«Эрос» Вячеслава Иванова

Максимилиан Волошин (1912)

«Некий царь в древности заманил в свой сад Сатира — бога-зверя и допытывал его: „В чем высшее счастье жизни?“ Сатир обернул к нему свое бледное звериное лицо, искаженное страданьем, и произнес загадочные и жуткие слова: „Высшее счастье — совсем не родиться. А рожденному — как можно скорее умереть“…»

Некий царь в древности заманил в свой сад Сатира — бога-зверя и допытывал его:

«В чем высшее счастье жизни?»

Сатир обернул к нему свое бледное звериное лицо, искаженное страданьем, и произнес загадочные и жуткие слова:

«Высшее счастье — совсем не родиться. А рожденному — как можно скорее умереть».

«Les charmes de I'horreur n'enivrent que les forts».

«Чары ужаса могут вдохновлять только сильных».

С неотвратимым любопытством Вячеслав Иванов зазывает в свой «Сад роз» — «в полдень жадно-воспаленный, в изможденьи страстных роз» вещего зверя для того, чтобы снова услышать из уст жуткие и манящие слова: «Высшее счастье — совсем не родиться!»

Легконогий, одичалый,

Ты примчись из темных пущ!..

…Взрой луга мои копытом,

Возмути мои ключи…

…Замеси в мои услады

Запах лога и корней —

Дух полынный, вялость прели,

Смольный дух опалых хвои

И пустынный вопль свирели,

И Дриады шалой вой!

…Здесь пугливый, здесь блаженный,

Будешь пленный ты бродить,

И вокруг в тоске священной

Око дикое водить…

Но слова Сатира — сладкие для уха сильного, завороженного «чарами Ужаса», не повторяются в этой поэме.

Только глухой пророчественный гул природы, в котором звучат голоса судьбы, ответствует на безумный призыв пытливого:

Конец ознакомительного фрагмента.