Мои светотени. Книга стихотворений

Людмила Банцерова

В новую книгу современного русского поэта Людмилы Банцеровой вошли стихотворения последнего времени. Три космических, архетипических начала держат эту поэзию, как три могучих паруса под ветром держат корабль, как три кита держат необъяснимую поэтическую землю на своих вечных мощных спинах: предельная открытость, исповедальность; жизнь внутри природы; не декларируемая, но светло побеждающая все страдания любовь к Родине.

Светлой памяти моих родителей посвящаю

Предисловие Елена Николаевна Крюкова

Дизайнер обложки В. И. Фуфачёв

Фотограф Е. В. Банцерова

Редактор Е. Н. Крюкова

Иллюстратор Л. В. Банцерова

Корректор Е. Н. Крюкова

© Людмила Банцерова, 2023

© В. И. Фуфачёв, дизайн обложки, 2023

© Е. В. Банцерова, фотографии, 2023

© Л. В. Банцерова, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0059-7494-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

«КАК СВЕТЛЕЕТ ДУША, И СНЕГА ПОДОШЛИ…»

О поэзии Людмилы Банцеровой

Это удивительный поэт.

Три космических, архетипических начала держат эту поэзию, как три могучих паруса под ветром держат корабль, как три кита держат необъяснимую поэтическую землю на своих вечных мощных спинах: предельная открытость, исповедальность; жизнь внутри природы; не декларируемая, но светло побеждающая все страдания любовь к Родине.

И это правда: душа, природа и Родина — воистину три великие опоры русского художника, в какой бы стране он ни жил, по каким бы дорогам ни скитался.

Все мы внутренние скитальцы, странники внутри. И странствуем мы по своей судьбе.

Даже если живём затворниками, не бродим в реальности по трудным дорогам Земли.

Первое впечатление от стихов Людмилы Банцеровой было такое: захлестнуло волной сильнейшей со-эмоции, со-переживания. Так сразу поэт взял и окунул меня — в себя, в свой Мiръ, в силу, безусловность и пронзительность своего чувства! Знаете, это дорогого стоит, когда поэт внезапно плачет над стихами другого поэта. Что это? Как это называется в нашем людском море? Уж точно не сентиментальность. Этот настрой на чужую волну, что вдруг становится твоей, родною, близкой, любимой…

Приграничное с чудом состояние.

Ведь я всего лишь ветер, брошенный

в земных лугах.

И плещется луна с горошину в моих руках.

Блуждаю по полям травинкой сорною —

и нет пути конца.

Ведь я всего лишь дождь, оторванный

от твоего лица.

Вот такое — с каждым происходило. И со мной тоже.

Вот они, родство и соборность.

На подобные стихи, полные веры, горечи и любви, способен только истинный ИСКРЕННИЙ художник.

В том, что Людмила Банцерова — именно такой художник, сомневаться не приходится.

Всякий художник — открыватель тайны. Тайнописец. Тайнозритель. Мiръ — вот он, весь раскрыт перед Духом твоим, перед интенсивной работой его. И в то же самое время (апофатический парадокс!) он весь закрыт. Каждый из нас, пусть через тернии и страдания, открывает Мiръ заново. Для себя? Для других? Для своего Времени?

Время всегда трагично. Время всегда необъяснимо. Поэт всё время своей жизни пишет автопортрет, о чём бы он ни писал. Поэзия — одновременно и глас Бога, и голос человеческий. Две величайших тайны в одном горячем, горящем Логосе. Мы пишем стихи, но на самом деле мы объяснить не можем, откуда они берутся, почему звучат и летят, улетают. А надо ли объяснять?

А может, это они — нас — пишут?

Есть только музыка стиха. И музыка твоего плача. И твоего смеха. И твоей безмерной радости. И твоего беспросветного, Вселенского горя.

Людмила Банцерова — поэт ЧУВСТВА, и высоко несёт знамя чувства, и прекрасно понимает, что именно оно и есть искусство.

Да, искусство это чувство. Прерогативу мысли оставим философам и учёным. Мы, художники, напрямую работаем с чувством, с его силой, его внезапностью, его невыносимостью, его жаждой, его бесповоротностью, его — да, Божественностью.

Я воды принесу — мне б успеть допоздна.

По сугробам иду до большого колодца.

И в округе такая стоит тишина.

И не так уж легко мне на свете живётся.

А я воду ношу, — тяжело под рукой…

Я сражаюсь сама с безутешной печалью.

Как вода тяжела, мне б назваться рекой,

и ветра надо мной моё небо качают.

А я воду ношу — до тепла далеко…

Там дома опустели за долгую зиму.

Надо мной небеса, — не достану рукой.

И в колодце вода отстоялась — незрима.

И проходит мой день, затихает вдали.

А я воду ношу, — вымеряю шагами.

Как светлеет душа, и снега подошли,

и деревня глядит на меня огоньками…

Кто только не писал стихов о Родине! О русских речках-реченьках, берёзках, лесах, полях, васильках во ржи… Всяк русский человек стремится высказать, выказать любовь свою к родной земле в рифму: от простого песенника и наивного любителя литературы до изящного, словесно-колоритного, порой парадоксального мастера. Родина — земля, что родила тебя, и Мать сыра земля, что вберёт тебя в бездны свои, успокоит, упокоит, унесёт в вечность, к иным временам, к предсказанному Страшному Суду. То, как Людмила Банцерова говорит — нет! как она ПОЁТ! — о Родине — это заслуживает даже не отдельного внимания: благоговения и благословения.

Я помню, как вдаль уходила дорога.

Мостками светилась, бурлила река.

И церковь за лесом виднелась с порога,

как тихая путница издалека.

И светом таким удивляла природа,

что виделась благость во всех деревах.

Хозяйка несла огурцы с огорода,

там солнцем разбужен тенистый овраг.

Всё это земное со мною осталось,

ещё не пропущено в жизни и дня,

чтоб я от всего так легко отказалась,

ведь это моя вековая родня.

Остались, остались мои светотени.

Я, может, ещё на земле поживу.

И чёрным не станет теперь понедельник,

я травы в подмогу себе призову…

Её душа страстна. Её сердце бьётся горячо, жарко, пламенно. Она прекрасно знает цену тому одиночеству, в сердцевине которого — незримо для других — горит отчаянный, торжествующий огонь. Огонь жизни или огонь смерти — это уже всё равно. Главное, что он горит. Пламя всегда сакрально, свято. И стихия огня всегда связана с мерным, эпическим ходом времён. Людмила чувствует мистику Времени очень остро — именно оно равноценно, равномощно огню, именно на него, наряду с Богом, обращено наше внимание на протяжении всей жизни. Мы живём внутри Времени, а хотели бы жить в вечности. Не дано! И мы веками напролет лечим эту жажду — пылким стихом, горящей песнею, бормотанием колыбельной, ночной — при свече — молитвой…

Пахнет весной и чужими надеждами.

Срок мой земной, ты продлись, я прошу.

Лютый февраль накрывает одеждами

землю мою. Чем теперь я дышу?

Жизнь мою скучную взяли и продали,

только лишь ветер гудит за спиной.

Пахнет весной. И метели до одури

властвуют временем в связке со мной.

Пахнет весной и скупыми раздорами.

В окнах сияющий свет новизны.

Может, опять мне идти коридорами,

долго идти — до заблудшей весны…

Лютый февраль, я опять в одиночестве.

Ветер скользит по застывшим лесам…

Может, прохожий окликнет по отчеству,

может, узнает меня по глазам…

Людмила пассионарна. Людмила закрывает глаза — и глядит не на внешний Мiръ, часто ослепляющий своими красотами и заслоняющий от нас нечто главное, а вглубь, внутрь, в Мiръ внутренний, и он то дышит неизбывной трагедией, непреодолимым мраком, то разворачивается радужным веером. Стихи о любви — проверка поэта на душевную и духовную прочность, равно же и на уникальность, неповторимость лирического высказывания. Откроем ларец этих стихов! Узрим россыпи драгоценных тайн, ведомых лишь одной-единственной живой душе!..

И снова веснотравие со мною.

И вновь закат над головою рыж.

Я постучусь в твоё окно резное

легко-легко — ты лишь меня услышь.

А ты, возможно, так и не услышишь

и не увидишь на исходе дня,

что солнцецвет струится тише-тише,

высвечивая давнюю меня.

Да, мы тайнозрители. Мы входим в святая святых поэта. А самый драгоценный из всех самоцветов художества — верно, да, Живое. Живое сердце. Живая (даже погибшая!) любовь. Живая (пусть даже уходящая, ушедшая!..) жизнь. Живая река за околицей. Живой, ибо ты его любовно обихаживаешь, родной дом. Живой Бог, ибо ты — Ему — молишься.

И я молюсь, и весь мой город слышит.

Не оттого ли так светло…

И падает метель с небесной крыши,

и застывает, как стекло.

И беспрерывно движется природа,

вогнав себя в заветный круг.

И на пороге стонет непогода,

как будто позабытый друг.

Гудят, гудят ночные переулки

в своём нелепом естестве.

Выходят тихо люди на прогулки,

запрятав души в рукаве…

…Мы идём по земле, не зная того, что ждёт нас за поворотом. Людмила Банцерова там, в своей рязанской деревеньке, слышит музыку земли. Музыку родимых рек и озёр. Видит алый занавес заката, медленно закрывающий всякий прожитый день, и плывёт в чистой золотой воде рассвета. Прозревает потрясённо, любящим и восхищённым взором, громадный смоляной колодец русской ночи, полный неистово горящих, особенно осенью и зимой, многоцветных звёзд. Склоняется перед белой, чистой ширью зимы. Ждёт весну, как ждут любви. Ей внятны бездны. Она, следуя заповеди Александра Блока, знает, «где стерегут нас Ад и Рай». И она умеет, может писать и Рай, и Ад, и боль, и праздник, и надежду, и слёзы, и смерть, и любовь.

Ибо лишь пламенной жизнью родного Слова мы преодолеваем трагедию бытия. И дарим людям, себе и Богу её неизречённую, вновь рождённую радость.

Елена КРЮКОВА,поэт, прозаик, искусствоведг. Нижний Новгород