Дар любви

Людмила Александровна Грицай

Этот дар предназначен для каждого человека как напоминание о том, что мы пришли на землю ради высокой цели: научиться любить другого, принимать его боль и судьбу как свою. Любовь — это потребность каждого из нас, ведь благодаря этому чувству мы учимся быть милосерднее и терпимее.Книга «Дар любви» — художественное произведение. Оно представляет собой рассказы о людях, которые стремились обрести любовь. Однако получилось это далеко не у всех.

© Людмила Александровна Грицай, 2024

ISBN 978-5-0056-6800-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поздняя любовь

Валерия Сергеевна стояла у окна и ждала звонка в дверь. Она знала, что Артем придет к ней сегодня в гости. Уже полгода этот молодой человек по просьбе проректора помогал ей набирать на компьютере монографию, и теперь работа была завершена. Вчера принесенные из издательства книги в красивой обложке лежали на письменном столе.

Казалось бы, как автор она должна была радоваться.

Но Валерия Сергеевна была не рада, ведь теперь у Артема не будет повода заходить к ней, а за это время она успела привязаться к нему.

Книгу издали к юбилею. 80 лет — срок немалый. Но даже к такому возрасту она сохранила ум, память и желание работать. В старости выглядела достойно, несмотря на морщинки, которые, как паутинки, расходились по лицу, и перекореженные пальцы рук.

Пальцы сломал ей следователь, который в далеком 1940 году пытался добиться от юной студентки филфака Лерочки признательных показаний.

Она тогда не понимала, что произошло, почему ее арестовали и выдвигают такие нелепые обвинения.

Лера еще в школе свято верила в идеалы партии, почитала мудрого товарища Сталина, гордилась тем, что ее приняли в комсомол. Она стремилась стать учительницей, поэтому поступила в пединститут. На курсе познакомилась с Володей, завязался роман, и молодые люди решились зарегистрировать свои отношения, чтобы, получив дипломы, вместе уехать по распределению.

Счастливая Лера летала по коридорам вуза и ждала свадьбы, не догадываясь, что ее подруге Зое тоже нравился Володя. Мучимая ревностью и завистью, Зоя не нашла ничего лучше, как написать на нее донос, обвинив во всех тяжких.

Леру арестовали в декабре 1940 года.

Это разделило ее жизнь на две половины: до лагеря и после него.

Но страшное испытание не сломило ее, хотя вспоминать о пережитом она не любила. Силы дала глубокая вера в Бога, которую бывшая комсомолка обрела в годы своих несчастий.

Ее возвращение домой совпало с реабилитацией «политзаключённых». Лере повезло: она подала на пересмотр дела, и ее оправдали. Разрешили остаться в Ленинграде, окончить институт, а потом даже защитить диссертацию.

Она простила Зою за переломанную жизнь, приняв это как волю Божью. К тому же почти всех, кого Лера знала в довоенном Ленинграде, уже не было в живых.

Ее Володя ушел на фронт в июле 1941 и через три месяца погиб, Зоя и вся ее семья умерли от голода холодной зимой 1941—1942. Не выжили и родители Леры, а ее брат пропал без вести в 1943.

И Валерия Сергеевна поняла, что арест одновременно стал ее спасением, ведь останься она в Ленинграде, то, скорее всего, давно покинула бы этот мир.

А так она жила, пусть трудно и одиноко, но жила. Могла писать, работать, учить студентов.

Годы летели незаметно, менялись поколения молодых людей в университетских аудиториях, больше было разговоров о правах человека, свободе, справедливости.

А потом СССР распался в одночасье, круто изменив жизни тысяч людей.

А у Валерии Сергеевны ничего не менялось. Она по-прежнему жила в своей коммуналке и читала лекции в университете.

Но время ее уходило, и она понимала это. Отправки на пенсию боялась неимоверно и чувствовала, как ей в затылок дышат молодые перспективные преподаватели.

Она догадывалась, что юбилей и издание монографии — это, пожалуй, последние аккорды ее профессионального пути.

Нужно было уходить. Но уходить было страшно.

А тут еще ее сердце пронзила поздняя любовь к молодому аспиранту, годившемуся ей даже не в сыновья, а во внуки.

Бывает же такое! Казалось бы, душа не хотела покидать этот мир прежде, чем не полюбит так глубоко и сильно, чтобы можно было жизнь отдать!

Раздалось два звонка в дверь, Валерия Сергеевна вздрогнула, поняла, что это к ней.

Артем появился на пороге ее комнаты с букетом и коробочкой пастилы.

— Валерия Сергеевна, поздравляю, знаю, что книга вышла, а я ее еще не видел!

Потом они пили чай и, как всегда, разговаривали запоем.

Эта пожилая женщина восхищала Артема какой-то внутренней несгибаемостью, силой убеждений, преданностью своему делу. Таких людей в своей жизни он еще не встречал и поэтому старался узнать ее поближе, понять, о чем она думает, чем увлечена. По-своему был даже влюблен в нее.

— Всё, моя книга издана, пора и честь знать, — шутя заявила Валерия Сергеевна.

— Как это честь знать? — удивился Артем. — Неужели вы уйдете на пенсию?

— Надо уступать дорогу молодым, вот отдам свой курс читать Сене Воронцову, а тебе вести семинары.

— Спасибо, но я не хочу, лучше читайте вы!

— Ну, — Валерия Сергеевна поморщилась, — каждый из нас уходит в свое время. Мне вот повезло, я дожила до старости. А ведь старость — это своеобразная награда от Бога, становишься мудрее, понимаешь, как дорога на самом деле жизнь.

— А я до старости жить не хочу, — признался Артем. — Пугает она меня, что ли. И смерть пугает тоже. Эх, выпить бы лет в 40 эликсир молодости! И всё!

— Шутишь? Эликсир захотел. Душа не стареет, а смерть… Это встреча с Богом, с людьми, которые ушли Туда раньше. Я хотела бы увидеть тех, кто мне дорог.

— Вы верите в это?

— А как мне не верить? Вера многие годы давала силы жить. Ты потом это поймешь. Я уйду и буду смотреть на тебя с облаков, как ты защищаешь диссертацию, как женишься, как рождаются твои дети.

Артем покачал головой.

— Лучше живите долго, я Вас хочу по-настоящему на свою защиту пригласить!

— Это как получится, — улыбнулась Валерия Сергеевна.

Артем ушел, а она еще долго стояла у окна, сначала провожая его силуэт в вечерней мгле, а потом просто вглядываясь в очертания смуглых домов.

Затем подошла к иконе и стала истово молиться. За Артема, чтобы в жизни у него все сложилось хорошо, за других своих студентов и коллег, за своих умерших родителей и брата, за всех погибших и в блокаду, и в войну, за всех мертвых и живых, за страну, которая должна обязательно сохранить себя в вихре переживаемого исторического лихолетья.

Намолившись и наплакавшись вдоволь, она спокойно уснула.

…

На следующий день в маленький кабинетик Артема в издательском отделе (он трудился в вузе не преподавателем, а редактором) забежал его приятель Паша Иноверцев.

— Привет, знаешь, Покровская умерла! Ты еще ей книгу помогал делать! Только что позвонили соседи. А я ее хотел оппонентом на защиту пригласить. Вот и не успел.

На душе Артема похолодело. Он глубоко привязался к Валерии Сергеевне. Хотелось зарыдать, как в детстве, но плакать при Иноверцеве было нельзя.

Он отошел к окну и увидел сквозь пролеты домов серое питерское небо.

И тут среди мрака пробился тонкий лучик солнца, мгновенно скрывшийся за облаками.

Артем подумал, что, наверное, Валерия Сергеевна была права, когда обещала ему напоминать о себе Оттуда.

Может быть, и правда, Там что-то есть, и они когда-нибудь встретятся? Но только как нескоро это будет…