Лиловый сон крестьянских хризантем

Любовь Берёзкина (2024)

Устав от повседневного потока информации и современной скорости бытия, приятно под вечер уединиться и почитать поэзию, проникнуться её тихой и немного печальной словесной музыкой, погрузиться в светлые воздушные образы.Наверное, эта книга должна была появиться в двадцатых годах прошлого столетия — в ней немало от Серебряного века. О чём она? Конечно, о любви — любви к природе, человеку, своей стране, к Богу. О радости и печали, о встрече и о разлуке. О жизни и смерти, но всё-таки больше о жизни и о любви.

Четверток

По полю, по белому полю,

где с краю тулился совхоз,

исполнив Отцовскую волю,

шёл медленным шагом Христос.

К обеду достигнув деревни,

просил по дворам:

— Дайте грош.

Впустую бродил до вечерни,

хоть был на икону похож.

— Браток, — произнес кто-то в ухо. —

Пойдём, если хочешь стакан.

Господь оглянулся — и глухо промолвил:

— Ну, здравствуй, Степан.

С укором глядели старухи,

как Стёпка понёс для друзей

бутылку одну бормотухи

и хлеб за шестнадцать рублей.

А что еще делать, скажите?

Работы для пахаря нет.

И выжил мужик, как «сожитель»,

с бабулькой неведомых лет.

Потом, схоронив ее чинно,

шабашками хлеб добывал,

к вину относясь, как мужчина:

коль было на что — попивал.

— Ты что, экстрасенс? —

ахнул Стёпка.

Христос ему тихо:

— Пойдём.

Найдётся ли в доме похлёбка?

— Винишко да хлеб — весь приём.

Добрались до ветхой избушки,

где жданок был самый разгар:

Иваныч курил, бряцал кружкой

и клял всех богов сквозь кумар.

— Принёс? Портвешок, стопудово!

А что это рядом за «фрукт»?

Пускай бы сидел себе дома.

— Христом вроде парня зовут.

Он правду угадывать мастер.

Степан дружбану подмигнул.

— Ты вправду, что ль, Бог?! Вот так здрасьте!

Ругнувшись, Иваныч икнул.

Но Гость, не смутившись, ответил

Иванычу так:

— Ты сказал.

И стал ослепительно светел,

аж резало больно глаза.

— Да, Боже Ты мой! — грянул Степка. —

Да мы ж Тебе всё отдадим!

Вот жалко, что кончилась водка,

питаемся ядом одним.

Наполнили кружку на счастье

отравой, что жаждала плоть.

И, хлеб преломляя на части,

молился за ближних Господь.

Пустили по тесному кругу

вино да буханку на всех,

доверив Христу, словно другу

сомнения, страсти и грех.

Он баял о Жизни Небесной,

что знает народный измот,

а Степка шептал:

— Хоть ты тресни,

и правда, — воистину Тот…

А после спросил:

— Отчего Ты

к людя́м в храм большой не пошёл?

Уж точно поел бы в охотку.

— Им там без Меня хорошо.

К утру мужики подустали,

заснули. Он встал подле них,

молясь, осенил их перстами —

и вышел, Сам дверь притворив.

2012

Р А Д О С Т Ь — Я Б Л О Н Я