Чужая квартира

Мадина Юнусова

Роман «Чужая квартира» является продолжением романа «Люби меня и не понимай». Две сестры живут в разных странах, и каждая из них должна справиться с нахлынувшими трудностями самостоятельно — для незрячей Ляли это выжить и вернуться домой, а для Васили вернуть смысл жизни после того, как у нее забирают ребенка. Героини романа ищут ответы на важный вопрос: как стать счастливыми и что для этого нужно? Ситуации, в которые они попадают в поисках ответа, меняют не только их жизнь, но и цели.

Глава 2 Правда⁴

Василя стояла, оперевшись на ограду парка. Боль, отчаянье, беспомощность, обида — все эти чувства разом обрушились на нее сейчас. Только что у нее отняли самое ценное, что у нее было в жизни — ее малыша, ее маленького сыночка Булатика, который стал смыслом ее жизни, принес ей радость и надежду. В ее голове не переставая гудели услышанные недавно слова Василия. Она была в полной растерянности от произошедшего и совершенно не представляла, что ей сейчас надо делать. Неизвестно сколько бы еще времени она так простояла, если бы Таня не заметила ее, выходя из парка.

— Василя? Что с тобой? — Таня подбежала к ней. Она оглядела ее, потом заметила, что коляска, стоявшая неподалеку была пуста. — Да, что случилось? А где Булатик?

Василя ничего не ответила, но отчаянье в ее покрасневших глазах от слез было понятно и без слов. Она закрыла лицо руками и снова разразилась слезами. Таня подошла к Василе и обняла ее. Простояв в обнимку несколько секунд, Таня вдруг резко отошла от нее и еще раз посмотрела на пустую коляску.

— Василя, ты можешь объяснить, что случилось? — Таня была теперь уверена, что произошло что — то серьезное.

— Он его забрал… сказал насовсем, — ответила Василя, всхлипывая.

— Охренеть! Надо срочно полицию вызвать, ты номер машины запомнила, приметы, одежду сможешь вспомнить? — Таня тут же вытащила телефон из куртки пуховика и набрала знакомый номер. — Але, здрасьте, это Таня Амброськина, а это кто? А сегодня кто дежурит? Прокофьев есть? Ну, позови, мне его, скажи Таня звонит! — Таня закурила в ожидании. Прошло пару минут, прежде чем ее знакомый подошел к телефону.

— Прокофьев, это Амброськина, здорово! Слушай, я по делу звоню — у моей подруги ребенка выкрал ее бывший. Ага, прямо у нас в парке, прикинь! Че делать теперь? — Таня внимательно слушала ответ. — Мы сейчас с ней у входа в парк стоим… У нее мужик какой-то иностранный, в Москве не живет. Не, вроде русский, но живет где-то там, за бугром. Так что он может и туда его увезет, надо быстро

успеть его поймать! Ну, спасибо, Серег, ждем прям у входа. А свидетелей я найду, хоть сама все подпишу, — нервно рассмеялась Таня. Она подошла к Василе, которая сейчас стояла у коляски и аккуратно раскладывала одеяло.

— Булатику сейчас кушать пора, но он же не знает, чем его кормить, надо позвонить ему, объяснить… — проговорила Василя мысли в слух.

— Василек, ты успокойся уже. Сейчас полиция приедет, ты должна им все спокойно рассказать, без слез, понимаешь? — Таня потрясла ее за плечо. — У тебя вода есть в сумке? Выпей, немного отдышись! — но Василя не слышала ее, она уже звонила Василию.

— Ему сейчас пора кушать, я готовлю ему смесь… ты можешь выслушать меня, пожалуйста, не кричи! Он сейчас проснется и будет плакать, пожалуйста, не кричи, нужно приготовить ему смесь… — Василя с ужасом посмотрела на Таню, — Он бросил трубку… он не понимает, что за ребенком нужен уход, он бросил трубку… — всхлипывая, сказала Василя.

Таня вытащила бутылку детской воды из своей коляски и поднесла Василе:

— На, выпей глоточек, не надо так, успокойся. Сейчас ребята приедут, ты им должна все рассказать, и они его схватят, Булатика тебе вернут и будем снова в парке гулять. Ты, главное, не волнуйся.

Василя выпила воды, и немного затихла. Слова о том, что ей вернут ребенка прозвучали ей как успокоительное. Они простояли всего несколько минут как приехала машина с синими мигалками и из нее вышли трое молодых полицейских.

— Танюха! Ты че, вообще не можешь без приключений? — симпатичный молодой мужчина подошел к ней, искренне улыбаясь и радуясь встрече с коллегой.

— Ага, я же скучаю по вам в декрете, вот работу вам нашла, — Таня поздоровалась с каждым мужчиной за руку. — Это вот подруга моя, Василя. У нее только что ребенка выкрал отец — молодец. Она сейчас все расскажет, а вы его поймайте пожалуйста, поскорее и верните нам ребенка, — Таня показала на стоявшую с пустой коляской Василю.

— Лейтенант полиции Прокофьев, — представился молодой человек. — Что у вас тут произошло, можете рассказать? — обратился к Василе полицейский.

— Он забрал его… — снова расплакалась Василя.

— Расскажите по порядку как все произошло, хорошо? — полицейский разговаривал очень доброжелательно, в его голосе чувствовалось искреннее сочувствие. — Вздохните и выдохните, попробуйте успокоиться, — он видел, как у Васили тряслись руки, держа бутылку с водой.

— Давай я все расскажу, а вы запишите, мы с ней вместе гуляли, — предложила Таня.

— И ты не смогла его остановить? — с недоверием посмотрел на нее лейтенант и улыбнулся.

— Не, мы с ней гуляли, а потом этот козел ей позвонил и сказал, чтобы она шла домой, потому что он едет к ней, чтобы сына увидеть. А на самом деле он ее у входа поджидал, оказывается. А я где-то через полчаса выхожу из парка и вижу она стоит у ограды и рыдает. Ну, я ее спросила, что случилось, она толком сказать ничего не может, сам видишь ее состояние.

— Он на машине был? — полицейский спросил у Васили, она кивнула в ответ. — Вы номер запомнили? Марку?

Василя отрицательно покачала головой.

— Может, тогда в участок поедем, там ей чаю нальют, успокоится, расскажет, что помнит? — обратился полицейский к Тане.

— Ну, вы езжайте, согреется, может и правда вспомнит больше, а я не могу, мне надо памперс поменять, а потом дитё кормить, она сейчас начнет орать, мало не покажется! — ответила Таня. — Василя, ты езжай с ребятами, потом созвонимся, хорошо? Все будет нормально, это хорошие ребята, мои друзья, они еще и не таких брали, поверь мне… Ребята, удачи вам, спасибо, что так быстро приехали.

Таня попрощалась со знакомыми, а Василя поехала в полицейском УАЗе в участок. Детскую коляску тоже погрузили в багажник. Ехать до отделения полиции было делом нескольких минут, в маленьком подмосковном городке, где жила Василя все было рядом. Здание отделения полиции выглядело уныло — это был серый двухэтажный старый дом с облезшей штукатуркой, на окнах решетки. Внутри здания было тоже неуютно, но очень тепло, даже душно. После небольшого обсуждения между собой, лейтенант Прокофьев попросил Василю пройти за ним на второй этаж, в отдел к участковому по адресу проживания. Они вместе вошли в узкий кабинет, где среди шкафов с большими папками на полках стоял небольшой рабочий стол, за которым сидел молодой человек.

— Эдуард Николаевич, пообщайся с потерпевшей, потом обсудим, — представил лейтенант Василю участковому.

Мужчина среднего роста молча вышел из — за стола, окинув внимательным взглядом вошедших и, очистив стул напротив от папок, сложенных на нем, пригласил Василю присесть. Он вышел с лейтенантом Прокофьевым.

От духоты в комнате и внезапно нахлынувшей усталости ее потянуло в сон, и как бы она не пыталась собраться с мыслями, у нее не получалось. Сейчас ей захотелось побыстрее закончить все расспросы и пойти домой.

Наконец, участковый вернулся в кабинет и сел за рабочий стол. У него была густая шевелюра из волнистых каштановых волос. Его волнистый чубчик задорно лежал на боку, а в голубых глазах искрился интерес к посетительнице. Он попросил ее рассказать всю историю отношений с отцом ребенка с самого начала. Она отошла от первоначального шока и после нескольких глотков приторно сладкого растворимого кофе, которым ее угостил участковый Эдуард Николаевич, она начала свой рассказ. Полицейский не перебивал ее, но иногда задавал уточняющие вопросы и что-то записывал. Когда она закончила, ей стало и самой ясно, что полиция не примет у нее никакого заявления на кражу ребенка, потому что отец имеет на ребенка все права, а свои права юридически она никак не оформила.

— Я понимаю, что вам очень обидно, больно, что полное разочарование в мужчине. Но у нас нет состава преступления, чтобы завести дело о пропаже ребенка. Он его отец, а у вас нет никаких юридических документов, подтверждающих хотя бы опекунство, не говоря уже об усыновлении, вы понимаете?

— Неужели можно так легко и просто сначала отдать ребенка, а потом забрать? Это же не игрушка! — негодовала Василя.

— Но вы то взрослая женщина, как вы могли взять ребенка без документов?

— Он сказал, что мы оформим права на опеку, когда будет немного больше времени у меня… грудного ребенка нужно было кормить по часам, купать, гулять, ну и так далее.

— Можете не оправдываться, я понимаю, что вы полностью погрузились в заботы и хлопоты о грудном ребенке и, возможно, ваш молодой человек эту ситуацию использовал.

— Он не был моим молодым человеком, мы просто дружили.

— Это ваше личное дело, но вам не кажется, что вы слишком доверились, тому кто не был вам даже молодым человеком?

— Что вы имеете в виду?

— А вы верите в то, что он говорил вам правду? Возможно, он обещал вам оформить документы, чтобы дать вам уверенность в том, что вы будете опекуном ребенка, чтобы вы приняли его ребенка. Вы же сказали, что не сразу согласились.

— Неужели можно быть таким бессердечным, так играть моими чувствами?

— Ну, мужчины отличаются от женщин — это факт, — с добродушной улыбкой произнес участковый. — А вам советую просто успокоиться и забыть эту историю. Хорошо, что через полгода забрал, а что, если бы в пять лет? В десять? Вы молодая красивая женщина, своего родите и будете счастливы, зачем вам чужой ребенок? — участковый внимательно смотрел на Василю.

В ее глазах опять заблестели слезы, она посмотрела на часы, это было время купать Булатика перед сном.

— Но ведь он не может ухаживать за ним! Он же не знает, как и чем кормить, когда, что нужно для его развития, а главное, воспитания… — заплакала она.

— Василя, вы не плачьте, пожалуйста. Я же говорю вам, молодая и красивая женщина, родите своего и своего воспитаете, а на этого у вас прав нет, — снова внушал ей участковый. — Кстати, вы не зарегистрированы по указанному адресу, и временной регистрации у вас там нет, вы понимаете, что нарушаете закон? И я даже принять ваше заявление не могу, вы не из нашего района. Вы где зарегистрированы?

— В Касимове. Вернее, в районе там, в доме у бабушки.

— Ну, так надо как — то решать вопрос, сделать временную регистрацию, я вас должен оштрафовать за нарушение сейчас, понимаете?

— Да, конечно, я сама во всем виновата. И вообще, те, у кого нет своих квартир в Москве и области — это вообще не люди, их надо штрафовать и высылать в лес… в тайгу! — Василя очень устала от разговора с участковым, ей хотелось скорее выйти на свежий воздух.

— Я вас понимаю, у вас нервы на пределе. Вы сейчас идите домой, успокойтесь, а завтра позвоните мне, будем решать вопрос. — Участковый внимательно следил за ней. Она встала и по привычке протянула ему руку в знак завершения беседы, как после деловой встречи.

— Спасибо, что выслушали меня, помогли ясно все увидеть со стороны, — с этими словами Василя вышла из кабинета.

На выходе ее остановил лейтенант Прокофьев.

— Приметы оставили? Машину вспомнили?

— Нет, товарищ лейтенант. Погони не будет, — ответила ему Василя и направилась к выходу, — у меня нет прав на ребенка, — произнесла она тихо уже самой себе.

— Что там Кузьмин вам наговорил, почему вы передумали? — удивился полицейский.

— Потому что я сама во всем виновата. Спасибо вам большое за помощь! Мне нужно домой, я больше не могу здесь находиться, выпустите меня отсюда, пожалуйста! — еще немного и Василя бы разрыдалась в голос.

— Ну, хорошо, идите, — лейтенант Прокофьев с удивлением посмотрел ей вслед.

Когда Василя отошла от здания на несколько шагов, железная дверь отделения снова открылась, и кто — то прокричал:

— Коляску забыла!

Это был водитель дежурной машины. Он вынул коляску из багажника и передал ее Василе. Как только водитель отошел от нее, она набрала номер Василия.

— Как там Булатик?…Хорошо, Андрей… что он делает? Ты покормил его? — от волнения голос у Васили дрожал. — А ты купал его? Вася, может все — таки я уложу его спать? Я просто приеду, уложу его спать и уеду, он же не заснет без меня… не кричи, пожалуйста, я просто умираю без него, у меня сердце разрывается… — Василя не смогла сдержать слез. Через мгновенье разговор оборвался, потому что Василий бросил трубку. Она сделала несколько глубоких вздохов и выдохов, чтобы успокоиться и снова набрала его номер.

— Извини, я больше не буду, — сказала она. — Я уже не плачу, слышишь? Можно мне приехать, увидеться с… с Андрюшей? А завтра можно? Я бы и вещи его привезла, ему же нужны вещи, игрушки… Васенька, пожалуйста, можно мне завтра с ним увидеться? Спасибо! Спасибо большое! Тогда до завтра… до завтра… — она вытерла слезы. На лице ее была улыбка, она завтра увидит Булатика, снова поцелует и прижмет к сердцу, почувствует его сладкий запах. Завтра наступит совсем скоро. Нужно только пережить эту ночь, и завтра все снова будет хорошо. Она поговорит с Василием, она уговорит его разрешить ей видеться с малышом, она сделает все, чтобы снова видеть и быть рядом с ее Булатиком, все будет снова хорошо, как раньше! — думала она.

Уже давно стемнело, фонари и праздничная иллюминация украшали главную дорогу городка, вдоль которой она медленно шла, с удовольствием вдыхая холодный воздух после душного кабинета. И хотя пустая коляска легко катилась по снежным дорожкам, на душе у Васили было тяжело от той пустоты, которую она видела перед собой. Этот малыш был ее смыслом жизни. Она должна вернуть его, ведь нельзя жить без смысла, думала сейчас Василя.

Дома ее ждал возмущенный долгим отсутствием кот Маркиз. Он жалобно мяукал сидя на пороге. Василя затащила коляску в квартиру, хотя всегда оставляла ее в подъезде у дверей квартиры, занося домой только вещи из коляски. В комнате, где раньше жила ее младшая сестра Ляля теперь была детская, Вася организовал ремонт ее съемной квартиры всего за неделю и взял все расходы на себя. Василя включила свет в комнате — все вещи были на месте — пеленальный стол, детская кроватка, разбросанные игрушки, гора чистых детских вещей на гладильной доске, все как обычно, необычной была лишь тишина в комнате. Василя взяла в руки мягкий теплый комбинезон, и прижала к груди. Она совсем недавно купила его для Булатика, у комбинезона был капюшон с ушками, и когда она надевала его на сына, он был похож на маленького медвежонка. Василя поцеловала комбинезон вместо Булатика и вдохнула его запах — знакомый сладковатый запах маленького ребенка был теперь остатком того счастья, которое этот ребенок оставил ей о себе на память. Слезы снова заблестели у нее в глазах. «Я все равно не смогу спать сегодня, лучше соберу его вещи, игрушки, приготовлю все на завтра», — решила она и начала гладить высушенные после стирки вещи. Все вещи и игрушки ребенка она аккуратно упаковала и сложила в чемодан, для посуды и смесей понадобилась отдельная сумка. Она решила отвезти Василию все детские вещи, чтобы у ребенка было все необходимое.

Складывая постель в кроватке, она нащупала под верхним матрасиком миниатюрный мешочек с молитвами. Маленький темно-бордовый бархатный мешочек подарила маме ее бабушка на после рождения Васили. Прабабушка Салиха умела читать и писать по-арабски, брала уроки по чтению и изучению Корана. Ее детство прошло в начале прошлого века, когда в их родовом селе под Касимовым было четыре мечети, где местные дети получали основы духовного воспитания. Прабабушку Василя помнила смутно, но семейные истории гласили, что к ней и ее четырем сестрам приходил учитель из мечети и обучал писать и читать, в то время как из пятеро братьев ходили обучаться в ближайшую к их дому мечеть. Прабабушка Салиха была очень остроумной и интересной рассказчицей, знала много сказок, и внуки ее очень любили за ее интересные рассказы и притчи. Кроме того, она была рукодельницей — вышивала жемчугом и кораллом, у Васили хранился бархатный калфак⁵, вышитый мелким речным жемчугом, переходящий по наследству, как драгоценная реликвия.

Василя держала в руках старый, уже местами потертый бархатный мешочек. И ее вдруг потянуло прикоснуться к молитвам, которые прабабушка когда-то написала чтобы оградить ее от бед. Распоров аккуратно мелкие швы, она извлекла наружу обложку от удостоверения, в которой находились плотно сложенные листы бумаги, завернутые в целлофан. Развернув целлофан, она наконец, смогла прикоснуться и развернуть один за другим сложенные до размера удостоверения пожелтевшие листы. Бумага треснула в местах складок, и, хотя фиолетовые чернила сильно выцвели, можно было различить буквы арабской вязи, почерк был крупным. Василя не знала, что именно за молитвы это были, но растрогалась до слез, поцеловав каждую страницу. На последнем листе Василя увидела прямоугольник, разделенный на столбцы и строки, в них были какие — то узоры, но не буквы. Она пригляделась — в первой строке было похоже на цветы, во второй как будто деревья, но на одних были листья, на других не так много, в третьей какие-то закорючки, в четвертом круги. «Какая-то молитва в знаках? Надо показать учителю в школе, узнать какие молитвы прабабушка написала, и что это за рисунок», — решила она.

За окном уже светало, и Василя, в душе которой стало тепло от прабабушкиных молитв в руках, уснула, сидя в кресле, с молитвами на руках.

Примечания

4

Толковый словарь Ожегова: 1. То, что существует в действительности, соответствует реальному положению вещей. 2. Справедливость, честность, правое дело.

5

Татарский женский головной убор — обязательная часть национального костюма.