Прежде чем я умру

Лука Каримова, 2009

В мире людей их называют ангелы и демоны. Между Келестис – обителью Светлых и Нижней Аидой – Смерть поддерживает баланс. Из Келестис в мир людей приходят ангелы, каждый из них становится хранителем человеческой души, но и темные не дремлют. Они обосновались в Москве на Тверской в элитном бизнес центре, и никто из смертных не догадывается с кем им приходится соседствовать. По коридорам Верхней Аиды бегают бесы-курьеры, демоницы-секретари болтают по телефонам, суккубы примеряют внешности звезд, а руководит этим вертепом – ифрит. Ян не худший из ангелов, но и не стремится к свету, а наоборот – всячески противится ему. Откуда же он мог знать, что в подопечные ему достанется Лука?! Но на этом приключения героев не заканчиваются. У Канцлера Подземного мира свои планы насчет души мальчишки и ангел ему не помеха…

Часть первая

Глава 1

Україна. Мiсто Бердичiв

Время: 21:37

«За время ежегодных поездок в моей голове сформировалось четкое мнение о том, что вокзал — это именно то место, где я встречаюсь и расстаюсь с частью своей жизни…».

Лука взглянул своими голубыми глазами на группу пассажиров, расположившихся в зале ожидания:

«Удивительно, никогда бы не подумал, что буду писать эти строки, сидя на вокзале. Люди рассматривают прибывших пассажиров, но тут же забывают об увиденном, словно вокруг них никого нет. Они читают книги, листают журналы, слушают музыку, едва слышно разговаривают по мобильным телефонам. Самое печальное, что когда происходят важные события, я не всегда могу записать собственные мысли в блокнот. И они забываются».

Лу, сколько себя помнил, всегда отличался наблюдательностью: подмечал разные мелочи и детали не только в окружающих вещах, но и в людях, чем часто удивлял маму или бабушку.

Впервые общаясь с незнакомым человеком, он уже мог составить о нем своеобразное мнение, но на вопрос мамы «С чего ты это взял?» маленький Лука пожимал плечами. Он и сам не мог объяснить, просто чувствовал. Особенно хорошо ему удавалось понять что-то о тех, с кем случилось несчастье. Его интуиция развилась очень быстро, и вместе с тем он стал четко ощущать настроение человека.

Даже в детстве ему было интереснее общаться и слушать взрослых, чем играть со сверстниками. Они размазывали сопли по щекам, ломали очередную машинку или клянчили сладкое у родителей. Лука был особенным ребенком, и его мама это прекрасно понимала.

В отличие от других матерей, она не боялась брать четырехлетнего сына с собой в музеи, выставки или театр. Луиза всегда знала, что Лука — ее маленький Лукошко — как она ласково его называла, будет вести себя как настоящий джентльмен, не станет капризничать, плакать или о чем-то просить. Также она спокойно оставляла его одного дома, обложив книгами с разноцветными обложками. Однако детские сказки быстро наскучили мальчику.

В пять лет он уверенно разговаривал на итальянском, английском, украинском и, конечно, русском. Предпочитал читать книги про себя и очень не любил учить стишки, тем более рассказывать их взрослым. Публичные выступления пугали Луку, ему становилось не по себе, в таких случаях он обычно обнимал мать за ноги, уткнувшись в её колени, и молча глотал слезы. Женщина не настаивала, она и сама с горечью вспоминала, как ее в детском саду заставляли учить стихи.

Что касается внимания со стороны отца, то в детстве, будучи совсем крохой, Лу испытывал к этому статному мужчине лишь страх и трепет. Что-то настораживало мальчика, но он старался не подавать вида. Мама говорила: «Тебе нечего бояться, кроме собственных ошибок». Казалось бы, не самые подходящие слова для пятилетнего ребенка, но Лука очень четко и ясно их осознал. Он всегда считал маму надежной защитой и опорой, верил, что она сможет помочь ему, поддержать, дать нужный совет.

Именно мама всегда занимала центральное положение в его жизни, а отец со временем стал мелькать где-то на заднем плане, утопая в делах. Кажется, что картины в отцовской галерее Лука видел чаще, чем самого папу, несмотря на то, что до определенного возраста именно Луцио возил сына на плавание, большой теннис, учил кататься на велосипеде и роликовых коньках.

Жить во Флоренции Лу нравилось больше, чем в Москве. Здесь все было по-другому, даже времена года. В то время как зимой в Москве снега насыпало по колено, в цветущем итальянском городе светило солнце или слегка накрапывал дождик. Во Флоренции они жили в просторной квартире недалеко от библиотеки и набережной Арно. Очень часто Лука с мамой переходили на противоположную сторону реки и гуляли в садах Боболи. Мама брала с собой засушенный хлеб, и они кормили уток в большом фонтане.

А потом родители решили развестись. Это прошло так спокойно и незаметно, что Лука даже не ощутил никаких изменений в их жизни. Главное, что он по-прежнему был с мамой. Конечно, его спрашивали, с кем он хотел остаться, и на эту небольшую формальность Лу ответил со свойственной ему серьезностью: «С мамой».

Ненадолго они перебрались к бабушке в Украину. Бердичев сразу понравился мальчику простотой и спокойствием, но он все равно скучал по Флоренции с ее архитектурой и сказочностью, как из волшебной истории.

Знакомство с домом бабушки и самой старушкой, видевшей его раз в жизни — когда он родился, было «аппетитным». Так это воспринимал мальчик. В доме всегда пахло чем-то вкусным: свежим хлебом, булочками с корицей, яблочными пирогами и разными сортами чая, особенно мятным. От старушки, кроме спокойствия и гармонии, исходил легкий цветочный аромат, хотя порой Лу точно не мог определить, чем же пахнет: скошенной травой, сеном, розами из цветника или же мелиссой, щедро высаженной вокруг дома.

В Бердичеве он пошел в школу. Шумных итальянских детей здесь заменили дружные бердичевские ребята. Лу неплохо находил общий язык со сверстниками и учился на «отлично». Со спокойной душой мама оставила его на попечение бабушки, чтобы вернуться в Италию.

С отцом он общался крайне редко, но на все праздники и окончание каждого класса получал дорогие подарки в красивой упаковке. Вначале он радовался, а затем пришел к выводу, что подарок — возможность откупиться от сына, чтобы тот не мешал отцу жить новой жизнью без него и мамы. Эта мысль послужила главной причиной неприязни Лу к отцу, однако он ни разу, даже в редких разговорах по телефону, не выразил недовольства. Впрочем, беседы их были короткими и сухими. Бабушка по этому поводу ничего не говорила, стараясь чем-то отвлечь внука, и Лука стал посещать музыкальную и художественную школы — это был его первый поход в городскую крепость «Собор босых Кармелитов».

Здание, словно из средневековых сказаний о рыцарях и ведьмаках, борющихся с темными силами, заставляло Лу с раскрытым ртом его разглядывать. От собора веяло загадочной и притягательной силой.

Тогда у Луки впервые ярко проявились необычные способности. Он начал четко видеть все плохое, будь то произошедшее событие в жизни прохожего или преподавательницы по живописи, схоронившей родственника.

Образы и видения мелькали перед его глазами цветными картинками, и что самое странное — это совсем не пугало — может, из-за богатого воображения или зачитанных до дыр книг фэнтези. Лу четко знал: он не такой, как все, и о своих способностях предпочитал не распространяться. Это давало пищу для размышлений, и со временем он начал вести дневник.

«Сегодня в автобусе мое внимание привлекла незнакомая женщина, на вид лет тридцати пяти. Ее поникшую фигуру облегал черный свитер, подчеркивая складки на животе. Изможденное, полное тоски лицо со свежей ссадиной на переносице рассказало мне о ее нелегкой жизни. В этом человеке я остро ощутил напряжение и страх, она была готова сорваться с места и сбежать от того, кто причинил ей боль. Именно это отражалось в глубине затравленных серых глаз. У неё на коленях ютился маленький тщедушный ребёнок — должно быть, не старше четырех лет. У матери и сына были коротко остриженные волосы — тонкие, как паутинки, пепельного цвета. Мальчик отрешенно смотрел в окно. Тогда-то чувства и нахлынули на меня, подобно волне. Я ощутил боль и страх, словно услышал эхо их израненных душ».

Скрип колесиков чемодана отвлек Луку от воспоминаний: он обвел взглядом полупустой зал ожидания.

«Выйди за рамки и дай себе волю», — выведя ручкой надпись, он убрал блокнот в рюкзак и устало потер виски. Бесцельно просидев целый час, Лука так и не выжал из головы ни одной идеи для новой заметки.

«Что-то ничего не получается. Ладно, вернусь домой — завтра будет новый день и новая пища для размышлений. Бабушка права: занимаясь творчеством, невозможно что-то из себя насильно выдавливать», — поднявшись с кресла, он перекинул рюкзак через плечо.

Ему нравилось гулять по ночному Бердичеву. Минуя близкие сердцу аллеи и центральную площадь, ночные кафе с веселыми компаниями людей, парк имени Тараса Шевченко, он думал: «Я никогда не видел себя живущим в большом и шумном мегаполисе. Москва — это поглощающий энергию вампир». Поэтому Лу любил спокойный Бердичев. Звездное небо маленького городка было ближе его сердцу, чем исполинские высотки Москвы и ее быстрый ритм жизни.

Диктор оповестил о прибытии очередного поезда, и в зал ожидания вошел первый из пассажиров. Незнакомец остановился под аркой с часами и лениво осмотрелся. Его примечательная внешность привлекла внимание Луки.

Если бы в тот миг Лу знал, чем закончится эта встреча, он бы поторопился уйти, но пронизывающий взгляд серо-голубых глаз приковал его к полу.

Между бровей этого держащегося, как аристократ, парня был прочерчен усиливающий его недовольство тонкий шрам. Торчащие на макушке темно-русые волосы делали прическу слегка небрежной. Поверх черной футболки с ромбовидным вырезом висела тонкая цепь с крестом, а в мочке уха поблескивал серебряный «гвоздик».

За разглядыванием Лу не сразу понял, что его тоже изучают, а когда их взгляды встретились, лицо незнакомца приобрело агрессивные черты. Смутившись, Лука скрылся за дверью, покинув здание вокзала

***

Ступив в зал ожидания, Ян бегло осмотрелся, оценивая обстановку: тусклый свет ему никогда не нравился, создавалось впечатление, что находишься в больнице. Пыль, покрывающая толстым слоем тяжелые люстры, железные урны с пивными бутылками, из горлышек которых тянуло тошнотворной кислятиной. Растрескавшиеся плиты под ногами и желтые стены с облупившейся краской по углам, запах старости… «и нагло разглядывающий меня смертный», — мальчишка, как истукан, стоял в дверях и не сводил с него взгляда. «Сколько веков существую, а реакция всегда одна! Невежды!».

Ян нервно дернул съехавшую с плеча сумку и со злостью посмотрел на черноволосого паренька: «Дать бы тебе по морде за подобную дерзость, но, пожалуй, воздержусь. Я должен быть хорошим». Мысленно негодуя на обитель светлых и Старших архангелов, он вышел на улицу: «Нужно покурить».

Добираться от Москвы до Бердичева на поезде оказалось малопривлекательным путешествием, но приказ есть приказ, и он не посмел ослушаться архангела Михаила.

«Орущие дети, пьянчуги, храпящие мужики и ворчливые тетки в очереди в туалет. Все эти отвратительные запахи самого поезда и людей. Приятного мало, я скажу, — сверля злобным взглядом ночное небо, он закурил сигарету, — забросили в провинцию. Будь добр, дружок, поезжай, как все смертные!».

До сих пор в ушах Яна звучал голос Михаила: «Ты прибудешь туда, как обычный человек — это необходимо». Ангел поморщился: «Да, конечно, попробуйте ехать в закрытом помещении, где душно и полно раздражающих тебя людей. Мне пришлось потратить время на изнуряющую поездку вместо того, чтобы нежиться под солнцем на Адриатическом море!». Ян специально не стал брать папку из библиотеки Келестис, с данными о назначенном ему подопечном: «Теперь может пройти масса времени, прежде чем я отыщу его и приступлю к выполнению своих обязанностей». Ему казалось, что так он досадит Старшим архангелам. Маленькая пакость и не более, жаль, она не принесла ему удовлетворения. С одной стороны, он позлорадствовал, а с другой — это ведь его подопечный нуждается в помощи.

С годами Ян стал амбициозным и эгоистичным. Все делал так, чтобы никто в Келестис не считал его жаждущим помогать смертным: «Быть светлым — как клеймо. Оно обязует меня делать лишь добрые дела, думать о благе других, что же в таком случае остается для себя? Нет уж, не в этой жизни! Я буду таким, какой есть. Вопреки остальным».

Со времен обучения в университете светлой обители Яну всегда доставалось больше других за его проступки. То он умудрился проникнуть в бордель на фабрике «Красный октябрь» и завести знакомства с демоницами и другими темными, то баловался черным колдовством, что было неслыханной дерзостью. Старшие архангелы пытались всячески пресекать подобные выходки. Наказывали, чтобы проучить молодого ангела за непотребное поведение. Однако кто бы что ни делал, Ян оставался при собственном мнении и жизненной позиции. Вместе с тем он удивлял преподавателей поразительной и цепкой памятью, тягой к знаниям, хоть и не всем, поскольку на некоторых лекциях попросту спал или вообще прогуливал, пока его честолюбивые одногруппники исписывали скрипучими перьями один свиток пергамента за другим.

Времени вступления в ранг ангела-хранителя многие светлые ждали с замиранием сердца. Но с финальным экзаменом в виде первого подопечного Ян справился идеально, в отличие от других новоиспеченных Хранителей. С последующими смертными все проходило хорошо, пока это не надоело самому ангелу. Он рассчитывал на то, что и в этот раз ему достанется девушка, уже представляя, какой она будет: «Умна и недурна собой — это точно» — он мечтательно улыбнулся. «А не как в прошлый раз, невменяемая особа, которую нужно было наставить на путь истинный — истеричка какая-то». Ян недовольно скривил губы: «Лучше бы я занимался чем-то другим, а не работал психологом таких убогих и сирых бабенок». За дерзкие мысли пара перьев на его крыльях почернели, Ян остро почувствовал боль, будто тонкая игра кольнула сердце. Простые смертные видели в нем привлекательного молодого человека, но никак не ангела.

Люди медленно брели со своими чемоданами и сумками к припаркованным на стоянке машинам. Ян докурил сигарету и подошел к желтому такси, чтобы его довезли до нового места жительства:

— Добрый вечер, уважаемый. Соборная площадь, дом двадцать четыре, корпус один, пожалуйста, — вежливо обратился он к водителю, прочитав адрес на кусочке пергамента.

— Залезай, — скомандовал мужчина, предусмотрительно открыв дверь. — Только я рублями не принимаю, гривны имеются?

Ян убрал бумажку в карман и сделал вид, что ищет деньги, пока не вытащил из того же кармана несколько купюр украинской валюты.

— А як же, — переходя на местный язык, ответил ангел.

Таксист доставил Яна к нужному дому и умчался.

Ангел осмотрелся: перед ним было здание пятиэтажки из красного кирпича без лифта. Здесь, по приказу Михаила, он должен пожить у одной смертной.

Напротив дома, в тусклом свете фонарей, возвышалась старая крепость. Наверху купола был четко виден парапет: «При желании, туда можно подняться…».

Ян очень любил различные старинные сооружения, замки и особенно подземелья с катакомбами. Именно в таких местах сохранялось сосредоточие древней магии, подпитывающей как темных, так и светлых, тут можно было спрятать любой артефакт, не боясь, что его обнаружат и украдут.

Поднявшись по лестнице на пятый этаж, Ян позвонил в нужную квартиру. Дверь распахнулась резко, едва не ударив по носу. Чьи-то цепкие пальцы с длинными красными ногтями обняли его за плечи и сразу прижали к бюсту внушительного размера. Ангел резко выдохнул от неожиданно сильной хватки.

— Дорогой мой, ты добрался! — воскликнула женщина, выпуская парня из объятий и давая ему возможность вдохнуть полной грудью, — Мишель меня предупредил, что ты приедешь на поезде, мы бог знает когда с ним познакомились, а тут такие новости! — щебетала хозяйка, впуская парня в квартиру. — Меня зовут Анжелика, а ты Ян. «Мишель. Я запомню это ласковое обращение к генералу легиона Начал», — ангел широко улыбнулся, и женщина приняла эту улыбку на свой счет.

Это была высокая и подтянутая дама лет сорока, с черными вьющимися волосами, спускающимися ниже лопаток. Ее бархатный, под цвет красных ногтей, спортивный костюм идеально подчеркивал широкие бедра, немного расплывшуюся с годами талию, и, как уже заметил, а точнее, почувствовал Ян — пышную грудь. Доброе лицо с чуть вздернутым носом и румяными щеками располагало к дружеской беседе; эта женщина закончила печь пироги и была готова угостить ими весь мир. Ангел принюхался: «Выпечкой и вправду пахнет». В животе неприятно заурчало.

— Боженьки! Да ты у меня голодный после дороги! — Дамочка всплеснула руками и сдёрнула с плеча Яна сумку, от чего он едва не упал. «Она что, качается? С такой-то силищей», — ангел потер плечо и захлопнул входную дверь, отсекая ночной сквозняк от тепла, распространяющегося по уютной квартире. Сидя за столом в большой кухне и уплетая вареники с картошкой, обильно политые сметаной, Ян ощутил себя подростком в доме заботливой тетушки.

Ангела порадовал факт, что Анжелика относилась к тому типу разговорчивых людей, которые не будут просить что-то рассказывать, потому что сами всё сделают. В первую очередь, женщина поведала о ремонте в квартире:

— Кухня была ужасно малюсенькой! Поэтому в мою гениальную голову пришла идея соединить ее с гостиной. И вуаля! Много места и так по-современному! — она хлопнула в ладоши и подлила Яну компота в стакан. — Ты ешь, ешь, твоя комната выходит как раз на улицу, сможешь полюбоваться нашим костелом Босых кармелитов, — Анжелика погрустнела. — К сожалению, в Бердичеве мало интересных мест, это ведь не Европа, — подперев щеку ладонью, женщина принялась с умилением наблюдать, как ангел ест. — Ты знаешь, я так рада, что Мишель посоветовал тебе остановиться у меня. Одной тут та-а-а-к одиноко! — встав из-за стола и подойдя к холодильнику, она вытащила оттуда бутылку белого вина, достала два фужера и поставила на стол перед Яном.

— А теперь выпьем за твой приезд! — огорошила ангела Анжелика.

Ян чуть не поперхнулся компотом, и, отставив стакан в сторону, вытер рот вовремя поданной салфеткой.

— Не хочешь вина? Тогда, может, тяпнем водочки? — на ее добродушном лице читалась искренняя радость от их встречи, и Ян решил, что сегодня побудет добрым.

Сначала они выпили по бокалу вина, потом еще по одному и еще, пока Анжелика не ударилась в воспоминания о знакомстве с Мишелем. Абсолютно трезвый Ян все еще был зол на Михаила за то, что тот приказал ему ехать на поезде, как обычному смертному, поэтому рассказы об архангеле его не привлекали.

Ангел решил, что хозяйку пора укладывать спать, и галантно сопроводил женщину в ее комнату. Анжелика еще что-то бормотала себе под нос пьяным голосом, когда Ян оставил ее, закрыв за собой дверь. «Ну и денек…», — он покачал головой и отправился на кухню убирать остатки ужина со стола. В мусорное ведро отправились две пустые бутылки из-под вина и горстка оберток от шоколадных конфет. «В ближайшие пару часов я точно не усну».

Покинув квартиру, он отправился изучать окрестности.

Гуляя по освещенной улице и рассматривая погасшие витрины магазинов, Ян заметил толпящуюся молодежь у заведения с вывеской «Амстердам». Он усмехнулся: «Должно быть, веселое местечко, но вряд ли здесь есть своя улица Красных фонарей, как в настоящем Амстердаме».

На первом этаже располагалось закрытое в такой поздний час кафе. Бар устроили в подвальном помещении.

Спустившись следом за посетителями по лестнице в местную «клоаку», ангел приметил парочку демонов, соблазнявших глуповатых девиц коктейлями.

«Не пройдет и пары часов, как они уйдут отсюда с душами этих дурех, а те, как ни в чем не бывало, продолжат себе жить».

«Амстердам» оказался неплохим баром с современным дизайном: вдоль стен стояли красные диванчики, а при входе располагалось большое зеркало. Девушки обступили его с косметичками, прихорашиваясь ради своих кавалеров.

Ян поискал взглядом свободное место и заметил его в углу, рядом с круглыми столиками и пуфиками: «Здесь отличный полумрак, и на меня никто не будет пялиться». У проходившей мимо официантки ангел заказал виски со льдом: «Надеюсь, алкоголя там будет больше, чем воды…». Из угла он мог свободно наблюдать за смертными, прибывающими в бар: «Какие же они скучные! Прошли века, а желания у всех остались прежними: деньги, секс, алкоголь, наркотики и снова секс». Со скучающим видом он расселся на пуфике. Официантка принесла виски, окинув ангела мимолетным взглядом: «Какой красавчик!» Ян прочел ее мысли и сделал глоток из бокала: кусочки льда тихонько потрескивали, напиток не разочаровал. «Хоть бы у кого-то было нечто поинтереснее, чем эти глупости о внешности». Вдруг он уловил в воздухе свежий яблочный аромат: «Так пахнет только во фруктовом саду обители светлых».

У барной стойки, устроившись на высоком табурете и медленно помешивая ложкой кофе, сидела девушка с короткой стрижкой. Незнакомка повернулась к ангелу лицом, ее задумчивый взгляд бродил по гостям бара. Половину лица скрывала косая челка. Было странно, что среди всех она одна пьет кофе.

«Ощущение, что мы где-то встречались…», — он хотел как следует рассмотреть ее ауру, но в баре была слишком плотная дымка от кальяна.

Девушка продолжала спокойно пить кофе, делая заметки в блокноте, пока к ней не подошел высокий молодой человек с дорогой фотокамерой. Он встал напротив, загородив ее от Яна, так что ангелу пришлось извернуться, чтобы лучше видеть происходящее. Фотограф показывал отснятый материал вечеринки и широко улыбался, довольный проделанной работой.

Ян прислушался к их разговору.

— Вадим, удали мою фотографию. Я неудачно вышла, — попросила девушка, изучая себя на маленьком квадратном экране камеры.

Фотограф покачал головой:

— Нет уж! У меня свое видение, ты тут отлично получилась! — он просмотрел другие фотографии. — Никто в баре больше не сидит и не пишет, как ты. Так что это очень оригинальное фото! — и он стал весело пританцовывать в такт музыке.

— О да! — с сарказмом заметила она. — Видение великого фотографа Вадима!

Парень довольно выпятил грудь, но тут его стали дергать за плечи посетители, чтобы он их сфотографировал.

— Иди, хватит прохлаждаться! — девушка прикрикнула на фотографа, легонько толкнув того в грудь.

Вадим скривил смешную рожицу и двинулся к столикам с сидящей за ними дружной компанией. Ян осушил стакан и подошел к барной стойке, чтобы расплатиться по счету. Он встал рядом с девушкой, но она даже не обратила на него внимание. И тут его осенило: «Вдруг это Она — моя новая подопечная?!» — только он хотел это проверить, прикоснувшись к девушке, как его оттеснили двое парней. Ян раздраженно кинул несколько купюр на стойку и покинул заведение.

«Ничего, город маленький — мы с ней еще встретимся». Ему не хотелось в порыве гнева разбить этим деревенским головы, поэтому он решил уйти. Ян не любил сложностей и старался избегать их. По дороге до квартиры Анжелики он стал вспоминать своих прежних подопечных: «А ведь их было не так много за все то время, пока я — ангел-хранитель».

Ян всегда старался держать дистанцию между прямыми обязанностями хранителя и чувствами подопечного. Как говорил архангел Рафаил: «Человек — это маленькое существо, оно подобно ребенку, нуждающемуся в поддержке, заботе, ласке и особенно в любви и понимании. Ангелу следует избегать привязанности к подопечному. Ведь рано или поздно наступает момент, когда смертный больше не нуждается в хранителе». Ян вспомнил Киру — эта девушка действительно была для него особенной.

Светлые любят все живое с момента своего становления ангелами, но не могут влюбляться, как люди: страстно, безрассудно, с отдачей. По кодексу хранителей им запрещено чувство привязанности к простому смертному. «Влюбиться в подопечного — это то же, что приобрести билет в Нижнюю Аиду! Когда ангел влюбляется в простого смертного, а его любовь отвергают — он впадает в глубокую депрессию. Лишается своих способностей и ангельских крыльев, а это хуже смерти. Взаимная любовь была бы куда более трагичной. Ангел — создание бессмертное, не подвластное времени. А человек — незначительное существо — хрупкое, подверженное болезням. Хранитель наблюдает увядание жизни в человеке, но он не в силах воспрепятствовать смерти». В хранившихся в библиотеке Келестис старинных манускриптах было описано множество трагичных историй о любви ангелов.

«Я больше никогда не променяю вечность и крылья на это сентиментальное чувство любви». После Киры Ян запретил себе влюбляться, но до этого его ледяное сердце дало трещину от ласки и тепла подопечной: «Тогда-то я и попрощался с ней… навсегда». Больше он ни к кому ничего не испытывал и держался со всеми на расстоянии.

Подойдя к дому Анжелики, он закурил у подъезда. Ангел любовался простором ночного неба: «Такое не увидишь в больших городах. Здесь небо так близко — протяни руку, и ты достанешь звезду». Выдохнув несколько колечек дыма, он вспомнил парня с вокзала: «У него были странные глаза, голубые, но нечто настораживающее крылось в глубине зрачков. Стоило присмотреться к его ауре, но он меня взбесил». Докурив, Ян поднялся на последний этаж, открыл входную дверь позаимствованным у хозяйки ключом, и мягко, как кот, прошел по спящей квартире.

Отведенная хозяйкой комната при ночном свете показалась мрачноватой. Стены обклеены темно-синими обоями, белые потолочные плиты «под лепнину» и отдельный балкон: «Здесь я могу курить в любое время». Отремонтированный пол, выложенный деревянными досками, для утепления был застелен плотным ковром. На подоконнике стояла круглая пепельница с двумя окурками от тонких яблочных сигарет. «Очень кстати…» — с облегчением подумал Ян, разглядывая покрытые лаком рамы и занавески тонкой вязки, скрывающие часть окна от посторонних наблюдателей. В углу стояла одинокая табуретка, сиденье которой было обито мягкой тканью.

Вернувшись в комнату, он бесшумно разложил новый диван и включил стоящий рядом торшер. Мягкий свет осветил несколько висящих на стене незамысловатых картин с изображением природы. В углу стоял зеркальный шкаф-купе, в нем ангел обнаружил свободные вешалки, утюг и стопки чистого постельного белья с полотенцами. На верхней полке лежали дополнительные подушки и одеяла.

Развесив свои вещи в шкафу и перекинув чистое полотенце через плечо, он ушел в ванную.

«Хорошо, что у Анжелики есть водонагревательный котел, иначе пришлось бы мне принимать ледяной душ!» — порадовался он, смывая шампунь с волос. Приведя себя в порядок, ангел застелил диван простыней и с наслаждением упал на подушки.

— Как же здесь тихо… — шепнул он в ночную тишину, поглаживая пальцами крест на груди. Артефакт согревал солнечное сплетение: «Раз Анжелика умеет готовить пирожки, то и на завтрак я могу рассчитывать», — он улыбнулся собственным мыслям: «Ах, Михаил, за что же ты разрешил обращаться к тебе по прозвищу Мишель?»