Стокгольмский калейдоскоп

Людмила Колесова, 2019

Приглашаю в путешествие по современному Стокгольму, как по историческому центру, так и "спальным районам". Попробуем взглянуть из нашего нового застоя на шведский социализм с риксдагом и монархией. Мы почувствуем ритм и пульс современной шведской столицы, познакомимся с теми её особенностями, которые абсолютно не такие, как у нас, попытаемся понять шведский менталитет. Мы совершим экскурсы в историю Швеции, откопав в ней самые любопытные и малоизвестные факты, полные тайн и загадок, познакомимся с не известными у нас выдающимися личностями, творившими шведскую историю. За исключением исторических личностей, все персонажи являются плодом авторской фантазии, любые совпадения случайны.

Рождество в Стокгольме

Сделаем небольшой перерыв, и я расскажу, как оказалась в Стокгольме.

Мы сидели с двоюродным братом Юрой на его просторной ухоженной кухне в добротной сталинке. Ненастным осенним вечером я пришла к нему впервые после развода, разделившего мою жизнь на до и после.

Его жена Тамара, накормив нас ужином, ушла выгуливать йорка Лёлика.

— Слушай, Лора, а к моей Нике в Стокгольм ты бы не хотела съездить? — спросил Юра, после того как наедине обстоятельно расспросил меня о жизни.

— Конечно, хотела бы, но теперь мне не до жиру.

— Я не о том. Дочь с детьми не то чтобы не управляется, но устаёт. Больше морально, как я понимаю. Но Тамара, ты ж её знаешь, больше недели с ней не выдерживает. И Ника думает взять няню. Чтобы было с кем малышку оставить. А самой развеяться хоть иногда.

Фото четырёхмесячной Веселинки дважды дедушка Юра продемонстрировал мне сразу, как только я к нему пришла. Чудесная жизнерадостная малышка, похожая на своего российского деда.

— Но ты же знаешь, с маленькими детьми у меня никакого опыта.

— Не велика наука, — поморщился Юра. — Ника объяснит и покажет. А родной человек, я думаю, всё ж лучше, чем чужая тётка. Посмотришь Стокгольм, развеешься. Что ты тут потеряешь, кроме этой твоей работы, — он покачал головой и многозначительно хмыкнул. — Надо было сразу ко мне обратиться. Ведь ты же классная переводчица, со стажем. У одного моего сотрудника жена в переводческом бюро то ли соучредителем, то ли совладелицей. Ну, не знаю, как правильно сказать. А работа у них есть всегда. Но это, когда вернёшься.

Юра уже решил за меня, что я еду. А я и не возражала. И даже не стала ему объяснять, что на зарплату переводчика теперь не проживёшь. Разве что на доходы соучредителя. Тем более, немецкий язык уже никого не интересует, а с английским у меня масса конкурентов. И сценарии не прокормят, это даже не подработка, а скорее хобби.

Юра работал начальником проектного бюро, всю жизнь занимался неспешной работой и обзавёлся привычкой жить, говорить и думать спокойно, не спеша, но обстоятельно, вникая в детали. За ожирение и букет сопутствующих болезней он был обязан этому своему спокойствию и не в последнюю очередь — сидячей работе. Да и с кем ещё могла бы ужиться его жена со своим взрывным темпераментом.

Вернулась с прогулки Тамара.

— Лора согласна! — доложил ей Юра.

— Я не сомневалась, — буркнула Тамара, раздеваясь в прихожей. — Лентяй твой братик, — продолжила она без перехода. — Купила ему собаку, чтоб он её выгуливал и жир протрясал, а он и это дело на меня свалил.

— Хорошего человека должно быть много, — попыталась я вступиться за Юру.

Но Тамара, недослушав меня, грубо рявкнула на Лёлика:

— Марш в ванную, грязнуля!

Вышколенный Лёлик, поджав хвост и повесив нос, покорно засеменил в ванную вперёд хозяйки.

Я распрощалась с Юрой. Мы обнялись в прихожей, я прижалась к его большому и мягкому плечу и чуть не разревелась.

Как хорошо, что у меня есть двоюродный брат! Как хорошо, что я не одинока и могу опереться на его надёжное плечо.

Через месяц после того разговора я уже оформляла визу, и через два месяца отправилась в Стокгольм.

***

И вот, по воле Вероники, а по-семейному Ники, я в стокгольмском аэропорту Орландо. После моргающей, бормочущей и бьющей по глазам рекламы в Шереметьево его голые стены с чёткими указателями оказались первым приятным впечатлением. Полупустые залы и отсутствие московской сутолоки даже удивили. А тоже ведь столица!

За окном автобуса такой же снежный пейзаж, как и под Москвой. Но вот замелькали заснеженные скалы с корявыми сосёнками и берёзками, и я ощутила себя, наконец, на скандинавской земле.

Чем дальше от Орландо удалялись мы с Никой, тем меньше встречалось людей. В пригородах ни души. Машины только на автостоянках. Замершие на праздники заводы. На одном заборе по-шведски написано от руки:"За социализмом — будущее". Интересно, что представляет собой шведский социализм, плавно выросший из капитализма без революций и потрясений?

Пригороды незаметно перешли в один большой жилой массив. Скромные домики, домики и домики. Ника называла их виллами. Они выглядели в основном, как наши дачки восьмидесятых годов с ломаными крышами. Надо полагать, на подобной вилле однажды поселилась Пеппи Длинныйчулок.

Вот он, Стокгольм двадцать пятого декабря. Пустые тротуары, пустынно, куда ни глянь, словно после нейтронной бомбы. Изредка проезжает по одной машине и ещё реже, словно летучие голландцы, проплывают пустые автобусы-гармошки. В наших городах, за исключением Москвы, такие монстры давно перевелись. Их заменили юркие газели да тесные пазики.

Выйдя из автобуса, в котором всё же было несколько человек, мы оказались в абсолютно безжизненном городе. По переменке мы тащили за собой чемодан, и его ролики в тишине прямо-таки громыхали по брусчатке, посыпанной битым гранитом.

Из широченных окон Никиной квартиры на девятом этаже я пыталась наблюдать за жизнью Стокгольма, но почти никакой жизни так и не увидела ни двадцать пятого декабря, ни двадцать шестого, ни позже. И вдруг в новогоднюю ночь вся панорама, доступная глазу на десятки километров, расцветилась фейерверками. Часов в десять вечера, словно сказочные тролли вылезли из гранитных скал, устроили фейерверки чуть ли не на каждой вилле в течение четырёх часов, и снова спрятались под толщей гранита.

А виллы начинались сразу за Никиным домом и тянулись на север, запад и восток до самых окраин города. Некоторые без причуд украшены скромными жёлтенькими гирляндами. На узеньких улочках, петлявших между виллами из-за неровного скалистого рельефа, тоже не было ни души. Нет, это не Рио-де-Жанейро. Что за деревня? Куда я попала? Где хвалёное скандинавское Рождество?

Жизнь закопошилась ближе к восьмому января. Но это в"спальных"районах.

Как я потом поняла, в Стокгольме вообще многолюдно только в центре, в туристических местах или в торговых кварталах.

Также и в Рождество, в центре, как на другой планете, жизнь била ключом. На украшенных улочках Гамла Стан (Старого Города) толпы туристов из Европы и России. В универмагах не протолкнёшься — началась рождественская распродажа и скидки от тридцати процентов.

Однако праздничная иллюминация весьма и весьма скромная. Рождественского декора, как в голливудских фильмах, нет и в помине, всё намного скромней. Скромность и бережливость — черты шведского национального характера.

Но нет правил без исключений. И это исключение потрясло меня до глубины души. То была красная ковровая дорожка (точнее, суконная) вдоль Дроттнинггатан — улицы Королевы. Как можно было топтать грязными подошвами этот поистине королевский рождественский подарок жителям и гостям города! У меня нога не поднималась на неё ступить. Однако после недолгих колебаний тоже приобщилась. Вот она, королевская щедрость и роскошь под моими плебейскими ногами!