Община. Лёд и пламя

Любовь Трофимова (2024)

Своеобразные взгляды отчима на семейные ценности переросли в грязный шантаж. Защищая себя и личное счастье мамы, я была вынуждена принять непростое решение. Уехав в закрытую академию, расположенную в глухих лесах, надеялась, что отныне моя жизнь и планы на будущее будут только под моим контролем. Но, как же я ошибалась…Его холодный взгляд разжигает во мне огонь. Я и не подозревала, что, растопив лёд в его сердце, сломаю многолетние устои в скрытой от мира общине.От автора: История непростая. Главным героям придётся побороться не только за свою любовь…

ГЛАВА 6

Мила

Ночь почти не спала, много думая о том, как нелепый случай в одночасье может разрушить все мечты, надежды и планы. Ещё пару дней назад я была беззаботной выпускницей, мечтающей поступить в престижное учебное заведение и стать первоклассным специалистом. Переживала только о том, как моё выпускное платье оценят подруги. Ничего сверхъестественного или нелепого, о чём бывает мечтают девчонки моего возраста. Просто учёба, студенческая жизнь и новые друзья.

Теперь же… Я не понимала в каком направлении двигаться, а ещё не затихший юношеский максимализм орал благим матом «Жизнь боль! Мы все умрём! Всё кончено!» Прекрасно понимала, что нужно успокоиться и поискать другие варианты, но пока лишь пребывала в неприятном ступоре накрывшего отчаяния.

Устав ворочаться, встала очень рано. Дом ещё спал, и я решила побегать в ближайшем парке. Обработала швы, умылась, надела форму, завязала волосы в высокий хвост и, взяв ключи и телефон, тихо выскользнула из дома.

Бегать по утрам я любила. Это не шло ни в какое сравнение со школьными занятиями физкультурой. В нашей школе был бассейн и тренажёрный зал, но в дополнение я посещала буквально все доступные секции. Теннис, плавание, йога, конный спорт, а одно время даже ходила на бокс. Правда, после пары полученных синяков, пришлось выслушать мамины стенания о том, что для девушки это опасно. Секцию бросила, но иногда тайком спускалась в подвал дома и лупила грушу, которая очень скучала без внимания её хозяина Анатолия.

Бег остался фаворитом. Бегая, я погружалась в некое подобие транса, успокаиваясь и анализируя конкретную ситуацию. Наушники с любимой музыкой дополняли мнимую отстранённость от мира, а тело при каждом движении становилось словно невесомым, сильным. Пружинистые движения, чёткий ритм и контроль за дыханием, — всё что меня интересовало в эти моменты.

Оглянувшись на дом, накинула на голову капюшон толстовки и, включив музыку, побежала. В парке в это время обычно таких, как я было много. Кто-то появлялся лишь изредка, догоняя условно идеальные формы к очередному сезону. Некоторых я видела постоянно, но ни с кем особо не общалась.

Сделав по парку несколько кругов, подошла к небольшому киоску и купила бутылку воды. Устроившись на лавочке, немного отдышалась и, потягивая воду, огляделась. Всё было вроде бы, как обычно, кроме…

У киоска, где я только что купила воду, стоял подросток. Вернее, он прятался за киоском, глядя строго на меня. Драные джинсы, безразмерная толстовка с капюшоном, натянутым по самые брови, и чёрные очки. Он не спускал с меня глаз, и я, вопросительно вздёрнув бровь, огляделась, пытаясь понять, я ли привлекла столь пристальное внимание.

Тем временем он поманил меня рукой и, развернувшись, пошёл в сторону небольшой беседки, расположенной под раскидистым дубом. Нерешительно направилась следом, боясь очередной неожиданности, но узнав рюкзак, висящий на плече подростка, перешла на бег.

Догнав его, а вернее её, сдёрнула капюшон и, развернув за плечо, стиснула в объятиях.

— Ксюша, как ты? — прошептала на ухо всхлипывающей подруге и, подтолкнув её в сторону беседки, предложила: — Пойдём присядем.

— Спасибо тебе. Я-то нормально, — вздохнув, отозвалась Ксюша и, присев на лавочку, огляделась, прежде чем снять очки. Опустила взгляд на сцепленные руки и, закусив губу, тихо поинтересовалась: — Как ты с этим справляешься?

— С чем? — не поняла я и, нахмурившись, уточнила: — Когда тебя выписали?

— Вчера вечером. Я слышала, как мама с тобой говорила и… Прости, мне так жаль. Всё из-за меня.

— Не из-за тебя, а из-за Алекса, — фыркнув, поправила я и, взяв её за руку, добавила: — Если бы не он… Кстати, ты уже подала на него заявление?

— Нет, — Ксюша покраснела и, вздохнув, едва слышно прошептала: — И не подам. Не могу…

— Ты что?! — задохнувшись от возмущения, я вскочила с лавочки и начала мерить шагами небольшое пространство беседки. Вернувшись к подруге, присела на корточки и, поймав её виноватый взгляд, прорычала: — Его надо наказать. Ты знаешь, что сейчас творится в моей жизни? Нет? Так я тебе расскажу. В соцсетях меня травят, называя шлюхой и наркоманкой.

— Но ты же не такая, — охнув, залепетала Ксюша.

— Да ладно? — язвительно протянула я и, хмыкнув, поделилась: — А я уже сомневаться начала.

— Мила, я не могу…

— А ещё, — решительно перебила я. — Егор написал на меня заявление, и самое малое, что мне грозит, — это штраф и выплата возмещения этому ублюдку.

— Но он же сам виноват.

— Ты там была, всё видела и должна рассказать правду, — попросила я уже спокойным тоном и, присев рядом с подругой, дополнила: — И написать на Алекса заявление.

— Травят не только тебя, — помолчав, прошептала Ксюша и, вскинув на меня заплаканные глаза, поделилась: — Родители и дядя Егора быстро сориентировались и постарались распространить информацию десятку крупных университетов. У них связи, а составлять характеристики выпускникам практически обязанность. О нашем с тобой поведении и… Они пытаются охарактеризовать нас в таком свете, что… Нам никто не поверит, понимаешь?

— Но есть же свидетели, — опешив, начала я неуверенно и, сжав виски, сбивчиво перечислила: — Одноклассники, родители, учителя…

— Которые тоже бояться последствий, — перебив, пояснила Ксюша и, пожав плечами, напомнила: — Егор — племянник директора школы, а его родители имеют связи в каком-то фонде, курирующим местные учебные заведения.

— Откуда такие подробности? — насторожилась я и, скосив на подругу вопросительный взгляд, уточнила: — С тобой уже побеседовали? Запугали?

— Ты должна забрать заявление, тогда историю замнут, — заикаясь проговорила Ксюша и покраснев, пробормотала: — Алекс сделал тогда несколько фотографий. Я не обращала внимания, но он снимал, как мы с тобой пили шампанское и… ещё несколько фото, где мы… я… ну… Часть этих фото уже гуляют по сети.

— Мы пострадавшая сторона, а ты хочешь, чтобы я забрала заявление? — не веря, зашипела я и, покрутив пальцем у виска, заорала: — Ксюш, ты совсем, что ли?! Это равнозначно признанию вины!

— Мила, они нам жизнь испоганят, чтобы выгородить своих отпрысков, — заплакав, проскулила подруга. — Они же…

— Постой, а Алекс где? — перебила я и, вскочив, предложила: — Надо с ним встретиться, разговорить, записать на диктофон. Мы докажем…

— Он уехал, — покачала головой Ксюша и, криво усмехнувшись, дополнила: — Как говорят его родители, ещё накануне выпускного.

— Но его же видели на выпускном!

— Не видели. Никто не видел. Представляешь? — вздохнула она устало.

— То есть как?..

— Мама хочет отправить меня к тётке в другой город, — поделилась Ксюша, тихо добавив: — Хочет устроить меня в её фирму на год, может чуть больше. Пока всё не забудется.

— Удачи, — немного помолчав, тихо пожелала я и, развернувшись, вышла из беседки.

— Мила, постой, — позвала подруга и, снова заплакав, крикнула: — Прости.

— Прощаю, но нам больше не по пути, — пробормотала я, постепенно переходя на бег.