Небесный всадник

Максимилиан Борисович Жирнов, 2020

Подлинная история всадника без головы, рассказанная невольным путешественником во времени вертолетчиком Ральфом Линдеманом. Герою – ветерану Вьетнамской войны, придется найти, как вернуться в свое время, разрулить любовный треугольник, сразиться с индейцами, наказать взбунтовавшихся негров и разоблачить опасного преступника. Что бы ни произошло, можно не сомневаться: бремя белого человека Ральф Линдеман будет нести достойно.

Глава 3. Предложение, от которого не отказываются

Пока мы оставались на земле, Макферсон заметно нервничал: ерзал и сжимал руки в кулаки, постоянно озираясь по сторонам. Но как только мы взлетели и развернулись на курс, он пришел в себя и блаженно заулыбался.

Я повел вертолет над шоссе — его серая линия уходила чуть в сторону, но зато не давала мне заблудиться. Далеко впереди сверкал на солнце полировкой красный кабриолет. Мы догнали его и вскоре разглядели, что с заднего сиденья, задрав головы, на нас пялятся две девицы. Одна повернулась к водителю. Кабриолет прибавил хода и стал постепенно удаляться. И тут обе пассажирки, как по команде, показали нам средний палец! Ничего. Хорошо смеется тот, кто… смеется.

— Я же говорил, что надо было ехать на авто! — сказал я, не отрываясь от управления.

— Это ничего! — ответил мне Макферсон. Идиотская улыбка словно прилипла к его лицу. — А знаете, грядет энергетическая революция! Как бы вы отнеслись к тому, что вам не нужно заправлять свой вертолет? Просыпаетесь утром, а бак полный!

Только психов в кабине мне недоставало. Похоже, за Макферсоном нужен глаз да глаз. И лучше его не злить до самого Фрира.

— Это было бы очень неплохо, — осторожно вымолвил я, продолжая наблюдать за выкрутасами девиц в кабриолете. — Жаль, невозможно.

Если бы не ремни, Макферсон разбил бы голову о потолок кабины.

— Возможно! Впрочем, я не собираюсь вас ни в чем убеждать.

Шоссе ушло в сторону. Я взял курс прямо на Фрир. Кабриолет в последний раз сверкнул в лучах заходящего солнца и превратился в едва заметную точку. Фантазер в кресле второго пилота обиженно надулся и до самой посадки не вымолвил ни слова.

Едва лопасти винта застыли, Макферсон удивительно проворно выскочил из кабины и помчался к ангару возле взлетной полосы. Я не успел снова запустить двигатель, как доктор, размахивая руками, помчался обратно.

— Стойте! Стойте! — я слышал его крик через открытое окно.

— Чего надо?

Макферсон чуть не плакал:

— Самолета нет… Он пропал! Улетел без меня… наверное. Я не знаю.

— А я здесь причем?

— Подкиньте меня в Сан-Антонио. Завтра! Понимаете, у меня важная встреча здесь, во Фрире. Потом самолет должен был забрать меня, но его нет. Может, он еще прилетит, и тогда вы свободны, — продолжал ныть Макферсон, подпрыгивая, точно он схватился за оголенные провода. — Расходы не имеют никакого значения.

Ничего себе заявления!

— А мой груз?

— Винтовки немного потерпят. А если меня хватит инфаркт, это будет на вашей совести, Линдеман. Ну, пожалуйста! Сколько вы хотите? Называйте любую сумму!

Я спрыгнул на землю:

— Пятьсот долларов! Двести задатка. И компания «Заплати и лети» все сделает для вас!

Еще две новеньких купюры заняли почетное место в моем кармане. Макферсон их печатает?

Доктор чуть ли не силой увел меня в гостиницу — одноэтажное здание в форме буквы «Г» на краю летного поля. Мы сняли два номера в самом конце бесконечно длинного коридора.

— Доктор Макферсон! — просияла пожилая женщина-администратор. У меня для вас письмо! Его оставил ваш друг на самолете. Вы опоздали на каких-то пятнадцать минут!

Макферсон нетерпеливо разорвал конверт, внимательно прочитал записку и развел руками:

— Не везет так не везет. Пилота срочно отозвали в контору. Какое счастье, что вы мне попались. Я удваиваю премию!

Потом мы долго сидели в дешевой забегаловке возле гостиницы. Тихо играла музыка — популярная рок-группа пела о несправедливости, о людях, которые отправляют других убивать, а сами развлекаются в дорогих клубах. Доктор курил сигареты одну за другой, обдавая меня клубами дыма страшнее напалмовой гари, и постоянно смотрел на часы.

— Что желаете, Ральф? Коньяк? Виски? Джин? Я угощаю!

— Только кофе, — ответил я. — Золотое правило авиации — восемь часов от рюмки до штурвала. Доберусь до моих друзей-рейнджеров — тогда, пожалуй, оторвусь. На всю катушку.

Макферсон встал:

— Я принесу, — через минуту он вернулся с наполненной чашкой кофе и рюмкой янтарного напитка для себя.

У меня потекли слюнки, но сила воли выдержала суровое испытание. Впрочем, кофе оказался превосходным. Правда, я уловил едва ощутимый, невнятный привкус. Наверное, здесь в кране артезианская вода — она жесткая и с примесями.

Макферсон допил свой бурбон, извинился и хлопнул дверью. У меня слипались глаза, в голову будто залили монтажную пену. Кое-как я добрался до номера, свалился на койку и вырубился. Мне снился Вьетнам.

***

Девушка с гранатами в руках, почему-то в яркой голубой блузке, пробиралась сквозь заросли слоновьей травы к нашему командному пункту. Никто из солдат не замечал ее — они стреляли по вспышкам огня «Чарли». Я же отчетливо видел лазутчицу из кабины «Хьюи», но не мог стрелять — я ведь поддерживал огнем своих. На мои отчаянные крики по радио никто не обращал внимания.

Я вдавил педаль и развернул вертолет, опустив его так низко, что ветви деревьев заскребли по корпусу. Девушка остановилась и подняла голову. Обычно мы, пилоты, не смотрим в лицо врагу, но сейчас я был слишком близко и разглядел ясные раскосые глаза, маленький нос и тонкие губы. В элитном борделе Сайгона она заняла бы почетное место! У нее не было бы отбоя от офицеров самого высшего ранга.

Девушка смотрела на прямо на меня, но я не видел страха в ее глазах. Только ненависть и… досаду. Сейчас, перед лицом смерти, она думала только о том, что не выполнила задание? Как можно воевать с этими фанатиками-коммунистами, если даже женщины и дети у них готовы пожертвовать собой ради призрачных идеалов? Я нажал на гашетку и там, где только что стояла диверсантка, вспухли серые, пронизанные красными нитями, клубы пыли… Тогда меня наградили Серебряной звездой. Разве война не ад, как говорил один бортовой пулеметчик, расстреливая крестьян на рисовых полях? Ха-ха…