Я не люблю убивать.Часть 3

Максим Волжский (2025)

1918 год. Россию захлестнула революция. Москва переодевается в красное, а вампиры жестоко и изощрёно пьют народную кровь, терзая молодую республику. Но на страже порядка и равновесия стою я — охотник на вампиров Григорий Вершинский. Как и прежде я практикует сеансы проникновения ЛКН (ликвидация кровососущего нетерпения), перевоспитывая сексом вампирш, а сила, дарованная мне Творцом, способна остановить самые коварные планы нежити по захвату Москвы, а значит, и всего мира!

Глава 5

Я сразу его и не признал. Изменился Григорий Никитин с той поры прилично. Навскидку ему должно быть лет пятьдесят. Но выглядел мой бывший оруженосец — старой развалиной.

Григорий когда-то служил моим помощником. Знатное было время. Ему тогда было, как сейчас Семёну. Мы веселились, выпивали, знавали многих женщин и, конечно, охотились на вампиров.

В одном из сражений с нежитью оруженосец потерял кисть правой руки, в которой сжимал разящий кинжал. Но если говорить прямо, то это я отрубил ему руку, поскольку мой тёзка был неосторожен, позволив вцепиться в запястье мальчику-вампиру. Не знаю… возможно, Гриша Никитин не заметил маленького кровососа или пощадил его, но вампирчик оказался шустр и безжалостен. Он вцепился острыми зубами в запястье, и мне ничего не оставалось, как сначала снести мальцу голову, а потом отрубить тёзке руку; иначе оруженосец сам превратился бы в вампира, и тогда пришлось бы рубить вторую голову.

Сначала с помощью магии я хотел регенерировать руку. Но в магическом лечении, когда требуется восстановление утраченной конечности, должны участвовать двое. А мой оруженосец оказался хлипким. Ранение сломало его, подорвало веру в себя, а вера — это великая привилегия, дарованная Всемогущим Творцом. Мой оруженосец не смог восстановить руку и перестал копить энергию в своём теле, необходимую для сражений и колдовства. Григорий стал более бесполезен. Он утратил свои и до того не выдающиеся магические навыки. У него не выходило запускать Плазменные шары. Огненные стрелы, простейший морок и прочий насущный набор заклинаний — не поддавались парню, словно я никогда не обучал его волшебству.

Он совсем раскис, и нам пришлось расстаться. Я отблагодарил его за недолгую службу свободой и золотом, которое судя по нынешнему внешнему виду, вовсе не принесло достойных благ. А теперь ещё случилась трагедия с сыном, если это действительно его сын.

Семён находился в соседней комнате. Нельзя сказать, что его жизнь была между небом и землёй. Он лишь трансформировался в иную форму существования. Кто-то скажет, он получал бессмертие, но я точно знаю, что стать вампиром, это наказание, скверна и большая трагедия. Странно, что Григорий Никитин не понимал последствий и просил пощадить юношу. Как по мне, так он должен молить, чтобы я лишил его сына жизни, отправив в райские кущи Творца.

Было тяжело видеть бывшего оруженосца таким мрачным. Его глаза потеряли свой прежний блеск. Он переживал за мальчишку. И он сильно постарел… И вместо того, чтобы расспросить, как прошла его жизнь на пенсии, я задавал отцу, попавшего в беду ребёнка, странные вопросы.

— Разве тебя не пугает, что Семён станет вампиром? — спросил я.

— Вампиров миллионы. Пусть одним станет больше, — смиренно ответил Григорий Никитин.

Меня всегда удивляло, что имена у нас совпадают. Возможно, он и понравился мне исключительно из-за созвучного имени. Признаться, оруженосец из него вышёл посредственный. Самый слабый из тех, кто был моим помощником за те долгие века, что я бьюсь с мертвецами. К тому же сражался он только под моей неусыпной защитой. Так что приходилось за ним ежесекундно приглядывать. И только нам попались упрямые вампиры, которые не желали сдаваться без боя, как Григорий Никитин потерял часть руки и иллюзорные мечты войти в истории великим оруженосцем самого Вершинского.

— Если нужна кровь, то я готов отдать свою, — упрашивал меня старик. — Сжалься охотник. Он мой сын… моя отрада. Ради нашей дружбы — разреши ему остаться со мной.

Мы зашли в соседнюю комнату. Сеня лежал на кровати, сложив руки на животе. Грудь его часто вздымалась. Глаза были открыты и сверкали красными фонарями. Чёрт возьми!.. он перевоплощался прямо сейчас, а я бездействовал!

— Сколько ему лет? — быстро спросил я.

— Двадцать два, — также быстро ответил бывший оруженосец.

— Он твой единокровный сын? — продолжил блиц опрос я.

— Так точно! Родной! Мы одна кровь!

— Кто его мать?

— Матрёна Свиридова. Из калужских крестьян. Умерла двенадцать лет назад от чахотки…

— Ты готов принять сына вампиром?

Григорий Никитин на секунду задумался.

— У меня нет выбора. Конечно, да!

— Семён знал о существовании вампиров до встречи с нами?

— Знал.

— Кто его покусал, тебе известно?

— Да. Это младшая сестра девушки, пропавшей из следственно-медицинской лаборатории. Семён застрелил её в квартире Зайцевых. Он убита в шкафу твоими заговорёнными пулями.

— Адрес, где напали на Семёна?

— Квартира Зайцевых на Мясницкой. Дом не знаю. Там служит дворником Ильгиз.

— Кто такой Ильгиз?

— Обычный дворник…

Принимая решение, я заметил на столе банку, в которой ещё осталось примерно двести граммов крови. Спрашивать Деймона, где и когда ему удалось раздобыть человеческое топливо, было глупо. Людей убивали сотнями каждый день. И это только в Москве. Что творилось по всей России — и представить страшно.

— Я буду за ним наблюдать, — заступился за Семёна Деймон. — Прослежу, чтобы парень не стал убийцей.

Ещё не хватало, чтобы Сеня бегал по городу и грыз людей с голодухи. Слишком много в Москве собралось разного сброда.

— Твоё мнение, сколько он будет перевоплощаться? — спросил я у Деймона

— Полагаю, что не более суток. Инициация происходит, я бы сказал, стремительно.

— Это не инициация, это заражение. Семён не против стать вампиром, но он не просил обменяться кровью, — заметил я. — И нужно непременно найти мелкого кровососа, который его подрал. Справишься?

Деймон кивнул. Но я сразу изменил своё решение.

— Отставить искать мелкого кровососа! Я сам разберусь!

Деймона снова кивнул.

— Из Семёна выйдет прекрасный оперативник, — вставил слово Владимир Францевич. — Стране как никогда нужны честные стражи. Пройдёт ещё пять-шесть лет… и когда преступность будет купирована, Семён с чистым вампирским сердцем сможет покинуть ряды правоохранителей. А пока он просто необходим людям.

Все за него ручаются. Все Сеню жалеют, заботятся о нём.

— Пусть существует в нежити, — решился я, нарушив своё же правило. В том моя сила: сам назначаю правила, сам их отменяю.

Григорий Никитин благодарно кивнул. Деймон лишь шевельнул бровью; знал, что оставлю Семёна в нежити. А Владимир Сороколет снова взялся крутить свой ус.

Сложное решение. Полагаю, что все в этой комнате понимают, каково мне сейчас. И проблема вовсе не в рождении ещё одного вампира; инициация Семёна — это дело принципа. Я служу высшему разуму, коим вручён меч и бессмертие, и мне предписано — выкорчёвывать на корню гнилые початки… А я будто предал Творца. Но в глубинах моей жестокой души нечто подсказывало, что поступить с этим мальчиком нужно именно так, — и всё же позволить переродиться телу и духу из человека в вампира.

Ладно… посмотрим, что из всего этого выйдет в будущем.

***

Запад Москвы. Бывшие казармы царской гвардии.

В огромной полупустой комнате, с высокими потолками, на втором этаже кирпичного здания — находились трое. Первого мужчину звали Гедиминас, второго — Ежи, третьей — была пропавшая из судебной лаборатории Анна Зайцева.

Анечка голой лежала на большой кровати. Она действительно была очень красива. Лицо у неё привлекательное. Плечи ровные, острые. Длинные волосы локонами рассыпались по пуховой подушке. Тонкие руки безвольно вытянулись вдоль обнаженного тела, которое каждые три-пять минут — извивалось и сотрясалось от перерождения в вампиршу.

Выгибая спину и жадно глотая воздух, Анечка открывала рот, а её маленькая грудь так и влекла взгляды двух мужчин. Несколько раз её накрывали, но девушка в безбожном бреду смахивала с себя одеяло и отбрасывала в сторону. Одеяла и покрывала Анечке были не нужны, сейчас ей необходима кровь — тёплая человеческая кровь.

Гедиминас был высок и невероятно силён. На вид ему не больше тридцати. Лицо у него волевое: мощный подбородок, длинный нос, большой лоб. Шевелюра у него была острижена под «горшок». А глаза у него уставшие, поскольку прожил Гедиминас долгие-долгие века. Жизнь наёмника ада невероятно сложна и опасна. Но таков его путь, избранный Творцами Вселенной.

Ежи особенным ничем не выделялся: магом он был не великим и не слабым, роста среднего, лицо у него непримечательное и внешне молодое, будто ему вечные двадцать два. Чёлочку Ежи укладывал набок. Височки всегда гладко выбривал. Пальцы у него были тонкие. Глаза светло-голубые. Ежи казался человеком ранимым и даже робким. Но это только иллюзорный обман. Характером маг обладал пробивным и хватким.

Окна в большой комнате были плотно зашторены. У кровати и на столе горело десяток свечей, хотя уже наступило утро.

Гедиминас сидел за столом с множеством продуктов; выпивал, закусывал; гулял с ночи, не смыкая глаз вместе с Ежи, который тоже выпивал и закусывал.

Наёмник ада налил себе полную рюмку водки и проглотил одним махом. Потом стал водить вилкой над столом, выбирая между грибочками и колбаской, а подцепил солёный огурец.

— С ней слишком много проблем, пан волшебник, — сказал Гедиминас, прикусив пупырчатого. — И проблемы станут ещё более очевидны, когда она превратится в непослушную вампиршу. Зачем ты только притащил её сюда? Чем ты думал? Лежала она себе на нарах в мертвецкой, ну и пусть бы лежала. Нет!.. надо было пойти и выкрасть! Вот весь ты в этом! И всё бы тебе воровать и грабить!

— Это твоя вина, что она в мертвецкой оказалась. Я только исправил твою ошибку… А если б она там очнулась и переродилась в дикого вурдалака?.. и скакала между трупов на четырёх костях? Ты об этом подумал? Так что, не лезь ко мне! Тем более хозяин разрешил, — процедил Ежи, и его миловидное лицо вмиг зло скривилось.

— Ага, как же… разрешит тебе хозяин! Это Ингвар тебе на встречу пошёл, потому что пожалел молодого польского пана, — хмыкнул Гедиминас. — Я, конечно, не углядел — признаю… виноват; но Аничкину сестричку из-за тебя потеряли. Получается, что ты и я — облажались вместе. И теперь, возможно, крови для ритуала — хозяину не хватит. Вот он обрадуется, когда обнаружится недостача! По-хорошему, надо бы проверить литраж. Провести аудит, так сказать. А то окажется, что не достаточно всего пары литров, и всё начинай сначала. А не хотелось бы…

Ежи приблизился к столу, схватил кусок колбасы, тоже налил себе водки. Подняв рюмку, сказал:

— Советую тебе отстать от моей девчонки. Понравилась она мне очень. У меня чувства к ней зреют. Это тебе понятно?

Гедиминас улыбнулся: конечно, понятно… чего здесь непонятного…

— А насчёт крови так скажу, — на секунду замолчал Ежи, приготовившись опустошить рюмашку. — Сбежала от нас мелкая — да и чёрт с ней! На место мелкой я другую приволок. Там взрослая баба, вот с такими щеками, вот с такой жопой! — развёл руки в стороны Ежи, чуть не расплескав водку. — Крови в ней литра на три больше!

Гедиминас покосился на кровать и заиграл бровями.

— А может, дашь мне её опробовать? Хоть один разок, дашь? Только я прямо сейчас хочу, пока она в вампиршу не обернулась. Не люблю я дохлых трахать. Люблю ещё тёпленьких!

Ежи, наконец, выпил водку, потянулся рукой к блюду с тушёными куропатками. Схватив целую тушку, он вцепился зубами в рёбра.

— Лодыжку вампирскую тебе под дых, а не Анечку! Это моя добыча! Я сам её буду…

Он плавно повёл тазом вперёд-назад, имитируя известные движения.

Гедиминас присвистнул.

— Ах вот зачем она тебе!

— А ты как думал, солдатик? Конечно, только за этим, — снова подвигал тазом Ежи и рассмеялся.

Настроение у парней был превосходное. Всю неделю они трудились как проклятые. Человеческой крови насобирали с запасом. И повеселились всласть.

Людей хватали случайных. Иногда брали целыми семьями. Но распределяли жертв так, чтобы пустить сыщиков по ложному следу и сбить с толку охотников, которые неминуемо присоединятся к следствию.

Скачав кровь всю до капли, они рассаживали мертвецов на стулья и даже приготовили бессмысленные таблички, чтобы запутать местную власть, которая с недавних пор стала именоваться милицией. Рабоче-крестьянские следователи голову сломают, разбираясь, кто откусил мертвецам конечности, зачем на стулья усажены трупы и куда бесследно пропали зажиточные хозяева квартир, в которых на стульях сидят трупы.

Милиция будет ходить по кровавому кругу и всё-таки убедит себя, что хозяева квартир: мещане и купцы — непременно бежали из города. Ну а как по-другому? Куда им ещё деваться? Они ведь Россию ненавидят; они эксплуататоры, жулики и воры. А на самом деле все эти люди в количестве двадцати шести человек, включая стариков и детей, инициированы Ингваром в вампиров. Вот только крови человеческой они не получат ни грамма, поскольку Гедиминас Строй и Ежи Мигульский исполняют строгий приказ и кормят зверьё, как и положено — крысами и собаками. Потому что хозяину нужна кровь не только людей, но и неполноценных вампиров.

Ну а пока вурдалаки сидят в подвалах, заброшенных казарм, и зреют подобно волшебной любви мага Ежи Мигульского. Пусть твари совсем и безмозглые, но кровь в них течёт так необходимая хозяину. Осталось немного подождать, когда они окончательно перевоплотятся в вурдалаков, и можно из них выжимать гнилые соки.

Кормили вурдалаков раз в двое суток. Следующая подача пищи завтра с утра.

В железных клетках, и тоже в подвале — ждали своей участи несчастные собаки, отловленные на улицах города. Так что в запасе у парней ещё уйма времени и можно гулять до рассвета на верхних этажах всё тех же бывших казарм, бывшей царской гвардии. У парней есть водка, и закуски вдоволь. Москва жила впроголодь, а у них на столе: куропатки, колбасы, икорка, картошечка, огурчики и грибочки! И магазин они нашли, где всегда можно свежую выпечку купить, благо денег считать не приходится.

Парни могли бы в ночь податься в город, чтобы с песнями пройтись по столичным кабакам. Но Ежи зачем-то выкрал из следственной лаборатории тело Анны Зайцевой, попавшее к обгрызенным трупам, потому что Гедиминас Строй элементарно сбился со счёта и перепутал её, усадив инициированную девчонку на один из стульев, посчитав мёртвой. Гедиминас магом был совершенно слабым, в отличие от Ежи Мигульского, потому точно не мог определить, где мёртвые люди, а где отправленные в глубокий сон, чтобы удобнее их транспортировать по Москве. Сонных, уже инициированных людей, загружали в высокий кузов грузовика, обтянутого кумачом и свозили в определённое место. Так что в подготовке к ритуалу, помимо магии, использовались и современные технологии, такие как грузовик, холодильники и лифты в зажиточных домах.

Несомненно, выполненная парнями работа была рискованной, но под грамотным руководством чистокровного вампира Ингвара — любые трудности превращались в рутину. Ингвар, как и парни, был вампиром неместным. С московской нежитью он в контакт не вступал. Но это до времени. Поскольку московские сами его станут искать, когда революционнее страсти понемногу улягутся. Как только станет в городе спокойнее, на его след сразу выйдут — и вампиры, и охотники… или один охотник, по имени Григорий Вершинский. А значит, нужно торопиться, чтобы грамотно подготовиться к ритуалу.

— Пора её напоить красненьким, мой славный пан! — улыбался Гедиминас. — Ты будешь заливать кровь, а я голову придержу. Не хватало ещё, чтоб она здесь нахлебалась и срыгнула на кровать… Не люблю я это свинство!

Ежи наклонился и вытащил из-под стола полуторалитровую бутыль, в которой крови было по горлышко.

— Пошли покормим мою любимую, — согласился Ежи, но сразу поставил условие: — Только за сиськи её не хватай и пальцы свои между ног ей не суй! Договорились?

— Да за кого ты меня принимаешь? Я ведь ещё джентльмен-девственник! — облизал средний палец Гедиминас и снова заулыбался.

— Вот ты псих озабоченный! — тоже лыбился Ежи.

Парни направились к кровати.

Гедиминас придерживал ладонью голову девчонке, другой могучей ладонью — сковывал её холодные руки, схватив за запястья, чтобы она не отбивалась, поскольку Анечка прибывала в неосознанном состоянии, не понимая, что с ней происходит, где она и кто перед ней.

Ежи отлил кровь из бутылки в стеклянный стакан и присел рядом с девушкой.

Анечка закатила глаза, тяжело дышала и часто щёлкала зубами. Во рту девчонки уже чётко проявлялись два увеличенных в размере клыка.

— Как бы она нас не покусала, — заволновался Гедиминас. — У неё зубы, смотри какие острые! Такую не удовлетворишь, и всё — сожрёт прямо с ботинками!

— Не бойся, солдат. Мы её воспитаем, — подмигнул Ежи. — Завтра станет слушать меня как собака!

— А меня она будет слушать? — вкрадчиво спросил Гедиминас.

— Конечно, нет! Это ведь только моя вампирша!

Гедиминас наморщился. Потом отпустил её запястья и погладил своей огромной ладонью маленькую грудь.

— Эй!.. а ну оставь! — подскочил Ежи, а кровь в стакане качнулась крошечной волной, и несколько капель упали на постель.

Анечки вдруг замерла. Взгляд её прояснился. Она посмотрела на руку, схватившую её за грудь, потом покосилась на наёмника ада.

— Ты кто такой? — дерзко спросила она.

— Я просто Гедиминас, — ответил здоровяк.

Анечка перевела взгляд на молодого поляка.

— А я Ежи, — заулыбался Ежи. — Я тебе лекарство принёс. Вот оно!

Анечку снова затрясло. Её глаза налились красным.

— Да-ай мне-е пи-ить! — протяжно взывала она, изменившимся грубым голосом.

— Да разве мне жалко? — кивнул Ежи и поднёс к её посиневшим губам стакан с кровью. — Руками только не трогай, просто пей.

Не спеша, по чуть-чуть — она глотала своё лекарство, получая и наслаждение, и необходимый магический заряд.

Парни внимательно наблюдали за таинством перерождения. Гедиминас продолжал поддерживать ей голову, а второй рукой — пощипывал Аничкин розовый сосок на левой груди.

— Убери руку, сука! — зло, но тихо сказал Ежи, боясь напугать девицу.

Гедиминас и не думал останавливаться. Он ласкал грудь, а Анечка иссушила стакан полностью.

— Дайте ещё пить! — быстро задышала она.

— Пока нельзя, — ответил Ежи. — Чуть позже принесу ещё лекарства.

Девушка облизнула губы, посмотрела не Гедиминаса и сказала:

— Тогда пососи мой сосок. А я, пожалуй, прилягу…

Она прижала своей худенькой рукой большую ладонь наёмника ада к своей маленькой груди и медленно опустилась на подушку. Снова её волосы расплескались по кровати, и Анечку стало трясти, только пока не очень сильно.

— Ну же!.. поцелуй мою грудь! — потребовала она и прикрыла глаза.

Гедиминас посмотрел на Ежи и прошептал?

— Я не буду сосать грудь у вампирши!

Молодой поляк поставил стакан на пол и, показав миниатюрный кулак, тоже зашептал:

— Если б твоя баба попросила меня пососать ей грудь, я б пососал! Так что, давай работай, солдатик! Сочтёмся позже!

Наёмник ада никак не хотел соглашаться. Он отрицательно качал головой:

— Я не буду сосать холодные сиськи! Это понято?

Гедиминас снял руку с груди, резко встал и отправился к столу, чтобы выпить.

А Анечка снова впала в беспамятство. Она широко открывала рот, который всё больше напоминал пасть голодной вампирши, хрипела и постоянно дёргала ногами.

Ежи тоже приблизился к столу.

Гедиминас наполнил две рюмки и тихо заговорил:

— Как ты с ней трахаться будешь после такого? И сдаётся мне, она настоящая шалава! Пососи мою грудь, говорит! Ты слышал? Ужас прямо!

— Слышал-слышал, — схватил рюмку Ежи. — Но я всё-таки уверен, что она элементарно находится в горячей стадии перевоплощения и не отдаёт отчёта своим словам. Иначе, как она может выбрать между тобой и мной — именно тебя? Ты в зеркало себя видел? Ты ведь чудовище!

— Да сам ты — чудовище! — ответил Гедиминас, поглядывая на кровать, где голая девушка исполняла танец отравленной змеи.

— Ладно… хватит спорить… Давай лучше выпьем! — весело встряхнул головой Ежи.

— А давай! — обрадовался великан, и они вместе опустошили рюмки.

Не успели парни закусить, как в дверь комнаты вошёл кто-то в длинном плаще, с накинутым на голову капюшоном.

Гедиминас готов был встряхнуть руками, чтобы накинуть на себя магическую броню, Ежи растопырил пальцы и перевернул ладони, приготовившись использовать заклинание Плазменный шар.

— Чего такие напряжённые? Начальство своё не узнаёте?

Вошедшим оказался вовсе не человек, а вампир, по имени Ингвар, который и заварил всю эту кровавую кашу…