Аврал. Разное

Любовь Александровна Гребнева

Книга содержит стихи, размышления и наблюдения разных лет, а также публицистические тексты на злобу дня. В книгу включены стихотворение и статья моего отца Гребнева Александра Андреевича, преподавателя Куйбышевского педагогического института.

Посвящается 100-летию Великой Октябрьской социалистической революции

© Любовь Александровна Гребнева, 2020

ISBN 978-5-0051-7535-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что не так — я прощенья прошу.

Я вообще-то стихов не пишу.

Это просто сейчас аврал.

Это значит — кругом обвал.

Разбираться времени нет,

Кто поэт, а кто не поэт.

Если чувствуешь — близок край

И ползёт отовсюду беда —

Окликай живых, окликай!

Отзовутся они всегда.

СТИХИ

Песня про Фантомаса

Он всегда застигает врасплох:

Даже глазом моргнуть не успеем —

И смешно, как мы сразу немеем

От его омерзительных слов.

И звучит омерзительный смех,

Стиснув панцирем душу и тело.

Как он нас раздавил, как сумел он

Маску страха напялить на всех…

Фантомас!

Это нашего страха лицо!

Это синяя морда без глаз!

Кто на свете ничтожнее нас,

Потерявших от страха лицо,

Потерявших свое лицо…

Но всегда есть хотя бы один

Или горсточка неустрашимых,

Что готовы принять поединок,

Не считаясь с неравенством сил.

Мы глядим в раскалённый экран,

Мы за битвой следим, цепенея,

Проклиная в душе супермена,

Но не в силах помочь смельчакам…

Фантомас!

Это нашего страха лицо!

Это синяя морда без глаз!

Кто на свете ничтожнее нас,

Потерявших от страха лицо,

Потерявших свое лицо…

Он уйдёт, по уступам гремя,

Но не сгинет и в бездну не канет:

Сменит маску опять — и воспрянет,

И не знаем ни часа, ни дня.

Вечный спутник Земли — Фантомас —

Возвращается снова и снова.

Не смутимся же. Будем готовы.

Не отступим на этот раз.

Фантомас!

Это — нашего страха лицо!..

Это — синяя морда без глаз…

Посмотри — ОН ничтожнее нас.

Посмотри — ОН теряет лицо,

Если страха не видит в нас.

(июль 1995)

так говорит багира

Маленький брат мой,

любимый мой лягушонок!

Стой прямо всегда и всегда будь весел,

пусть никакая слякоть тебя не смутит!

Всем лукавым скажи:

«Отвалите! Плевал я на вас!».

В этих джунглях нету закона.

Но во Вселенной он — есть.

Туда и смотри.

Так говорит Багира

постперестроечного пространства.

(2000)

Диалог на экологическую и философскую тему

Музейный рабочий угрюмо смотрел,

Как я увязываю картонки:

— У нас такого добра навалом.

Мы всё выбрасываем и сжигаем.

— Грех, говорю, сжигать картон.

— А мы атеисты, мы в бога не верим.

— Причём тут бог? Пионеры тоже

сдавали когда-то макулатуру.

— И пионеров больше нету.

…Вон Павлик Морозов — был герой,

а теперь он — плохой человек!

— (Эх, и заткнулся б ты лучше, дядя.

И без твоей философии тошно.

Небось, хочешь выпить — и все дела).

Но вслух я это уже не сказала.

(2000)

Ожидание

Все живое слышит и знает: НЕЧТО грядёт…

Возбужденно вращает усами

первопроходец Земли таракан.

Чуткая черепаха медлит ложиться в спячку:

она усердно копает пространственно-временную клетку…

Сама Повседневность прижала уши:

с восторгом и ужасом смотрит Туда,

Где сгущаются капли тысячелетий:

вот сейчас… одна… упадет.

Взгляните и вы Туда:

охранник, механик, научный сотрудник, завхоз…

Взгляните. Замрите.

И станьте на миг Собой.

(осень 2000)

Стихи ко «Дню согласия и примирения»

Я пришла. Левон* меня облаял.

И вот в этот благостный момент

Из окошка высунулась Галя

И сказала мне, что Клары дома нет.

Свет померк и жизни мне не стало:

— Где ж она? Ведь с ней у нас дела…

— Вот, пока я рисовала генерала,

Клара с кем-то из дому ушла.

— Да на генерала я плевала!

В белых тапках я его видала!

Тут куда-то подевалась Клара,

А она толкует мне про генерала!

Вдруг смотрю — идет, рукою машет.

У меня взыграл энтузиазм:

Мир не рухнул — вот что это значит!

Клара! Ты прости мне мой маразм.

Галя! Я вспылила не нарочно.

Трудно хлеб насущный добывать —

Может быть, Вам даже видеть тошно

Эту морду, а не то что рисовать.

…Или нас еще лупили мало?

Иль не впрок пошел ХХ век?

Ну зачем я облажала генерала?

Генерал ведь — тоже человек.

(2000)

*Левон — сторожевой пес у Клары. Речь идёт о Кларе Саркисян, которой я в то время технически помогала писать книжку. Галя — это мать её невестки, художница. Днём «Согласия и примирения» в то время именовалось 7 ноября, т. е. годовщина Октябрьской революции.

За гранью

Всё исчезло за гранью сна.

Но вдогонку

донеслись, как пароль, как начало стиха,

слова: «Прибой и Философ».

Кто их послал?

Спасибо! Я слышу!

Не умолкай же, Прибой.

До встречи, Философ.

(2001)

Утро Нового мира (когда уже наконец можно снять противогаз)

…И мы вдыхаем этот воздух — осторожно, но с долгожданным доверием. Вот так же трепетно коты ранней весной трутся мордочками о голые прутики, и кончики хвостов у них дрожат.

(Коты чуют начало движения соков в растении).

Подруга юности

Когда твоя душа была жива

и беззащитна до слёз,

помнишь, ты говорила:

«Пошлости — не хочу!»

Эх, дорогая…

Надо было сильней

не хотеть.

(2001)

Товарищ (письмо в Бишкек Жолдошу Турдубаеву)

Что такое товарищ?

Спроси у ребёнка, он скажет:

«Это тот, кто рядом с тобой

в Космосе и в океане,

на полюсе и в горах…»

И много еще припомнит

героических мест и времён…

Но забудет сказать про болото.

Здравствуй, Жолдош, в переводе — товарищ!

Нас мало, но мы — в тельняшках

и выполним главный завет всех Писаний:

НЕ УНЫВАТЬ

ни при какой погоде!

(2001)

Поучения

1. Чаще смотри на небо

зорко и неравнодушно.

Взгляни только раз —

и уже не спросишь: зачем?

2. Чаще смотри на землю

зорко и неравнодушно:

там порою можно найти

какой-нибудь очень нужный

шурупчик.

(2001)

Всё будет иначе

Господи, дай только случай —

всё будет иначе:

не струшу и не предам,

не растеряюсь,

не забуду,

не подведу.

— Я дам тебе случай.

Но уж смотри…

(2001)

Стихи для бухгалтерии

Выдать смертному деньги —

какое искусство!

Немногим оно доступно —

лишь посвящённым.

Выдавая смертному деньги,

отринь все мирское.

Пусть дух пребывает в высших мирах,

а руки движутся сами —

не слишком медлительно

и не слишком поспешно —

плавно и отрешённо,

как движенье планет вокруг Солнца.

А уж смертный берёт, как умеет.

На то он и смертный.

(2001)

Сумерки

Тихо в музее.

Задумчив охранник.

Начинается самый таинственный час…

…Я выхожу — невесома.

И меня укрывает

фиолетовый плащ-невидимка.

И невесомы дома.

И трамваи бесшумно летят над землёй…

Замерло время.

Всё. Зажглись фонари.

Опустились на землю дома и трамваи.

Меня дома будут ругать.

(2001)

Крутой монолог

Когда у тебя в кармане

Есть хоть один доллар,

Ты — человек не пропащий.

Гляди, что на нем написано

(читать по-английски умеешь?):

In God We Trust —

На Бога мы уповаем.

Понял, пролетарий всех стран?

Когда у тебя есть доллар,

Ты уповаешь на Бога.

А если у тебя их 500,

Ты уповаешь в 500 раз сильнее.

На Бога.

Вот почему из-за доллара

все нормальные люди

делают друг другу пиф-паф

и бо-бо.

Он стоит того!

С ним не забудешь…

Бога. Что рожу кривишь?

Не согласен?

Ну, так ты — еретик.

И даже гораздо хуже:

Ты — лох.

(2001)

Перечитав «Тараса Бульбу»

Уже две тыщи первый год…

Скажи — куда нас прёт?

И страшно посмотреть вперёд,

И страшно дать отчёт.

Вот и Двадцатый промелькнул.

Итоги? Не плохи:

Ты — басурман, а я — гяур,

И оба мы — лохи.

(2001)

Проблемы

1.

Четыре черепахи

залезли под кровать,

нашли пустые тапки

и сели размышлять.

Мучительной загадки

никто решить не мог:

а что такое тапки,

когда в них нету ног?

Умишки напрягают,

но ускользает суть…

И с нами так бывает:

идёшь куда-нибудь —

вдруг замирает сердце,

и видишь, как во сне,

таинственную дверцу

в глухой-глухой стене.

А что за нею скрыто,

куда ведет она —

давным-давно забыто.

Ужели навсегда?

Но кто-то знает, помнит.

И эту дверцу ОН

когда-нибудь откроет

единственным ключом.

2.

Ключа не нашлось, вскрыли ломом.

Понадобился подвал.

Ну что так стоять?

Входи, посмотри на тайну —

а вдруг там какой-нибудь клад?

Ой-ой-ой! Да тут чьи-то тетрадки:

«6-го „Б“ класса. Матвеева Коли».

Понятно.

Вот задачки.

А вот сочиненье — про осень.

А тут — человечки. И рожицы.

Да какие смешные!

Видно, тетрадки старинные, до перестройки:

тут еще нет слова «лох».

Коля, Коля Матвеев…

Где ты теперь?

3.

— Так вы Николай? Матвеев?

— Да-а. А что?

— А вот это не ваши тетрадки?

— Ну-ка, ну-ка…

Да… Похоже, мои.

Где вы их откопали?

— Недалеко, тут, в подвале.

Интересно было читать!

— А на что вам все это?

— Ни на что. Просто так.

— Однако.

У вас что же — нету других проблем?

— Ась? Нету — чего? Проблем?!

Я слишком маленький человек,

чтобы иметь проблемы.

(2002)

Знание

Чтобы знать о том, как вынослив кабель,

мало его рассчитать, и мало его изготовить,

и проложить, и испытать на прочность.

Надо БЫТЬ им.

Или… надо быть с ним ЗАОДНО.

Вот и приходим мы в этом мир снова и снова,

чтобы в конце концов, уходя,

знать о том, как вынослив кабель.

(2002)

Нестыковка

Опять отложена «стыковка»

По воле — я не знаю чьей.

Ну что ж, пойди и выпей кофе,

Нутро маленько обогрей.

Вот коржик, плюшка и ватрушка —

Все блага. Что еще желать?

Свободен столик у окошка,

Сейчас мы примемся жевать.

А за окошком — ад кромешный:

Рвет душу ветер, лупит снег,

И мне хотелось бы, конечно,

Не уходить отсюда век.

В углу какой-то кустик в кадке,

Вздыхая, нехотя растет…

Ну вот, а мы уже в порядке,

И можно двигаться вперёд.

Шумит стихия городская,

Нам и чужая, и своя.

Стоим под вьюгой, ждем трамвая —

Толпа людей, таких как я.

(1983)

Песня протеста (ассоциация с картиной Чюрлёниса «Стрелец»)

Против смерти недаром извечно,

Чуть привыкнув себя сознавать,

Возмущается дух человечий

И не хочет ее принимать.

Да здравствует жизнь вопреки всему!

Ведь жизнь — это вызов богам!

Да здравствует жизнь — и позор тому,

Кто сложит оружие сам.

Не смиряйся с насилием смерти,

Бейся с ней на любых рубежах.

Даже там, где удача не светит,

Злобный натиск ее отражай.

А когда и бороться не сможешь,

Головы не склоняй перед ней:

Из оставшихся сил плюнь ей в рожу,

И посмотрим ещё — кто сильней!

Да здравствует жизнь вопреки всему!

Ведь жизнь — это вызов богам!

Да здравствует жизнь — и позор тому,

Кто сложит оружие сам.

(1983)

Предчувствие

Мы родились, росли и зрели

С угрозой атомной войны.

Мы к ней привыкли. Мы не верим,

Что, может быть, обречены.

И как поверить в это, если

С утра завариваешь чай,

И так уверенно по рельсам

Бежит наполненный трамвай…

Но иногда, в ночном кошмаре,

Когда на сердце тяжело,

Как током, ужас вдруг ударит,

Что ЭТО все-таки пришло —

Как если иве и березе

ДАНО ПРОЗРЕТЬ в последний тот

Момент, когда на них бульдозер

Не останавливаясь прёт.

(1983)

Дело

Квартира наша — окнами на запад.

Открыто небо для души и взгляда:

То жгучие и грозные закаты,

То бурных туч угрюмые парады.

Не здесь ли обретается бессмертный,

Не знающий покоя дух Петра?

И в комнату врываясь вместе с ветром,

Не он ли говорит тебе: «Пора!

Не мешкай! Что там у тебя заело?

Немедленно себя преодолей!

Возьми свое заброшенное Дело

И больше выпускать из рук не смей!»

(1983)

Свобода

Если тяжко тебе и трудно,

Не всегда дозовешься друга.

Но «доброжелателей» прорва

Навалиться всегда готова.

Им твоя, хоть малая, слабость,

Как на свете высшая сладость:

Слов елейных не пожалеют,

Чтобы сделать еще слабее,

Чтобы вовсе отнять свободу

Оставаться самим собою.

Если тяжко тебе и трудно,

Лучше выдь на пустырь безлюдный,

Где побеги вновь прорастают.

Уж они-то всех горше знают,

Как на свете трудно бывает.

Или лучше, в толпе затёртый,

Когда люди едут с работы,

С кем-нибудь, совсем незнакомым,

Перекинься веселым словом.

(1983)

Перестроечное

Кто ж из нас «диссидентом» не был

В те трусливые времена?

Не вскипал благородным гневом

За столом, после рюмки вина?

Были дети Двадцатого съезда

Беспощадны, остры, умны.

Только… все прошло без последствий

И для них самих, и для страны.

Не сложили за правду головы.

Лишь игрой осталась игра.

Вышли, благополучно и вовремя,

В кандидаты и в доктора.

Но с застольным пылом по-прежнему,

Сколько раз — и не сосчитать,

Продолжали «застои» Брежнева

Обличать и ниспровергать.

А с годами, увы, с годами

Даже этот пыл поугас.

Стали песни любимы нами

Про Судьбу, что «сильнее нас»,

Что незыблемы подлость и низость

(«Что поделаешь — век такой»).

…И не мы им бросили вызов.

И не мы с ними вышли на бой.

(октябрь 1985)

Тогда я подразумевала, что не мы, а М. С. Горбачев.

На окончание перевода монографии «Физические свойства арсенида галлия (GaAs)»

В те дни, когда мечты рождались

И строки первые писались

Про сфалеритовый кристалл,

Еще не снились нам утраты,

Еще Чернобыль выдавал

Сверхплановые киловатты,

И, кроме премий, ничего

Не грезилось отцам его.

А нынче беды ходят рядом…

Но жизнь неистребима в нас:

Дохнул сентябрь осенним хладом —

И, наконец, готов заказ.

Кто б ни был ты, мой друг читатель —

Технолог, физик, кто иной —

Пускай хранит тебя Создатель

От неприятности любой:

Утечки, взрыва ли, пожара,

От примитивного ль удара

В потоке, в оживленный час…

И с тем примите сей GaAs.

(1986)

«Встань с колен, товарищ Ельцин!..»

О, счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! (Л. Толстой)

Встань с колен, товарищ Ельцин!

Хватит каяться, Борис!

Перед низким сбродом этим

Не склоняйся и держись!

До сих пор не знал ты разве,

Нынче в первый раз открыв,

Как людей мешает с грязью

«Образцовый коллектив»?

Есть вина твоя, не скрою,

Есть в идеях перекос:

Эту гласность с перестройкой

Слишком принял ты всерьез,

Не учел, что всё — условно,

Слишком мафии чиновной

Не пришелся по нутру,

Ты им портил всю игру.

Ну, теперь Москва с обновой:

Поприветствуем Зайкова!

Этого не прошибёшь —

Он всегда для всех хорош.

Браво, Михаил Сергеич,

Всех народов друг и брат!

Как позор отмыть сумеешь,

Наш великий демократ?

Написано в ноябре 1987 года, сразу после Пленума МГК КПСС, на котором травили Ельцина. Как подумаешь — какими же мы были тогда детьми… На работе, в ОНТИ (отдел научно-технической информации), женщины по очереди читали газету с материалами Пленума и подавленно молчали. Кто-то сказал: «Да что же это такое? Опять 37-й год начинается?» Потом накинулись на Горбачёва и заголосили: «Девочки! А вспомните — как мы его любили!» Я, как всегда в таких случаях, чувствовала бешенство и бессилие. Надо немедленно куда-то бежать и что-то делать. Но куда бежать? Что делать? После работы я прибежала на Сенатскую площадь: почему-то подумала, что и другим это придёт в голову. А там — безлюдье и глушь. Только в аллее на скамеечке сидела одинокая старушка и бессмысленно смотрела перед собой. Мне представилось, что я вижу фильм: события на этой площади 14 декабря 1825 года, затем смена кадров и — старушечье лицо и ничего не выражающий взгляд, от которого становится жутко. Но ведь это, думаю, не фильм, и я могу с ней заговорить. «Не замерзнете тут, бабушка?» Как она обрадовалась, каким осмысленным сразу стал ее взгляд! Она рассказала мне все свои семейные дела, и что она вышла подышать воздухом, потому что зять курит и прокурил весь дом. Потом заговорила о жизни вообще: «Как пальцы на руке не ровные, так и люди между собой никогда ровные не будут». Это был вечер пятницы, 13 ноября. А в понедельник я привезла на работу незаконченные стихи. В течение рабочего дня удалось дожать и концовку. Наша комната бурлила. Женщины переписали стих и сказали: «Ну, вот что, Люба. Запомни: ты к этим стихам больше никакого отношения не имеешь!» Да если бы только женщины. Из других отделов приходили серьёзные люди, инженеры-разработчики, читали и с умным видом кивали головами: всё, мол, так и есть. Когда я раскрыла рот, чтобы вставить словечко, сотрудницы рявкнули: «Люба! На место!» Они боялись, что я сейчас квакну, как та лягушка-путешественница: «Это я, я придумала!» Спасибо, девочки! Вот так весело начиналась «другая» жизнь. А дальше — вы знаете.

Выживание (послеперестроечное)

Бродячие собаки сбились в стаю,

Так легче выжить в городе большом.

Юнцы уже другого и не знают:

Им непонятно, что такое «дом».

Но старый пес до смерти не забудет

Ту жизнь, когда оберегал порог,

И службу нес, и был почти как люди.

А Человек… Он был почти как Бог.

Не боги люди. Нет! Совсем не боги.

Теперь-то уж он знает, он постиг:

Они трусливы, лживы и убоги.

И кончено. И дела нет до них.

Собачью правду и собачью веру,

Однажды в жизни потеряв навек,

С презреньем на двуногих лицемеров

Глядит вожак из-под тяжелых век.

Пустая, беспросветная дремота:

Валяются — кто спит, а кто без сна —

И открывать глаза им неохота,

Ведь нет того, чем жизнь озарена.

(июнь 2002)

Параллельные миры

У кота на рассвете мёрзнут уши и лапки.

Свежий и бодрый котяра по крыше знает, куда бежит.

Где уж нам до него…

Цветения вязов никто не заметил.

Их облик забыт. Даже имя

помнят едва.

А они

живут, как и раньше, на свете.

Да? — Да.

(2002)

Предтеча

Легко ли рождать облака

Среди раскалённого неба?

Легко ли родить дуновение

Среди неподвижности мёртвой?

А вот ведь пришло оно — непонятно откуда.

Как хорошо…

(14 июля 2001)

Встреча миров (Пришествие)

Клокочущая мгла нависла,

Творя сурово свой обряд.

Полны неведомого смысла

Перемещения громад.

Там видно, как вершит пространство

Гигантский, вдохновенный труд —

И облака в строю согласном,

Куда назначено, идут.

Они идут несокрушимо,

И воля их неудержима —

Пробить земную духоту,

С землёй дождём соединиться,

Когда терпеть невмоготу.

…Так всё на свете может сбыться.

(июнь 2002)

Подражание японцам

*

Тук-тук — постучалась мысль,

как синичка в окно.

Ты вернулась? Не улетай!

*

Деньги не пахнут. Они смердят:

идешь по улице — ну и амбрэ…

Хоть топор вешай.

*

Царство Божие наступает

Первого Мая.

Вот и получку дают на неделю раньше!

*

Сосед крепился две недели.

Он обещал жене не пить…

— И это всё? — спросил Басё.

— Да. Всё.

*

Унитазы, как малые дети,

рады своей белизне.

Их ведь можно понять…

*

Убирать туалеты?

Не-ет! Только не это!

Свои какашки все-таки милей.

(Так отвечали уборщицы на предложение завхоза убирать туалеты)

*

День Парижской Коммуны…

Последний снежок

летит и щекочет лицо.

*

Когда собаки друг у друга рвут кусок,

они не говорят об идеалах.

Люди… говорят.

*

Вчерашние катастрофы, как вчерашние цены,

не держатся в памяти.

Надорвалась

бедная кляча истории.

*

Бурей подхваченный,

вольный мешочек летит в вышине,

ручки свои распластав.

(Полиэтиленовый мешочек был очень счастлив)

*

Окурки, смешанные с лепестками роз…

О, Господи! Ответь мне: для чего

Им — розы?!

(Таков был состав мусора в женском туалете)

*

Блещет Марс во дворе на дубу.

Мир устал.

(Ночь на 17 июля 2003 года)

*

Коллиус! Незатухающий уголь,

вечно готовый вспыхнуть

новым огнём!

*

Минута тишины.

Минута пониманья.

Придёт — пронзит.

*

В коробочке в углу

Котята мать сосут.

Урчанье наполняет дом.

*

С рассветом карнавал затих.

Взирает солнце

на голые, бесчувственные пятки.

(Отпад после ночной оргии на пляже).

По пути на вокзал к первой электричке

1.

Час самый поздний

и самый ранний —

один.

2.

Перед рассветом

в городе слышно

даже сверчка.

3.

Лишь только руку протяну —

как сдуло кошку с пьедестала —

мелькнув хвостом, исчезла в подворотне.

4.

Вот одинокая машина

перед светофором

застыла, оробев.

5.

Прошла компания навеселе:

их разговор занятно слушать!

…На площадь тихо опустился звездолёт.

Пляжная погода

У берега, в солнцем прогретой воде

резвятся детеныши рыб и людей;

по ней проплывают объедки, окурки…

Ох, слишком обидная рифма — «придурки».

И крышки, и склянки, и чей-то носок

покорно легли на ребристый песок.

Непляжная погода

Серым прохладным шёлком

Заволокло, намокло.

Набережная замолкла.

Здесь упёртых немного:

Бегают два-три йога.

И отдыхает Волга.

(сентябрь 2003)

Аврал в музее им. Алабина перед открытием промышленной выставки и приездом мэра

1.

В Юрском парке, как всем известно,

дело вышло из-под контроля:

разбежались его динозавры,

на людей они наплевали

и начали жить для себя.

…

А в нашем музее опять засор:

в мойке, в раковине, в унитазе…

Был. Есть. И будет.

Потому что трубы узки,

а менять — нету денег и неохота,

и вообще люди свиньи…

Бедный сантехник надел очки

и возится уж который день.

— Ну как? Задышал что ли унитаз?

Которой ноздрёй?

— Э-э-э, — сантехник только махнул рукой. —

Задышал. Да надолго что ли…

2.

Приказ: отмыть в туалетах стены!

Заранее ноет рука…

Как глянешь вокруг — ну и срут джентльмены!

Следы — аж до самого потолка.

Пока «белизна» в пузыре не иссякла

И злости запал не пропал,

За дело, мадам! Эх, сюда бы Геракла…

Ха! А разве я — не Геракл?

…В глазах темно, но на сердце отрада:

Закончен и этот труд.

Конечно, в греческих мифах — всё правда.

Да сказки вообще не врут.

За сверхурочную отработку

И чтобы скрасить житьё,

Гераклу дали сотню. На водку.

А он на пельмени потратил её.

Чаепития

На работе главное — что? Перекур и чаепитие. (Электрик Юра)

1.

Октябрь. С неба промозглая сыплет мура.

Наши дамы размокли с утра.

И тянутся в туалет вереницей

С чайниками, чтобы набрать водицы.

Чай готов. Вожделенный миг!

В вечность он проводник.

В теплую, уютную бездонность.

В сонность.

Но пробуждение — ах! —

Всегда неминуемый крах.

И вот у бездонности обнажается дно

Горою грязной посуды.

2.

Я много помню чаёв:

в библиотеке, в музее, в КБ, у подруг…

А также на кухне у Клары.

О, этот чай…

Он другим чаям не чета.

Этот чай — как заправка топливом перед стартом.

Этот чай — как разогрев мотора на летном поле.

И ты чувствуешь с каждым глотком,

как время

разрывает свои оковы,

и машина уже поет:

«Вперед! Вперед! На взлет!»

Скоро — взлет. Скоро — старт.

Без приборов. Без карт.

В Неизвестно-куда.

Как всегда.

(После чего мы шли работать к компьютеру).

(2003)

Научно-практическая конференция «Актуальные проблемы этнической и религиозной толерантности в Поволжье»

Толерантность (ужели?)

Ныне — тема научных бесед.

Это так: ловит ухо изысканных звуков букет.

Всюду слышен интеллигентный, вполголоса, говор,

И на воздушную поступь шагов отзывается мрамор.

Эти звуки не ранят меня!

Мне даже почудилось вдруг, будто я — в Париже,

И туалет, который я мою, — тоже в Париже.

И завожу я старинную песню

Про задумчивый голос Монтана,

И с парижской улыбкою

Смотрятся в зеркало

Кандидатки наук.

(октябрь 2002)

Плач о липе

Чёрное утро. Я вижу — у липы

Искалечили ствол: ободрали кору.

Кто!? Кто!? Кто

Этот подонок, изверг, злодей!?

Где он!? Где он —

Я растерзаю его!

Липа, липа… Никто, ни один из людей

Не стоит и листика одного твоего.

Липа!

Как мне отомстить за тебя?

Какой устроить мне взрыв,

Чтобы содрогнулся весь этот подлый мир, наконец?

Ни от чего он не содрогнётся…

И я помню: учитель сказал,

Что каратель — это просто плохой работник.

И уж точно — плохой боец.

Утро. Туман. Ни души. Впрочем,

Здесь кто-то стоит. Да. Это рабочий

В страхе уставился на меня

И лепечет: «Что вы… Что вы… Ну что вы…

Это — не я!..»

(1 ноября 2002)

Тот бедный рабочий-азиат был не на шутку напуган. Видимо, на меня действительно страшно было смотреть. На следующее лето липа стояла без коры, но в листьях и цветах. Потом засохла, но от корня пошли побеги. Теперь у неё 3 ствола, и этим летом она снова цвела. (2010 г.)

Цивилизация

Надвинулась. Обступила.

Со всех сторон обложила.

Все поры забила

глянцевая тоска.

Трудно, брат.

Небоскрёбоэтажный мат

небесною музыкой сфер

покажется рядом с ней.

(2003)

Ёлка (воспоминание о лесочке, выросшем на месте порубки сосенок на новогодние ёлки)

Вот они — новогодние жертвы:

Сосенки, прошедшие через ЭТО.

Срублен ствол.

(Ты когда-нибудь сам проходил через ЭТО?)

Но у кого сохранились внизу хоть какие-то ветви —

Что поделаешь? — надо жить

И тянуться вверх, пусть коряво и криво.

Вот и тянутся:

сосны-зигзаги,

сосны-штыки,

сосны-лиры…

А ты, может, подумал, что эта сосна — урод?

Эх, уж лучше молчи.

И не поминай ИМ про Новый год.

(31 декабря 2003)

Частушки про кнопочки (на мотив «Ой, Самара-городок»)

Не в бору девчонка ищет

До милёнка тропочки:

Ищут-ищут «генералы»

От Вселенной кнопочки.

Дорогие, да-да-да!

Вы найдёте, как всегда,

Только снова, вот беда,

Будет кнопочка не та.

Электроника и атом,

РНК и ДНК,

Экстрасенсы, телепаты —

Ну и хватит с нас пока.

Дорогие, да-да-да!

Вы нашли, но не совсем,

Есть ещё ведь кое-что,

А его не видно всем.

Что ж вы, братцы маху дали,

Как вы сразу не дошли?

В преисподней не искали

Да в себе не поскребли.

Дорогие, да-да-да!

Вы найдёте, как всегда,

Только снова, как всегда,

Будет кнопочка не та.

Ой, Самара-городок, неспокойная я…

(1995)

Не горюй, дружище Клят (песня по заказу детей)

Тяжело, дружище Клят,

Из страны в страну таскаться

И талдычить всем подряд,

Что Земля ведь — не одна.

Люди слышать не хотят,

Чтоб куда-то собираться

На далёкую планету

От родимого угла.

А Новая Земля —

Прекрасная планета!

Там бабочки летят,

Как радужные ветры,

Варанчики играют

И строят города,

И ёжики гуляют

По улицам всегда!

(лето 1995)

Не горюй, дружище Клят,

На Земле народ тяжёлый,

На подъём весьма не скорый,

Но старался ты не зря.

Не поймёшь, когда и как

Всё меняется на свете —

И уже вздыхают дети:

«Где же Новая Земля?»

А Новая Земля — прекрасная планета и т. д.

(лето 2005)

Примечание. Клят — мощное и благородное существо в образе Великого Варана, один из строителей Космоса, Предводитель Земли. (Из детской мифологии).

Частушки про харизму

Мы про то, что сердцу близко,

Разговоры поведём

И частушки про харизму

Вам сегодня пропоём.

Ой, харизма-харизмА,

Где тебя набраться?

Я не приложу ума —

Подскажите, братцы!

Стану личностью такой

Я харизматической —

Из меня попрёт дугой

В воздух электричество!

У тебя харизмы столько —

Я балдею просто:

Шапка дыбом, а глаза

Светятся, как фосфор!

Электрическое кресло

Изобрёл Никола Тесла

По такой цене крутой —

Для элиты для одной!

(Ух! Ух! Ух! Ух! Н-н-незабываемые ощущения!!!)

Пойду ль выйду на плато,

Сяду под ракитою.

Не зомбирует никто —

Всеми я забытая!

Нас зомбировать слабо —

Мы не поддаёмся!

Ну, а если захотим… (Если только захотим!) —

Сами зомбанёмся!

Если кто чего не так

Понял про харизму,

Поругайте нас слегка,

Но не ставьте клизму!

(апрель 2006)

Кайф за круглым столом (японская поэма в 3 частях)

1.

Этот — умный, а этот — ещё умнее…

О, нескончаемый кайф

За круглым столом!

2.

Встаньте! Входит мудрейший из мудрых:

Он знает, что ВСЁ — БЕСПОЛЕЗНО.

(Сразу видать!)

3.

Пепси прокисли.

Что ж… ведь даже они

Уходят в Небытие.

(22 сентября 2005)

Песня прорыва

Крысы бегут, когда тонет корабль.

Легче нам будет без крыс.

Если в такую дыру ты попал,

Крепче за воздух держись.

В уши ревёт словоблудия вал

О том, что кончается жизнь.

А только и нужно, чтоб кто-то сказал:

«Крепче за воздух держись!»

Что делать? И кто виноват?

Ответы пошли нарасхват.

Но скажет наш русский дурак:

«Прорвёмся. Не спрашивай как».

Пока наверху свистопляска идёт

И кайф за круглым столом,

Из трюма воду качает народ —

Кто горстью, а кто ведром.

Кто чем, и кто как, и во что горазд,

Лопнул давно уж насос.

И дыры порой затыкают собой,

Как издавна повелось.

Что делать? И кто виноват? —

Как жвачку, жуют все подряд.

Но скажет наш русский дурак:

«Прорвёмся. Не спрашивай как».

Вот рядом кто-то песню запел,

Смешинка в чьих-то глазах.

И значит, судьбу ты уже одолел,

Когда пересилил страх.

«В Россию верить,» — сказал поэт.

Тем паче — когда во мгле.

А нам другого и выбора нет,

Оставшимся на корабле.

Что делать и кто виноват —

Ответят молитва и мат.

Поймёшь, коли ты не дурак.

Прорвёмся. Не спрашивай как.

(июнь 2006)

Рай на земле

Как отправились мы в рай на воскресенье…

Оказался он от нас невдалеке —

Там, где солнышко спускается на землю,

Где воробушки купаются в песке.

А неделя не даёт остановиться,

Так и жарит, как безумная, кнутом.

И мелькают только спицы в колеснице,

И коняга только просит об одном:

«Отпусти меня ещё на воскресенье

В это место, что от нас невдалеке,

Где Утопия спускается на землю,

Где воробушки купаются в песке».

(октябрь 2009)

Детям

«Это ВАШИ проблемы», — скажут.

А подумают: «Чтоб ты сдох».

Скажут так — как говном обмажут,

Как пинка отвесят под вздох.

Дети, ЭТО не повторяйте.

По-простому скажу я вам:

Нехорошие тёти и дяди

Учат вас нехорошим словам.

(2009)

Вечер в интернете

Зимним вечером книга заплачет,

И попросится на руки кот.

А в углу монитор маячит,

Странным светом к себе зовёт.

И уходим мы в зазеркалье,

Веря в чудо за каждым углом.

Но того, что всю жизнь искали,

Мы и здесь никак не найдём.

Прёт по рытвинам и по грязи,

Как лошадка верная, «мышь».

Кто там? Кто там на дальней связи?

Поскорее меня услышь.

(декабрь 2009)

Хвала интернету

Возникла новая стихия —

Создание людских умов,

И те же в ней бушуют силы,

И раздаётся тот же зов:

«Кидай бутылки с письменами

И знай: теченье в океане

Подхватит их и понесёт!

И сам не стой, разинув рот,

Лови нежданное посланье!»

Ты, человеческое море,

Осатаневшее в борьбе!

Спеши, как на звонок по «скорой»,

На помощь самому себе.

(декабрь 2009)

Лесенка

По железной лесенке ребристой

Скачем мы, как белки, вверх и вниз.

Кто-то скажет: «Ну и пофигисты!

Видно, что такими родились».

Прыг да прыг — ступенька за ступенькой.

И не вспомнишь, как пройдут года,

Что была та лесенка крутенька,

И узка, и рёбрами тверда.

(декабрь 2010)

Прибавление дня

Третий день прибавляется день

Неслышно, незримо, за снежной завесой

Пряча мгновенья, добытые в тайне.

А вдруг он раздумает?

Вдруг перестанет

И возвратится назад,

В безысходный декабрьский мрак?

Молись. Не дыши. Не спугни.

Третий день прибавляется день.

(29.12.2009)

Молитва за Каддафи

Ливия, Ливия…

Плач Ярославны,

Не умолкай ни на миг!

Дыбом поставь все моря-океаны,

Бурю пошли, ураган и цунами,

Чтоб туда враг не проник.

Ветер-ветрило, летучий, колючий,

Мглою закрой небеса!

Сеятель смерти пусть смерть и получит!

Жги и язви их, песчаные тучи

Кинь супостатам в глаза.

Силы небесные, силы земные,

Солнечный гнев и вулканов пожар!

Встаньте, стихии, ведь вы — не слепые!

Всей вашей силою бейтесь, родные,

Чтоб устоял Муаммар!

(4.10.2011)

Этна действительно извергалась неустанно, просто бушевала. И всё же этого оказалось недостаточно.