Сентиментальное путешествие по Франции и Италии

Лоренс Стерн, 1768

Творчество Лоренса Стерна, выдающегося романиста XVIII века, оказало огромное влияние на европейскую литературу. Его роман «Сентиментальное путешествие» завоевал любовь читателей всего мира и дал название целому литературному направлению. Пастор Йорик принимает решение отправиться путешествовать по Франции, «чтобы самому все увидеть», и увлекает читателя с собой. Его путеводные записки и любовные похождения никого не оставят равнодушным. Знаменитые преемники Стерна отмечали их неподражаемые иронию и юмор, парадоксальное сочетание благородства и мелочности, чувственности и скептицизма. Все это делает «Сентиментальное путешествие» бессмертной классикой, стоящей у истоков современного романа.

МОНАХ

КАЛЕ

Совершенно верно, — сказал я в ответ на брошенный кверху взгляд, которым он закончил свою речь, — совершенно верно — и да поможет небо тем, у кого нет иной помощи, кроме мирского милосердия, запас которого, боюсь, слишком скуден, чтобы удовлетворить все те многочисленные громадные требования, которые ему ежечасно предъявляются.

Когда я произнес слова громадные требования, монах бросил беглый взгляд на рукав своего подрясника — я почувствовал всю силу этой апелляции. — Согласен, — сказал я, — грубая одежда, да и та одна на три года, вместе с постной пищей не бог весть что; и поистине достойно сожаления, что эти вещи, которые легко заработать в миру небольшим трудом, орден ваш хочет урвать из средств, являющихся собственностью хромых, слепых, престарелых и немощных — узник, простертый на земле и считающий снова и снова дни своих бедствий, тоже мечтает получить оттуда свою долю; все-таки, если бы вы принадлежали к ордену братьев милосердия, а не к ордену святого Франциска, то при всей моей бедности, — продолжал я, показывая на свой чемодан, — я с радостью, открыл бы его перед вами для выкупа какого-нибудь несчастного. — Монах поклонился мне. — Но из всех несчастных, — заключил я, — прежде всего имеют право на помощь, конечно, несчастные нашей собственной страны, а я оставил в беде тысячи людей на родном берегу. — Монах участливо кивнул головой, как бы говоря: без сомнения, горя довольно в каждом уголке земли так же, как и в нашем монастыре. — Но мы различаем, — сказал я, кладя ему руку на рукав в ответ на его немое оправдание, — мы различаем, добрый мой отец, тех, кто хочет есть только хлеб, заработанный своим трудом, от тех, кто ест хлеб других людей, не имея в жизни иных целей, как только просуществовать в лености и невежестве ради Христа.

Бедный францисканец ничего не ответил; щеки его на мгновение покрыл лихорадочный румянец, но удержаться на них не мог. — Природа в нем, видно, утратила способность к негодованию; он его не выказал, — но, выронив свой посох, безропотно прижал к груди обе руки и удалился.