Любимчик

Л Д, 2022

Мы пришли в вашу жизнь для того, чтобы напомнить об одной вещи. Начиная "жизненный рестарт" хоть тысячу раз, вы всегда окажетесь там, где вы есть. Хотите проверить? Тогда добро пожаловать в мир «Пустоты».

Глава 1. У могилы

Бэл сидел на холодной земле у могилы. Его окружала ночь, фиолетовое сияние планеты Аврелия, которая пряталась за облака, периодически выдёргивая из темноты надгробную плиту. Он плакал, не пытаясь остановить слёзы, которые маленькими ручейками стекали по щекам, доходили до кончиков уродливо вырезанной улыбки и по ней затекали в рот. Он не пытался их выплюнуть или сглотнуть, они падали на могилу. Бэл упёрся спиной в надгробие, вытер слёзы и надел медицинскую маску, на которой была изображена милая нереалистичная улыбка, после чего пошёл домой по тёмным улочкам.

Бэл вошёл в дом и прямиком направился в ванную комнату, в которой от зеркала по стене расходилось множество трещин. Не раздеваясь, он лёг в ванну, свернулся калачиком и начал медленно засыпать. Через какое-то время он почувствовал холодные пальцы, которые гладили его по голове. Бэл невольно едва заметно улыбнулся и, открыв глаза, увидел её, сидящую на краю ванны. Она была совершенно бледная, с грязными волосами, вскрытыми и зашитыми вдоль запястьями и раной у горла, похожей на пришитые в улыбке бледные тонкие губы. Она гладила его по голове. Бэл было хотел заорать от ужаса, но она произнесла:

— Если закричишь, я уйду навсегда.

Бэл сдержал крик, а она ухмыльнулась, и затем он произнёс:

— Неужели сделать с собой такое было единственным выходом?

Она немного призадумалась, отвела взгляд, продолжая гладить его по голове.

— С собой? Почему ты не сказал «со мной»? Даже сейчас ты продолжаешь меня любить, — она улыбнулась и нежно поцеловала его в лоб.

Бэл моргнул, и она исчезла. Он быстро встал, огляделся, но никого не было. Зачесав волосы назад, он почувствовал на пальцах комки грязи.

— Так, видимо, не сон. Не сон же, да!? — крикнул он на весь дом, но в ответ лишь тишина.

На следующий день Бэл направился в вуз. Бэл сидел в самом центре кабинета, почти все отводили от него взгляд. Девушке, которая сидела впереди него, всегда казалось, будто сама смерть нависла над её плечом. Когда Бэл что-то делал, тянулся за упавшим карандашом, что-то искал в сумке, она вздрагивала. Ему это настолько не нравилось, что он старался не делать лишних движений, чтобы не пугать её, но от этого ей становилось ещё страшней. Она думала, что если не дай вселенная он к ней прикоснётся, она точно умрёт на месте. Парень, который сидел сбоку от него, не подавал никаких признаков страха, ему было плевать, ему на всё было плевать, даже на собственную жизнь. Другая девушка, которая сидела с другой стороны от Бэла, никогда не могла есть в его присутствии, так как ей всегда виделся кончик его шрама, и она всеми силами старалась на него не смотреть. Позади Бэла сидела староста, ей нравилось смотреть на его спину, и она очень хотела прикоснуться к красным кончикам его волос. Занятия закончились, и Бэл, как всегда, отправился в студию, в которой писал картины. Но его остановила староста.

— Здравствуй, Бэл. Давно не виделись.

— Да, привет. Я болел.

— Как скажешь, как скажешь, — ехидно заговорила она. — Ты же слышал, что скоро будет конкурс, в котором выберут картины для студий знаменитых художников. Не хочешь поучаствовать от вуза?

— Я даже не знаю. Думаю, мои картины не поймут. Мало кто любит смотреть на смерть и жестокость.

— Искусство не должно ограничиваться подобными вещами, оно должно быть искренним, таким, каким его видит автор. Так что ты, Бэл, не бойся, если кто-то тебя за них осудит, то знай, они просто идиоты.

— Спасибо большое, я поучаствую, а теперь мне пора.

Он вошёл в студию, в которой занималась одна девушка.

Она с криком заговорила:

— Да вселенная их раздери! Долбаный факультет музыки! Долбят по своим клавишам и бренчат до самого предела! Работать невозможно! Это стена что, сделана из гипсокартона?!

Она взяла сумку и зашвырнула в стену. Бэлу показалось, что стена немного впала. Тогда девушка взяла сумку, грозно посмотрела на Бэла и, обходя его, ударилась о торчащую рукоятку топора, который был воткнут в голову манекена, находившегося у входа в студию.

Девушка выругалась:

— Зараза, как же всё бесит! Рисуют тут свой грёбаный артхаус, а убрать всё на место не удосуживаются.

Девушка ударила по подиуму, на котором находилось туловище гипсового манекена, после чего взвыла и, произнеся все маты, что знала, ушла из студии.

Бэл остался в студии один, переставил манекен чуть дальше от входа и развернул рукоятку к стене, после чего поставил на мольберт холст, при этом отбивая ногой ритм. Он было хотел начать писать новую картину, как из-за его плеча показалось её лицо, и она дунула ему в ухо.

— Мама! — вскрикнул Бэл, отпрянув от мольберта. — Как ты тут оказалась?! Неужели я снова сплю?!

Мама обошла все его картины, они лежали в ряд у стены.

— Какие они красивые, — прошептала она.

На них были изображены животные, но только вывернутые наизнанку. Головы буйволов, вокруг которых летали мухи, мёртвые различные тараканы, из желудочков которых вылезли маленькие черви. Также была изображена танцующая балерина, полностью покрытая порезами, с которых стекала кровь.

— Ты так красиво рисуешь. Почему ты мне их никогда не показывал?

Бэл сглотнул:

— После того, как ты увидела ту картину, я боялся показывать тебе новые.

— Мне очень понравилась та картина, как и нравятся эти.

— Как ты здесь оказалась?

— Это сложно объяснить.

— А ты попытайся.

— Ладно. Представь темноту. Холодную, густую, а вдали виднеешься ты. Я вижу тебя и просто выхожу из этой тьмы к тебе, вот и всё.

— Но как это происходит? Почему это происходит?

Мама пошла к центру класса и начала снимать с себя грязную чёрную безрукавку.

— Да откуда мне знать, разве это так важно, просто прими как должное и живи с этим.

Мама сняла с себя майку, Бэл закрыл глаза и отвернулся прежде, чем она развернулась к нему.

— Что, что это ты делаешь?!

— Хочу, чтобы ты меня изобразил. Для своих картин лучше натурщицы, чем я, ты во всём свете не сыщешь. Так что давай отбросим уже эту глупую мораль и займёмся делом. Мне будет приятно поучаствовать в процессе твоего творчества. Так давай друг другу поможем и удовлетворим свои желания. А я знаю, ты этого хочешь, иначе как ты можешь называть себя художником.

Бэл призадумался, после чего произнёс:

— Разве это правильно?

— Если ты так хочешь поговорить о правильном или неправильном, то правильным является всё то, что говорят родители своим детям, и я говорю тебе, что это правильно. Так что прошу, изобрази меня. И хватит этих глупостей.

— Ладно, только развернись ко мне спиной.

— Как скажешь.

Она развернулась, Бэл открыл глаза и увидел светлое и полупрозрачное, как жемчуг, тело, на котором уже совсем не было одежды. Тогда он весь покраснел и затараторил:

— Но потом ты ответишь на мои вопросы.

— Хорошо, но прежде сделай мне одолжение.

— Какое?

— Прошу, называй меня по имени. Хорошо, Бэл? — она улыбнулась.

— Ладно, Джи… — Бэл покраснел ещё сильнее. — Джил.

— Вот и славно, а теперь начнём.

Джил зачесала волосы назад.

— Какую позу мне принять?

— Какую угодно, будь частью картины. Но только не разворачивайся.

— Поняла.

Джил повернула голову в левую сторону, правая рука свисала, нежно касаясь бедра, а левая двумя пальчиками прикасалась к нижней губе, волосы падали на правое плечо, и она искоса смотрела на Бэла. Бэл начал писать, выводя изящные линии и подбирая цвет. Точность рисунка была почти фотографичной, фон же он решил сделать чёрным. Бэла настолько поглотил процесс, что смущение ушло, будто его и не было. Бэл писал и писал, а Джил ни разу не пошевелилась, она застыла, словно мраморная фигура, и Бэл даже не заметил, как наступила ночь. В самый разгар его работы заскрипела дверь. Бэл инстинктивно обернулся. Дверь открылась, за ней стоял охранник. Бэл посмотрел в сторону Джил, но там уже никого не было.

— Опять ты до ночи тут торчишь, а ну марш домой!

Бэл без лишних слов взял все вещи и пошёл домой.

Дома проверил электронную почту, на ней было одно письмо от некой Каиллы. Во всех письмах всегда говорилось, что она готова купить его любые картины, и что она хотела бы заплатить больше, гораздо больше, но Бэл без конца ей отказывал и назначал минимальную цену. Денег, которые он получал, хватало на всё, что он хотел.

Обессиленный, он лёг спать, снов ему не снилось, только темнота. Зазвенел будильник, и он начал собираться в вуз. Поменял маску, на этот раз на ней были покрасневшие щёчки и смущённые, отведённые в сторону губки. После занятий Бэл направился в студию.

Бэл остановился у входа в студию, так как увидел какую-то девушку в синем комбинезоне с одной сорванной лямкой, из кармана которого торчали жёлтые резиновые перчатки. Она разглядывала его картину, на которой была Джил.

Бэл подошёл и сказал:

— Привет, ты тут учишься?

Девушка ещё недолго на неё глядела, затем отвела взгляд и посмотрела на Бэла.

— Нет, работаю.

— Нравится картина?

— Да, очень. Это ведь ты её написал?

— Да, но она не закончена, как видишь.

— У тебя талант. Я бы за такую картину любую цену заплатила.

— Я продаю свои картины. Когда закончу эту картину, можешь у меня её купить.

Послышался звук электрогитары и барабанов.

— Правда?!

— Да, правда.

— Обязательно куплю, — девушка ещё на пару секунд задержала на картине взгляд, а затем продолжила: — Скажи, а сколько ей лет?

Бэл ухмыльнулся про себя:

— Не знаю. А сама как думаешь?

— Думаю, двадцать пять, двадцать шесть. Она выглядит очень молодо и красиво.

— Даже со всей этой бледнотой и зашитыми ранами?

Девушка улыбнулась:

— Особенно с ними. Я её у тебя обязательно куплю, а пока пойду зарабатывать деньги. Ты её главное никому не продавай!

Девушка выбежала из кабинета в неизвестном направлении.

Бэл с ухмылкой произнёс:

— Хорошо, не продам.

Процесс работы над картиной опять затянулся до ночи. Охранник снова огрызнулся и выпроводил Бэла из вуза. Бэл взял пару законченных картин, заскочил в офис доставки товаров и отправил на заданные адреса, после чего отправился на кладбище.

Сел у могилы Джил, опершись спиной о надгробную плиту, и начал предаваться воспоминаниям. Первый раз, когда он научился кататься на велосипеде; первые деньги, которые он заработал; первый подарок, который подарил маме; и её первые слёзы после этого. Из-за надгробной плиты показались руки и обняли его. Бэл уже начинал к этому привыкать. Джил разжала свои объятия, оперлась о надгробную плиту с другой стороны и произнесла:

— Зачем ты сюда приходишь? Вот же я, здесь.

— Я не уверен, что ты настоящая.

— В каком это смысле?

— Да в прямом! C чего мне быть уверенным, что ты не моя иллюзия, вызванная от горя?

Джил села Бэлу на бёдра (он тут же смутился) сняла с него маску и ущипнула за верхнюю часть щеки.

— Разве иллюзия может причинить тебе боль?!

— Это всё равно ни о чём не говорит. С чего мне быть уверенным, что я сам себя не щипаю?

— И как же мне тебе доказать, что я реальна?

— Покажись какому-нибудь человеку, если он тебя увидит, значит, ты реальна.

Джил опустила голову, волосы упали ей на лицо.

— Я боюсь. А вдруг и впрямь исчезну, будто меня никогда не существовало. И я больше тебя никогда не увижу. Прошу, не заставляй меня делать это. Теперь я не хочу уходить.

Бэл смутился:

— Ладно, хорошо. Но пожалуйста, встань с меня, я не хочу испытать… — Бэл смутился ещё больше. — Ты сама понимаешь, какую неловкость.

Джил сделала лицо лисички и встала с него, он подвинулся, и она села рядом. Они смотрели на звёзды.

— Они такие красивые, — сказала Джил.

— Да, просто потрясающие. Но они уже давно мертвы. Всё, что мы видим, это лишь их свет, летящий сквозь пространство.

— Они так напоминают твои картины, которые основаны на жизни, но по сути давно-давно мертвы. Печальный дуализм.

Джил обняла руку Бэла и легла на плечо. Она смотрела на него и улыбалась, а неподалёку послышались шаги. Бэл натянул маску и посмотрел в сторону, откуда приближались чьи-то шаги, а Джил пропала.

Глава 2. Смотритель кладбища

— Привет, парень, — произнёс мягкий старческий голос. — Меня зовут Стив. Я владелец этого кладбища. Я тебя вижу здесь почти каждый день. Ты без конца засиживаешься тут чуть ли не до утра.

— Да, простите, если так нельзя, я уйду.

— Нет, что ты, что ты. Сиди тут хоть до рассвета. На это кладбище очень редко приходят посетители. И я хотел предложить тебе работу. Хочешь быть смотрителем кладбища по субботам? Будешь работать в субботу ночью. Я понимаю, такое странно предлагать, но всё же ты можешь делать всё то же самое, навещать свою любимую, но ещё за это деньги получать. Ну как тебе?

— Я навещаю здесь свою маму, а не любимую. Но в какой-то степени вы правы, я её очень люблю. Кстати, меня зовут Бэл, а насчёт вашего предложения — почему бы и нет.

Бэл подумал: «Это будет полезно для моего творчества».

— Так это была твоя мама…

— Вы её знали?!

— Это сложно объяснить. Пойдём, я тебе лучше всё покажу. И забудь про «вы», обращайся на «ты», — Стив улыбнулся.

Они направились к домику на холме. Его окружали надгробные плиты, окутанные лозой. Они вошли внутрь, и Стив включил свет. В доме был деревянный пол. Вдали комнаты стоял стол со стульями. У стены по центру виднелся камин, над которым висел череп оленя, и рядом лежала шкура медведя. У окна стояла одноместная кровать, а рядом с ней — телевизор, мусорка и зеркало. В углу комнаты была плита, раковина и холодильник, над которыми висела пара шкафчиков. Ближе к камину по правой стороне была видна железная дверь.

— Эта дверь ведёт в подвал, там я работаю с трупами, — Стив замешкался. — Чтобы у тебя не сложилось страшных ассоциаций, заявляю: я танатокосметолог. Это тот, кто придаёт трупам вселенский вид. Ещё, как ты заметил, я охотник. Камин газовый, если станет холодно, включишь его как электрическую плиту, короче, разберёшься. Тут и будет твоё рабочее место. Будешь здесь отдыхать и время от времени патрулировать кладбище. А то эти чёртовы вандалы меня уже заколебали.

— А разве для этого мне не нужна физическая подготовка? Лицензия? И какое-нибудь снаряжение?

— Тебе нужно только снаряжение. На всё остальное плевать.

Стив открыл дверь и спустился в подвал. Бэл посмотрел на тянущуюся вниз лестницу, и ему стало плохо, он начал медленно спускаться, а затем замер посередине проёма.

— Бэл, ты чего там застрял? Тебе плохо?

— Нет, всё нормально. Сейчас, я только отдышусь.

Бэл медленно спустился вниз.

— Что это с тобой произошло?

— Не знаю, просто страх нахлынул, но сейчас всё в порядке. Страх не от тебя, нет, это что-то другое, не знаю, что.

— Вот как. Ну хорошо, что не от меня, а то меня бы это обидело, — Стив ухмыльнулся.

Бэл оглядел подвал, в воздухе витал запах формалина, ничего другого невозможно было учуять. Но подвал больше походил на кабинет хирурга, всё было заполнено белым нежным тусклым светом. Посередине комнаты стоял большой железный стол, у которого находился хирургический столик, на котором лежали различные хирургические приборы. У левой стены в ряд виднелись холодильные камеры, а у центральной поперёк стояли железные шкафчики и шкафы, на которых лежала косметика, шприцы, баночки с неизвестной жидкостью и какая-то машина, внутри которой что-то бурлило. У правой стены в углу была прозрачная дверь, за которой находилась душевая.

— Ах да. Забыл сказать. Туалет на улице, а душ здесь. Да, запарно, но ничего не поделать.

— И какое же снаряжение мне нужно носить для патрулирования? Фонарик, дубинку, перцовый баллончик?

Стив рассмеялся:

— Ох, нет. Оставь эти глупости. Всё, что тебе нужно, это снять маску.

Бэл непонимающе на него посмотрел.

— Сейчас объясню. Знаешь же, как ворон отпугивают от огородов? Ставят пугало. Не обижайся, Бэл, но ты будешь моим пугалом. На что мне обычный смотритель кладбища, которого никто не боится? Да вандалы над ним только посмеются. Но увидев тебя, да ещё в том, во что я тебя наряжу, они сюда и вовек не сунутся. Ты станешь легендой, страшилкой на ночь, о кладбище пойдёт такая жуткая молва, что все отбросы будут избегать его, как тараканы дихлофоса!

Бэл засмеялся:

— Это очень забавно. И ты действительно думаешь, что это сработает?

— Конечно, сработает. Не веришь? Приходи завтра ночью и сам в этом убедись.

Стив открыл железный ящик и вытащил из него уродливый плащ коричневого цвета с болтающимся капюшоном. По плащу словно расходились жёлтые вены, а сам он был сшит из сотни различных лоскутов кожи.

— Вот это ты и наденешь.

— Где ты достал такое уродство?

— Я же сказал, что я бывший охотник. Он сшит из моих трофеев.

— Но как я буду блуждать по темноте? Мне же нужен фонарь.

— Об этом не волнуйся.

Стив открыл нижний ящик стола и вытащил банку, внутри которой в зелёной жиже плавал необычный мозг. Пополам его разрезала длинная кость, а с левой и правой стороны были извилины, а у нижнего основания находился нервный пучок.

Бэл заговорил:

— Это необычный мозг. Такого мозга нет ни у одного зверя в нашем государстве.

— Ха, — Стив ухмыльнулся. — И ни в одном другом. Я убил эту тварь на ничейной земле, когда был чуть помоложе.

Глаза Бэла округлились от удивления:

— Так ты там был?! Прошу, расскажи, что там!

— Чтобы понять, что собой представляет ничейная земля, на ней нужно побывать самому. Но одно я могу тебе сказать точно. Все эти животные, что обитают в пределах государств, — львы, медведи, волки — всё это лишь дичь для тварей на ничейной земле. Но, скажу честно, и для меня тоже.

Медведя, которого ты видел у камина, я убил грёбаной заострённой палкой и то не испытал никаких трудностей по сравнению с теми тварями, что там обитают. Жаль, что я стар. И если я туда отправлюсь в своём нынешнем состоянии, то это будет равносильно суициду. Я выдохся. Эх, какие были времена. Ну да ладно, к делу.

Стив достал шприц, открыл банку и вонзил его в нервный пучок мозга, набрав зелёную жидкость. Затем взял чашку Петри и вылил на неё содержимое. Пошарил по хирургическому столику, нашёл пипетку и вобрал в неё жидкость. Подошёл к зеркалу и махнул Бэлу рукой.

— Смотри, Бэл, в этом нет ничего страшного и болезненного.

Стив капнул жидкостью на глаз, поморгал немного, потёр.

— Вот и всё. Чтобы ты понял, что я сейчас сделал, выключи свет. Я тебе кое-что покажу.

Бэл немного засомневался.

— Да не бойся ты, я тебе не маньяк-убийца. Для меня люди — самая лёгкая дичь, да ещё и в темноте, это неспортивно и неинтересно. Так что переставай труситься и дай мне тебе кое-что показать.

Бэл про себя улыбнулся и пошёл к выключателю. А тем временем в пустоте сидела Джил и наблюдала за Бэлом, покусывая ногти. Бэл выключил свет. Наступила полная темнота. На месте, где стоял Стив, засиял зелёный огонь.

— Итак, Бэл, вытяни руку и показывай пальцы. А я скажу, какое число пальцев ты показываешь.

Бэл продолжал улыбаться, затем вытянул руку и показал два пальца.

Стив произнёс:

— Два.

Бэл напрягся, про себя перестав улыбаться. Он вытянул вторую руку. На одной показал три пальца, на другой два.

— Пять.

Бэл размял плечи и начал быстро менять число пальцев.

— Семь, шесть, четыре, три, два, один, десять.

Стив произнёс их в точности, как и показывал Бэл. Бэл включил свет, и позади Стива стояла Джил. Отдёрнув руку и сложив её в подобие острия меча, целилась ему в затылок, смотря на него звериными глазами, готовая убить.

Бэл закричал:

— Стой! Не смей!

Стив развернулся, но позади уже никого не было.

— Бэл, я тебя что, напугал?

— Нет, прости, я немного перенервничал. То, что ты показал, было таким удивительным. Объясни, пожалуйста, как ты это сделал?

— Это всё из-за вещества, которое вырабатывается в мозге этой твари, — Стив ударил пальцем по банке.

— Если это вещество попадёт в глаза, то оно даст тебе способность видеть в темноте, эффект длится два года. Побочный эффект — твои глаза светятся зелёным в темноте.

— И всё? Зелёное свечение глаз за способность видеть в темноте? Да ты шутишь?

— Если бы. Цена, которую я за это заплатил, была слишком высока, — он снял белый фартук и немного приподнял белую майку, показав Бэлу кусок огромного шрама, рассекающего весь торс.

— Мне удалили пятьдесят процентов кишечника. Два раза отказывало сердце. Печень и почки работают только на моей силе воли. Разорвано одно лёгкое, не считая, сколько крови потеряно и мягких тканей уничтожено. Я выжил, а эта тварь нет, — Стив снова ударил по банке.

— Я уверен, эта штука стоит дорого. Почему ты хочешь дать её мне, а не продать за целое состояние?

— Потому что мне нужен смотритель кладбища, а не состояние.

— И ты мне предлагаешь капнуть этой жидкостью в глаза?

— Если ты, конечно, не против. Как ты мог заметить, я себе капнул, следовательно, оно безвредно, но если боишься, то ради вселенной, не заставлять же мне тебя.

Стив взял банку и открыл шкафчик. Бэл снял маску, и по его лицу расползлась улыбка, которая чуть ли не касалась мочек ушей.

— Давай!

Стив рассмеялся:

— Вот это по-нашему!

Стив взял пипетку, подошёл к Бэлу.

— Смотри на лампочку.

Бэл поднял глаза и почувствовал, как на глазницы упало несколько капель.

— Теперь разотри и поморгай.

Бэл сделал, как сказал Стив.

— Славно, теперь давай вырубай свет.

Свет потух, и комната наполнилась зелёным. Бэл в абсолютной тьме видел каждую деталь. Стив снова набрал в пипетку жидкость и капнул себе во второй глаз.

— Вот так-то лучше, а то с одним глазом неудобно.

Бэл надел плащ, подошёл к зеркалу и увидел своё разрезанное пополам лицо с зелёными светящимися глазами. Подумал при этом: «Красота».

— Ну вот, теперь ты во всеоружии. Сегодня пятница, так что завтра приступай к работе.

— Хорошо.

Они вышли из подвала, и свет ламп вернул ему человеческое видение.

— Чёрт, а к этому надо привыкнуть.

Стив ухмыльнулся:

— Через неделю привыкнешь.

Бэл попрощался со Стивом и направился домой. Было уже поздно, фонари погасли, но Бэлу было на это плевать. Он пригляделся к окружению и начал замечать то, что обычно пряталось в ночи. Как рыскает крыса по мусорным пакетам, каждый ухаб на тротуаре, силуэты, бродящие за окнами, спящих в подворотнях людей.

Бэл приближался к своему белому двухэтажному дому. Войдя, по привычке потянулся к выключателю, про себя ухмыльнулся и направился в свою комнату. Проходя мимо лестницы, он остановился. Подошёл к стене, которая служила лестничным фундаментом. Ему послышалось, как что-то скребётся за стенкой, словно заострённой палкой водят по кирпичу. Позади Бэла появилась Джил и обняла его.

— Я так волновалась за тебя. Ну вот куда ты вляпался?!

— Я уже не маленький.

— Я так переживала, все ногти в пустоте себе сгрызла, вот, смотри!

Джил показала ему надкусанные заострённые ногти.

— Я тоже заволновался, когда ты была готова убить Стива! Он мне кажется хорошим мужиком, не трогай его!

— Да я и не думала его убивать, — Джил отвела взгляд. — Просто была готова на случай чего. Да и тем более, если я иллюзия, то ничего бы ему не сделала. Да и если убийство или забвение будет ценой за твоё спасение, то я убью тысячи и десятки тысяч людей. И пусть меня навечно за это отправят в холодный ад, это неважно, если ты будешь жить!

— Ладно, всё, закрыли эту тему.

Бэл заметил, что Джил совсем не пахла гнилью или чем-то подобным, от неё исходил запах пота вперемешку с духами. Бэлу нравился этот запах.

— Ты спать? Я с тобой.

Лицо стало красным.

— Только без приставаний.

Джил сделала довольное лицо.

— Хорошо-хорошо, — и подумала при этом: «Да кто тебя спрашивать будет».

Они легли, Джил тут же его обняла, а Бэл начал засыпать. Джил лежала тихо, мирно, немного посапывая. Бэлу давно не было так спокойно, и он быстро уснул. Встал он ближе к полудню, а Джил исчезла. Бэл умылся и заметил, что его ухо немного покраснело и побаливало. Он не придал этому значения и спустился на кухню. В холодильнике ничего не было. Тогда он собрался и пошёл в магазин за продуктами. Проходя мимо кафе, он решил себя побаловать и зашёл внутрь. Сел за стойку и начал дожидаться официантку.

Глава 3. Покупатель

Раздался крик:

— Художник!

Бэл развернулся. Это была девушка, которая хотела купить его картину.

— Привет. Я забыл спросить твоё имя. Меня вот Бэл зовут.

Официантка растеклась в улыбке:

— Знаю, а меня Маргарет. Рада с тобой снова познакомиться. Извини, что убежала так резко. Просто у меня всегда так. Идея голову захватит, и больше ни о чём другом думать не могу.

— Да ерунда.

— Ты ведь ещё не продал ту картину?

— Нет.

— Вот и славненько. Что будешь заказывать?

— Холодный кофе с трубочкой.

— И на этом всё?

— Угу.

— Это же не еда! Сейчас только начало дня. Ты, наверно, совсем голодный. Закажи ещё что-нибудь.

— Я бы рад, но не хочу смущать посетителей.

— Да плевать на них. Что ты хочешь?

— Ладно, давай я перефразирую. Я не хочу, чтобы они смущали меня.

— В каком это смысле?

— Ну, называли уродом или говорили, что от меня им хочется блевать. Из-за этого мне запретили заказывать тут горячую еду.

Маргарет надломила меню, а затем и вовсе разорвала напополам.

— Уроды чёртовы!

Вышел управляющий и упрекнул её:

— Что не работаешь? Увольнения захотела?!

Маргарет кинула меню ему в харю.

— Да пошёл ты, урод!

После чего взяла Бэла за руку и вывела из кафе. А за ними выбежал управляющий с криками:

— Эй! Да что ты себе позволяешь, тварь?! Он даже не заплатил!

— Вычти из моей зарплаты!

Бэл удивлённо на неё посмотрел.

— Пойдём в нормальное кафе, и пусть хоть какая псина посмеет гавкнуть что-то в твой адрес, я им так задам, что вовек не забудут.

Бэл рассмеялся, и Маргарет вместе с ним.

— Знаю я тут одну кафешку неподалёку, пойдём.

— Хорошо, но только если позволишь тебя угостить.

Маргарет улыбнулась:

— Ладно.

Они дошли до кафе, Бэл заказал себе горячего, а Маргарет — всего лишь картошку фри, но Бэла это не устроило, и он добавил к заказу ещё пару блюд и кофе. Бэл огляделся и увидел, что на столах у всех лежали белые пирожные, и заказал его себе. Он было хотел взять такое же для Маргарет, но она его остановила и взяла другое. Им принесли заказ.

— Да не стоило на меня тратиться.

Бэл про себя улыбнулся.

— То, что ты для меня сделала, бесценно, и это самое меньшее из того, что я могу тебе дать. Так что, пожалуйста, прими это.

Маргарет на него так мягко посмотрела, затем перевела взгляд на бар и заметила, как нечто синее смешали с красным, и получился фиолетовый. Им принесли еду. Бэл снял маску и внимательно посмотрел на лицо Маргарет. Оно не выражало ни отвращения, ни страха, лишь небольшое смущение. Они принялись есть.

— Знаешь, я не думаю, что моя картина настолько дорогая, чтобы пахать ради неё.

Маргарет вонзила вилку в стейк.

— Конечно, дорогая, и ещё как нужно пахать. Скажу тебе откровенно, Бэл, у меня сейчас совершенно нет денег. Я просто хочу, чтобы ты понял, для меня самая величайшая плата, которую я могу предложить за то, что задело мою душу, — это хоть какая-то эмоциональная отдача. Деньги на самом деле такая ерунда, они у меня были, и уже тогда я могла купить твою картину, но я не хотела, чтобы это было так просто. Бери что нравится и радуйся жизни? Нет, я ненавижу такой подход, поэтому я отдала эти деньги на благотворительность.

Для меня единственная достойная плата тебе как автору — это мой труд, я хочу доказать самой себе, что достойна твоей картины, даже если ты не будешь знать, что я работаю ради неё. Но вот теперь ты знаешь, и мне приятно. Для меня это не побрякушка, которую можно просто купить, нет! И меня очень злит в этом мире, что люди без конца всё берут да берут. Нужно же и уметь что-то отдавать, и я не о деньгах, хотя, безусловно, я заплачу за твою картину.

Она ухмыльнулась:

— Но моя настоящая плата не в этом. Просто понимаешь, как мне кажется, для любого автора самая лучшая награда — это эмоциональная отдача от других. Вот, допустим, кто-то посмотрел какой-то фильм, и он зацепил его до глубины души. И этот человек, безусловно, отдал деньги за него. И вот он чувствует, что этого мало, нужно что-то ещё, и тогда он пишет рецензию или аналитический разбор, затем отправляет это автору, благодарит его за этот шедевр. По его мнению, конечно. И чувствует, что он отдал что-то равноценное этому произведению. Понимаешь, суть не только в деньгах, но и в эмоциях, которые вкладывает покупатель. Я не могу описать твою картину, но я могу работать в доказательство самой себе, что она меня задела. Это моя плата.

Маргарет улыбнулась:

— В общем, вот.

Бэл вылупил на неё глаза и сглотнул. Затем зачесал волосы назад и произнёс.

— Спасибо, я очень это ценю. Знаешь, в нашем вузе будет проходить открытый показ картин, так что ты на него приходи, там я и выставлю законченный вариант твоей будущей картины.

— Правда?! Это же потрясающе! Я обязательно приду! Это будет самое главное событие в моём календаре!

Мимо них прошла парочка, и они с отвращением посмотрели на Бэла. Маргарет было хотела кинуть в них пустую тарелку, но Бэл взял её за запястье. Маргарет опустила тарелку, скрестила руки и злобно на них посмотрела.

— В следующий раз я точно не сдержусь. И ты меня не сдерживай. Понял?

— Как скажешь.

Они принялись за десерт. Бэл заказал себе треугольное пирожное белого цвета с ореховой стружкой. Оно было стройное, гладкое, внутри находилась булочка с кремом. Маргарет заказала себе простое шоколадное пирожное, небольшое, ничем не примечательное, волнистое, рыхлое и мягкое. Маргарет не начинала есть и ждала, когда Бэл первый попробует своё. Она не скрывала ехидную ухмылку. Бэл откусил кусочек, прожевал, через силу проглотил. Маргарет схватилась за живот и начала хохотать.

Бэл произнёс, смотря на пирожное:

— Но как же так?

Маргарет успокоилась, надломила кусочек своего пирожного, протянула его Бэлу. Он смутился, но попробовал. Его язык ощутил потрясающий вкус, всё было подобрано идеально, консистенция шоколада, запах и сладость. Бэл резко встал из-за стола, захватив с собой белое пирожное, и выкинул его в урну, а затем заказал себе то же, что и у Маргарет. Сел, и за несколько надломов тут же съел его. Откинулся в кресле и вздохнул от облечения. Маргарет надломала пирожное, не спеша положила себе в рот и слизала всё, что было на ложке. Бэл зачесал волосы назад, поглядывая то в окно, то на Маргарет.

— Знаешь, это и напоминает жизнь, — сказала Маргарет. — Люди гонятся за примечательной обложкой, за красивой книжкой, за брендом, и в этом совершенно нет ни жизни, ни искренности, а только внушения других, что это якобы хорошо. Люди так часто обманываются этими обложками, а потом думают, другая обложка будет лучше, другой фантик будет покрасивее, он точно принесёт мне счастье и радость.

Но это не более чем воздушный замок, иллюзия. Ведь для счастья человеку всего лишь нужно быть искренним с собой. Но в этом мире искренний человек осуждается, так как он не такой, как они. Нам не говорили, что это правильно, завопят они. А значит, это неправильно, а если это неправильно, то мы и не должны этому следовать и даже не задумаемся над тем, а вдруг нас обманывали? Знаешь, Бэл всё в этом мире пропитано ложью, и я так устала от этого, от мира, от людей, от всего, и я даже думала об…

Она запнулась.

— В общем, неважно. Но когда я посмотрела на твою картину, всё это ушло, все эти мысли, все гнусные чувства, и я поняла, вот она, искренняя душа, вот она, жизнь. Всё это я увидела в твоей картине. Как бы там ни было, ты не смутился её написать и не побоишься показать другим. Эта картина для меня отражает абсолютно всё, во что я верю. Она мой манифест, моя мечта, просто… — у Маргарет потекли слёзы

— Просто, понимаешь, она доказывает всё то, во что я верю, то, что я права. Всё в моей жизни не было напрасно, всё ради этого момента. Я так хотела создать нечто подобное, нечто искреннее, но у меня не получилось из-за собственной слабости и бесталанности. И так я поняла, что никогда не смогу передать подобного. Так что единственное, что мне остаётся на данный момент, это лишь выразить тебе свою признательность тем, что я сейчас делаю. Я очень тебе благодарна, Бэл, даже если ты этого не осознаёшь в полной мере.

Бэл протянул ей салфетку, зачесал волосы назад.

— А знаешь, что мне напоминает жизнь? Жизнь для меня — это как находиться у края бездны и наблюдать за вращающейся в водовороте тьмой, в которой видны звёзды. И ты, находясь у её порога, сам для себя решаешь, прыгать в неё, смотреть или уйти.

— А что из этого правильно?

— Правильно то, что ты сама для себя решишь. Как ты и говорила, главное быть искренним с самим собой. И ещё. Если хочешь, я бы мог научить тебя писать картины, чтобы ты выразила свою искренность.

Маргарет покраснела и вскрикнула:

— Клянёшься?!

— Клянусь всем, что у меня есть.

Раздался сильный шум падающих тарелок. Маргарет и Бэл обернулись и увидели ударившихся друг об друга официанта и официантку. Они оба были в еде. Потирая лбы, глянули друг на друга и смущённо посмеялись, а из своего кабинета вышел начальник и дал им нагоняй. Они стояли ровно и серьёзно, а затем, когда начальник ушёл, снова переглянулись, улыбчиво смутились и начали собирать побитую посуду и счищать остатки еды с пола и с себя.

Маргарет от испуга впилась ногтями в руку Бэла, а он и бровью не повёл. Надел маску, посмотрел на часы, которые висели в кафе, про себя подумал: «Пора на работу». Затем произнёс:

— Ну что, пойдём. Давай я тебя провожу до дома.

Маргарет опомнилась:

— Нет, не стоит, я сама дойду.

Она продолжала смотреть на официантов.

— Уверена? Я буду только рад тебя проводить.

— О, не стоит.

— Ну, хорошо, тогда ещё увидимся?

Маргарет пронзительно на него посмотрела и произнесла:

— Обязательно.

Бэл был уже у выхода из кафе, как заметил на столах других посетителей белые пирожные. Никто к ним даже не притронулся, хотя некоторые уже давно доели основное блюдо.

Глава 4. Танатокосметология

Через некоторое время он уже подходил к кладбищенским воротам, из-за которых показалась Джил.

— А эта девушка красивая и молодая. Куда моложе меня. Вы с ней так мило общались.

— Ты слышала наш с ней разговор?

— В пустоте я не только вижу тебя, но и слышу абсолютно всё происходящее вокруг тебя. Я не слышу только твоих мыслей, а жаль, — она ухмыльнулась и исчезла.

Бэл двигался в сторону кладбищенского домика, как услышал позади себя голос Стива.

— Здорово, Бэл. Гляжу, ты готов к работе.

Бэл обернулся и увидел, как Стив, закинув на плечо, несёт огромный металлический гроб. Бэл разинул рот.

— Как ты такую тяжесть вообще поднимаешь?!

Стив на него удивлённо посмотрел:

— Разве это тяжесть? Эх, студент. Если бы ты пробыл на ничейной земле хотя бы пять лет, ты бы и не такие тяжести таскал. И это ещё ерунда, в твои годы я мог и горы двигать. Шучу, конечно. Ничейная земля меняет людей, Бэл, как физически, так и психически. Ну да ладно. Пойдём, я тебе покажу, как я облагораживаю трупы, может, чему и научишься.

Они дошли до домика. Бэл открыл перед Стивом дверь. Стив положил гроб и около двери в подвал нажал маленькую кнопку. Зазвучали механизмы. Железный стол, который находился в подвале, поднялся по лестничным перилам прямо к Стиву и замер перед ним. Стив открыл крышку гроба и вытащил из него голую старуху. Положил её на стол, выдвинул из него кожаные ремешки и закрепил труп. После чего снова нажал кнопку, и стол уехал обратно в подвал.

Стив улыбнулся:

— Ну что, пошли работать, студент.

Они спустились в подвал. Стив надел на себя длинные резиновые перчатки, маску и фартук. Протянул Бэлу перчатки и фартук. Потом подвинул к себе хирургический столик.

— Ты как вообще, не брезгуешь трупами? — Бэл рассмеялся. — Ну, вот и славно.

— Значит, смотри, тут всё просто: мы должны выкачать из неё почти всю кровь и закачать на её место формалин вперемешку с моим особым средством, чтобы она даже через тысячу лет была как живая. Затем мы её помоем, покрасим, переоденем, и она будет подобна принцессе, которая решила вздремнуть. Итак, начнём.

Стив пододвинул чан, в котором находился раствор. Сделал разрез у ребра, нашёл вену, и всунул туда шланг с иглой. Шланг проходил через аппарат, а другая часть шланга была направлена на канализацию, которая находилась под железным столом. Стив включил аппарат, и он начал высасывать кровь. Они подождали несколько минут.

Стив крутанул вентиль аппарата в другую сторону, и на этот раз в тело начал закачиваться раствор. Они ещё подождали, и Стив выключил аппарат. Вынул шланг из разреза, взял что-то похожее на огромный шприц и всунул его в уретру, из неё потекла моча. После двумя пальцами поводил по животу и воткнул эту иглу в живот. Перевернул тело набок, натянул на себя поршень шприца и вынул поршень. По шприцу начал выходить кал, падая на пол. Мерзкого запаха не было, формалин всё перебивал.

Стив сходил в душевую и взял разбрызгиватель. Подкрутил в нём что-то, и из него пошла холодная вода под большим напором. Он смыл весь кал и мочу, выключил разбрызгиватель. Аккуратно зашил кожу у ребра и живота. Вытащил ведро, снова что-то покрутил в разбрызгивателе, из него пошла горячая вода под обычным напором, которую он залил в ведро. Затем он взял специальное мыло, вылил немного в ведро и достал пару мочалок.

— Теперь ты будешь мне помогать, бери мочалку и начинай с ног, а я начну с головы. Встретимся у вагины.

Бэл обратил внимание на Стива, его лицо не выражало улыбки, для него это не было чем-то смущающим или смешным, просто работа.

Они начали промывать тело, и Стив произнёс:

— Как думаешь, как она умерла?

— Я не могу это с ходу определить.

— Ну, ничего, научишься, тебе просто надо опыта побольше. Смотри, глаза закачены назад, руки скрючены, язык всё ещё во рту, а не в горле. Это был инфаркт.

— Да у тебя большой опыт, как я погляжу.

— Когда я только начал заниматься этой работой, придумал себе это развлечение. По трупу можно с лёгкостью сказать, от чего он умер, просто надо быть повнимательней.

Бэл остановился у вагины и произнёс:

— А с ней мне что делать?

Стив улыбнулся:

— А перчатки тебе на что?

Лицо Бэла выражало отвращение.

— Так вот что люди испытывают, когда видят меня.

Стив стал серьёзнее:

— Да ладно, Бэл, не заморачивайся над этим, я сам всё сделаю.

Бэл взмахнул рукой:

— Я всё сделаю.

Они заканчивали с лицевой частью. Стив достал разбрызгиватель и снова прошёлся по трупу, смывая с него остатки отмершей кожи, грязи, выделений и мыла. Всё это стекало со стола, и смывалось в канализацию. Теперь им нужно было помыть спину. Бэл взялся за ноги, Стив за плечи, они перевернули труп на живот и продолжили мыть. Стив обратил внимание на татуировку у поясницы, там была изображена демонесса, которая пронзала член адской вилкой.

Стив рассмеялся:

— А бабка, как я погляжу, была сердцеедкой.

Бэл тоже не удержался и захохотал. Они её помыли, вытерли и снова перевернули обратно, и снова вытерли.

— Теперь займёмся маникюром. Ты когда-нибудь его делал?

Бэл покачал головой и спросил:

— Будем красить ногти на руках?

— Ещё и на ногах.

— Но зачем? Они же будут скрыты под крышкой гроба. Да и под носками и ботинками.

— На это есть две причины: первая — ты научишься красить ногти, вторая — я хочу проявить к усопшим максимальную заботу. Вот смотри, когда твоя мама красила ногти на руках, она забывала про ноги? Я думаю, нет. И поэтому у покойной тоже должны быть покрашены ногти. Я не хочу обманывать её труп. Я хочу создать иллюзию жизни абсолютно во всём, даже в том, чего не видно. Это заставляет меня поверить, что она ещё жива, и заставит поверить всех остальных в то, что она умерла без мучений, без ненависти, а с любовью. Я хочу, чтобы люди видели это, и им становилось чуточку легче. Понимаешь?

Глаза Бэла заблестели, и он кивнул.

— Вот и славно.

Стив передал Бэлу фиолетовый лак с жидкостью для снятия лака.

— Учись, студент.

Бэл был готов красить, но заметил, что у мёртвой длинные кривые ногти. Бэл указал на это Стиву, тот достал пару педикюрных ножниц из шкафчика, и они начали их обстригать, Бэл на ногах, Стив на руках. Когда они закончили, Бэл достал лак и попытался нанести его на ноготь. У него ничего не получалось. Он стирал лак и снова его наносил. Он провозился с одной ногой полчаса, а Стив уже давно закончил и стоял позади Бэла. Бэл чувствовал, как Стив ухмылялся за маской.

— Так, ладно, давай посмотрим. Большой палиц покрасил нормально и мизинец тоже, другие надо перекрасить. Значит, смотри.

Стив взял лак, аккуратно вытащил кисточку, убрал излишки лака о стенку колбочки, нанёс лак небольшой каплей на центр ногтя, затем протянул его к кутикуле, а с неё спустился вниз и закрасил голые места ногтя.

— Вот и всё, студент. Теперь давай сам.

Стив наблюдал за Бэлом. Все прошло успешно, без помарок.

— Отлично Бэл, быстро учишься. А сейчас я покажу тебе, как делать улыбку мертвеца.

Стив достал клей и нанёс его на внутреннюю сторону кончиков губ усопшей и, растянув губы в улыбку, приклеил их к верхним зубам. Затем взял иглу со спинальным раствором, ввёл её в мышцы лица, и улыбка старухе застыла навечно.

— Иногда у трупов мышцы сводит так, что они замыкаются, и их лицо в некоторых местах выглядит неестественно. На этот случай я беру средство из той банки, — Стив показал на неё. — Ну, в целом всё, остались последние штрихи.

Стив взял тюбик клея, поднёс кисточку к кончикам верхних век и тонким слоем смазал их, после приклеил их к нижним векам и аккуратно убрал излишки.

— Теперь нам осталось её одеть и положить в холодильник, завтра на улице будет проходить погребальная церемония.

Стив достал из железного ящичка туфли, кофту, трусы, бюстгальтер, юбку, трикотажные колготки и кардиган. Они закончили её одевать. Стив открыл один из холодильников и положил в него труп.

— Славно поработали, — Стив слегка ударил Бэла по плечу. — Если и дальше будешь мне помогать с усопшими, я тебе даже зарплату повышу.

Бэл ухмыльнулся.

Они сняли с себя перчатки, маски и выкинули их. Фартуки кинули в урну для химчистки.

— Сейчас я еду домой, а ты патрулируй, делай столько обходов, сколько считаешь нужным, с любыми для тебя интервалами. Я думаю, ты сам с этим разберёшься.

— Хорошо, спасибо, Стив.

— Нет, — Стив улыбнулся. — Это тебе спасибо, увидимся завтра.

Стив поднялся наверх и ушёл, а Бэл вытащил из ящика свой уродливый плащ, выключил свет и пошёл обходить кладбище. Он решил пройтись по краям кладбища и сдвигаться к центру.

Он начал обход. Пока ничего необычного, просто заросшие неухоженные могилы. Он шёл дальше вдоль могил и услышал звук баллончика. Вдалеке виднелись два парня, которые изрисовывали чью-то могилу. Один парень отвлекался, огляделся и увидел вдали два зелёных огонька. Ударил другого парня по плечу, и они наблюдали, как эти огоньки медленно приближаются к ним.

Бэл нервничал, но виду не подавал. Он решил довериться Стиву и сделать всё от себя зависящее, чтобы напугать этих вандалов. Парни начали делать небольшие шажки назад, один достал телефон и включил в нём фонарик, светя в сторону огоньков. Они увидели Бэла, который шёл к ним с затухающим зелёным светом в глазах, в уродливом плаще, сшитом из различных лоскутков, и разрезанным лицом. Парни замерли на месте, а Бэл начал понемногу разгоняться и уже через несколько секунд бежать на них. Один парень так сильно завопил, словно его режут, схватил другого за плечо, и они принялись бежать. Когда они уже выбежали из кладбища, их крик был все ещё слышен.

Бэл замер, глубоко вдохнул и рассмеялся, он хохотал, как умалишённый, у него даже потекли слёзы от смеха. Он развернулся к измалёванному надгробию. На нём было изображено чьё-то лицо, а внизу подпись: «Здесь покоится лучший муж и учитель, помним и скорбим». А на всём надгробии жёлтыми кривыми буквами было написано слово «педофил».

Бэл вернулся в дом, спустился в подвал, нашёл пятновыводитель, налил его в ведро и смешал с водой, взял мочалку и пошёл промывать надгробную плиту. Он убрал это слово и пригляделся к лицу мужчины, оно показалось ему знакомым. И в воспоминаниях промелькнул момент, когда он сидел в закусочной, а рядом с ним была газета, на которой был изображён этот мужчина с надписью внизу: «Убил и изнасиловал пять детей». Бэл сглотнул, занёс всё обратно и снова принялся обходить кладбище, на этот раз ничего необычного он не нашёл.

Его обход занял примерно час, он вернулся в домик, нашёл будильник, завёл его на два часа ночи и заснул. Будильник зазвонил, и он снова принялся обходить кладбище, опять ничего необычного. Так он это проделывал до семи утра. Когда смена закончилась, он лёг по-человечески и проснулся ближе к полудню, разбитым и вялым.

Надел одну из медицинских масок Стива и направился в вуз. Он было хотел продолжить дописывать картину Маргарет, но понял, что у него не хватит сил. Тогда он подумал, чем себя занять, и вспомнил про процессию, которая должна сегодня проходить. Он направился на кладбище, купив небольшой букет цветов. На кладбище было полно людей.

Бэл подумал: «Видимо, она была важной особой». Он наблюдал за людьми. Вокруг было много мужчин в строгих нарядах. Бэл присмотрелся к одному из них и увидел револьвер, спрятанный в кобуре под лопаткой. Прошёлся мимо гостей и услышал, как какой-то мужчина говорит у могилы старухи, захлёбываясь слезами:

— Я позабочусь о нашей семье, мама.

Люди плакали, обнимали друг друга, говорили утешительные слова. Среди них Бэл увидел мужчину, который находился позади всех и курил сигарету. Бэл к нему пригляделся и заметил белые глаза и бледность кожи. Бэл пошёл в его сторону, но мужчина шагнул в толпу и исчез. Бэл огляделся, не в силах осознать, куда тот пропал, а мужчина же находился в пустоте и курил, оценочно смотря на Бэла.

Бэл ещё недолго понаблюдал за церемонией, после чего пошёл к могиле матери, положил на неё букет незабудок, оперся о надгробие и заснул. Проснулся он, укутанный в одеяло. Бэл непонимающе его оглядел и увидел у домика Стива, несущего маленький деревянный гробик. Бэл ринулся к нему.

Глава 5. Близняшки

— Что это?! Что случилось!?

— Сейчас и выясним.

Стив открыл гроб. Внутри лежало тело маленькой девочки с синяками на шее в форме огромных рук и израненными запястьями. Они спустили её вниз и начали обследовать тело. У девочки были большие глаза, пухленькие губки и светлые волнистые волосы. Она лежала на железном столе словно куколка на верстаке мастера.

Бэл вскрикнул:

— Это просто ужасно!

— А ты думал, мне только старух привозят?! Но ты прав. Бедная девочка. Смотрю я на неё и понимаю — она умирала долго и мучительно. Как думаешь, как она умерла?

— Даже думать не хочу!

— А я тебе расскажу, так как если ты хочешь жить, как человек, тебе придётся сталкиваться с разного рода ужасами, и не раз. Ей приковали руки наручниками, эти ранки на запястьях от них. Она хотела вытащить из них руки, но только больше поранилась. А также её душили, когда…

Стив приподнял белое платьице:

— Твою же мать!

Бэл увидел маленькие капельки крови с внутренней стороны бёдер. У него потекли слёзы, и он закрыл рот рукой.

— Эта работа ужасна, парень. Ты ещё не передумал свалить и заняться тем, чем ты обычно занимаешься?

Бэл отрицательно покачал головой. Стив ему мягко улыбнулся и обнял, вдавливая его лицо себе в грудь.

— Знай, уйти ты можешь в любой момент, без предупреждения, я на это не обижусь.

— А что с тем ублюдком, который сделал это?

— Да хрен его знает. Мне только сказали, что у неё есть сестра-близняшка.

— Ужас.

— На её похороны никто не придёт. Как ты заметил, её труп даже не вскрывали, чтобы определить причину смерти, хотели, чтобы я сам во всём разобрался. Мне просто скинули её, как кусок мяса!

Стив ударил по железному столу так, что тот задрожал:

— Ублюдки чёртовы! Всем на неё плевать. Поэтому поможешь мне завтра вечером выкопать могилку для неё? Я уже заказал надгробие.

— Конечно!

— Вот и славно, а теперь давай займёмся телом. Ты когда-нибудь шил?

— Нет.

— Ну ладно, я тебя научу. Но не хотелось бы практиковаться на этой девочке. Где-то у меня был труп мужчины. Кто он, откуда, хрен его знает. Мне его тоже просто спихнули, и делай с ним что хочешь. Надо и о нём будет позаботиться, но у меня пока нет на это времени.

Стив открыл холодильник, вытащив тело мужчины. Это был тот мужчина, которого Бэл видел на похоронах старухи. Бэл на него посмотрел, не скрывая удивления, и вообще перестал что-либо понимать.

— Вот ты им и займёшься. Зашей ему раны, как можешь. Принцип я тебе покажу.

Бэл снял с мужчины галстук, пиджак, жилетку и рубашку. В пустоте с мужчины тоже сошли эти вещи, мужчина удивлённо на это посмотрел. Бэл увидел множество шрамов на его теле — от порезов, пуль, ожогов, осколков. Но свежая рана от пули, пробившей сердце, выделялась больше всего.

Бэл произнёс:

— А что с ним стало?

— Суицид.

— И что мне зашивать? Эту маленькую дырочку на его груди?

Стив взял скальпель и сделал надрез у рёбер мужчины:

— Прости мужик, мой подопечный на тебе немного потренируется. С него ран не убудет, а ты зашивать научишься, но всё же будь с ним максимально уважительным, не изображай мясника.

Бэл кивнул.

В пустоте у мужчины тоже появилась рана. Мужчина уже было хотел выйти из пустоты, но сдержался, фыркнул, закурил и перекрестил руки.

— Сейчас я покажу тебе, как накладывать швы, только на примере девочки.

Стив взял иглу, похожую на тонкий крючок, закрепил её небольшими хирургическими клещами, поднёс к одной из ран на запястьях, взял небольшой пинцет, отодвинул им кожицу и проколол внешнюю сторону кожи. Затем приподнял пинцетом другую часть кожицы и проколол уже с внутренней стороны. Повёл иглу вверх, отрезал нить от крючковатой иглы и затянул нить в узел сбоку от раны. Затем снова закрепил иглу в клещи с новой ниткой и проделывал это до тех пор, пока не зашил все её раны на запястьях. Швы смешались с цветом кожи, но всё равно немного выделялись. Тогда Стив взял какое-то средство, похожее на крем, цвета кожи мертвеца, нанёс его на швы тонким слоем, скрыв раны, будто тех их и не было.

— Вот так. Теперь давай займёмся твоей шеей, крошка.

Он нанёс крем на её тоненькую шейку, скрывая уродливые трупные пятна в форме здоровенных рук.

— Теперь ты.

Стив протянул Бэлу иглу, закреплённую в хирургических клещах, и пинцет. Бэл начал прокалывать кожу. Кожа была плотная, трудно давалась, но всё же он проколол её с одной стороны, затем с другой, проделывая то же самое, что и Стив. Когда Бэл закончил, Стив оценил работу.

— Плохо, но на первый раз пойдёт. Слишком далеко от раны вкалываешь иглу, и интервалы между швами слишком длинные, но это с практикой придёт. На этом твои уроки заканчиваются, я сам займусь девочкой, а ты иди домой.

Бэл кивнул и вышел из подвала. Стив проторчал в подвале ещё где-то час, затем вышел и заметил Бэла, уснувшего на кровати. Стив взял упавшее одеяло, укрыл, выключил свет и ушёл.

Бэл проснулся и направился в вуз. В нём он встретил старосту, которая напомнила ему о том, что скоро состоится выставка, и чтобы он больше не просыпал первые пары. Бэл поддакивал, ожидая конца дня. После чего ещё час дописывал картину, а затем отправился на кладбище хоронить девочку. В домике его уже ждал Стив, кладя её в маленький гробик.

— Ты понесёшь гроб, а я плиту и лопаты.

Бэл кивнул и завалил себе гробик на плечо, он был не особо тяжёлый. Бэл нёс его до места захоронения со всей аккуратностью. Стив положил надгробную плиту и вбил её в землю своими огромными ручищами. На надгробной плите была изображена маленькая девочка с именем Лили. Они выкопали могилу, опустили гроб, и Стив решил прочитать проповедь.

— Рождённая в пустоте и в пустоту возвращённая, благодарим вселенную за дарованную жизнь и ненавидим её за несчастную смерть. Пусть твоя душа будет пребывать в блаженной вселенской пустоте, дитя. И да не убоишься ты зла, скрытого в ней.

Они засыпали могилу, и Бэл заговорил туго, протяжно, дрожащим голосом:

— Стив, можно, я тут останусь?

— Конечно, Бэл, сколько угодно.

— Нет, ты не понял, — Бэл всхлипнул, вытер слёзы. — Можно, я тут останусь навсегда?

Стив кивнул, ударил Бэла по плечу, затем обнял, не скрывая своих слез.

Бэл всё же вернулся домой, чтобы забрать мольберт, холсты и краски. Он взвалил всё это на себя и был уже готов уходить, как ему послышался скрежет у стены под лестницей. Бэл направился к ней, но тут появилась Джил.

— Решил уехать из нашего дома?

— Мне нечего тут делать.

— Да, я абсолютно с тобой согласна.

Бэл удивлённо на неё посмотрел.

— Ты правда не против?

— Я думаю, то место лучше всего тебе подходит. Там есть этот забавный старичок Стив, ты не будешь один. И уж лучше ты будешь смотреть на трупы не пойми кого, чем вспоминать момент, когда я здесь покончила с собой.

Бэл кивнул и отправился обратно на кладбище. Джил вернулась в пустоту, и в этот момент из пустоты вышел тот мужчина. Покуривая сигарету, он подошёл к стене под лестницей и приложил к ней ухо. В ответ услышал скрежет, словно кто-то царапал по черепной коробке. Мужчина отпрянул, постучал по стене пальцем, про себя подумал: — «Полая». Он фыркнул, почесал голову, отрицательно ей повертел и вернулся в пустоту.

У домика на кладбище Бэл разложил мольберт, поставил на него холст и принялся писать. Он писал, постепенно замечая, что его зрение становится всё зеленее и зеленее, пока его картина вконец не стала зелёной. Он оглядел её со всех сторон, ухмыльнулся про себя и решил попробовать немного пописать в подобной перспективе и полной темноте.

А из пустоты на него смотрела Лили. Она уже совсем перестала видеть, что он рисует, и вышла из пустоты. Побродила по домику в поисках фонарика. Нашла его. Открыла дверь, села на корточки рядом с Бэлом и включила фонарь, продолжая любоваться его картиной, на которой был изображён бал мертвецов. Бэл отпрянул от картины. Лили посветила на него, пронзительно посмотрела и произнесла:

— Ну чего застыл, давай рисуй.

— Ты же та девочка, Лили!

— Да, я Лили. А теперь не мог бы ты уже начать рисовать. Ты себе даже не представляешь, как в этой пустоте скучно. Ты моё единственное развлечение. Так что давай рисуй.

Бэл протянул руку, чтобы прикоснуться к её макушке, девочка начала отстраняться, но затем подалась и позволила прикоснуться. Бэл погладил её по голове. Лили отвернулась, прикрыв глаза светлыми волнистыми волосами.

— Давай уже рисуй, пока я тут со скуки не померла!

Бэл улыбнулся и стал писать.

У выхода в кладбища стоял тот мужчина и докуривал сигарету. Когда он докурил, достал пачку из пиджака, потрусил её, но в ней уже ничего не было. Он было хотел шагнуть в пустоту, но заметил маленькую трясущуюся от страха девочку. Он спрятался за колонной и начал за ней наблюдать.

— Она один в один, как та девочка, которую зашивал Стив, — пробубнил мужчина.

Девочка брела по кладбищу, разглядывая могилы. Она приглядывалась к именам. Мужчина прошёл мимо неё и указал на одну из могил. Девочка сделала шаг назад, но всё равно пошла навстречу этому мужчине. В темноте она не могла разглядеть его стеклянные глаза и бледное лицо, так что не сильно испугалась его. Она подошла к могиле, на которую указал мужчина. Вгляделась в надгробную плиту, после чего обняла её и принялась рыдать, постепенно начиная кричать. Мужчина вернулся в пустоту, чтобы позвать Бэла, но заметил, как тот уже бежит в сторону крика с другой маленькой девочкой, точь-в-точь похожей на ту, что у плиты. Мужчина присел в пустоте, снова потрусил пачку сигарет, пусто.

Бэл прибежал на крик и увидел маленькую девочку, обнимающую надгробную плиту. Он снял с себя капюшон и надел маску с милой рожицей. Подошёл к девочке и, накинув на неё свой уродливый плащ, произнёс:

— Пойдём, тебе здесь, наверно, холодно.

Девочка всё так же продолжала обнимать надгробную плиту. Бэл протянул ей свою руку, и она за неё взялась, а из-за его спины показалась сестра девочки.

— Лили! Лили! — радостно кричала девочка, прыгая в объятия сестры. Она почувствовала запах формалина и холодные как лёд прикосновения.

— Лора Ли, как же я скучала по тебе, — произнесла Лили.

— Пойдём с нами, мы тебя накормим, обогреем.

Лора Ли улыбалась, а Лили вытерла ей слёзы.

Они пошли вместе к домику, как послышался звук разбивающегося стекла. Бэл присмотрелся и увидел пьяного, шатающегося в разные стороны мужчину. Бэл снял маску и спрятал девочек за своей спиной. Мужчина подошёл к Бэлу, это был огромный боров в четыре раза больше Бэла.

Мужчина заговорил, икая и чуть ли не вырыгивая слова:

— Эй, урод, ты малявку тут не видел?

Бэл вспомнил слова Стива и заорал:

— Убирайся нахрен отсюда, ублюдок!

Боров удивлённо на него посмотрел, открыв рот.

— Ах ты, высокомерная малявка. Да я тебя одной левой уложу.

Бэл встал в боевую стойку, а мужчина в пустоте ухмыльнулся. Из-за Бэла выбежала одна из девочек и, растопырив руки, вытянула их вдоль, прикрыла Бэла.

— А вот и ты, Лора Ли. Пойдём со мной, маленькая шлюшка. Нам в этом городе больше делать нехер.

Но она не сдвинулась с места. Боров, пошатываясь, указал на неё своим огромным пальцем:

— Ты почему меня не слушаешь, тварь!

— Я не Лора Ли, я Лили!

Она схватил его за палец и сломала, да так, что из разорванной кожи выглядывала кость. Боров завопил, сжав целую руку в кулак, и со всей силы замахнулся на Лили. Бэл был готов принять удар на себя, но из пустоты появился тот мужчина, перехватил удар борова одной левой и, сжав его кулак, произнёс:

Конец ознакомительного фрагмента.