Стоп, машина: наблюдения за тем, как Западная цивилизация подходит к концу
На протяжении десяти глав примерно равного объёма доктор Рёмер порой с юмором, но чаще с глубокой вдумчивостью подвергает осмыслению такие феномены, как здравоохранение в западных странах; повседневный труд, который всё чаще становится механистическим, теряя своё духовное значение; романтическая и половая любовь (пристальное внимание уделено порнографии как социальному феномену); культурные табу и их разрушение в современном обществе; принципы так называемой «новой доктрины» (современного западного идеологического нарратива) с их «бесстыдной ненаучностью»; закон и право с их странной избирательностью; классическое и популярное искусство (в качестве последнего автор осмысляет, помимо прочего, компьютерные игры, комедийные шоу и Интернет-мемы); образование, превратившееся в симулякр образования; церковь, которая в западных странах в новейшее время перестаёт быть частью культуры, становясь «частным делом» каждого.
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Стоп, машина: наблюдения за тем, как Западная цивилизация подходит к концу» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Медицина
Кажется, именно Маргарет Мид (1901—1978), американский антрополог, однажды сказала, что человеческая цивилизация начинается со здравоохранения — точнее, с заботы о сращивании бедренных костей (по крайней мере, именно это утверждает про неё популярный Интернет-мем). Раненых животных в дикой природе обычно убивают раньше, чем их сломанная бедренная кость вновь срастётся. Итак, сросшаяся бедренная кость указывает на то, что некто заботился о получившем травму всё то долгое время, которое заняло исцеление.
Рик Снедекер в своей длинной статье, опубликованной на портале OnlySky 6 декабря 2022 года, пробует доказать, что Маргарет Мид никогда этого не говорила именно в таких выражениях или что, по крайней мере, этому нет никаких доказательств. Он также поясняет, что даже приматы заботятся о раненых членах своей стаи.5 Что же, разве их забота друг о друге является признаком наличия у них цивилизации?
Отложив пока в сторону вопрос наличия зачаточной цивилизации у обезьян или дельфинов, мы не можем не согласиться с безымянным создателем популярного мема. Забота о чужом здоровье действительно является признаком цивилизации, — или культуры, если быть верным Шпенглеру, — хоть существование системы здравоохранения ещё не доказывает того, что мы непременно имеем дело с высокой культурой: в конце концов, даже у примитивных племён есть свои знахари-медики.
Каково состояние современной медицины на Западе? Сохранили ли мы здравоохранение, достойное развитой цивилизации?
Медицинские технологии, как это всем известно, шагнули так далеко, что родители, воспользовавшиеся процедурой экстракорпорального оплодотворения (ЭКÓ), могут теперь даже выбрать пол своего ребёнка. И именно ЭКО заставляет меня задавать те вопросы, которые я уже озвучил в предыдущем абзаце.
Я бы хотел, чтобы мои читатели поняли меня верно: оплодотворение вне человеческого тела — это настоящий технологический прорыв. Но это — такой прорыв, применение которого создаёт больше проблем, чем решает.
При этом я сознательно отказываюсь рассматривать экстракорпоральное оплодотворение в религиозном ключе. Применительно к целям нашего обсуждения не так важно, является ли использование ЭКО «грехом», создаёт ли оно «дурную карму», представляет ли собой «харам в глазах Аллаха» и т. п. Давайте посмотрим на оплодотворение вне тела с чисто прагматической точки зрения.
Для чего нужна эта процедура? Нам говорят, что она — способ «лечения бесплодия», вернее, способ забеременеть для тех женщин, которые не могут зачать ребёнка естественным путём. Но здесь есть «небольшая неточность», поскольку медицинская процедура ЭКО является не тем, что нам про неё рассказывают. ЭКО не исцеляет бесплодие. Оно всего лишь позволяет родителям «пойти в обход», делая их проблему проблемой следующего поколения. Бесплодие более чем в половине случаев имеет генетические причины.6 Даёт ли оплодотворение «в пробирке» возможность устранить эти причины, или оно всего лишь позволяет ребёнку унаследовать «проблемные» гены от своих родителей, так что через двадцать с чем-то лет этот ребёнок, будучи уже взрослым человеком, с некоторой вероятностью столкнётся с той же проблемой? Боюсь, что ответ очевиден.
Мой подход, вероятно, окрестят порождением евгеники, ведь «что может быть важнее человеческой жизни»? И действительно, что? Может быть, выживание народа… Медицинская процедура, которую нам изображают в качестве последнего слова науки, не решает проблему, которую она призвана решать. Она всего лишь накапливает проблемы, с которыми придётся столкнуться новому поколению.
Является ли всё более частотный выбор лечения, которое сущностно не лечит, признаком того, что мы не состоялись как цивилизация? Нет, не является. Это всего лишь признак нашей растущей неспособности совершать ответственные выборы в длительной перспективе, и признак очень тревожный.
Ниже — ещё несколько проблемных точек, появившихся в западной медицине за последние тридцать или пятьдесят лет:
— влияние производителей лекарств [на врачей],
— принудительная вакцинация взрослых людей,
— психологическое консультирование в качестве досуга,
— трансплантация органов.
Ничто из вышеназванного не является «красным флагом» в том смысле, что этот феномен демонстрирует полную несостоятельность нашей цивилизации или предсказывает крах всех западных стран через, скажем, десять лет с момента написания этой книги. Я бы предпочёл видеть всё, перечисленное выше, в качестве «оранжевых флагов», тревожных маркеров — но эти маркеры нам нужно принимать со всей серьёзностью. Ведь, если фармацевтическая индустрия действительно способна влиять на то, что прописывают нам врачи7, мы не можем не беспокоиться об этом, поскольку здоровье людей в масштабах целых стран подвергается риску из-за преследования производителями лекарств своих эгоистических интересов. Если регулярные посещения психолога (который, в конце концов, является не отцом-исповедником, а врачом, работающим с болезнью) становятся рутинными почти для трети взрослого населения8, это показывает, что наши общества серьёзно больны. И если практически обязательная, насильственная вакцинация с недоказанной эффективностью заставляет нас забыть самые основы нашей цивилизации — например, уважение личного выбора человека, касающегося его личного здоровья, — то мы имеем право задать себе вопросы: живём ли мы всё ещё на Западе или внутри жуткого политического устройства в сталинском стиле? Заслуживает ли такое политическое устройство нашей поддержки?
Трансплантация органов — это, пожалуй, самая спорная процедура из числа тех, которыми так гордится современная медицинская наука, и «спорная» здесь — ещё слишком мягкое слово. Это наш цивилизационный грех, за который нам рано или поздно придётся ответить.
Органам, подлежащим пересадке, для того, чтобы они оставались пригодными для трансплантации, требуется постоянный приток насыщенной кислородом крови.9 «В отношении доноров выполняется принудительное дыхание, заставляющее их сердца биться, чтобы внутренние органы могли омываться кровью», — невозмутимо поясняет правительство Нидерландов на своём официальном сайте, и это означает, что донор хотя бы в техническом смысле слова на момент взятия у него органа должен оставаться в живых. Так и задаёшься вопросом, отчего никто из тех, кому пересаживают органы, не ужасается подробностям этой процедуры, которые безусловно заслуживают того, чтобы быть широко известными. Жить за счёт чужой жизни — кто захочет этого, кроме глубоко порочного человека?
Стандартное возражение сказанному выше таково: если некто умирает в результате аварии или в схожих обстоятельствах, иногда случается так, что мозг донора спасти уже невозможно, а тело ещё можно какое-то время поддерживать в состоянии [искусственной] жизни. Так отчего бы этому телу не послужить нуждам других людей? Простите меня, но я, хоть и являюсь человеком, в медицинском смысле невежественным, в это не верю. Более всего я не верю, что все случаи донорства безупречны с этической точки зрения. Разве невозможно кого-то, дошедшего до крайней нищеты, принудить к «добровольному донорству» одного из своих органов, после чего донор не проживёт долго?10 Мы все понимаем, что бывает и так. Разве невозможно превратить в донора тяжело раненного солдата, пользуясь тем предлогом, что его ранения слишком серьёзны [и он всё равно не выживет]? Но зачем предполагать? Не где-нибудь, а на Украине, с её продолжающейся войной и с её чёрным рынком человеческих органов, наша цивилизация как раз и собирает свой кровавый урожай.11
Мировой истории уже известны культуры — такие, как империи ацтеков и майя, — для которых человеческие жертвоприношения были «нормальной» частью их социокультурной жизни. Многого об этих культурах мы не знаем. Но мы знаем, что их бесчеловечная практика так возмутила испанских конкистадоров, что этим империям со всеми их геополитическими амбициями пришёл быстрый и болезненный конец.
Цивилизация может «зайти за холм» тихо и мирно, но также может — как в случае Советского Союза или Империи ацтеков — рухнуть внезапно. Хотелось бы, чтобы некто смилостивился над Западом, позволив нам избежать быстрого и кровавого финала, про который, принимая во внимание все жизни, оборванные трансплантацией органов, мне порой кажется, что мы полностью его заслужили.
Упомянутые выше «оранжевые флаги» ещё не указывают на близкий конец Запада, вопреки всей их тревожности, тем более не доказывают они того, что медицина в западных странах находится в плачевном состоянии. Нам в первую очередь нужно беспокоиться вовсе не о состоянии нашего здравоохранения — хоть нашим врачам действительно не доплачивают, хоть они и действительно перерабатывают: нечто, что, вероятно, происходит в любой стране, от Австралии до Ямайки. По-настоящему ужасает то, как именно мы пользуемся современной медицинской наукой (например, при экстракорпоральном оплодотворении или пересадке органов). В лучшем случае мы заставляем других людей платить за наше здоровье своими болезнями (иногда — своими жизнями). В худшем же случае мы просто оказываемся неспособны опознать свои болезни в качестве таковых.
Имеется немалое число заболеваний, которые в последние тридцать лет западное человечество стало воспринимать гораздо более «терпимо», — настолько, что мы уже почти считаем их «разновидностью нормы». К таким разновидностям относятся:
— ожирение,
— зависимости разного рода,
— некоторые психические заболевания, включая, к примеру, синдром дефицита внимания и/или гиперактивности,
— аутизм,
— недовольство собственным полом («гендерная дисфория»),
— гомосексуализм,
— половое влечение к детям и подросткам (педофилия)
Эта книга — не памфлет и тем более не религиозный трактат. Её автор не предлагает читателям преследовать гомосексуалистов, не предлагает толковать их поведение в качестве греха или богохульства. Давайте на время забудем о религии и сосредоточимся на чисто биологической стороне проблемы.
Ни гомосексуалисты, ни трансгендеры, ни лица, страдающие педофилией, не могут иметь потомства естественным способом (верней, не хотят, с тем же результатом). Цивилизация, растущее число представителей которой не хочет иметь детей, обречена на крах, и этот крах — просто вопрос времени.
На этом месте я хотел бы особенно подчеркнуть, что обсуждается вовсе не человеческая значимость всех этих половых идентичностей, предпочтений и способов самовыражения. Мужчина, вступивший в половую связь с другим мужчиной, сожалеющий о том, что не является женщиной (то, что было свойственно Набокову, судя по его дневникам) или предающийся фантазиям о половой жизни с двенадцатилетней девочкой (снова вспоминается Набоков), может быть блестящим писателем точно так же, как ребёнок-аутист в итоге может стать великолепным учёным, любящим мужем и полезным членом общества. Но при всём при том ребёнку-аутисту требуется лечение: став взрослым, он будет благодарен врачам за внимание, уделённое ему, когда он был подростком. Что же до известного писателя, который имеет половое влечение к девочкам, ему бы тоже не повредила медицинская консультация, а те его соседи, у которых есть подрастающие дочери, безусловно оценят его желание проконсультироваться с врачом.
Автор этой книги прекрасно понимает, что всё, сказанное выше, безнадёжно устарело. Общество, в котором мы живём, отказывается от какого бы то ни было насильственного медицинского вмешательства в сферу личных желаний или гендерных предпочтений, даже если эти «предпочтения» принадлежат ребёнку. Мы оставляем каждого с его желаниями наедине — точка, конец дискуссии.
И, коль скоро мы делаем так, разве остаётся у нас возможность объяснить подрастающему поколению, почему, вопреки всему, им имеет смысл создавать «нормальную» семью и заводить детей? Такой возможности у нас нет: мы даже не знаем, как приступить к объяснениям подобного рода. Более того, мы считаем рассказы о множестве воображаемых гендеров куда более важной педагогической задачей.
Эта ситуация фатальна — не оттого, что всё это «дурно в нравственном отношении», или по другой похожей причине, но в историческом смысле. Неспособность отличить правду от лжи и здоровье от болезни — это цивилизационная неудача.
Мы, представители старой (на языке вертится «старческой») и некогда необычайно могучей цивилизации, перестали понимать, что такое — быть здоровым и зачем нужна медицина. Мы используем её ради удовлетворения своих эгоистичных потребностей, ради того, чтобы прогуливать уроки в суровой школе жизни. Иногда же мы оказываемся неспособны использовать её именно тогда, когда она нужна более всего. Такое поведение не является поведением человека, желающего сохранить то благое, что у него есть. Это — установка равнодушного дурака, которого не заботит, развалится ли на части привычный ему мир или нет.
Можно ли предотвратить конец привычного нам мира? Не мне отвечать на этот вопрос. Лишь западное общество в его совокупности, Запад в качестве единой духовной общности способен ответить «да» — но, безусловно, имеет полное право сказать «нет».
ГЛАВА ВТОРАЯ
Оглавление
Купить книгу
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Стоп, машина: наблюдения за тем, как Западная цивилизация подходит к концу» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
5
Рик Снедекер. Урок критического мышления [Электронный ресурс]. URL: https://www.facebook.com/snedauthor/posts/an-object-lesson-in-critical-thinking/1875927459414809 (дата обращения: 3 июля 2024 года).
Выбирая из двух зол — переводить библиографические ссылки и тем нарушать стандарты их оформления или оставлять их без перевода, делая текст непонятным, — я выбрал первое.
Все библиографические ссылки принадлежат автору, если не указано иное.
Во всех случаях, когда автор цитирует издания на английском языке, я цитирую соответствующие издания на русском. Там, где автор переводит иноязычные тексты самостоятельно, я поступаю по его примеру (прим. перев.).
6
См. Является ли бесплодие генетическим заболеванием? // Геномная медицина [Электронный ресурс]. URL: https://www.genomemedical.com/genetic-testing-pregnancy/is-infertility-genetic/#:~:text=Approximately%2010%20to%2015%20percent,to%20a%20known%20inherited%20cause (дата обращения: 28 июня 2024 года).
7
См. Эзан Зареи, Амир Гаффани, Али Никубар, Шайан Бастами, Хазан Хамдгхаддари. Взаимодействие между врачами и производителями лекарств // Национальная медицинская библиотека [Электронный ресурс]. URL: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC9879663/#:~:text=Background,of%20payer%20company%20drugs%2C%20etc (дата обращения: 28 июня 2024 г.).
8
С начала 2020 года около 30% взрослых американцев посетили психолога // Терапия в Денвере [Электронный ресурс]. URL: https://mydenvertherapy.com/therapy-mental-health-statistics (дата обращения: 28 июня 2024 г.).
9
Донорство органов и тканей: вопросы и ответы // Правительство Нидерландов [Электронный ресурс]. URL: https://www.government.nl/topics/organ-tissue-donation/question-and-answer/if-i-am-a-registered-donor-what-will-happen-to-my-body-after-my-death#:~:text=Organ%20donation%20is%20only%20possible,to%20circulate%20through%20their%20body (дата обращения: 28 июня 2024 г.).
