Порог. Часть вторая

Майкл Терри, 2021

Вильям Клевер, проснувшись поутру, преисполненный счастьем и планами на будущее, не обнаруживает в постели Мери, зато на пороге его дома появляется незнакомый долговязый брюнет со светлыми, почти прозрачными глазами и предлагает заключить сделку.

1. Перед сделкой

Вильям Клевер, все еще находясь под действием остатков сна, лежал в кровати и мило улыбался сквозь сладкую негу. Каждому из людей знакомо блаженство, которое испытываешь, когда просыпаешься в выходной день не по звонку будильника, а сам по себе, когда еще не сделал ни единого движения и не открыл глаза, продолжая просто лежать и наслаждаться теплой постелью и беспечной леностью. В такие моменты время словно замирает. Вильям уже позабыл, когда в последний раз просыпался отдохнувшим, трезвым и, главное, счастливым, поэтому с наслаждением прислушивался каждой клеточкой организма к неземному удовольствию, которое пьянило его ничуть не хуже самого отменного виски.

Упиваясь благоговейной тишиной, он сообразил, что часы, остановившиеся прошлой ночью, по-прежнему не нарушают покой дома легкими, равномерными щелчками маятника, и немного нахмурился, напомнив себе не забыть вызвать к обеду мастера.

По правде сказать, Вильям прекрасно обошелся бы и без часов, но он, как человек серьезный и ответственный, еще с молодых лет привык к тому, что должен знать текущее время для того, чтобы с легкостью ориентироваться в повседневной жизни. Циферблат со стрелками для Вильяма имел ничуть не меньшее значение, чем икона Пресвятой Богородицы для глубоко религиозного человека, поэтому остановившиеся часы, будь они карманными или настенными, вызывали у него точно такое же чувство, которое испытывают верующие при глумлении над святынями. Без понимания, который час, Вильям чувствовал себя слепым заблудившимся котенком, с которым в любую секунду может случиться беда. Есть такой вид особо пунктуальных людей, которые, даже находясь на пенсии и никуда не спеша, чувствуют ужасный дискомфорт, если не знают который сейчас час. Вильям как раз относился к таким людям. И, например, если он решил прогуляться до продуктовой лавки в одиннадцать тридцать, то будьте уверены, именно так и произойдет. Вильям не позволит себе опоздать даже на несколько секунд, хотя его опоздание не будет иметь совершенно никакого значения ни для окружающих, ни для него самого.

Поэтому, все еще лежа с закрытыми глазами, Вильям Клевер снова дал себе клятву вызвать мастера не позднее, чем к полудню, и ему сразу же полегчало, несмотря на то, что до полудня еще оставалась целая вечность, в которую придется постараться смириться с этим неслыханным безобразием.

Да чёрт с этими часами! Вильям, позабыв о часах, снова расплылся в блаженной улыбке.

Не в них счастье!

Счастье в том, что у него всё получилось!

У них с Мери всё получилось!

Смерть безжалостно держала их дом в изнурительной осаде, но вместе, бок-о-бок, несмотря на то, что уже почти потеряли боевой дух и возможность сопротивляться, они нашли в себе силы перейти в наступление и выиграть войну, удержав власть над жизнью.

Горе позади! Оно навсегда ушло в прошлое и больше никогда не вернется. Впереди их ждет только счастье. Совместное, безграничное счастье! Как только Мери обретет способность ходить, они сразу же отправятся в детский приют и выберут себе какую-нибудь симпатичную малютку, которую будут растить как собственное дитя, и коротать старость в семейной идиллии. Это будет потрясающее время трепетного волнения и родительского наслаждения! Протянув руку, чтобы погладить супругу, лежащую рядом, Вильям нащупал только лишь пустое пространство слева от себя и, мгновенно похолодев и распахнув глаза, подскочил в кровати.

Мери рядом не было.

Чувствуя, как паника ледяным потоком наполняет сердце и душу, лишая возможности дышать и мыслить трезво, Вильям беспомощно огляделся по сторонам, как вдруг услышал раздающиеся с первого этажа негромкие, медленные шаги и мигом успокоился, ощутив упавшую с плеч гору. Мери, судя по всему, проснулась чуть раньше и спустилась в гостиную. Не очень осмотрительно с ее стороны, учитывая то, что она еще слишком слаба и ей лучше какое-то время соблюдать постельный режим, но Вильям не собирался ругать ее. Она была прикована к постели слишком продолжительное время и заскучала за долгие месяцы, проведенные в неподвижном состоянии. Вильям понимал это, поэтому совсем не рассердился, сообразив, что ходьба пойдет супруге только на пользу. Возможно даже, через пару недель ей можно будет совершать небольшие прогулки по заднему двору и наслаждаться свежим воздухом и пением птиц, благо, лето только-только вступило в свои права.

Шаги стихли. Вильям живо представил себе, как Мери остановилась посреди гостиной и с наслаждением оглядывает увешанные картинами стены. А может она застыла, сраженная красотой своего любимого куста сирени, который очень хорошо видно из окна первого этажа, кто знает. В любом случае, Вильям не мог позволить себе оставаться в постели, ведь за Мери требуются постоянный уход и поддержка. Она слишком слаба и, скорее всего, ужасно голодна. Еще некоторое время нужно будет самому хлопотать по кухне в счастливой надежде, что очень скоро Мери сможет готовить завтраки самостоятельно. Ах, какая божественная у нее всегда получалась яичница-пашот с помидорами, пальчики оближешь! Ах, какие замечательные она пекла круассаны! Никто не мог сравниться с ней в выпекании круассанов, ведь секрет их приготовления достался Мери от покойной матушки, которая знала толк в кулинарном искусстве. Да, Мери много чего впитала от матери, включая изысканные манеры, кротость и женскую доброту, что совсем не мешало ей оставаться истиной гордой леди, знающей себе цену. Даже теперь, по прошествии сорока лет, проведенных вместе, Вильям не уставал благодарить судьбу за то, что та подарила ему Мери.

Окрыленный любовью, он, позабыв про возраст, легко вскочил с супружеского ложа и запорхал из спальни, но…

Застыл посреди лестницы, увидев стоящего в центре гостиной незнакомого тощего долговязого брюнета лет около сорока, который был одет в длинный черный плащ не по размеру, висевший на нем, словно на вешалке. Болезненно-бледное лицо незнакомца окаймляла неухоженная редкая черная козлиная бородка. Человек, который, судя по всему, не слишком переживал о своем внешнем виде и который до этого с интересом оглядывался по сторонам, перевел светло-светло-голубые, почти прозрачные глаза на Вильяма, покачал головой и с легким укором произнес:

— Не надоело сидеть здесь, Вильям Клевер?

— Кто вы такой и откуда знаете мое имя? — нахмурился Вильям, проигнорировав вопрос и чувствуя прилив отдаленной тревоги. — Кто позволил вам без разрешения вторгаться в мой дом?

— Твой дом? — переспросил тот и беззлобно усмехнулся.

— Да, мой. Мой и Мери, кстати… — Вильям взволнованно оглядел гостиную и прислушался. — Где она?

Мужчина снова ухмыльнулся и покачал головой:

— Очень далеко. Очень.

— Клянусь, если с ее головы упадет хотя бы волос, я…

— Да не трогал я твою Мери, — устало отмахнулся незнакомец и поморщился. — Она ушла сама, по собственной воле.

— Куда? — заволновался Вильям и поглядел в сторону прихожей. — Ей нельзя вставать, она еще слишком слаба и…

— Хватит вести себя, как полный идиот, Вильям, — отрезал незнакомец. — Открой, наконец, глаза и прими правду.

— Какую еще правду? — ледяным голосом отозвался Вильям, стараясь сохранять спокойствие, но чувствуя, как начинает закипать от ярости. — Где Мери? Отвечай сию же минуту, мерзавец!

— С возрастом стал хуже слышать или подводит память, Вильям? — хихикнул тот и добавил. — Я ведь уже ответил, что она ушла очень-очень далеко.

— Куда именно?! — взревел Вильям, которому явно было не до смеха.

— За Горизонт Событий. Все после смерти уходят за Горизонт Событий и…

— После смерти? — переспросил Вильям, немного отшатнувшись. — Да о чем ты болтаешь, безумец?

— Это не безумие, — мгновенно посерьезнев, ответил незнакомец, пронзив Вильяма прозрачным взглядом, от которого тому стало не по себе, а потом повторил. — Все после смерти уходят за Горизонт Событий. Кто-то чуть раньше, кто-то чуть позже, но все, без исключения. Поэтому я и спросил, не надоело сидеть здесь, на Земле, Вильям Клевер? Хотя, по правде сказать, я рад, что успел застать тебя. Ты поможешь мне с одним важным делом.

— Я понял, — ахнул Вильям, сделав осторожный шаг спиной на ступеньку выше и оглядевшись в поисках чего-нибудь, годного для самообороны. — Я все понял. Ты сумасшедший, сбежавший из психиатрической клиники в Ист-Бридж. Или один из родственников моих бывших пациентов, который захотел отомстить… Послушай, если так, то знай, смерть близкого тебе человека произошла не по моей вине. Я пытался помочь, но он был обречен. Уверен, господь в милости своей…

— Давно ли ты уверовал в Господа, Вильям? — снова усмехнувшись, перебил его незнакомец. — И много ли в твоей медицинской практике было родственников загубленных пациентов, у которых появлялись повод и желание мстить тебе?

— Я… — горячо начал Вильям в свою защиту, но осекся и, поразмыслив, взволнованно добавил. — Нет, не много… Почти не было… По крайней мере… Точнее… Гм… Пойми, не все зависит только от врача… Форс-мажор иногда случается даже с самыми лучшими докторами…

— Скромность украшает людей, Вильям. Хотя… — незнакомец на секунду задумался. — К тебе это уже не относится.

— Я… — Вильям попятился задом и поднялся еще на одну ступень. — Я был хорошим врачом и никогда не подходил к делу впопыхах. Я боролся за жизнь и здоровье каждого пациента и почти всегда мой профессионализм брал верх. В девяносто девяти случаев из ста!

— Да уж, действительно, не поспоришь, — с уважением в голосе протянул брюнет и кивнул. — Ты действительно был хорошим врачом. Подумать только, даже после собственной смерти ты умудрился вернуть в Мир Живых Меган Гротт.

— После какой смерти? Какая еще Меган Гротт? — подняв глаза и окончательно убедившись в том, что перед ним сумасшедший, испуганно затараторил Вильям, а затем сделал еще один короткий шаг назад, еще на одну ступень выше. — Да о чем ты все время болтаешь?

— Девчонка, которая умерла прямо на пороге твоего дома. Ее имя — Меган Гротт, — с готовностью объяснил незнакомец и восхищенно добавил. — Тебе удалось вернуть ее в Мир Живых.

Вильям насторожился и почувствовал страх за тайну, которую никто не должен был знать, но откуда этот проходимец был в курсе недавних событий и что он еще может знать? Неспроста, ох, неспроста он появился здесь, испуганно подумал Вильям. Встреча с ним не несет в себе ничего хорошего, но нужно взять себя в руки и попытаться мыслить трезво, чтобы выведать, что нужно этому мерзавцу и придумать план действий.

— Откуда ты знаешь про девчонку? — стараясь выглядеть, как можно невозмутимее и увереннее, сухо спросил он незнакомца.

— Я все знаю, — мгновенно вновь став серьезным, ответил тот. — Все-все. И про Меган Гротт, и про тебя, и про Мери, и про всех-всех-всех на Земле. Я даже знаю, чем ты занимался в подвале собственного дома и знаю, где сжигал трупы. Кстати, в отличие от тебя, я знаю их имена и фамилии, здорово, правда?

Услышав эти слова, Вильям похолодел. Что-то подсказывало ему, что незнакомец не врет и действительно все знает, но откуда? Неужели этот мерзавец тайно шпионил за их с Мери жизнью, собирая по крупицам компромат, чтобы теперь требовать за молчание солидный выкуп? А может, для пущей убедительности, он похитил Мери? Что на уме у этого безумца, болтающего всякую чушь про горизонт событий и смерть?

— Кто ты? — со страхом спросил Вильям дрожащим голосом, стараясь держаться прямо и уверенно, хотя трясущееся тело отказывалось слушаться и предательски выдавало трусость. — И что тебе от меня нужно?

— Можешь называть меня, э-э-э… — незнакомец на секунду призадумался, а потом, видимо, сообразив, щелкнул в воздухе пальцами. — Ангелом, например! Люди ведь так обычно называют добрых созданий, которые, по их мнению, живут на небесах и первыми встречают усопших?

Вильям, не ответив и лихорадочно думая, продолжал с ужасом, презрением, страхом и ненавистью смотреть на незнакомца, а тот расхохотался во все горло и хитро подмигнул ему:

— Что? Я не очень похож на ангела? Ну извини. Моей вины нет в том, что какой-то идиот, который не видел ни одного ангела в жизни, почему-то решил, что они белые и с крыльями, а все дружно поверили в эту ересь, согласен? Я лично ни разу не встречал таких диковинных существ. Люди очень внушаемые. И очень глупые. И забавные. Тысячелетия идут, но ничего не меняется. Один дурак ляпнул чушь, тысяча других повторяет, считая эту чушь истиной в последней инстанции. И, кстати…

— Что тебе нужно от меня, мерзавец? — нервно взвизгнул Вильям. — Выкладывай и немедленно убирайся из моего дома!

— Мне нужна твоя помощь в одном очень важном деле, Вильям. Я упомянул об этом в самом начале нашей встречи, помнишь?

Вильям наморщил лоб, пытаясь вспомнить, о чем они говорили до этого момента, но у него все вылетело из головы от страха и негодования, и тогда ангел покачал головой, а потом с сочувствием произнес:

— Не помнишь? Правда? Это от волнения? Вспомни, ты остановился посреди лестницы, а я спросил, не надоело ли тебе здесь сидеть, и добавил, что рад нашей встрече, а потом попросил помочь с одним делом, вспомнил?

— Что еще за дело?

— Ерунда, — беспечно махнул рукой ангел. — Нужно удержать в Мире Мертвых одного нехорошего человека и дело с концом.

— Что значит — удержать в мире мертвых? — нахмурился Вильям, с трудом восстанавливая самообладание. Он уже сообразил, что сейчас лучшим для него решением будет не спорить и не ссориться, а подыграть этому безумцу, чтобы усыпить его бдительность и перехватить инициативу. Возможно, ему даже придется убить мерзавца, но сначала нужно попытаться выудить из него, где находится Мери.

— Удержать в Мире Мертвых — значит не дать ему вернуться в Мир Живых, — спокойно объяснил ангел и развел руками. — Так понятно?

— Конечно, понятно, чего уж тут непонятного, — пробормотал Вильям, а потом добавил, стараясь держать спину прямо. — Но у меня есть идея получше. Я дам тебе денег. Много денег! Знаешь, сколько у меня их? Черт с ними, я отдам тебе все свои сбережения, только верни мне Мери и, пожалуйста, убирайся к черту, идет? Мы договорились?

Он смерил незнакомца самым честным и благородным взглядом, на который только был способен, но тот лишь громко рассмеялся в ответ, да не просто рассмеялся, а чуть было не рухнул на пол, согнувшись от приступа безумной и безудержной радости, улюлюкая на все лады. Вильям долго смотрел на этого идиота, не понимая, что его так развеселило, но, в конце концов, тот пришел в себя и, все еще хихикая и держась за живот, переспросил:

— Что-что ты мне дашь? Прости, я не расслышал.

— Деньги, — терпеливо повторил Вильям. — Все, что у меня есть. Только верни Мери и оставь нас в покое.

— Бедный Вильям Клевер, — лицо ангела вмиг стало очень серьезным, и он участливо вздохнул. — Ты до сих пор не понял, что произошло…

— Мне плевать, что произошло. Прошу тебя, верни мне Мери. Я очень люблю ее.

— Выйдем на улицу, Вильям? — снова вздохнул ангел. — Предлагаю прогуляться до калитки.

— Это еще для чего? — подозрительно нахмурился Вильям и настороженно посмотрел в широкое окно гостиной, за которым царил яркий солнечный день, и куст сирени приветствовал его легкими колебаниями изящных цветущих ветвей, слово был рад встрече после долгой разлуки. Вильям очень любил этот куст, который Мери посадила пятнадцать лет назад и исправно ухаживала за ним. Она очень любила запах сирени, он сводил ее с ума своими божественными ароматами и успокаивал, хотя Вильям в глубине души не понимал, чего особенного в этой своеобразной вони. В любом случае, стоять перед открытым окном, вдыхать эту вонь и с любовью наблюдать за тем, как Мери трудолюбиво возится вокруг куста, было одним из его любимых времяпрепровождений после трудного дня.

Сейчас сирень выглядела неухоженной, но Вильям знал, что теперь у нее тоже появился шанс снова заблагоухать в полную силу, нужно лишь немного подождать.

— Ты все поймешь, — меж тем, мягко ответил ангел, вырвав Вильяма из размышлений. — Но для этого нужно выйти из дома. Если хочешь, я пойду первым.

Он развернулся и легко зашагал в сторону прихожей, а Вильям напряженно смотрел ему в спину, понимая, что если бы этот человек хотел причинить ему зло, то уже давно сделал бы это, а не тянул на улицу, туда, где много лишних свидетелей и где Вильям может позвать во все горло на помощь. С другой стороны, незнакомец вполне может догадываться, что Вильям будет беспрекословно слушаться и не привлечет внимание прохожих воплями, чтобы не рисковать жизнью супруги. Плотно сжав губы, наш герой с опаской продолжал наблюдать за передвижением незваного гостя. Что же задумал этот проходимец?

На пороге, разделяющем гостиную с прихожей, ангел обернулся и с усмешкой спросил:

— Ну? Так и будешь стоять на одном месте, как истукан? Иди за мной! Мне есть, что показать тебе!

Вильям, понимал, что для того, чтобы вернуть Мери, он не должен ссориться с незнакомцем, наоборот, он должен как можно глубже втереться к нему в доверие и изображать послушание и уважение, поэтому обреченно поплелся вниз. Притвориться испуганным, послушным и трусливым — самое действенное оружие против врага, которого в дальнейшем готов будешь безжалостно растереть в порошок. Ангел же, пройдя через прихожую и распахнув дверь, словно заправский дворецкий, вышел на крыльцо, расставил в стороны руки и радостно воскликнул:

— Ву-а-ля! Смотри и наслаждайся!

Вильям, остановившись за его спиной, с опаской оглядел сонную, утопающую в густой зелени, улицу, но не заметил ничего подозрительного. Вдоль обочин, то тут, то там, стояли припаркованные автомобили, включая его собственный, кое-где шли по своим делам редкие прохожие. В общем, все, как всегда. Обычное будничное утро обычного окраинного района, застроенного частным сектором и заселенного добропорядочными и успешными гражданами.

— Ну и? — хмуро спросил он у ангела. — Чем же ты хотел удивить меня?

— Ничего не смущает?

— Абсолютно ничего, — твердо ответил Вильям. — А что именно должно меня смутить?

— Поразительно, как сильно ты веришь в то, чего давным-давно нет.

— Опять ты за свои идиотские шуточки? — проворчал Вильям, который еще больше убедился в мысли, что ему не стоит бояться этого безобидного дурачка, нужно лишь подыграть ему до поры до времени, а дальше будет видно.

— Какие уж тут шуточки, — отозвался ангел, не поворачивая головы. — Ты мертв, Вильям. Тебя нет уже почти столетие.

— Ну, хватит нести чушь! Может, ты просто вернешь мне супругу и исчезнешь из нашей жизни? Я, как и обещал, заплачу тебе любые деньги, чтобы ты оставил нас в покое и никогда больше не появлялся на пороге нашего дома.

— Твоя жизнь закончена, пойми. Ты не смог пережить смерть своей любимой супруги, сожрал весь морфий, который у тебя имелся, и твой организм не справился.

— Даю слово джентльмена, что не выдам тебя полиции за вымогательство! — настаивал Вильям.

— У тебя нет ни цента, мой друг, — мягко ответил ангел. — У покойников не бывает денег. Чем бы ты ни владел в Мире Живых, сюда, в Мир Мертвых, невозможно протащить с собой даже ржавую булавку. Гм… Пошли к дороге.

После этих слов он, насвистывая какую-то веселую песенку, вприпрыжку сбежал с крыльца и поспешил по каменной тропинке через сад, а Вильям, не сдвинувшись ни на дюйм, с опаской смотрел ему вслед, подумав о том, что сейчас, пожалуй, самое время забежать обратно в дом, захлопнуть дверь на замок и вызвать по телефону полицию, но тогда… Тогда этот дурак может рассердиться, а он, как понимал Вильям, в настоящее время является единственной ниточкой, которая связывает его с Мери. Этот человек явно сумасшедший, но он один знает, где находится его супруга, в этом Вильям был совершенно уверен. Нельзя рвать эту ниточку, по крайней мере пока. Нужно постараться принять правила игры непрошеного гостя и выяснить, где он спрятал Мери и какие мотивы руководят его действиями.

А тот, меж тем, довольно быстро достиг невысокой декоративной калитки, отделяющей территорию сада от улицы, обернулся, словно прочитав мысли Вильяма, и радостно крикнул:

— Не стоит думать, что я вымогатель или сумасшедший, Вильям! Лучше подойди поближе и снова оглянись по сторонам. Клянусь, ты будешь сильно удивлен, но это пойдет тебе на пользу.

Вильям, устало вздохнув, нехотя спустился с крыльца и поплелся к ангелу, понимая, что другого выбора у него нет. Внезапно он, пройдя уже полпути, почувствовал легкое головокружение и сообразил, что вокруг него происходит нечто странное, поэтому остановился на дорожке и настороженно огляделся. Ему показалось, что глаза стали мутнеть, зелень сада начала терять свой ярко-зеленый цвет, а синева безоблачного неба заметно посерела, как будто яркий солнечный день в одну секунду сменился туманными сумерками.

— Ну, чего встал? — хихикнул ангел, облокотившись на калитку и скрестив ноги и руки. — Иди ближе ко мне. Может, прокатишь меня на своей шикарной машине? Ты захватил ключ зажигания?

Меньше всего на свете Вильям был настроен на то, чтобы катать этого безумца по городу, но, все же, побрел к калитке. Самым удивительным было то, что, чем дальше он отходил от дома, тем разреженнее становился мир, а его разноцветные краски приобретали одинаковый серо-желтый монотонный цвет, заставляя все вокруг сливаться в единую массу, напоминающую плотный ядовитый туман. Единственное, что осталось таким, как прежде, это улыбающийся от уха до уха незнакомец, назвавшийся ангелом. Теперь он очень хорошо вырисовывался в своем мятом черном плаще на фоне однородной желтизны и, судя по его довольной роже, явно получал удовольствие от происходящего.

— Что происходит? — с мольбой в голосе пролепетал Вильям через сдавленное горло. — Где я?

— Ты в Мире Мертвых, Вильям. Земля для покойников выглядит именно так.

— Чушь…

— Ты покончил с собой, Вильям.

— Вздор…

— Твоя душа все еще на Земле, но мы отдаляемся от твоего биополя, от того места, где ты жил долгое время, где умер в смятении, и которое все еще заряжено твоей энергией и памятью.

— Я отказываюсь верить в этот бред… Я не верю… Я… — Вильям хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, и, трясясь всем телом, словно ему было холодно, оглядывался. — Этого не может быть… Это безумие… Где дорога? Где мой дом? Почему я ничего не вижу?

— Дорога и дом в Мире Живых. Для мертвых ничего нет.

— Чушь… Чушь! — почти крикнул Вильям, почувствовав на глазах слезы. — Я не верю!

— Придется поверить, — ангел, спрятав улыбку, с грустью и пониманием смотрел на Вильяма, словно ему было искренне жаль его. — Так оно и есть. Прости, у меня не было другого выхода.

— Умоляю, объясни толково, что происходит?

— Все очень просто. Твоя душа, наделенная памятью, до сих пор находится там, где ты жил. Поэтому ты видишь свой роскошный диван, холодильник, телефон и эти идиотские картины на стенах. На самом деле ничего этого давно уже нет. И тебя нет почти сотню лет.

— Сотню лет? А вчерашняя девчонка?..

— Меган Гротт? — усмехнулся ангел. — Это было не вчера. С момента, как ты вернул ее в Мир Живых, прошло уже двадцать восемь лет, но, если тебе интересно, у нее все хорошо. Она вышла замуж, родила троих детишек и вот-вот впервые станет бабушкой: ее старшая дочь беременна.

— Это чушь. Чушь! Этого не может быть! Ты разыгрываешь меня!

— Зачем мне разыгрывать тебя? С какой целью? Разве я похож на шутника или клоуна?

Вильям смерил ангела взглядом, понимая, что в своей одежде тот, и правда, напоминает ему фокусника из бродячего цирка, но решил промолчать об этом, чтобы не будить в незнакомце агрессию или обиду. Все-таки, Вильям был воспитанным человеком и, даже предполагая в глубине души, что убьет мерзавца при первой возможности, не мог позволить себе опуститься до уровня дворового грубияна, несмотря ни на что. Вместо этого он всхлипнул, поднял глаза вверх и оглядел нависшую над ним дымку. Окружающая его действительность была мало похожа на розыгрыш. Желто-серый туман был везде. И сверху, и по бокам и даже снизу. Вильям словно висел в нем, не видя ни поверхности земли, ни неба, ни улицу, а вокруг царила мертвая тишина. Нет, не та тишина, которую знает каждый из людей, ибо нет в мире человека, знающего, что такое идеальная тишина. Даже в самые тихие ночные часы вокруг, все равно, что-нибудь происходит, будь то легкий шорох мышей под полом, стук маятника часов, скрипы стен, шелест деревьев, перекличка ночных птах, прячущихся в густой зелени, или одиночный, далекий звук автомобильного клаксона. В мире нет совершенного безмолвия. Даже в самой глубокой пещере можно с легкостью услышать, как осыпался песок со стен или сорвалась с каменного свода одинокая капля скопившегося конденсата, но здесь…

Тишина была по-настоящему тихой.

Она была мертвой.

Ничто не нарушало покой, даже незнакомец молчал, с грустью разглядывая Вильяма и давая ему время смириться с реальностью, который, меж тем, оглянулся назад, туда, где должен был стоять его дом и пролепетал:

— Но ведь все было так… По-настоящему…

— Тебе только лишь казалось это. Твоя память все еще там, где твоя энергия. Ты умер, Вильям, почти сто лет назад.

— А Патрик Смарт? Он тоже уже умер?

— Ты смеешься? Скажу больше, даже его дочурка Хелен, которая любила в детстве есть собственные козявки уже ушла за Горизонт Событий. Она умерла тринадцать лет назад в очень почтенном возрасте.

— Ну, хоть одна хорошая новость, — удовлетворенно пробурчал Вильям, радуясь кончине Патрика Смарта, а потом, вдруг вспомнив о чем-то, воскликнул:

— А моя мать… Отец… Как они?

— Они за Горизонтом Событий. Но я не знаю, как они, — честно ответил ангел и добавил. — Мне нет туда дороги.

Вильям замолчал и снова огляделся.

— Скучаешь по ним? — с интересом спросил вдруг ангел.

— Я… — начал было Вильям и призадумался. По всему было видно, что он оказался не готов к этому вопросу. О судьбе отца он не знал вообще ничего, что же касается матери, она бросила его еще в младенчестве и умахнула с любовником на западное побережье в поисках лучшей доли. В общем, детство Вильяма, которое прошло в приюте архангела Гавриила неподалеку от Эри, никак нельзя было назвать счастливым. Среди мальчишек, росших вместе с ним, мало кто хотел добиться высот. Когда стереотипы укореняются в головах юных воспитанников на протяжении многих лет и исправно передаются от выпускников новичкам, то становятся истинными правилами, отступление от которых сделает из тебя посмешище. Но Вильям не был таким. С самого детства он точно знал, что не считает нормой всю жизнь работать собирателем тележек возле супермаркета или обходчиком железнодорожных путей. Он всегда хотел большего. Именно в те далекие годы он твердо решил, что никогда не позволит себе стать такими, как большинство. Конечно же, жить в стаде очень удобно и комфортно, но только тогда, когда ты не ждешь от жизни ничего большее, чем общая лохань с дерьмовой едой.

Как бы там ни было, Вильям не держал на мать зла. Он совсем не знал ее, а как можно злиться на того, кого не знаешь? Он никогда не испытывал к ней ни ненависти, ни любви, ведь для него мать была просто пустым звуком, который не имел к нему никакого отношения. Разве иногда только, когда он невольно задумывался о ней в десятилетнем возрасте, то представлял ее себе немного полной, очень доброй женщиной с русыми волосами, одетую в цветной домашний халат. Он знал наверняка, что у нее очень мягкие и теплые руки, но…

В глубине души Вильям понимал, что та женщина, которую он нарисовал в голове, никогда бы не бросила его.

А отца он себе вообще никак не представлял, возможно, просто потому, что тот был не виновен в том, что Вильям совершенно ничего не знал о нем. А возможно и потому, что, как ни крути, именно мать является самым близким человеком для каждого на Земле. Плохая она или хорошая, добрая или суровая, любящая или ненавидящая… Это просто мать, и этим все сказано. Тот самый человек, который дал жизнь. Мать есть у каждого, но, к сожалению, часто она оказывается не рядом, хотя местечко для нее есть даже в самом холодном, безжалостном сердце.

— Так что? — осторожно повторил вопрос ангел. — Ты скучаешь по ним?

Вильям открыл было рот, чтобы ответить, но внезапно, испытав очередной приступ безумия, снова оглядел плотный туман, окутавший их со всех сторон, и прислушался, надеясь где-то в глубине души на то, что, все же, стал жертвой какого-то идиотского розыгрыша. Он очень рассчитывал на то, что созданные злой шуткой безжизненные декорации разрушатся и среди тумана мелькнет просвет, который позволит увидеть привычный пейзаж.

Конец ознакомительного фрагмента.