Валутина гора

Люттоли (Луи Бриньон)

Лишившись отца Анастасия Аврецкая переезжает в имение «Валутина гора», к своему опекуну графу Арсанову. Сын опекуна, ротмистр Пётр Арсанов влюбляется в Анастасию накануне своей свадьбы с Викторией Абашевой, дочерью предводителя Смоленского дворянства. В попытках преодолеть влечение к Анастасии, Пётр Арсанов совершает один дерзкий поступок за другим, бросая вызов отцу и всему дворянству. Он отказывается от своей свадьбы и вынужден драться на дуэли с отцом невесты. Рескриптом Государь-Императора, Пётр лишён всех званий и наград за поведение недостойное русского офицера и отправлен рядовым в пехоту. Начинается война 1812 года. Анастасия находит дневник и узнаёт о любви Петра. С благословения опекуна, Анастасия нарекает себя супругой Петра и одна венчается в церкви.

Глава 3

Пить надо меньше

Генерал Уваров пребывал в неописуемой ярости. Опять эти пятеро — раз за разом повторял он, направляясь в тюрьму. И наверняка зачинщик Арсанов. Весьма вздорный нрав у ротмистра. Весьма вздорный. С каждой минутой Уваров мрачнел всё больше и больше. Лицо его стало совсем черным, когда его сопроводили в камеру к задержанным. Полицмейстер почтительно открыл перед ним дверь темницы. Оказавшись внутри, Уваров едва не расхохотался. И было отчего. Все пятеро лежали на соломе, прижавшись, друг к другу. Мирный храп, никак не вязался с внешним обликом его подчинённых. Гусарская форма, представляла из себя жалкое зрелище впрочем, как и лица её обладателей. Практически у всех были синяки и ссадины. Местами виднелась запекшаяся кровь. И не только на лицах, но и на одежде.

— Жалкое зрелище, — пробормотал под нос Уваров, — однако эти разбойники и не собираются просыпаться. Встать!

Голос Уварова произвёл магическое действие. Ещё не проснувшись, все пятеро, цепляясь друг за друга, поднялись на ноги и встали в один ряд. Почти все шатались и пытались открыть слипшиеся веки. Уварову пришлось прождать несколько минут, пока, наконец, на него не уставились пять пар мутных глаз. Уваров едва сдержал улыбку при виде усилий предпринимаемых подчинёнными. Все пятеро пытались привести в порядок основательно разорванную форму.

Анджапаридзе, никак не мог приладить ряд свисавших с доломана шнуров. Да и пуговицы непонятно куда подевались. Он даже осмотрелся вокруг себя, пытаясь их обнаружить. У Невича, перо свисало с кивера прямо на лицо. Он всё время дул на перо из под уголков рта. Так как эти попытки ни к чему ни приводили, Невич правой рукой выпрямил перо, немного придержал его, придавая стойкости, как он полагал. Невич убрал руку, лишь, когда убедился, что перо больше не свисает на лицо. Он совершенно не замечал, что оно свесилось с другой стороны, на затылок. Он не замечал. Чего нельзя было сказать об Уварове. Многолетняя военная привычка приучила его схватывать на лету любую деталь. Наблюдая за действиями Невича, он едва мог сдержаться от смеха. Уваров справился со своим весельем, и тут же сделав усилие, нахмурил брови, для того чтобы выглядеть сердито. Он перевёл сердитый взгляд на остальных.

Друцкой пытался спрятать оторванный обшлаг на рукавах. Астраханов, пытался спрятать подальше от глаз пустые ножны, которые жалко свисали на разорванном поясе. Но хуже всего дело обстояло с Арсановым. У того чуть ли не половину лица была в ссадинах и кровоподтёках. На одежде целого места не было. Доломан вместе с золотистыми шнурами свисал в разные стороны. Кивер был порван. Чикчиры были настолько грязными, что сразу привлекли внимание Уварова.

— Позвольте спросить ротмистр, вас что, по полу таскали?

Арсанов задрал высоко голову и чётко ответил.

— Не помню ваше превосходительство!

— Не удивительно господа офицеры. От вас спиртным несёт аж до наших казарм. Я уж не говорю о том, что вы до сих пор пьяны. Мне интересно, сколько же вы выпили вчера? Поручик Анджапаридзе?

Увидев направленный на себя взгляд командующего, тот сразу попытался вытянуться и оставил, наконец, в покое свисавшие шнуры.

— Четвертинку ваше превосходительство!

— Четвертинку?

— Для начала, — пояснил Анджапаридзе.

— А после дошли, по всей видимости, и до ведра?

— Нет, честное слово нет ваше превосходительство. Ведра не было. Кружки были.

— Кружки значит. Мне вот одной за глаза хватает. А вам господа офицеры?

— Не помним ваше превосходительство! — одновременно прозвучали пять ответов.

— Не помните, значит, — лицо Уварова снова нахмурилось. — Кто зачинщик?

В ответ полное молчание.

— Шаг вперёд марш!

Едва прозвучали эти слова, как одновременно четверо шагнули вперёд. Один по прежнему оставался на месте. Уваров миновал четверых и подошёл к одиноко стоявшему Арсанову.

— Они не виноваты ваше превосходительство. Зачинщик я. И только я! — отчеканил Арсанов, глядя Уварову в лицо.

— А я и не сомневался ротмистр, — заверил его Уваров, — всем известен ваш вздорный нрав и излишняя вспыльчивость. И что же на сей раз, произошло, позвольте спросить?

— Мне показалось, что один из полицмейстеров смотрит в мою сторону неуважительно!

— Вам показалось ротмистр? А вы помните, что показалось вам в прошлый раз? Я напомню. Вам показалось, что некий драгун оскорбил вашу форму, когда на самом деле этот несчастный пытался всего лишь выразить своё восхищение. В итоге, ваш эскадрон едва не прикончил драгун. Вам всё время, что-то кажется ротмистр. И это качество становится крайне опасным для всех тех, кто оказывается в непосредственной близости от вас. Но на сей раз, я отучу вас от скверных манер. Будьте уверены. Все свободны за исключением ротмистра Арсанова! — Уваров бросил на подчинённых жёсткий взгляд. Трое ушли сразу. Астраханов по непонятной причине остался рядом с Арсановым.

— Корнет, вы не слышали приказ? — Уваров был удивлён поведением Астраханова.

— Ваше превосходительство, прошу два слова наедине!

— Хорошо корнет!

Получив разрешение, Астраханов подошёл к Уварову и что то зашептал ему на ухо. Как ни прислушивался Арсанов, так и не смог понять о чём идёт речь. С другой стороны решётки, три пары уха прислушивались с не меньшим вниманием. Неожиданно для всех раздался гневный голос Уварова.

Ах мерзавцы. Неужто посмели такое сказать. Ротмистр Арсанов вы свободны. Можете отправляться с остальными, — резко бросив эти слова, Уваров развернулся и направился к выходу.

Астраханов подмигнул Арсанову. Они вышли из темницы вслед за Уваровым. Их сразу же отступили остальные трое. Все задавали Астраханову один вопрос. А именно что он сказал Уварову? И почему тот не стал наказывать Арсанова?

— Я всего лишь сказал, что полицейские назвали гусар «курицами, которые только и умеют «кудахтать», — весело сообщил Астраханов.

Он тут же осёкся и с беспокойством посмотрел на расстроенного Арсанова. Ротмистр повернулся и быстро зашагал вслед за Уваровым.

— Вы куда ротмистр? — окликнул его Астраханов, но тот не обратил внимания.

Арсанов шёл очень быстро, но тем не менее успел догнать Уварова снаружи, когда тот уже садился в седло.

— Ваше превосходительство! — Арсанов остановился в двух шагах слева от Уварова и поднял на него открытый взгляд.

Увидев Арсанова, Уваров усмехнулся.

— Похоже ротмистр, вы пришли сказать о том, что ваш друг изрёк неправду. Мне знаком ваш вздорный нрав, однако вы слишком честны для того, чтобы прибегать ко лжи во спасение. У вас всегда хватало смелости ответить за свои поступки. И за это качество, честно говоря, вы и вызываете у меня уважение. На самом деле, я просто не хотел вас наказывать. Поэтому сделал вид, будто поверил словам поручика Астраханова. Однако должен вас предупредить ротмистр. Это последняя услуга с моей стороны. Ещё одна подобная выходка и я просто вынужден буду наказать вас. И наказать весьма серьёзным образом. Да…и не благодарите меня.

Уваров тронул коня. Арсанов принял положение, смирно провожая генерала. Чуть позже его обступили друзья. Сразу раздались радостные возгласы. Посыпались новые предложения.

— Господа, господа, — остановил всех Арсанов, — никаких трактиров. С меня достаточно. Я не желал бы опаздывать на собственную свадьбу. Это огорчит батюшку. Так что, я немедленно выезжаю в имение. Буду рад видеть вас господа, на моей свадьбе. Надеюсь, вы мне окажете такую честь. А засим позвольте откланяться.

Арсанов склонил голову перед друзьями. Они ответили ему тем же. Оставив друзей, Арсанов направился в сторону близ лежащей улицы. Взяв ямщика, он отправился на свою квартиру в Петербурге. Там он по возможности привёл себя в порядок. Умылся, переоделся и, забрав своего коня, отправился в Валутину гору.