Глава 9
Разговоры в подворотне
В доме все теперь только и говорили, что про убийство.
Обсуждали, конечно, в основном ссору Соловьевой и Трапезникова, которая перед тем произошла.
Оказывается, собрание в пятницу, которое Вера пропустила, было посвящено пресловутому переустройству двора. Как Вера и предчувствовала, мэрия не хотела брать все расходы на себя и предложила жильцам скинуться, чтобы сумму увеличить. Это было подано под тем соусом, что, если уж благоустраивать, так и деревья надо во дворе хорошие посадить, и клумбу развести. В общем, снос помойки и новые контейнеры мэрия берет на себя, а вот заплатить Зеленстрою предлагалось жильцам.
Подробности про собрание Вере рассказали Валя Пашутина и Неля Королева, с которыми она встретилась, как всегда, случайно, при входе во двор.
Говорила, конечно, в основном Валя, а Неля реплики вставляла. Она теперь Веру узнала, конечно, но была не слишком разговорчивой — такая от природы.
Валя Пашутина рассказала, что на этом собрании много было споров — не все соглашались платить. Зарплату на большинстве предприятий подолгу задерживали, многие едва сводили концы с концами, дополнительные поборы были очень некстати.
— Я через этот двор от силы два раза в день если пройду. И мне все равно, есть там деревья или нет, — говорил хмурый Трапезников. — Окна комнаты у меня на улицу Ленина выходят, так что я этих деревьев и не увижу. На заводе не платят уже три месяца, детям скоро будет жрать нечего. Что они, деревья ваши будут жрать или клумбы? Того и гляди завод вовсе закроют, откуда деньги? Пусть, у кого окна во двор, тот и платит. Если они так хотят на цветочки глядеть. А мне не до цветочков!
— И чего это Соловьева с ним спорить стала? — удивлялась Валя. — Окно у нее, конечно, во двор, однако не думала, что она такая сторонница озеленения… Да и с третьего этажа не очень-то она будет цветочки разглядывать…
— А что она сказала? — спрашивала Вера.
Она тоже удивилась, что Светка так активно вела себя на собрании — в спор ввязалась… Вообще-то в детстве она была тихой, даже забитой. И что-то такое в ней и сейчас оставалось.
— В том-то и дело… вначале просто была перепалка, а потом она ему грозить стала. Мол, знаю про тебя такое, что в тюрьму ты сядешь, и надолго. Мол, вспомни, как в восемьдесят восьмом году, еще при советской власти, вы с братом ларек грабанули и сторожа грохнули?! Ты думал, не знал никто?! А я знаю, я видела! Вы в моем трамвае тогда домой возвращались пьяненькие и хихикали, что удачно дельце провернули! Я эти слова, говорит, запомнила: «Удачно мы это дельце провернули. Как ларек грабанули — столько всего! И сигарет, и пива надолго хватит». А на другой день узнала, что на той остановке как раз, где вы сели, ларек ограбили — сигареты и пиво сперли ящиками. А сторожа пристукнули насмерть. Детей каких-то арестовали потом… Сумели, говорит, вы с братцем из воды сухими выйти. Представляешь? Там все аж примолкли, про благоустройство-то забыли.
— Господи! — ахнула Вера. — А Трапезников что?
— А Трапезников испугался, показывает нам, что, мол, она того… У виска крутит. А потом пошел и убил. Должно быть, правду она сказала.
— Господи! — Вера и слов-то других не могла подобрать от таких страстей. — Что это на нее нашло? Почему вспомнила? Из-за клумбы, что ли?
— В тихом омуте черти водятся! — Это Неля вставила.
А Валя пояснила:
— Не только из-за клумбы. Она там расходилась еще раньше, стала требовать, чтобы трубы в квартирах заменили. А это ж про двор только собрание, дом никто ремонтировать, конечно, не собирается; кто ж ей трубы будет менять?
Вера вздохнула. Да, трубы в их подъезде оставляют желать… Ну, менять их сейчас, конечно, никто не будет. Это дохлое дело. Ремонта у государства сейчас просить умный человек не станет, не до того ему.
— Ну, это она зря, — сказала Вера вслух. — Царствие ей, конечно, небесное, но сейчас у государства чего-то просить бесплатного… бессмысленно — и ежу это понятно.
— Так ведь Соловьева в коррекционной школе училась, — усмехнулась Неля.
— Что-то, в общем, ее занесло тогда, в пятницу, — подтвердила Валя.
— Что, конечно, Трапезникова не оправдывает, — подвела итог Неля.
В общем, разговоров было много. Хотя криминальная обстановка в городе в целом была плохой, в их доме это было первое убийство за тридцать лет. Или даже сорок прошло?
Да, более тридцати лет не было в доме убийств — говорили и старожилы. Когда девушку молодую убили в первом подъезде… Как же ее звали?.. Нерусское какое-то имя.
— Стелла! — подсказывала Лопухова. — Ее звали Стелла!
— Да-да. — Неля Королева тоже помнила Стеллу. — Она в пединституте на историческом училась! Ее мама с моей вместе работала, они дружили. Я помню, как она приходила к маме и сокрушалась, что плохую профессию выбрала дочь — трудную и неблагодарную… в пединституте эта Стелла училась. Тетя Катя, это ее мать, умерла рано, дочери лет восемнадцать было… А вскоре и ее убили.
Между тем, в вину Трапезникова верили не все.
В понедельник, когда Вера возвращалась с работы, ее окликнул Толик Рассветов, Надин одноклассник.
Моросил мелкий дождик, и они зашли опять под арку.
Толик казался серьезным и озабоченным.
— Лопухова, извини, что я тебя по фамилии называю, но ты на Надьку похожа, мне все тебя хочется Надькой назвать, поэтому лучше Лопухова. Ты вправду встретила Сашку Трапезникова, когда он из квартиры убитой выходил?
— Встретила. Только не из квартиры, а из подъезда. Проскочил как ошпаренный мимо меня. А ты был на том собрании, где они с Соловьевой поругались?
— Ну, был… Дурацкое собрание получилось, там все только переругались и не решили ничего. Соловьева, конечно, отличилась особо.
— Да, я слышала… Странно. Она ведь, помнишь, в детстве тихая была, даже затравленная немного. Кстати, ее именно близнецы Трапезниковы тогда очень дразнили. Может, она вспомнила это и потому на Сашку накинулась?
— Вряд ли она через столько лет вспомнила, что Сашка ее дразнил. Чего ж раньше не вспоминала. Я ее, честно сказать, в детстве почти не замечал. Как и тебя. Вы ж маленькие были: старшие обычно маленьких не замечают.
Вера улыбнулась — так и было. Однако не время сейчас для воспоминаний.
— Так вот, — продолжила она, — Трапезниковы ее дразнили: «Косая!» — она в детстве косила сильно. А они хулиганы были, мы боялись их… Светка от них убегала, они в нее снежками кидались, а летом и камень могли кинуть. Я помню, потому что иногда с ней тоже убегала — чтобы поддержать ее.
— И ты считаешь, что убийство — продолжение той детской неприязни? Дурь какая-то. Я, честно сказать, не очень верю, что ее Сашка убил.
Вера только пожала плечами. На том и расстались.
