Сюрприз для оборотня

Людмила Анатольевна Мороз, 2022

Оборотни. Кто они? И где их можно встретить? Как убить? Всё это узнала за время маминого отпуска маленькая девочка. Лес манил и настораживал. Что скрывалось в его глубинах? Об этом вы узнаете. Книга первая. Продолжение следует. Содержит нецензурную брань.

Глава вторая.

Ночь давно ушла, растворилась в легком предутреннем тумане. А потом и сам этот туман внезапно улетучился. Как будто его вовсе и не бывало. А за мутноватым окном автобуса уже играло, бурлило всеми красками летнее утро. За рулём сидит Александр. Напарник недавно проснулся. Задумчиво смотрит в окно, наблюдает за мелькавшими придорожными знаками. В гул автобусного мотора вплетается легкое жужжание сонной мухи, бьющейся об стекло. «Вот так и я, как эта муха. Бьюсь, по жизни, словно муха об стекло».

— Скоро въезжаем в город. Там поменяемся?

— Как скажешь, Максим. — Напарник внимательно смотрит на бледное, с чёрными кругами под глазами, лицо напарника. — Ты лучше отдохни. У тебя такой видончик, что, можно сказать, краше в гроб кладут.

— Ладно, Санёк. Уговорил. Посижу ещё немного. — Мужчина достаёт с груди серебряный медальон. Щёлкает маленькая крышечка. Он с грустью смотрит на полувыцвевшую фотографию.

— Кто это? — С интересом кивает напарник.

— Да так, ошибка молодости. — Прячет кулон, застёгивает верхнюю пуговицу рубашки. И очень грустно вздыхает. «Не признала! Знать, очень сильно изменился за эти семь лет, что мы в последний раз виделись!». Память отбрасывает в те времена, когда был ещё глупым юнцом. Только недавно взял в руки бритву. Последний школьный бал. Поцелуй. Лёгкий, мимолётный, похожий на ночного мотылька. «Почему она так быстро уехала, не оставив ни телефона, ни адреса? Я готов был с ней разделить всю Вселенную. А она просто вычеркнула меня из записной книжки своей жизни. Нет, я должен обязательно серьёзно поговорить с ней. Обязательно! Может, это судьба даёт последний шанс? Не знаю, жизнь покажет». Мужчина достает сигареты, и пытается закурить, но спички ломаются, даже не вспыхнув. Напарник бросает на колени газовую зажигалку.

— Не мучайся. Возьми, быстрее прикуришь!

— Спасибо, ты настоящий друг! — Максим выбрасывает бесполезную пачку спичек в приоткрытое окно. Задумчиво щёлкает зажигалкой. Вспыхивает голубоватый огонёк. Вдохнув крепкий табачный дым, выпускал тонкую струйку в приоткрытое боковое стекло. Это хоть немного успокоило. Где-то у самой линии горизонта вспыхнули и погасли отраженные от металлических предметов солнечные лучи. «Уже въезжаем в городскую черту? Знать, сейчас едем по промзоне. А там недалеко автостанция! Когда будет выходить, постараюсь перехватить. А там будь, что будет! Мы не в Ираке, не расстреляют». — Максим выбрасывает в окно почти половину сигареты. И привычным жестом надевает черные очки.

Малышка очень крепко спала. Солнечные лучи скользят по щеке, но девочка этого практически не ощущает. Сон плотной, теплой пеленой окутывал всё тело, не пропуская солнечного света. Всё, что вчера произошло, слишком измучило, выпило из тела много сил. Женщина слегка приоткрыла глаза. И, негромко зевнув, лениво потянулась, а потом глянула на часы.

— Ого, да нам пора собираться! Скоро будем на месте. Просыпайся, доченька! Мы почти что приехали. — Она внимательно смотрит на девочку. — Просыпайся, моя любимая, просыпайся, — легонько толкает дочку в теплый бочок. Алеся сердито бурчит, не открывая глаз.

— Отстань, мама! Спать хочу. — Но девочка уже недавно проснулась, просто лежит с закрытыми глазами. Совсем не хочется открыть глаза, хотя чувствует сквозь закрытые веки солнечный свет. Вчерашний день ушёл, забылся, как кошмарный сон. А с ним пропало жуткое видение безобразной старухи. Но мать продолжает настаивать.

— Просыпайся, моя любимая соня, а то заедем далеко, придется возвращаться. А нас бабушка заждалась. И очень волнуется, ждёт. Наверное, пирожков твоих любимых напекла. С яблоками и творогом.

— Ну, мама, хочу еще немного поспать! — Девочка немного приоткрыла глаза и недовольно поморщилась от яркого солнца.

— Ну, ладно, душа моя! Как хочешь. Можешь продолжать дальше дрыхнуть. А мне скоро выходить! Так что, ты сама поедешь, без меня? — Легкая насмешка скользит по тонким губам женщины. — Вот только немного подкрашусь. А там за чемодан, и на выход! А ты поедешь дальше? — Женщина неторопливо достаёт косметичку, извлекает губную помаду и пудреницу. Щелкнув замочком, раскрывает пудреницу и внимательно смотрится в зеркальце. «Немного бледновата, а так все в норме!». — Принимается умело подкрашивать губы. Краем глаза примечает, что дочка подскочила, как, будто её облили ковшом ледяной воды.

— Мама, ну прямо, ты такая серьезная! Прям, пошутить уже с тобой нельзя! Я тут одна не останусь! Ни за какие коврижки! Я только с тобой! — Виновато шепчет девочка, прижимаясь покрепче к матери.

— Хорошо, хорошо! Не толкайся! Возьми из сумочки влажную салфетку. Давай шустрее протирай лицо, нам скоро выходить! И это уже не шутка.

— Угу! — Аленка открывает сумочку, и достаёт пачку влажных салфеток. Замечает золотистую обёртку шоколадной конфеты. — А конфетку можно?

— Бери. Но только одну. — Елена тем временем слегка припудривает носик, покрытый редкими веснушками.

— Спасибо, мамочка! — Девочка зашелестела конфетной обёрткой. — Ух, ты, моя любимая «Белочка»! — Потом вынимает одну влажную салфетку, сосредоточенно протирает лицо и ладошки. Женщина собиралась закрывать пудреницу, как в сумочке недовольно завибрировал, заворчал мобильный телефон. Женщина убирает пудреницу в кожаную косметичку. — Кто бы мог это так трезвонить в такую рань? — Напряжённо роется в сумочке, достаёт мобильный телефон. Это был самый простой, кнопочный. Который в народе ласково прозвали «говорилка». Нажимает на кнопку с зелёной трубочкой.

— Да, мама. Всё нормально. Уже едем. Ты нас встречаешь? Да? А что случилось? — Лицо внезапно напрягается, а глаза темнеют. — Что? Как это получилось? Так ты нас не сможешь встретить? — Женское лицо еще больше напрягается, и мрачнеет. Нажав на красную кнопку отбоя, со злостью швыряет мобильник обратно в сумку, как будто тот был в чем-то виноват. А потом недовольно ворчит, — ну вот, все одно к одному. Еще этого нам для полного счастья не хватало!

— А что такого страшного случилось? Что-то с нашей бабушкой случилось? — Удивленно уставилась на мать девочка. Отчего-то немного сжимается сердце.

— Да, случилось! Пирожки с творогом и яблоками отменяются!

— Почему отменяются мои любимые пирожки? — Оторопело заморгала девочка.

— Наша бабушка-непоседа, как всегда, в своем репертуаре. Ну, кто только гнал в шею! Не могла нас подождать еще пару часов, пока приедем! Так нет, все самой нужно сделать! Сама полезла в погреб за молодой картошкой.

— А что потом? — Затаила дыхание Алена. В глубине души поднималась чёрная волна страха.

— А потом игра случая. В погребе ступенька, наверное, прогнила. Сломалась, и бабуля наша хорошо упала. У девочки больно сжалось сердце.

— Вот незадача! Бабуля хоть живая?

— Слава Богу, живая, если нам позвонила. Кое-как смогла из погреба выползти. И теперь лежит в кровати, бедняга, охает да ахает, бок сильно болит. И нога. Хорошо, только ушиб, а не перелом. Ох уж эта мама! Может, ребро сломала. Надо будет в больницу отвезти. Рентген там сделать. А там будет видно, что с ней.

— Мам, как ты думаешь, Андрейка сейчас дома будет? Или укатил к бабульке на каникулы?

— Вот этого пока не знаю. Приедем на место, всё узнаем, где твой Андрейка. В этот момент автобус остановился у самой кромки тротуара. Худощавый водитель, Саня, выглянул в салон, и зычно крикнул:

— Граждане пассажиры! Стоянка ровно десять минут! Можете подышать свежим воздухом, и размять ноги! Кто хочет горячих пирожков, то рядом с остановкой две бабки торгуют разной выпечкой. Давайте, без опозданий. Никого ждать не будем.

— Точно, точно, никого ждать не будем! — Крикнул второй водитель, оглядываясь в салон автобуса. И открывая дверь. В салон врывается привычный привокзальный шум, шумный говор людей и позвякивание трамвая, смешанное с ароматом жареных пирожков и тушеной капусты. На углу две старушки дребезжали, старческими голосами зазывают покупателей:

— Пирожки, горячие пирожки! С капустой, грибами, картошкой! Покупайте горячие пирожки! — Кричит одна. Вторая подхватывает:

— Не зевай, налетай, покупай!

Пассажиры вереницей лениво потянулись на выход. Неподалеку от входа уже самые нетерпеливые достали сигареты. Слышно, как щёлкают зажигалки. Тянет вонью дешёвого табака. Несколько человек подходят к старушкам, начинают прицениваться, покупать горячие пирожки. Женщина грустно вздыхает. «Путешествие окончено! А так было классно просто ехать, ни о чем не думая!». Быстро убрав косметичку, даёт рюкзачок дочери. — Всё. Приехали. Пошли на вход. — Взяв в одну руку сумку, а второй потянула за собой чемодан. За ней плетётся, опустив голову, Алеся, на ходу поправляя на плече красный рюкзачок.

— Удачной вам дороги! — Приостанавливается на пару секунд женщина около водителя в черных очках. Как тот останавливает.

— Постойте, дамочка! — Водитель перехватывает тяжёлую поклажу. Их руки неожиданно соприкасаются. Женщина вздрагивает от неожиданности, но руку не убирает. Подняв глаза, Максим зачарованно смотрит в женские глаза, черные, и очень загадочные. Очень похожие на два бездонных чёрных омута, в которых легко утонуть. Но почему-то в глубине души по-прежнему нарастает волна странной, смутной тревоги.

— Что-то не так? Чего ты хочешь? Сердце Максима бешено заколотилось в груди, в висках запульсировали крохотные молоточки. Во рту внезапно пересыхает.

— Женщина, у вас довольно таки тяжелый чемодан, и в довесок сумка. Давайте, вам помогу вынести багаж. — Его голос слегка задрожал. Женщина внимательно всматривается в лицо старшего водителя. Что-то неуловимо знакомое, похожее на удивление, мелькает в глубине глаз. «Максим? Нет, это невозможно! Этого не может быть! Скорее, мне хочется чуда. Но, увы, оттуда, где он не возвращаются. Но где только я могла увидеть этого человека? Вот блин, никак не могу вспомнить. Может, это один из моих пациентов? Не могу вспомнить». Максим вздыхает. «Нет, не узнала. А я, дурак, надеялся, что первой заговорит со мной». Женщина молча кивает, отпуская руку с поклажи. «Помощь? Отлично!» — Елена ощущает, словно огромная гора свалилась с женских плеч. Она была слишком измотана. Морально и физически. Поэтому приняла эту нежданную подмогу, особо не вдаваясь в спор о равноправии полов и прочей бредятине современных феминисток.