Ляпис. Бирюзовая орхидея

Лори Лютер

Стефан только что окончил школу и находится в поисках своих талантов. Внезапно он попадает в скрытое от людей место, где обитают удивительные существа, ляписы. Там он сталкивается с тем, кто собирается захватить власть над городом и уничтожить последних ляписов, создателей бирюзовых орхидей. Оказывается, Стефан имеет к этому прямое отношение…

Глава 5

Аристополь

Через долю секунды он понял, что с огромной скоростью летит куда-то по цветной воронке, а рядом с ним несётся безумно хохочущий ляпис. Как будто где-то вдалеке слышался свист, и Стефан понимал, что это отец пытается их остановить, и тогда их движение почти останавливалось, но затем продолжалось снова, а свист становился всё тише и в конце концов смолк. Тут воронка стала расширяться, становясь всё больше похожей на нору, а потом и вовсе на широкий коллектор, освещённый лампами в плафонах в форме лилий. Стены по-прежнему переливались, отчего у Стефана уже рябило в глазах. Наконец они мягко опустились на ноги, словно подхваченные воздушной подушкой.

— Спасибо, что освободил, — выкрикнул ляпис прямо в лицо своему попутчику.

— Как я тебя освободил? — не понял Стефан.

— Если человек схватил ляписа и не отпускает, только другой ляпис может освободить его. Вот так, как сейчас сделал ты.

— Другой ляпис?

— Ты, я смотрю, не очень-то сообразительный. Добро пожаловать домой, — он смеялся ещё пуще прежнего, словно говорил какие-то шутки. — Не знаю, как ты оказался у людей, но уж не благодари за освобождение. Ты мне — я тебе.

— Тут какая-то ошибка, — уверенно сказал Стефан, оценивая свою непохожесть на своего спутника, — я не могу быть ляписом.

— Если бы не был, то не смог бы вытащить меня.

— Но я на вас совсем не похож!

— Ага, — снова захихикал человечек, — если б ты целыми днями как камень в лесу лежал, на тебя бы тоже травы поналипло. Думаешь, надел куртку и всё — человек? Ты глаза-то свои видел? Много людей с такими встречал?

Стефан ошарашенно смотрел на маленького ляписа, который не был похож на того, кому стоит доверять — он всё хихикал, маленькие глазки его бегали. Он бодрым шагом направился вперёд по коридору, Стефан за ним. Тут коридор заканчивался большой деревянной квадратной дверью. Ляпис с усилием надавил на неё, дверь открылась, и он приглашающим жестом позвал Стефана войти, а сам остался внутри, смотря на подростка и придерживая дверь.

Стефан ступил за порог и обомлел.

Он больше не был под землёй. Впереди вырисовывалась безупречная картина. Это был самый настоящий живописный город среди лесов и скал, а далеко впереди возвышался замок со странными изогнутыми, витыми шпилями. Центральный шпиль, впрочем, был обычной, конусообразной, формы. Дул сильный ветер, солнце слепило глаза.

— Добро пожаловать в Аристополь, город ляписов. Обустраивайся. А мне пора назад. Твой — хи-хи — отец сбил мне всю охоту. До встречи.

С этими словами ляпис снова скрылся за дверью, которая была словно впечатана в невысокий глиняный холм, оставив обомлевшего Стефана стоять посреди дороги.

Он долго не решался сделать шаг. Он думал только об одном. Как так получилось, что он один из них, из ляписов? Как мог он жить столько лет, совершенно об этом не догадываясь? Почему отец ничего не сказал ему и не объяснил? Неужели ляписом была его мать? К чему были все намёки, что Константин — не его отец? Как ляпис-проводник в этот город узнал об этом? Ничего, внешне отличающего Стефана от других людей в нём нет, кроме глаз.

Кроме глаз…

Эти и другие вопросы роились у Стефана в голове, словно куча назойливых мух. Он пытался понять, что он другой, новый, неизвестный самому себе, но не мог. Было слишком сложно поверить какому-то первому встречному, пусть даже тому, кто у него на глазах превратился из камня в говорящее и мыслящее существо. Он, Стефан, шестнадцатилетний подросток, только окончивший школу — ляпис? Не человек?

«Как это возможно? Я же самый обычный, у меня даже талантов никаких нет. Подумаешь, цвет глаз! Я не умею превращаться в камень! Я не могу превратиться даже в лучшую версию самого себя! Чушь какая-то».

Мысли носились по кругу, и вот он вспоминает, что не похож на отца, тут же машет головой, словно пытаясь освободиться от новой информации, которая ему мешает. Наконец он, изрядно утомившись от бесполезных дум и решив, что вернётся к ним позже, когда эмоции поутихнут, обратил внимание на город.

Дорога разветвлялась на том месте, где он стоял. Справа и слева она уходила в высокие лиственные рощи, а прямо вдоль неё стояли каменные дома причудливых форм, окружённые небольшими цветущими садами. Эти дома казались старыми, собранными из больших округлых камней, между которыми клочками рос зелёный мох. Некоторые из них были одноэтажными, но у большинства имелся второй этаж, торчавший из первого как попало. Это было совсем не похоже на привычные человеческие домики — ровные, с прямыми углами или аккуратными полукруглыми стенами. Здесь они выглядели так, словно их собирали какие-то дети-великаны — крупные камни будто навалили кучей, склеили, а потом прорубили окна, где квадратные, где круглые, где треугольные или любой другой формы. Худо-бедно образованный человек, подумал Стефан, сказал бы, что такие дома ненадежные и быстро развалятся, а то и вовсе не способны держать равновесие, потому что не соответствуют правилам строительства. Но дома стояли, и, судя по всему, стояли очень давно. Однако у кромки леса виднелись и простые деревянные постройки, будто нежилые, брошенные насовсем.

Заборы были все одинаковые — деревянный частокол, разве что высота отличалась. У домов покрасивее заборы были выше. Взгляд Стефана снова упёрся в шпили замка далеко впереди. Он манил его.

Стефан снова вспомнил об отце, который, должно быть, извёлся там, в лесу, но подумал, что если он быстро дойдёт поглядеть на замок и вернётся обратно, погоды это не сделает. В конце концов он мог бы здесь получить какие-то ответы на свои вопросы. Не говоря уже о непреодолимом любопытстве.

Он двинулся вперёд.

— С дороги!

Стефан инстинктивно дёрнулся в сторону, и вовремя: едва не задев его, мимо проехал всадник на лошади, которую легко можно было принять за корову, если бы только не ржание и явно лошадиная голова. Таких животных Стефан ещё не видел — тело лошади было широкое, розовое в чёрных пятнах, а хвост тонкий, с круглой кисточкой на конце. Всадника он не разглядел, но подавил смешок от его позы — чтобы удержаться на исполинской спине, ему приходилось чуть ли не сидеть на шпагате.

Пойдя по дороге, Стефан стал разглядывать других ляписов. Издалека они ничем не отличались от обычных людей, но подходя ближе, Стефан видел разницу. Ни у кого из них не было модных стрижек: волосы женщин и мужчин были разной длины, но всегда либо распущенные, либо убранные в хвост. У одной женщины-ляписа Стефан заметил на затылке пучок, сколотый металлическими заколками. Одеты все были в простую однотонную одежду из хлопка или льна, на некоторых были такие же однотонные накидки. Но самое главное отличие — это, конечно, глаза.

Они могли быть совершенно разных цветов: сначала навстречу Стефану попалась девочка с рубиново-красными глазами, потом старик с янтарно-жёлтыми и другой — с ядовито-зелёными с белыми полосками. Примечательным Стефану показалось то, что местные предпочитали одежды в тон своим глазам, словно для них это нечто вроде традиции или установленного порядка.

Стефан подумал о том, что здесь его разным глазам вряд ли кто-то удивится. Прохожие обращали на него внимание, но виной тому, понял Стефан, была его синтетическая куртка цвета хаки (ещё и совсем не подходящая глазам). И всё же особенного интереса к себе он не заметил. Складывалось впечатление, что каждый здесь занимался своим ремеслом, и никому не было дела до другого. Стефана это устраивало.

Около получаса он шёл по прямой дороге, разглядывая дома и ляписов, успев перейти ручеёк с водой серебристого цвета, большое количество каменных домов с маленькими цветущими садами возле них, увидел мельницу, совсем обычную на вид. Но расстояние он недооценил — замок по-прежнему был далеко, хотя и выглядел немного крупнее. Стефан устал и начал сильнее испытывать чувство вины за то, что оставил отца. Он уже было хотел развернуться, но вдруг заметил под ногами какое-то движение.

Стефан глянул вниз. С дороги на него глядели два огромных оранжевых глаза-мандарина, которые принадлежали тёмному шерстяному существу. Это существо он бы принял за кота, если бы не крылья на спине и длинные верхние клыки, вылезающие из закрытой пасти. Шерсть не могла скрыть торчащих рёбер животного.

— Ты кто? — спросил Стефан, нагибаясь к существу.

— Мяу, — ответило оно.

Стефан подивился такому коту, но, проигнорировав клыки, рискнул протянуть руку.

Крылатый кот осторожно обнюхал руку, поднял хвост и потёрся о колено Стефана. Стефан погладил его по жёсткой, даже немного колючей шерсти. Кот не возражал и выглядел вполне довольным.

— Классный, — сказал Стефан, дружелюбно улыбаясь. — Но мне пора.

Он хотел развернуться, но кот встал у него между ног и зацепился хвостом за его лодыжку, словно не пуская.

— Не хочешь, чтобы я уходил? — спросил Стефан.

— Урр-мяу, — уверенно ответил кот, смотря на него своими глазами-мандаринами.

Несколько секунд они просто глядели друг на друга. Затем Стефан снова предпринял попытку уйти, но кот нежно куснул его за штанину.

— Что ж, вполне убедительно, — сказал Стефан. — Сдаюсь. Ладно. До замка всё же надо дойти.

Кот отпустил лодыжку Стефана и деловито пошёл рядом, подняв хвост. Крылья его при этом были плотно прижаты к спине. Стефан то и дело отвлекался от созерцания незнакомого города и поглядывал на чудного кота. Тот явно чувствовал себя хозяином ситуации, а, может, и хозяином Стефана.

Наконец, пройдя не меньше сотни домов, они вышли на небольшую площадь, выложенную розовой каменной плиткой. Слева виднелись палатки местного рынка, а справа дорога также шла вдоль каменных домов — но побольше и покрасивее. Было заметно, что жить напротив территории замка более престижно. Стефан и кот приблизились к воротам замка, стоящего на небольшом возвышении. Сами ворота были высотой около трех метров, с точёными металлическими пиками, между которых сидели горгулии. Сначала Стефан решил, что это статуи, но вдруг заметил, что они не были неподвижными — мрачные каменные существа неторопливо переминались на когтистых лапах, высовывали длинные языки и издавали тихое утробное рычание.

Вдруг Стефан от неожиданности вздрогнул. Одна из статуй — маленькая — зевнула и мяукнула. Приглядевшись, Стефан понял, что на воротах помимо обычных горгулий сидят точно такие же коты, как тот, что стоял рядом с ним, разве что глаза и шерсть у них были других цветов. Заметив дёрнувшегося Стефана два кота резво спрыгнули с высокой ограды и побежали восвояси. У одного из них, того, что был побольше, крылья волочились по земле, сметая пыль.

Неподалёку галдели дети, они толпились вокруг маленького деревянного столика с края площади. Их было пятеро, все были в холщовых длинных рубашках и таких же штанах. У двух девочек на головах были венки из причудливых цветов. Казалось, они что-то кидали на стол, возможно, думал Стефан, играли в кости. Завидев Стефана, некоторые, отвлекаясь от игры, с любопытством глазели на него, отчего он чувствовал себя неловко.

Стефан поднял голову и стал смотреть на замок. Витые золотые шпили тянулись к небу, соперничая по красоте с величественными башнями. Сами стены были выложены из камня, как и все дома в этом городе, но размеры замка впечатляли. Стефан даже не представлял, сколько людей могут там жить. И как могут люди не замечать такую громадину, построенную ляписами?

— Ты что, замок никогда не видел? — хихикая, спросил девичий голос прямо над ухом, прервав его мысли.

Стефан резко обернулся и едва не уткнулся носом в загорелое лицо девчонки. У неё не было того серого оттенка кожи, какой был у ляписа, проводившего Стефана в Аристополь. Она была примерно его ровесницей, одета в тёмно-бордовое аккуратно пошитое платье чуть ниже колен и вишнёвую накидку, вокруг талии повязан золотистый парчовый пояс. На ногах были тканевые полусапожки на низком каблуке. Тёмно-рыжие, почти красные волнистые локоны спадали ей на плечи, и в необыкновенных вишнёвых глазах её игриво поблёскивало солнце. Щёки её пылали, но непохоже было, что от смущения — держалась она легко и свободно: в отличие от Стефана девчонка явно чувствовала себя на своём месте.

— Нет, никогда не видел, — прямо ответил Стефан, снова поворачиваясь к замку лицом.

Девчонка обошла его и вновь встала перед ним, так что её полный удивления взгляд он не смог проигнорировать.

— Ты серьёзно? Ты же не шутишь!

— Серьёзно, — ответил Стефан. — Я не местный.

Девчонка присвистнула.

— Сколько живу, ещё не встречала чужаков, спокойно разгуливающих по площади в одиночку. Откуда ты?

— Мне кажется, название моей деревни ни о чём тебе не скажет.

— Деревни? — Глаза её округлились. — Так ты что, сверху? — заговорщицким тоном спросила девчонка, показав указательным пальцем куда-то на небо.

— Я не понимаю, — честно признался Стефан.

Но было похоже, что девчонка, напротив, всё понимает. Она охнула.

— Ты из страны людей?

— Ну… Видимо, да.

— А что ты там забыл, ты же ляпис, я вижу это по твоим глазам. Ты изучаешь людей?

— Нет, я там родился, — сказал Стефан.

Девчонка хитро улыбнулась.

— Ага, ага, родился. Конечно, незнакомым рассказывать ничего не стоит, — она протянула ему руку для рукопожатия. — Меня зовут Амара.

— Стефан, — он аккуратно пожал девичью руку, которая оказалась неожиданно тёплой при такой ветреной погоде.

— Так, говоришь, никогда замок не видел, — повторила она, — пойдём, покажу его с другой стороны, там лучше видно через ограду. Кстати, называется он Триптихон.

Амара дружелюбно улыбнулась, и они пошли вдоль далеко тянущейся ограды. Крылатый клыкастый кот не отставал от них, иногда забегая вперёд, он мурлыкал и норовил потереться о ногу Стефана.

— Значит, ты здесь впервые? — спросила Амара.

Стефан без утайки рассказал ей всю историю, как узнал о ляписах, как попал сюда. Рассказ Амару живо заинтересовал.

— Обалдеть! Вообще-то это очень странно, что ты все это время прожил Наверху.

— Почему ты называешь это «Наверху»? — осведомился Стефан.

— Из-за того, что оттуда сюда можно попасть через воронку в земле. И ещё из-за того, что люди, которые пролетают на своих летающих машинах над Аристополем, видят внизу вместо города просто груду камней среди скал. То есть, они сверху. А так, конечно, мы находимся на одном уровне.

Заметив удивлённое выражение лица Стефана, она добавила:

— Кажется, мне многое тебе предстоит рассказать. Давай я начну с себя! Как я уже сказала, меня зовут Амара, мне шестнадцать лет, я — мерос граната альмандина.

— Чего-чего? — переспросил Стефан.

— Альма… Не может быть! Ты и этого не знаешь?

Увидев расстроенное выражение, Амара затараторила:

— Нет-нет, прости, мне просто непривычно разговаривать с ляписом, который жил с людьми. В общем, начну с самого начала. Смотри, каждый ляпис является созидателем, хранителем и важным ключом к свойствам определённого вида минерала. Мы называем такого ляписа мерос. Этот камень, свой у каждого ляписа, можно распознать по глазам. Приглядись к моим, — она встала перед ним и показала на свои глаза, — мой камень — красный гранат альмандин. Значит, я — мерос альмандина, то есть его созидатель и хранитель.

— А что это значит? Что это даёт?

— Это значит, что я могу вырастить эти камни. Ну и, конечно, обладаю некоторыми особенными умениями — дарами. Мы, гранатовые меросы, например, умеем усмирять семейные ссоры и лечить ожоги. Лично у меня есть ещё один особенный дар — я могу лечить горгулий и управлять некоторыми из них, красноглазыми.

— До сегодняшнего дня я думал, что горгулии — это просто статуи.

Амара засмеялась.

— А как тебе этот? — Она показала на крылатого кота, который по-прежнему плавно крался возле них, периодически отвлекаясь на бабочек и жуков.

— Я думал, это кот. С крыльями.

— Конечно, это кот. Горгульи могут быть котами или орлами, например. Разок я видела горгулью-рыбу. Жуткое создание, — Амару аж передёрнуло.

— Ого. Не вижу, чтобы они летали…

Амара снова беззаботно рассмеялась и тут же извинилась.

— Прости, так непривычно, что ты не знаешь обычных вещей. Не обижайся, — поспешно добавила она, тронув Стефана за плечо. — Я тебе всё расскажу. Твоё появление избавило меня от скуки, а то я уж извелась вся. Так вот… Коты-горгульи не умеют летать. Да, в отличие от статуй, которые ты видел Наверху, они живые, но летать… Не-е.

— Ясно, — тупо сказал Стефан. — Жаль.

— Кажется, они не очень-то от этого страдают, — подмигнула она, опускаясь на корточки, чтобы погладить кота. Тот позволил её руке пару раз пройтись по его жёсткой шерсти, но потом обошёл её и снова стал тереться о ногу Стефана.

— Смотри, ты ему понравился. Как ты его назовешь?

— Может, у него уже есть имя, — предположил Стефан. — Я не знаю, чей он.

— Посмотри, какой он худой, аж рёбра пересчитать можно. Он точно бродячий, — с жалостью в голосе заметила Амара.

Стефан задумался.

— Не знаю. Назови его ты.

От этих слов Амара пришла в восторг, как будто только об этом и мечтала. Вишнёвые глаза её заблестели ещё сильнее.

— Давай назовём его Рут!

— Я не против, — мягко отозвался Стефан.

— Рут, Рут, — подозвала кота Амара, но тот не отреагировал. Она махнула рукой. — А, ладно!

Они шли и разговаривали довольно долго, прежде чем оказались с обратной стороны замка. Амара расспрашивала Стефана о жизни Наверху, а он рассказывал. При этом, заметил Стефан, Амара была так словоохотлива, что умудрялась, слушая его рассказ, вставлять комментарии к каждой фразе.

— Учитель Бран рассказывал всё точно так, как и ты, — сказала она.

— А кто он?

Амара не могла скрыть радости от того, что ей задают вопросы, и каждый раз даже слегка подпрыгивала.

— Он учит тех, кто хочет остаться жить и работать в замке… Я хотела рассказать тебе об этом, но мне вдруг показалось, что ты устал, — прямолинейно ответила Амара.

— Нет, ни капли! Хотя столько новой информации сразу трудно переварить. — Стефан нахмурился. Он, значит, гуляет тут, прохлаждается как ни в чём не бывало, а там, Наверху, его отец, должно быть, места себе не находит. Он взглянул в яркие глаза новой знакомой и серьёзно произнёс: — Дело в другом. Мне, наверное, не стоит задерживаться. Меня отец ждёт.

— Наверху?

— Ну да.

Они стояли у ограды с обратной стороны замка. Здесь тоже были ворота и ещё малозаметная калитка чуть ближе. Несмотря на плотные заросли кустарников и тисов с внутренней стороны ограды, замок просматривался гораздо лучше, чем со стороны главных ворот. Стефан вновь восхитился закрученными шпилями, ровными большими окнами с витражами, да и размеры замка казались колоссальными. По-прежнему сложно было поверить, что его как-то возможно спрятать от людей. Всё за забором было очень красиво и ухожено: цвели цветы и кустарники, которых он не видел прежде. Здесь были выложенные камнем дорожки, фонтаны и большие стеклянные теплицы. При этом ни одной живой души он не увидел. Амара вцепилась тонкими загорелыми пальцами за прутья ограды и заглянула внутрь.

— Жаль, что тебе пора. Я бы познакомила тебя с Феликсом. Но что-то его не видно.

— Кто этот Феликс? — поинтересовался Стефан.

— Садовник. Давно ищет себе помощника, мол, не успевает делать дела. А как в сад не загляну — никогда его не вижу: небось, то спит, то ест!

Стефан улыбнулся. В словах Амары не было осуждения, только умиление. В подтверждение этого она добавила:

— Но сад всегда ухожен. А ведь он огромный. В одних только теплицах работы непочатый край. Теплицы кормят весь Триптихон. Но Феликс знает своё дело.

Стефан оглянулся. У них за спиной, за замком простирались возделываемые поля — он увидел молодые ржаные побеги, капусту, тоненькую свекольную ботву, а чуть левее виднелась поблескивающая на солнце река. Стефан ещё раз подивился чудному расположению города, ведь нигде возле его деревни никакой реки не было, а под землёй в пути к городу Аристополь он провёл не больше нескольких минут.

Стефан подумал, что замок расположен очень странно: с одной его стороны поля, с другой — площадь и жилые дома… Построено было всё так, словно никому и в голову не приходило защищать замок от вторжений: никаких рвов, холмов и пятиметровых стен с бойницами, просто высокий забор с редкими металлическими прутьями. Он не удержался и спросил Амару об этом.

— Я думаю, на замок просто некому нападать, — уверенно ответила она, но затем, впрочем, немного задумалась. — Есть, конечно, у действующего литарха — так мы называем главного ляписа — враг, который хочет захватить власть. Наверное, такие враги везде есть. Но вот чтобы лезть с войском на замок… Ему это вряд ли надо, да и где ему войско взять? Нашего литарха все в городе любят. Так что, нет, некому… Мы, ляписы, вообще любим заниматься каждый своим делом. Ведь все беды начинаются там, где появляется желание обладать всем и сразу или казаться идеальным. Пожалуй, люди могли бы на нас напасть, если бы могли. Люди вообще любят везде лезть. Без обид, у тебя, наверное, много друзей среди них.

Стефан промолчал. Не было у него никаких друзей, но он предпочёл об этом не упоминать. При этом Амара со своей открытостью уже казалась ему ближе многих других знакомых. Он видел, что она общается с ним просто так — потому что ей это нравится. Амара продолжала рассказывать:

— Но на Аристополь люди не нападут. Потому что никакой человек сам не может его обнаружить. Это и есть наша защита. Гораздо надёжнее, чем стены и войско, правда?

Стефан посмотрел на экран телефона. Сигнал отсутствовал, а часы показывали то же время, в какое он явился в Аристополь. Амара заметила его волнение.

— Тебе действительно пора, да?

— Ага.

— Пойдём, мне несложно тебя проводить. Ты не против?

— Конечно, не против. — Стефан даже смутился от такого предложения. Его никто никогда не провожал, не считая отца в первый день в школе, когда Стефану было семь лет.

— Рут, идём! — Амара позвала кота-горгулью, который, пока они разговаривали, вальяжно лежал в траве на солнышке, помахивая хвостом и похлопывая крыльями по спине. Рут неохотно встал и пошёл рядом со Стефаном. Изредка он подёргивал крыльями, будто отряхиваясь. Стефану вдруг пришла мысль, что на нём могут сидеть крошечные кусачие блохи-горгульи, и он улыбнулся.

— В следующий раз, может, если ты сюда вернёшься, я покажу тебе замок, — сказала Амара.

— А можно? — удивился Стефан.

— Ну, я ведь живу в нём, как-нибудь это провернём, — беззаботно ответила Амара, как будто в этом не было ничего удивительного. — Но на это надо будет много времени. И лучше тебе одеться как ляпис. Твоя куртка слишком… людская. Не хотелось бы привлекать к тебе внимание. Если честно, лучше, чтобы тебя там вообще никто не видел — в замке не очень жалуют гостей. Но я гостей люблю, — добавила она.

— А почему ты там живёшь? Ты из королевского рода или типа того?

Амара глубоко вздохнула и снова улыбнулась. Белые зубы сильно контрастировали с загорелой и одновременно румяной кожей.

— Во-первых, у нас не король, а литарх, я же говорила, — заметив непонимание на лице Стефана, она добавила: — про это я тебе потом расскажу, а то придётся вдаваться в подробности. Мой учитель рассказывал, что у вас Наверху там бывают президенты, императоры, вожди, — Амара стала загибать пальцы, вспоминая, — канцлеры, короли, а у нас литарх. Главный в Аристополе. Но нет, я не из его семьи. Хотя наш род считается высшим, в одном из залов даже висят гобелены с нашим гербом, но их там куча. Этих знатных родов, — манера говорить стала пренебрежительной, — как химер нерезаных. Как можно ценить то, чего так много? Так что один литарх придумал вот что: в Аристополе, чтобы оставаться в замке, одного только старинного рода не достаточно. Мы должны учиться. Если кто-то из высшего рода не может пройти обучение, то из замка его выгоняют. А в замок возьмут простоляписа, или даже низшего ляписа, который, наоборот, обучение прошёл. Он придумал это для того, чтобы важные должности занимали только умные. Говорят, он считал своих родственников простофилями, вот и решил создать новую систему. Поэтому приходится учиться как следует, чтобы мама и папа были довольны, что я их не опозорила и из замка меня не выгнали.

Амара скривила лицо, изображая тошноту.

— А ты не хочешь жить в замке? — удивился Стефан.

— Ну, — она немного задумалась, — в замке, конечно, здорово: есть прачки, швеи, столовые, библиотека, всякое такое, но… Но там скучно. Простоляписам веселее, мне кажется. Они могут делать, что хотят.

— Мне кажется, ты ошибаешься, — заявил Стефан. — Если эти простые ляписы похожи на людей, то они вряд ли делают, что хотят.

— Почему?

— Потому что им каждый день приходится заботиться о том, чтобы быть сытыми. Бедным некогда развлекаться, они очень много работают.

— Да? — снова задумалась Амара. — Может, ты и прав. Но если они много работают, то почему не становятся богатыми?

Стефан пристально посмотрел в её яркие глаза. Она явно была хорошей девчонкой, но кое-чего не понимала.

— Ты работала, чтобы стать богатой?

— Нет, но…

— Амара, деньги не падают с неба. Если у кого-то их много, значит, у кого-то другого их мало. Если кому-то они достались просто так, значит кто-то другой погиб за них.

Амара встревоженно посмотрела ему в глаза.

— Наверное, поэтому мне и не нравится в замке. Я вечно должна соответствовать родительским представлениям о высших ляписах. Но я ничего в этом не понимаю и понимать не хочу!

Она надула губы и замолчала. Стефан поспешил сменить тему.

— Ты говоришь, что в замке скучно, но как же друзья?

— Да нет их, — отмахнулась Амара. — У меня нормальные отношения со всеми, но народец в Триптихоне тоже скучный. Вечно по выходным устраивают званые обеды, где обсуждают только работу и то, кто устроился в жизни получше. Мои родители только этим и заняты, например. Особенно мама. Ну и ладно.

Стефан хотел задать вопрос про её семью, но Амара заговорила первой.

— Я так и не спросила тебя, — начала она, — ты-то сам хранитель какого камня? Чей мерос? Я ещё не видела таких глаз, как у тебя.

— Да? Я думал, тут это обычное дело.

— Разные глаза встречаются. У моей тётки, она мерос агата, у неё один глаз рыжий, а второй — серый. Но твои другие. Так какие камни в твоей власти?

— Я не знаю. Про то, что я… — Стефан задумался, — про то, что я ляпис, я узнал только сегодня. Ещё не до конца даже понял, если честно.

— Блеск! — горячо отозвалась Амара. — Зато как интересно! Целый мир открытий.

— Это точно. Голова кругом!

Амара без предупреждения забежала вперёд и зажала ладонями его лицо, пристально смотря в глаза. Через секунду она отпрыгнула в сторону, и они снова шли рядом. Стефан был смущён от такого нарушения личного пространства, однако улыбнулся — было похоже, что подобное поведение Амаре свойственно.

— Я думаю, ты управляешь опалами, — заявила она. — Очень похоже. Чёрные опалы тоже переливаются красным, синим, зелёным, прямо как твои глаза.

— Думаешь? — оживился Стефан. — Звучит здорово!

— Мне кажется, да. Хотя это надо у учителя спросить. В следующий раз так и сделаем!

Вскоре замок оказался позади, шли они быстрее, чем прежде. Перед ними снова выросли причудливые каменные домики с небольшими садами.

Вдруг Амара замолчала и прищурилась, вглядываясь вперёд.

— Опять он здесь, — презрительно зашипела она.

Стефан проследил за взглядом девчонки. Впереди у высокого редкого частокола стоял парень их возраста. Он переговаривался с кем-то по ту сторону, скрытым раскидистым цветущим белыми цветами чубушником.

Стефан и Амара подошли ближе. Парень в светло-зелёной, как незрелый помидор, лёгкой накидке, так и не видя их, посмеиваясь, кричал через забор:

— Давай, соглашайся! Служить мне и то лучше, чем торчать в этой помойке! Пять золотых, целых пять! В первый же месяц сможешь сменить ботинки. По крайней мере, один!

Из-за забора мальчишеский голос пробубнил что-то невнятное.

Амара остановилась возле парня, и Стефан последовал её примеру, совершенно не зная, зачем она это сделала.

Парень в накидке повернулся к ним, как только заметил их присутствие. Рут встал перед Стефаном, ощетинился и зашипел, ещё больше обнажив свои крайне длинные для кота клыки.

Парень держал руки в карманах светло-зелёных брюк из тонкой шерсти, а крупный подбородок задрал высоко, совершенно не обращая внимания на кота. Стефан сразу приметил глаза этого ляписа — они были разбелённо-зелёными, как крем-суп из брокколи, в который добавили слишком много сливок. При этом радужные оболочки мерцали множеством крошечных искорок. Про себя Стефан подумал, что предпочёл бы иметь такие глаза, нежели разные со всей палитрой. Под левым глазом у него была небольшая, но заметная чёрная точка — родинка. Русые с лёгкой рыжиной волосы небрежно уложены.

— О, привет, Амара, — с некоторой долей надменности поздоровался он, при этом улыбаясь и с любопытством разглядывая Стефана.

— Привет, — без тени удовольствия сказала Амара. — Что ты здесь делаешь?

— Я шёл к Внешним воротам, думал узнать у нашего друга-Ищейки, схватил ли он какого-нибудь нового человечка, а тут смотрю, этот бедолага в огороде горбатится, а отец его чуть тяпкой не пришиб за то, что он медленно работает. Вот я и зову его у меня поработать, там уж лучше.

— Поработать? Это ты называешь работой? — Амара явно была возмущена. Она повернулась к Стефану и объяснила: — Ищейка находит на земле людей, путает их и забирает сюда, для таких как Бел, — она кивнула на парня с родинкой, — чтобы они выполняли всякую грязную работу, а если работы нет, издеваются над ними! А тут людей тебе мало, ты и на ляписов переключился! Отстань от него!

— Ой-ой, — Бел вынул руки из карманов и вскинул их, будто отнекиваясь. Он посмеивался, хотя и немного покраснел. — Во-первых, никто над людишками не издевается, не надо из меня злыдня делать! Во-вторых, я же предлагаю деньги.

— Я слышала, пять золотых. На эти деньги он что себе купить-то сможет?

— Ну-у, — делано протянул Бел, — новую лопату. Или, — тут он брезгливо глянул на парня за забором, который в паре метров от них копал землю, искоса поглядывая на всех, — мыло, например. Душистое.

— Ну ты и… — начала Амара, но Бел её перебил.

— Может, представишь, перед кем ты меня позоришь?

Амара, видно, с трудом поборола гнев, но всё-таки перевела тему. Щёки её пылали больше прежнего.

— Это Стефан. Это Бел.

Парни пожали друг другу руки. Стефан заметил, что Бел, несмотря на юный возраст, был любитель крупных колец: на правой — явно не видавшей работы — руке у него было три золотых перстня с камнями.

Бел с ещё большим любопытством смотрел на нового знакомого.

— Куда направляетесь?

— Наверх, — со знанием дела ответил Стефан, и добавил: — домой.

Тут Бел ещё больше оживился и вопросительно посмотрел на Амару.

— Домой? Ты что, человек?

— Нет, — оборвала Амара, — он…

— Я вырос среди людей, там мой дом, — закончил Стефан.

Бел как будто услышал что-то невероятное.

Конец ознакомительного фрагмента.