Загадки Библии. Часть восьмая

Любовь Арзамасцева

На эту книгу потрачено много сил и времени, но труд не напрасный. Не пропадет наш славный труд, и однажды человечество оценит его по достоинству.Ради всех людей мира творилась эта работа.Любви всем и прозрения во имя мира на Земле.

Глава 9. Лысая голова

Мария очень боялась истории Иова. Откроет книгу, прочитает несколько строчек и уныние вкупе со страхом, обеспечено на весь день.

Пришёл сценарий сна.

Мария увидела себя на новой работе.

То есть она еще не работает здесь, но пришла устраиваться, так как работа очень выгодная. Когда она вошла в помещение, сразу увидела многих прежних знакомых.

Она подумала, — Ну, надо же? Как эти люди чуют, где выгода. Вот опять все здесь собрались.

Тут же в помещении сидит какой-то инспектор, и проводит тестирование каждого на пригодность к работе.

Все подходят бодреньким шагом, проходят тестирование и весьма довольные собой, отходят от стола.

Мария же тянет резину. Боится подойти. Она уже подсознательно чувствует, что её на эту работу не возьмут. Так и случилось.

Ей протянули какой-то бланк, она взяла его, но не успела даже посмотреть, что это такое, как к ней подошла знакомая женщина, которую она недолюбливала, выхватила бланк из её рук, и подняла печать.

К ней тотчас подбежала другая женщина, которую Мария очень уважала, хотела выхватить бумагу, но не успела. Гражданка уже шлепнула штамп.

Уважаемая закричала на Марию, — Зачем ты дала ей поставить штамп? Теперь тебя на работу не возьмут.

Мария моментально разозлилась и ухватила штамповщицу за волосы. Волосы оказались париком, а под ним лысая голова, скрепленная металлическим обручем.

Мария отпрянула в ужасе: — Да у нее же неизлечимая болезнь, а я так на нее разозлилась!

Затем она сменила гнев на раскаяние и начала извиняться перед штамповщицей.

Раскаяние расслабило её, и она начала уговаривать Уважаемую, чтобы та поговорила с инспектором, и он взял её на работу.

Уважаемая согласилась.

И в этот момент Марии стало противно самой от себя, — Ну что я как маленькая? Сама подойти боюсь, а все кого-то уговариваю, да еще и злюсь на больного человека.

Сон привел в недоумение. Размышляла долго.

Пришла к выводу, — Судьи гладкокожие. Впрочем, и это никогда не пришло бы на ум, если бы не терпение этих удивительных Святых. Какие только сюжеты они не преподносят, чтобы просветить глухую тьму.

Насколько поняла Мария, гладкокожие делят людей на своих, и чужих,

Своё — белое. Его не тронь, и не суди, не то испачкаешь. Чужое трогать не возбраняется, потому что не сам стираешь. А чтобы судью не трогали нужно знать много цифр, сведений и фактов. Выгодная работа, только имей хорошую память.

Эти совершенные считают непогрешимыми, но самое печальное это то, что они выхолостили понятие Божества.

Они окружили Простое, Милое, Трудолюбивое, Нежное и Прекрасное стеной ужасов, и внушили любому грязнокожему, что он вечно будет гореть в геенне огненной.

Уже само понятие Геенны наводит ужас, как наводит ужас всё непонятное. Но они, ни слова не говорят о том каторжном труде, через который является новое чудо Жизни.

Как хорошо оставаться вечным ребенком за пазухой у матери, и оттуда смотреть, как сироты мучаются в мире, и оттуда цедить сквозь зубы, — Им не повезло. Похоже, Бог наказывает их за многочисленные грехи.

Так подумала о себе и Мария, когда окунулась в историю Иова с головой.

Она решила, что ей крупно не повезло из-за обилия грехов. В это время стояла жара. Она много возилась в воде, и на руках появились цыпки. Только вместо черепка Иова она мазала их кремом. В это же время её укусила оса. В это же время свет ей стал не мил, и она подумала, — Обобрали меня всю с головы до ног. Нет мне никакой радости от этой земной жизни.

Так вот чего боялась Мария. Она боялась потерять гладкую кожу судьи, и окунуться в грязь мира, с тем, чтобы на себе проверить, каким трудом достаётся гладкая, белая кожа.

— А что такое черепок Иова?

— Думается, что это тот череп с головы штамповщицы, который держит искусственный обруч. Треснул по всем швам. Точно также стало разваливаться на черепки прежнее мышление Марии, но на чистку кожи они еще остались годны.

Именно в эти дни Мария поняла еще небольшую часть истины.

Как же хорошо трудиться под руководством Господина Милости и обрести свободу судить мир через призму своего опыта.

— А что же та Уважаемая? Её же взяли на выгодную работу.

— К сожалению, она тоже иногда бывала судьёй неправедной.

Для Марии неправедность есть всё, что не познано через призму собственного опыта.

И та часть неправедности всех её прежних знакомых была принята на выгодную работу. В том числе хотела оказаться и часть Марии.

— Что же это за часть?

— Думается, что это вечная мысль белокожих, — Вот я не такова, как он, или она. Я лучше.

Это и есть самое трудное, осознать, что грех всего мира — твой грех, а правда всего мира — твоя правда. Трудно понять Дружбу, пока на себе не проверишь плоды Разногласия и плоды Согласия.

Если отстраняешься от грязной работы, в самом себе копишь мертвецов. Ассенизатора презираешь, но наш кишечник тот же ассенизатор. Таким образом, презирая грязную работу, автоматически переносишь презрение на все миры зримые и незримые. Законы всюду одинаковы и сверху вниз и снизу вверх и ассенизаторы всюду нужны.

А теперь Мария представила себе, что из всего живого, что работает в сущности, остался только голый котёл цифр, сведений и фактов, и увидела, что это одна голова, которая без обслуживающего персонала тотчас погибает.

Так что сердце — мотор, все остальные органы — обслуживающий персонал, который кормит и поит любящее сердце, а голова кормится хорошо только тогда, когда все органы работают на неё в согласии и дружбе. Но никогда не будут трудиться ради головы все органы, если она не любит хотя бы один из них. Как внизу, так и вверху.