Суп из лапки любимой кошечки

Любовь Гайдученко, 2018

Так как пожилой беспомощный человек в этой стране никому не нужен, я буду изо всех сил бороться за свою жизнь. В этой книге собраны миниатюры, написанные в самый сложный период. Может быть, какому-нибудь старому человеку это пригодится, чтобы он понял: главное – не падать духом в любой ситуации.Содержит нецензурную брань.

Всегда со мной

Когда я была совсем маленькой, я прочитала книжку про девочку-скрипачку (она называлась «Школьный год Марины Петровой») и тут же загорелась идеей тоже пойти учиться музыке, но я точно не знала, на чём я хочу играть — на рояле или на скрипке. Мне нравилось и то, и другое.

Но когда меня привели в музыкальную школу на экзамены, оказалось, что у меня абсолютный слух, и моей бабушке педагоги посоветовали отдать меня всё-таки в класс скрипки. К тому же, пианино раньше стоило целое состояние, а скрипка — всего несколько рублей. Пианино было у наших соседей, и три девочки — сёстры Васильевы — тоже ходили в музыкальную школу. А ещё дополнительно занимались дома с педагогом, как сейчас помню — её звали Минна Фёдоровна. В наш сибирский городок в то время ссылали немцев из Москвы и Ленинграда, это были образованные и культурные люди, в основном они работали врачами и учителями.

Когда Минна Фёдоровна с кем-то из девочек занималась, маленькая Любочка, то есть я, пряталась в каком-нибудь углу комнаты и внимательно слушала, как проходил урок. Старшая девочка — Алла — уже играла Шопена, и я замирала в блаженстве, и всё моё существо заполняло счастье от красоты этой музыки. И все эти вальсы, мазурки, ноктюрны я помню с тех пор наизусть.

В музыкальной школе я отучилась семь лет, но скрипачки из меня — увы! — не получилось. Больше всего на свете я любила читать книжки, причём уже в детстве я читала в основном книги не детские, а взрослые — перечитала всю русскую и зарубежную классику, в городе было две солидных библиотеки — областная и городская, их фонд (я так думаю) состоял опять же из личных библиотек, которые были реквизированы у тех людей, которых сюда ссылали. И я была предметом гордости библиотекарей, которые давали мне любые книги и в любом количестве.

Так вот, я обманывала свою бабушку — якобы я учила урок по скрипке, а сама ставила на пюпитр книжку поверх нот и читала. И при этом пилила что-то невообразимое, какую-то какофонию. Бабушка почему-то меня так и не разоблачила, хоть вроде любила музыку…

Потом, по окончании школы, меня звали в музучилище, правда, не на скрипку, а на теоретическое отделение. Педагоги уверяли, что из меня получится отличный теоретик, я была любимой ученицей преподавателя сольфеджио строгой Розы Львовны, которую все боялись. Но всяческих интересов у меня было очень много, и посвятить себя только одной музыке я не хотела.

Но зато всю жизнь музыка меня спасала в самых трудных ситуациях, наверное, это великим творениям Моцарта, Бетховена, Шуберта, Чайковского я обязана тем, что не пала духом, когда стала бездомной и нищей…