Не знаю.

— Она вас узнает?

— Скорее всего.

— И вспомнит, что вы друг?

— Думаю, да.

— Итак, если вы постучите к ней в дом, она вас впустит, верно? Откроет дверь, увидит своего старого друга, впустит вас к себе и угостит кофе или еще чем-нибудь. Поговорит с вами о старых временах.

— Возможно, — сказал Ричер. — Вероятно.

Блейк удовлетворенно замолчал. Ламарр тронула его за руку, он наклонился к ней и выслушал то, что она нашептала ему на ухо. Кивнув, Блейк повернулся к Дирфилду и в свою очередь принялся нашептывать ему на ухо. Дирфилд взглянул на Козо. При этом трое агентов из Куантико откинулись назад — едва заметное движение, которое, однако, красноречиво говорило: «Отлично, мы заинтересованы». Козо встревоженно посмотрел на Дирфилда. Тот подался вперед, уставившись сквозь стекла очков прямо на Ричера:

— Ситуация очень затруднительная.

Ричер ничего не ответил. Молча сидел и ждал.

— Что именно произошло в ресторане? — спросил Дирфилд.

— Ничего.

Дирфилд покачал головой:

— Вы находились под наблюдением. Мои люди вот уже неделю следили за вами. Сегодня вечером к ним присоединились специальные агенты Пултон и Ламарр. Они все видели.

Ричер удивленно уставился на него:

— Вы следили за мной целую неделю?

— Если точнее, восемь дней, — ответил Дирфилд.

— Почему?

— К этому мы вернемся позже.

Словно очнувшись, Ламарр снова нагнулась к своему чемоданчику. Достала еще одну папку. Раскрыла ее и вынула несколько листов бумаги. Четыре или пять, сколотые вместе. Покрытые убористым машинописным текстом. Одарив Ричера ледяной улыбкой, Ламарр перевернула листы и подтолкнула их по столу. Попав в струю воздуха из кондиционера, листы рассыпались. Скрепка зацепилась за дерево, и листы остановились прямо перед Ричером. В них он именовался «объектом». Это был подробный перечень всех мест, где он побывал, и всего того, чем он занимался в течение последних восьми суток. С точностью до секунды. С точностью до мельчайшей детали. Оторвавшись от листов, Ричер посмотрел в улыбающееся лицо Ламарр.

— Что ж, судя по всему, ФБР прекрасно умеет вести слежку, — сказал он. — Я ничего не заметил.

Наступило молчание.

— Так что же произошло в ресторане? — снова спросил Дирфилд.

Ричер ответил не сразу. «Искренность — лучшая стратегия», — наконец решил он. Обдумал свои слова. Сглотнул комок в горле. Кивнул в сторону Блейка, Ламарр и Пултона:

— Полагаю, эти крючкотворы назовут это «превышением необходимых мер». Я совершил маленькое преступление, чтобы помешать совершиться большому.

— Вы действовали один? — спросил Козо.

Ричер кивнул:

— Да, один.

— Тогда что означает фраза: «Не лезьте на нашу территорию»?

— Я хотел, чтобы мое предупреждение выглядело убедительно. Мне было нужно, чтобы этот Петросян — кем бы он ни был, черт побери! — отнесся к нему серьезно. Чтобы он решил, что столкнулся с другой организацией.

Перегнувшись через стол, Дирфилд забрал протокол о наружном наблюдении. Развернул и начал листать.

— Здесь указано, что у Ричера не было никаких контактов ни с кем, кроме мисс Джоди Джейкоб. Она не имеет никакого отношения к рэкету. Что насчет телефонных звонков?

— Вы прослушивали мой телефон? — спросил Ричер.

— Мы и в вашем мусоре копались, — заверил его Дирфилд.

— С телефоном тоже все чисто, — сказал Пултон. — Ричер разговаривал только с мисс Джейкоб. Он ведет очень замкнутый образ жизни.

— Это так, Ричер? — спросил Дирфилд. — Вы ведете замкнутый образ жизни?

— Как правило, — подтвердил Ричер.

— Значит, вы действовали в одиночку, — заключил Дирфилд. — Просто обеспокоенный гражданин. Ни личных контактов с гангстерами, ни инструкций по телефону. — Он вопросительно посмотрел на Козо. — Джеймс, ты удовлетворен?

Тот нехотя сказал:

— Полагаю, у меня нет выбора.

— Значит, обеспокоенный гражданин, да, Ричер? — спросил Дирфилд.

Ричер молча кивнул.

— Вы можете это доказать? — продолжил Дирфилд.

Ричер пожал плечами:

— Я мог бы забрать оружие. Если бы я был связан с преступностью, я бы обязательно так поступил. Но я этого не сделал.

— Да, вы бросили пистолеты в мусорный контейнер.

— Но предварительно вывел их из строя.

— Забив грязью механизм. Зачем вы это сделали?

— Чтобы если их и нашли, то все равно не смогли бы использовать.

— Обеспокоенный гражданин, — понимающе заметил Дирфилд. — Вы увидели несправедливость и решили ее исправить.

— Ну да, — согласился Ричер.

— Кто-то же должен этим заниматься.

— Наверное.

— Вы терпеть не можете несправедливость.

— В общем, да.

— И вы видите разницу между добром и злом.

— Надеюсь.

— Вам не нужно вмешательство компетентных органов, потому что вы сами принимаете решение.

— Обычно.

— Вас полностью устраивает ваш личный моральный кодекс.

— Наверное.

Наступило молчание. Дирфилд долго смотрел Ричеру в лицо.

— Так почему же вы забрали деньги? — наконец спросил он.

Ричер пожал плечами:

— Наверное, боевая добыча. Трофей.

Дирфилд кивнул:

— Часть кодекса?

— Вроде того.

— Вы ведете игру по своим правилам?

— Обычно.

— Вы не возьмете ни цента у пожилой дамы, но нет ничего плохого в том, чтобы отобрать деньги у пары плохих ребят.

— Наверное.

— Личный кодекс.

Ричер снова пожал плечами. Ничего не сказал. Молчание затягивалось.

— Вы что-нибудь знаете о построении психологического портрета преступника? — вдруг спросил Дирфилд.

Ричер ответил не сразу.

— Только то, что читал в газетах.

— Это наука, — заговорил Блейк. — Мы много лет работали над этим в Куантико. В настоящий момент специальный агент Ламарр является нашим ведущим экспертом в этом вопросе. Специальный агент Пултон ей помогает.

— Мы изучаем места преступлений, — сказала Ламарр. — Изучаем скрытые психологические признаки, определяем, какие черты характера может иметь преступник.

— Изучаем жертвы, — подхватил Пултон. — Пытаемся предположить, перед кем они были особенно беззащитны.

— Что за преступники? — спросил Ричер. — Какие места преступлений?

— Сукин сын! — выругалась Ламарр.

— Эми Каллан и Кэролайн Кук, — сказал Блейк. — Обе стали жертвами убийства.

Ричер молча уставился на него.

— Каллан была первой, — продолжил Блейк. — Очень характерные обстоятельства, но одно убийство — это всего лишь одно убийство. Затем была убита Кук. Те же самые обстоятельства. То есть преступления приобрели серийный характер.

— Мы стали искать связь между жертвами, — сказал Пултон. — И найти ее оказалось несложно. Обе служили в армии, обе судились из-за сексуальных домогательств, обеим пришлось уволиться.

— В обоих случаях преступления были спланированы безукоризненно, — сказала Ламарр. — Возможно, это указывает на армейскую организованность. Никаких следов. Никаких улик. Преступник определенно был человеком очень доскональным, и определенно он был знаком со следовательской практикой. Возможно, он сам опытный следователь.

— В обоих случаях никаких следов насильственного проникновения в жилище, — сказал Пултон. — Жертвы впускали убийцу в дом, не задавая вопросов.

— То есть они обе его знали, — подытожил Блейк.

— Обе ему доверяли, — сказал Пултон.

— К ним в гости заглянул друг, — сказала Ламарр.

В комнате наступила тишина.

— Вот кем он был, — снова заговорил Блейк. — Гостем. Человеком, которого жертвы воспринимали как друга. С которым их что-то связывало.

— Друг приходит в гости, — сказал Пултон. — Звонит в дверь, ему открывают и говорят: «Привет, как я рада снова видеть тебя».

— Он заходит в дом, — сказала Ламарр. — Все так просто.

В комнате опять наступила тишина.

— Мы исследовали преступления с точки зрения психологии, — снова заговорила Ламарр. — Чем эти женщины так провинились, что у кого-то возникло желание с ними расправиться? Поэтому мы стали искать военного, который хотел свести старые счеты. Возможно, человека, приходящего в бешенство от одной мысли, что какие-то склочные девки разбивают карьеру отличным солдатам, после чего все равно бросают армию. Похотливые стервы доводят отличных мужиков до самоубийства.

— Мы стали искать человека с четкими представлениями о добре и зле, — подхватил Пултон. — Человека, имеющего личный моральный кодекс и считающего допустимым самостоятельно исправлять несправедливость. Человека, который готов действовать сам, не привлекая компетентные органы, понимаете?

— Человека, которого знали обе жертвы, — добавил Блейк. — Которого они знали настолько хорошо, что впустили к себе в дом, не задавая вопросов.

— Человека, умеющего быстро принимать решения, — сказала Ламарр. — Который, задумавшись всего на секунду, отправляется покупать машинку для распечатки ценников и тюбик клея, чтобы решить неожиданно возникшую маленькую проблему.

Опять наступила тишина.

— Армия пропустила Каллан и Кук через свои компьютеры, — вновь заговорила Ламарр. — Вы были совершенно правы, они не знали друг друга. У них было очень немного общих знакомых. Практически не было. Но одним из этих общих знакомых были вы.

— Хотите узнать один любопытный факт? — сказал Блейк. — В свое время серийные убийцы предпочитали ездить на «фольксвагенах-жук». Практически все. Это не поддавалось объяснению. Затем они перешли на минивэны. А теперь на джипы, большие, полноприводные, совсем как у вас. Это чертовски надежный показатель.

Нагнувшись к Дирфилду, Ламарр забрала лежащие перед ним листы и постучала по ним пальцем:

— Они ведут замкнутый образ жизни. Общаются максимум с одним человеком. Живут за счет других, родственников или друзей, как правило женщин. Они не занимаются тем, чем занимаются нормальные люди. Почти не говорят по телефону. Они очень молчаливы и скрытны.

— Они хорошо разбираются в работе правоохранительных органов, — сказал Пултон. — Прекрасно знают законы, в первую очередь все малоизвестные судебные решения, которые помогают им защищать свои права.

Снова тишина.

— Составление психологического портрета преступника, — наконец сказал Блейк, — это точная наука. В большинстве штатов она считается достаточным основанием для выдачи ордера на арест.

— Эта наука никогда не ошибается, — решительно заявила Ламарр.

Не отрывая взгляда от Ричера, она откинулась назад, обнажив кривые зубы в удовлетворенной усмешке. В комнате снова наступило молчание.

— Ну и?.. — наконец спросил Ричер.

— Итак, кто-то убил двух женщин, — сказал Дирфилд.

— И?..

Дирфилд посмотрел направо, на Блейка, Ламарр и Пултона.

— И эти агенты считают, что это сделал человек, в точности похожий на вас.

— Ну и?..

— Поэтому мы задали вам все эти вопросы.

— И?..

— И я пришел к выводу, что они были абсолютно правы. Это действительно сделал человек, в точности похожий на вас. Быть может, даже вы.