Рассказы со смехом

Майк Ронин

В детстве я зачитывал сатирический журнал «Крокодил» до дыр. С тех пор любовь к этому жанру осталась навсегда. В этом небольшом сборнике есть юмор, сатира и фельетон. Одним словом, всё, чтобы приятно провести время с книгой.

ПОДРУГИ

Кафе с бойким названием «Le grand», на самом деле было не таким уж и выдающимся, но, тем не менее, здесь было довольно уютно, чистенько и выбор блюд был вполне себе приличный. Картину дополняли большие окна, через которые можно было наблюдать за прохожими, искусственные цветы в горшках на подоконниках и чудодейственный аромат кофе. Именно здесь договорились встретиться две закадычные подруги в то время, когда основной поток голодных офисных работников уже схлынул, а туристы, свободные художники, рантье и другие любители ничего неделанья ещё не подтянулись.

— Танюша! Давай сюда! — эффектная посетительница лет тридцати в платье цвета топлёного молока с безупречным макияжем и вьющимися русыми волосами махала рукой подруге.

— Люся! Привет! — та, кого назвали Танюшей, была компактной женщиной с причёской-каре цвета меди, тонким вздёрнутым носиком и лисьими глазками.

Таня подошла к столику у окна, где Люся уже стояла с распростёртыми объятиями. Подруги обнялись, как положено, мастерски чмокнулись, даже не задев друг друга губами, и расселись за столом. Тут же прибежал официант и встал наизготовку с блокнотом. Люся Бровкина, пробежав меню глазами, взяла салат с зеленью и яйцами, а к нему капучино. Татьяна Ковалькова выбрала «Цезарь» и зелёный чай с жасмином. Официант всё записал, озвучил заказ и, получив согласие, убежал. Подруги же начали обсуждать целый «вал» проблем (никак не меньше), свалившихся на их бедные головы за полдня.

— Представляешь, у меня сегодня голова просто кругом идёт. Конец месяца, отчёты не готовы, начальник лютует. Да ещё Хвостов под меня копает, надеется на повышение. Представляешь, Хвостов — эта бездарь! — Ковалькова посмотрела в окно, желая приплести сюда ещё и плохую погоду для усиления эффекта, но погода стояла как назло солнечная, поэтому она картинно закрыла глаза и молча покачала головой из стороны в сторону. — В кафе еле вырвалась!

— А у меня, представь себе, всего пара клиентов сегодня была, чуть не заснула. Вчера полно народу было, а сегодня — голяк! — начала делиться новостями подруга. — Сначала какая-то тётка непонятная с утра припёрлась. Сидела, сидела, смотрела, выбирала, а потом заявила: «Я подумаю!» и тихонечко за дверь. Можешь, себе представить? Она подумает! Зачем приходила? Затем маменькин сынок нарисовался. Сам не знает, чего хочет — то ему не то, а это ему не это. Сделай ему отель и чтоб на берегу был, и чтобы центр близко был, и за смешные деньги, — Люся Бровкина сопровождала свой рассказ убедительными жестами и мимикой.

— Угу, — понимающе буркнула Таня, соображая, чем ещё удивить подругу.

— Я ему говорю: «Молодой человек — это минимум четыре звезды», — Бровкина картинно растопырила четыре пальца. А он мне: «Я видел в интернете, что и три звезды за эти деньги есть!» Люся картинно выдержала паузу, для пущего эффекта.

Как раз в это время официант принёс заказ, ловко расставил тарелки и чашки на столе, постоял пару секунд и, не получив больше никаких инструкций, снова убежал.

— Ну и как с такими работать прикажешь?! В кошельке ничего, а отдыхать хотят… — продолжала Люся. — Вон, кстати, на того за соседним столиком похож был. Свитерок ещё со школы, наверное, брюки короткие, голые ноги торчат, — резюмировала Бровкина, после беглого осмотра молодого человека.

Таня Ковалькова, оценивающе просканировала парочку за соседним столом, потом с удовлетворением оценила свой костюм нежно-салатного цвета и выдала:

— Да уж! Подружка у него тоже — что надо! Кофточка из бабушкиного сундука и ботинки — «прощай молодость». Ну мышка мышкой. Мороженое заказали, наверняка сейчас в кино пойдут, — губы Тани Ковальковой язвительно съехали набок.

— И не говори! Разве мы такими были? — спросила Люся, похрустывая листьями салата.

— Никогда! — железобетонно ответила Ковалькова, сделав серьёзное лицо для убедительности.

— Вот именно, никогда! — ещё более железобетонно подтвердила Бровкина, достала зеркальце и подкрасила свои пухлые губы. — Кстати, смотри! У меня новый мастер, — она выставила руку вперёд, демонстрируя свой маникюр.

— Вполне! — не очень уверенно одобрила подруга.

— Скажешь тоже, вполне! Люксово! — возразила Люся.

Лак цвета бордо с перламутром гармонировал с губной помадой Бровкиной. Она гордо растопырила пальцы перед собой, покрутила кистью, сама повосхищалась, а потом добавила:

— Мужчина! — она сделала паузу. — Ну как мужчина… — Люся выпучила глаза, намекая на неоднозначность вывода. — Такой прямо весь…

— Да ты что?! Никогда не встречала мужчину-мастера по маникюру, — Таня хитро прищурила глазки, жуя курицу из салата. — Дашь телефончик?

Бровкина была довольна произведённым на подругу эффектом. Она жеманно порылась в сумочке и передала Тане визитку мастера. Парочка за соседним столиком расплатилась и ушла, обсуждать стало некого. Был, правда, один перспективный мужчина в светло-сером костюме, красивом галстуке и дорогих часах, но он предательски быстро выпил чашку кофе и испарился, не оставив подругам никаких шансов. Люся с кислой улыбкой вздохнула, подцепила последний кусочек варёного яйца на вилку и показала подруге:

— Вот посмотри, в середине немного недоваренное. Не понимаю? Ну яйца-то сварить — это куда уж проще! Что тут сложного? — и отправила кусочек в рот.

— Как ты права, Люся, — подтвердила Ковалькова. — Вот я, когда яйца варю, сначала дождусь, пока вода закипит, а потом беру столовую ложку, кладу туда яйцо и опускаю его в кипяток. Десять минут и вуаля! — она сделала изящный жест рукой в воздухе, потом взяла свой чай и отпила из чашки. — А потом остаётся только залить яйца холодной водой. Всего-то и делов!

— Ну то, что — десять-то минут, это понятно, но класть нужно в холодную воду, а через пять минут варки выключить плиту и оставить яйца доходить в горячей воде! — Бровкина прикусила губу, мотнула головой с видом знатока и сделала глоток кофе.

— Ну ты даёшь, Люся! — возразила подруга. — Так только бабушки делают. Яйца переварятся, желтки с синевой будут. Уж мне-то поверь, знаю, о чём говорю! Сколько своему бывшему яиц сварила?!

— Хочешь сказать, что я не знаю? — с вызовом заявила Бровкина и, чтобы убить наповал, добавила:

— И насколько я помню, Ковальков твою стряпню не очень-то жаловал, раз уж ты его приплела.

Таня Ковалькова внутренне напряглась, даже лицо у неё побелело, но виду не подала. По её глубокому убеждению, обсуждать свой прошлый брак можно было только с её же, несомненно, правильной позиции. Тут подруга перешла черту.

— По крайней мере, уж твой-то последний торт был… как бы это сказать, немного суховат, — как ни в чём не бывало, заметила Ковалькова, быстро перебирая пальчиками левой руки в воздухе и даже не взглянув на подругу.

Люся начала лихорадочно придумывать, чем ответить на выпад.

— Зато твой джемпер, так просто отличный подарок, был! Мне блондинке додуматься, подарить какой-то коричневый старушечий цвет! — Люся картинно закатила глаза кверху и сделала жест рукой, по всей видимости, не очень приличный. — Я вообще, Танюша, давно заметила, что вкус у тебя очень оригинальный.

Таня спокойно отпила из чашки и ответила:

— Ну, во-первых, не джемпер, а бадлон. Во-вторых, не коричневый, а баклажанный.

— Баклажанный! — передразнила Бровкина. — Таня, ну где я и где баклажанный? Ну, ты даёшь, — она откинулась на спинку стула.

Здесь, по её мнению, и обсуждать-то было нечего. Свой стиль она считала безупречным и как бы, чтобы лишний раз удостовериться в этом выдвинула ногу и посмотрела на красивый серый сапог.

— Люся! Как подруга тебе говорю: ты себя переоцениваешь! Не потому ли твой Гарик внезапно уехал в длительную командировку, где со связью плохо? — ехидно заметила Таня, прищурив глаза.

Чаша терпения Бровкиной переполнилась, видимо, укол достиг своей цели. Она вскочила, нервно схватила сумочку и выпалила:

— Ну, знаешь, подруга! Пойду-ка я лучше… работать!