Вестник

Лоис Лоури (2004)

В Деревне всегда готовы протянуть руку помощи новым жителям: здесь рады каждому и в каждом видят хорошее. Так же радушно приняли и Мэтти. Когда-то чумазый воришка и хулиган, теперь он прилежно учится в школе и старается жить открыто и честно. Жители Деревни даже доверяют ему носить их письма через Лес, куда сами заходить опасаются. И все же у Мэтти появляется тайна, которой он не может поделиться ни с кем: ведь он сам не до конца понимает, что происходит. И это не единственная его тревога… Настроения обитателей Деревни меняются, а Лес становится гуще и мрачнее…

5

— Дочь учителя сказала, что у ее собаки три щенка и я могу себе взять одного, когда он подрастет, если захочу.

— Разве она не обещала поцеловать тебя? А теперь щенка? На твоем месте я бы сначала добился поцелуя, Мэтти, — улыбнулся слепой, высвобождая из земли свеклу и кладя ее в корзину. Они вместе были в огороде.

— Я скучаю по своей собаке. Она была умная. — Мэтти посмотрел в сторону изгороди, возле которой два года назад они похоронили Прута.

— Ты прав, Мэтти, твоя собачка была хорошим товарищем долгие годы. Было бы неплохо завести щенка, — мягко проговорил слепой.

— Я бы смог выучить его, чтобы он стал твоим поводырем.

— Мне не нужен поводырь. А вот смог бы ты выучить его готовить?

— Только не свеклу, — сказал Мэтти, скорчив гримасу и бросая очередную свеклу в корзину.

Но когда он на следующий день пришел в дом к учителю, его встретила безутешная Джин.

— Ночью двое умерли. Остался один щенок, и он болеет, и мать тоже.

— А чем ты их лечила?

Джин огорченно вздохнула:

— Тем же, чем я лечила бы себя или папу. Отваром липовой коры. Но щенок еще слишком маленький, он не умеет лакать, а его мама слишком больна. Она попила немного, а потом просто опустила голову.

— Покажешь их мне?

Джин впустила его в маленький дом. Хотя Мэтти думал в первую очередь о собаках, он вспомнил вопрос, который задал ему слепой, и стал озираться. Он заметил аккуратно расставленную кряжистую мебель и шкафы с книгами Ментора. В кухне Джин приготовила противни и миски для замешивания теста, чтобы испечь очередную партию вкуснейшего хлеба.

Он не заметил ничего, что говорило бы о том, что здесь ходят на Торжище. Никаких глупостей вроде «Игровой машины» или излишеств в виде мебели с мягкой обивкой и бахромой, какую выторговала себе супружеская пара, живущая дальше по улице.

Конечно, были сделки и другого рода — Мэтти знал про них, но до конца не понимал, как это. Про них ходили слухи. Выторговать себе можно было что-то невидимое. И такие сделки были самыми опасными.

— Вот они. — Джин открыла дверь в чулан, пристроенный к дому со стороны кухни. Мэтти вошел и опустился на колени перед ощенившейся собакой, лежавшей на сложенном в несколько раз одеяле. Крошечный щенок, почти без движения, если не считать его тяжелого дыхания, лежал у ее живота, как это делают все щенки. Здоровый щенок шевелился бы и сосал. А этому еще надо было давить матери на живот лапой, чтобы пошло молоко.

Мэтти чувствовал собак. Он любил их. Он едва прикоснулся к щенку пальцем, как сразу отдернул руку. Это было неожиданно: он ощутил боль.

Как будто молния ударила, подумал он.

Он помнил: его с самого детства учили, что во время грозы надо укрыться в доме. Он видел обгоревшие и расщепленные надвое ударом молнии деревья и знал, что так может произойти и с человеком: вспышка и огненная мощь, которая проходит через тебя, стремясь попасть в землю.

Ему доводилось видеть из окна, как мощные огненные разряды разрывают небо пополам, он помнил серный запах, который они иногда оставляли после себя.

В Деревне был один крестьянин, который однажды после полудня, увидев сгущающиеся над головой тучи, решил, что гроза пройдет мимо, и остался у плуга. Но молния нашла его, и, хотя он выжил, он полностью потерял память — кроме воспоминания о дикой мощи, которая вошла в него. Жители Деревни ухаживали за ним, а он брал какую-то поденную работу, но все его силы забрала таинственная энергия, живущая в молнии.

Что-то подобное Мэтти и почувствовал: пульсирующую мощь, как будто в нем самом жила молния, — в ясный солнечный день, когда ничто не предвещало грозы.

Впоследствии он пытался заставить себя выкинуть из головы все воспоминания об этом дне, потому что все это его пугало и потому что таким образом у него появлялась своя тайна. Но тогда, отдернув руку от больного щенка, Мэтти понял: пора вновь испытать себя.

— Где твой отец? — спросил он у Джин. Он не хотел, чтобы кто-нибудь это видел.

— Он пошел на встречу. Ну, на эту, о прошении.

Мэтти кивнул. Хорошо. Значит, школьного учителя не будет.

— Вряд ли его волнует эта встреча. Его больше интересует вдова Хранителя Запасов. Он ухаживает за ней, — сказала Джин, тепло улыбаясь. — Представляешь? В его возрасте — и ухаживает.

Надо, чтобы девочка ушла, подумал Мэтти.

— Сходи к травнику. Принеси тысячелистник.

— Тысячелистник растет у меня в огороде! Прямо у двери! — ответила Джин.

На самом деле ему не особенно был нужен тысячелистник. Ему нужно было, чтобы она ушла. Мэтти стал лихорадочно думать.

— Мята? Мелисса? Кошачья мята? Это все тоже есть?

Она покачала головой:

— Кошачьей мяты нет. Если бы в огород повадились кошки, собаки бы такое устроили… Правда, бедненькая? — добавила она нежным шепотом, обращаясь к ощенившейся собаке. Она погладила ее по спине, но та не подняла головы. Глаза собаки потускнели.

— Иди, — сказал Мэтти настойчиво, — принеси все это.

— Ты уверен, что это поможет? — с сомнением поинтересовалась Джин. Она уже перестала гладить собаку и встала, но пока не трогалась с места.

— Делай что говорят! — распорядился Мэтти.

— Не надо грубить, Мэтти, — сказала она раздраженно. Потом резко повернулась, так что взметнулась ее юбка, и вышла. Он уже почти не слышал, как хлопнула дверь. Напрягшись перед сильнейшим сотрясением, которое, он знал, пройдет через все его тело, Мэтти дотронулся левой рукой до взрослой собаки, а правой — до ее щенка и велел им жить.

Конец ознакомительного фрагмента.