Тайна одного забора. Комическое расследование

Любовь Чернега

Монотонная и скучная жизнь деревенских жителей заканчивается в тот момент, когда администрация принимает решение найти и обезвредить нарушителей общественного порядка. Назначаются ночные дежурства, которые приводят к массе комических ситуаций. Батальон защитников-старичков, сговор местных бабушек, черти и любовные треугольники — это только небольшая часть того, с чем придется столкнуться участковому, чтобы найти главных виновных.

* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Без пяти минут десять тракторист Антон, бодро насвистывая мелодию, прицепившуюся еще утром после прослушивания радио, вошел во двор Шмеля Сергея Александровича и огляделся — света нигде не горело. Хозяин двора равнодушно посмотрел на вошедшего с высоты собственного чердака и грустно вздохнул, Надежда Афанасьевна тихонько переметнулась в малиновые кусты, а Александра Егоровна взгромоздилась на предварительно принесенную для наблюдения табуретку и посмотрела через забор.

Прошла напряженная минута ожидания — ничего не происходило. Антон, продолжая тихо что-то насвистывать, стоял посреди двора и осматривался. Хозяин двора продолжал наблюдать за посетителем с чердака, и Надежда Афанасьевна с Александрой Егоровной напряженно всматривались во все тот же двор, где отчаянно ничего не собиралось происходить.

Прошла еще одна минута. Тракторист Антон перестал насвистывать мелодию, так как сбился с ритма и напрочь ее забыл. Интеллектуал Сергей уже потерял интерес к посетителю. Баба Надя принялась искать небольшой предмет, которым можно было бы запустить в район соседского двора для оживления ситуации. Люська побежала за биноклем, так как не имела возможности наблюдать причину тишины во дворе Шмеля.

Продолжать бездействие показалось Антону бессмысленным, и он направился к лестнице, ведущей на чердак. В это время кот Матрос совершенно удовлетворенный и приятно задумчивый возвращался от соседской кошки Муськи. Пути Матроса и Антона внезапно пересеклись в районе Матросовского хвоста, что было громко озвучено диким «мяу».

Александра Егоровна, уже бежавшая с биноклем, резко остановилась и начала что-то вспоминать. «Скалка… Лопата…» — само собой пришло в голову к ней, и она беспорядочно забегала по двору в поисках чего-нибудь.

Надежда Афанасьевна замерла в согнутом положении. «Далеко не по-кошачьему» — отметила она про себя и начала искать предмет побольше, который мог бы сгодиться для защиты от нечистых сил.

С громкими криками «А-а-а-а» на улицу выбежали Александра Егоровна с вилами и Надежда Афанасьевна с половиной кирпича, где-то посередине дороги их пути пересеклись, и баба Надя от неожиданности небрежно завалилась на спину. Люська, пытаясь сохранить равновесие, стояла над ней, направив вилы в область сердца, и определяла безопасное место для их упора. Они оценивающе посмотрели друг на друга: Люська неодобрительно на половину кирпича бабы Нади сверху, баба Надя — положительно на вилы Люськи снизу. К ним выбежал тракторист Антон с лопаткой наготове и ошеломленно замер в двух шагах от них. Женщины вопросительно посмотрели на лопатку, затем на него. Александра Егоровна скромно переложила вилы из одной руки в другую, затем за спину и недоверчиво опустила взгляд на лопатку тракториста. Антон все еще непонимающе смотрел на обеих женщин, но лопатку убирать не стал. Баба Надя перебралась на карачки, пытаясь встать. Люська выдвинула вилы из-за спины, давая понять остальным превосходство ее боевого снаряжения.

— Не уверен, что ночной бег с вилами сближает с природой, но определенно женщинам нечем заняться, — размышлял Сергей, наблюдая с чердака за ситуацией на дороге. — Надо предложить нашему голове открыть какой-нибудь общественный кружок… «От сорока и до нечего делать», например, или секцию «Занятие йогой для скучающих». Не ведется работа с населением, вот оно и портит сметану, — Сергей завернул кусок сала в газету и полез вниз.

Баба Надя, не отпуская кирпич, встала рядом с Люськой. Еще минуту все молчали, недоверчиво посматривая друг на друга. Наконец, все трое сориентировались в ситуации, и опустили оружие. Баба Надя поспешно втиснула кирпич в передник, Люська вновь убрала вилы за спину, Антон спрятал лопатку под мышку. Баба Надя вопросительно заморгала Люське, та непонимающе ей.

— Вы че это тут… Носитесь?.. С… — Антон развел руками, пытаясь описать, с чем они носятся, — С этим, — он показал двумя руками одновременно на кирпич в переднике бабы Нади и вилы, торчащие за спиной у Люськи.

— С этим? — поинтересовались обе, баба Надя указывая на вилы Люськи, а Люська — на передник бабы Нади.

— С этим! — после недолгого замешательства уточнил Антон и поменял свои руки местами, указывая на предметы у женщин.

Женщины проследили за движением его рук. Баба Надя изумленно поглядела на кирпич в кармане своего передника, а Люська, вывернув шею, уперлась взглядом в вилы. Обе вопросительно переглянулись и невинно посмотрели на Антона.

— Надежда Афанасьевна вилы попросила. Вот и несу ей их, — нашлась первой Люська и, передав сельхозинструмент подруге, выжидающе посмотрела на нее.

— Ночью? — выразил некоторое удивление Антон, — А зачем ей ночью вилы?

— Так… — Люська задумалась, баба Надя ехидно на нее посмотрела и злобно усмехнулась. — Ну почему же ночью? Она еще с утра попросила. Но столько дел, столько дел, а к вечеру вспомнила, да найти никак не могла. Вот нашла, несу, а тут — резко повечерело, — вновь нашлась Люська, баба Надя раздосадовано скривилась.

— А-а-а, — почесал затылок Антон и почти согласился с доводами. — А-а-а… странным образом Вы передаете соседке вилы. Как-то, необычно.

— Так вилы же… как бы это так… — Люська задумалась, баба Надя уперла одну руку в бок и ехидно прищурилась, глядя на нее. — Вилы то новые… почти, требуют аккуратного обращения, так вот Надежда Афанасьевна и приглядывалась, с какой бы это стороны их лучше так… взять, — Люська уверенно уставилась на Антона, не отводя взгляда, баба Надя — недовольно на Люську.

— Ну… — почти согласился Антон. — А Вам кирпич зачем? — обратился он к бабе Наде.

— Э-э-э… — задумалась последняя, вынула кирпич из кармана и покрутила его в руках, — Че ж кирпич? Полкирпича! — поправила тракториста баба Надя.

— Кирпич, или пол, какая разница? Зачем Вы с ним бегаете по улице? — не отставал Антон.

— Че ж это я с ним бегаю? И не бегаю я с ним совсем, — обиделась баба Надя.

— Бегаете, не бегаете, какая разница? Зачем он у Вас? — продолжал добиваться ответа Антон.

— Ну-у-у… — крутила в руках полкирпича баба Надя и напряженно думала.

— Я попросил у Надежды Афанасьевны кирпич… полкирпича, — подошел сосед Сергей и взял у нее полкирпича.

Все трое удивленно посмотрели на него, у бабы Нади отвисла челюсть.

— А-а-а… Вам зачем кирпич? — удивился тракторист Антон и, посмотрев на Бабу Надю, поправился. — Полкирпича. Ночью?

— Ну, пол кирпича у меня уже есть, а второй половины нет. Орехи колоть на чем есть, а чем нету, — спокойно ответил Сергей и достал из кармана орех.

— Чо совсем нечем? — недоверчиво уточнил Антон. — А, там, молоток, например… Что нету?

— Ну почему же нету? Все есть, но в сарае, а ключ от сарая найти не могу, а орехов хочется.

— А почему ночью? — опять заинтересовался Антон и вопросительно посмотрел на Сергея. Сергей заглянул ему через плечо и вопросительно посмотрел на бабу Надю, давая ей слово. Та пожала плечами.

— А вы думаете, шо легко найти полкирпича? Вот пока обыскалась — повечерело. А, думаю, сидит бедный человек, орехов хочет, а расколоть не чем. Так уж лучше ж поздно, чем с утра, — нашлась сообразительность и у бабы Нади.

Антон понимающе повел бровями и собрался уходить, но спохватился и уточнил.

— А кричали зачем?

Женщины взглянули друг на друга и на Сергея, он отвлеченно подбросил орех.

— Шмель! — вдруг нашлись и громко выкрикнули обе.

У интеллигента Шмеля Сергея Александровича орех выпал из рук. Антон удивленно на него посмотрел. Затем оба обратили вопросительные взгляды на женщин.

— Шмель, — повторила баба Надя, Люська замахала руками, изображая крылья. — Укусил, — пояснила баба Надя.

— Ее, — уточнили обе, баба Надя, указывая на Люську, а Люська, указывая на бабу Надю.

— Меня, — поправили друг друга обе, баба Надя, указывая на себя, а Люська — на себя.

Антон потряс головой от обвала информации.

— Обеих, — подытожил Сергей. — Завтра, наверное, дождь будет — шмели низко летают и агрессивные. Точно к дождю.

Антон вновь потряс головой, но спорить не стал. Он умных книжек читал мало, народными приметами не владел, и выглядеть глупым не желал. Поэтому он рассудительно закивал головой и поплотнее закутался в колхозную фуфайку.

— Да, холодает, видать к дождю, — подтвердил он.

— Ну, не будем Вас задерживать, дамы. Спокойной ночи! И, спасибо за кирпич… полкирпича — Сергей вместе с Антоном пошел к себе. — Вы только кота моего больше не топчите, пожалуйста, — обратился он к попутчику. — А то он авторитет среди местных кошек потеряет. Знаете ли, от такого крика и голос можно сорвать.

— Я ж не нарочно, — извинился Антон. — Сам чуть дар речи и слух не потерял — орет он громко, напужал.

— Так Вы теперь под ноги смотрите. А на счет ночи не переживайте — сегодня нечетный день, ворота расписывают только по четным. Убеждения у них какие-то, — просветил его Сергей. — Ну, вот и пришли.

— Тогда, спокойной ночи, приятных снов, — пожелал Антон и полез на чердак.

— Вы хоть не храпите?

— Замечен не был. Никто не жаловался. Да я, вообще, на дежурстве, то есть спать не полагается.

— Оно-то не полагается, но, знаете ли, все же хорошо, что не храпите, — успокоившись, Сергей пошел в дом.

— Кот! — недовольно проговорила Люська.

— А я то и смотрю, что орет натурально — уж больно по-кошачьи, — оправдывалась баба Надя.

— Мяу, видите ли орать. Это что ж, теперь ко всем котам бегать всю ночь будем? — бормотала раздраженно Люська.

— Ну, ладно, давай на сегодня отбой, а завтра подумаем над другим условным сигналом. Глядишь, сегодня по старой традиции и не распишут ворота, — баба Надя поспешила домой, Люська махнула на нее рукой и поспешила к себе.