Самое древнее зло I. Брянский фоллстрайк

Максим Лагно, 2018

Магичка из иного мира, Бленда Роули, и обычный фотограф из Брянска, Матвей Сорокин, живут, не зная друг о друге, пока на Землю не приходит древнее зло – Первомаг. Городок Матвея превращается в зону боевых действий. Земная цивилизация проигрывает боевой магии. Молодые люди должны остановить Первомага и спасти друзей, ставших его заложниками, для этого им необходимо раздобыть чертежи «ледделя», магического устройства, способного прервать существование самого древнего зла. Кстати, попав в незнакомый мир, фотограф Матвей обнаруживает у себя немалые магические способности. Вероятно, самые сильные за всю историю этого мира.

3. Кто виноват?

1

Я села напротив пленника.

Аделла сунула мне в руки свой кинжал:

— Если попытается сбежать — проткни ублюдка.

Я с любопытством осмотрела человека из чуждого мира, пытаясь найти хоть одно отличие: круглое лицо, небольшая щетина, голубые глаза… Правда не такого чистого оттенка, как у жителей Химмельблю. Вейроны или Форвирра.

Если бы не странная одежда, вполне похож на нас. Впрочем, одежда только издалека казалась лохмотьями. Штаны из плотной материи невиданной и красивой фактуры. Ровные швы выдавали искусную работу портного или даже мага. А на чёрной рубахе вообще нарисовано целое произведение искусства, достойное кисти хорошего художника. Чем-то напоминало орнаменты из драконов и тинь-поу, которыми украшали свои халаты богачи Северного и Южного Нип Понга.

Парень смотрел то на меня, то на кинжал, то на моих товарищей. Очистив стол от предметов, они вынесли его на середину комнаты и разложили кольчугу. Собрались вокруг, приготовившись к разбору магического предмета на составные части. Когда споггель Хадонка взвивался к потолку, чужеземец вздрагивал и втягивал голову в плечи.

Я положила кинжал Аделлы на диван и показала пленнику пустые руки:

— Мы не причиним тебе вреда… Как твоё имя? — показала на себя: — Бленда. Блен-да Роу-ли. А ты?

— Мы… Мы-твей.

— Мыт Вей?

— Матвей.

— Мат-вей. Красивое и необычное имя.

— Аделла? — спросил он, показывая подбородком на рыжеволосую охотницу.

— Её-то запомнил, — усмехнулась я. — Вы, парни, во всех мирах одинаковые. Летите на огонь, как мотыльки.

Я обвела взглядом комнату, задержалась на согляднике, который почернел и не ничего показывал:

— Ваша магия похожа на нашу. Интересно, у вас есть рулль для понимания языка? Эх, как бы тебе объяснить…

Изобразила руками, что сворачиваю и разворачиваю свиток с заклинанием. Показала на свой рот, подразумевая, что это языковой рулль.

Парень смотрел на меня, из всех сил изображая внимание. Потом закивал и показал подбородком на маленький столик у дивана. На нём лежала бумажная коробочка. Раскрыла её верхнюю часть, оттуда высыпались бумажные палочки, набитые вонючей травой. Такие курили в Нип Понге. У нас предпочитали трубки.

— М-м, дикарь подумал, ты курить хочешь, — засмеялся Слюбор.

Я вернулась к Матвею:

— У нас в мире многие знают химмель, язык моей родины. Химмельблю самое сильное государство в Голдиваре…

— Ну, я бы так не сказала, — тут же отозвалась Аделла. — Номас сильнее всех.

— Драйденские Земли самое просвещённое в мире государство, — тут же отозвался Хадонк. — Мы давно упразднили монархию, как примитивное устройство. У нас все равны. А в Химмельблю до сих пор правит Гувернюр.

Я не стала ввязываться в политический спор.

— Все побеждённые нами народы Голдивара считают, — шепнула я Матвею, будто он понимал, — что не мы их победили, а они позволили нам заключить с ними мир.

— М-м, готово, Бленда.

Я подошла к столу. Все магические предметы были разложены вокруг кольчуги. Споггель вился над столом, готовясь высвободить энергию магических струн.

На этот раз я была простым наблюдателем. Вокруг друзей появились сгустки света… Они отличались от тех, что были в нашем мире. Вероятно, магические струны этого мира располагались иначе. Это вызывало беспокойство: будет ли работать магия?

Но возгласы Матвея подтвердили — работает! В пространстве постепенно стало проявляться пятно портала. Расширялось нехотя, будто мироздание не доверяло нашей попытке.

— А-а-а, ы-ы-ы! — закричал Матвей и поднялся с дивана.

Кольчуга Лорт-и-Морта задымилась и начала рассыпаться в труху.

— Скорее, — крикнул Хадонк. — Надо успеть, пока горит.

Аделла Лью вдруг заупрямилась:

— Мне страшно. А что если там тупик? Мы же погибнем.

— Хочешь остаться? — спросила я. — Дикарь Матвей, например, не возражает…

— Нет.

— Тогда — вперёд! — бесцеремонно я подхватила охотницу и втолкнула в портал. Слюбор шагнул вслед за ней.

Со связанными руками Матвей добежал до стола.

— А ты куда? — оттолкнула я дикаря.

Я и Хадонк взялись за руки и шагнули вместе.

Определённо, после всего, что мы пережили, навряд ли останемся просто друзьями.

Неизвестный угольный мир скрутился в спираль и схлопнулся в точку.

2

На Голдиваре существовало два мнения о способностях к управлению тканью мироздания. Два вида способностей к магии.

Наши наставники подробно разъяснили оба.

Одни верили, что магические способности давались при рождении совершенно случайным образом. То есть если твой папа был магом, не значит, что и ты сможешь направлять поток мироздания или играть на магических струнах по своему усмотрению. Например, мой папа — обыкновенный рудокоп. А мама — содержала харчевню близ Щербатых Гор.

Эта теория была бы верна, если бы не факт, что виды магии зависили от места рождения. У родившихся близ Щербатых Гор больше шансов заполучить умение чувствовать и жечь в ладонях стен-камни, которые в свою очередь уже воздействовали на мир.

Аделла Лью прибыла в Академию Химмельблю из степей страны Номас. Там традиционно рождались ливлинги — те, кто управляли миром зверей и способны перевоплощаться в некоторых из них.

Не могу не позлорадствовать — Аделла худшая ученица, претендентка на отчисление. Она даже не может перевоплотиться в вежливую девушку, чего уж там говорить о животных.

Аделла больше всех хотела найти статую Триединого Первомага, полагая, что получит от неё дополнительную силу. Есть такие красотки, что хотят добиться всего, не прилагая трудов.

Хадонк Джексон — прирождённый путаник из Драйденских Земель. Путаники умели менять ограниченную часть мира вокруг себя, на время превращая его в собственную противоположность, как тот же хранитель Лорт-и-Морт, запретивший на территории Академии свою смерть.

Магия путаников превращала реки в леса, поля — в реки, а небо меняла местами с землёй. Изумительное умение, но малоприменимое в быту. Кому это надо, чтобы мир ходил ходуном по прихоти путаника? Таким как Хадонк прямой путь в армию.

Слюбор Риммель, как и я, родился в Химмельблю. Я в Скерваре, близ Щербатых Гор, а он в столице, в городе Химмеле.

Слюбор — фулель. На древнехиммельского это переводится как «душа в странствии» или, в других толкованиях, «путешествие героя». Фулели не меняли материальный мир, как остальные маги, но меняли человеческое восприятие этого мира. Когда Слюбор закончит обучение, станет тем, кто одним взмахом ресниц способен заставить тебя беспричинно смеяться или плакать. Видеть сны, в которых ты сам себе хозяин, или насылать эти сны другим людям.

Большая часть фулелей заканчивали Академию и оседали в иллюзионистских балаганах на ярмарках, развлекая крестьян и рабочих нехитрыми фокусами, которые позволяли обывателям на время забыть о скучной жизни. Но некоторые фулели добивались поста советника при Гувернюре. Нынешний Главный Советник был как раз фулелем.

Словом, географическое распределение магических способностей можно наблюдать, но нельзя объяснить.

Другие наставники верили, что нет ничего случайного в мире. Что не мы управляли мирозданием, а оно управляло собой через нас. Рождение каждого мага не случайность, но выверенное вселенной событие, которое ложилось нотой в ту непостижимую симфонию, которая звучала при игре на магических струнах. Теория менее популярная, но очень романтическая.

Верующие в неё посвящали жизнь поиску способа выйти из-под управления мирозданием и буквально оседлать его, чтобы стать единоличным манипулятором. Все хотели играть на тех струнах, которые пронизывали Вселенную.

Теоретически это умение сделало бы тебя всемогущим. Та самая власть над властью.

Но подтверждения теории не существовало. Не считая легенды о Хромом Стю, который, приобретя власть над властью, якобы пожелал лишь одного — избавиться от хромоты. Сама нелепость сюжета намекала, что это просто нравоучительная сказка о заниженной самооценке.

С самого начала я подозревала, что мы раскрыли нечто большее, чем статую Триединого Первомага. И мне было страшно узнать, что именно.

3

Мир распустился из точки, раскрутился спиралью и занял привычное пространство.

То же самое болото, усеянное обломками статуи. Отломанные руки и расколотая надвое голова вздымались в небо, как новые монументы. Две из Семилунья уходили к закату, поднималась третья. Новоявленные памятники теперь отбрасывали по три тени. Блеск портала ненадолго осветил обломки, но скоро угас.

Мы вчетвером зависли над болотом, ожидая материализации. Она должна была занять некоторое время, но произошла за мгновение: мы приобрели вес и плотность.

Беспорядочной грудой повалились в лужи, вскрикивая от боли. Казалось, что моё тело пронзили сотни тонких раскалённых игл.

— Это наказание, которое вы заслужили, — сказал Нарре Скиг, выходя из тени осколка статуи. — То, что вы совершили, наказывается смертью.

— М-м, — просопел Слюбор, поднимаясь на колени, — в Химмельблю отменена смертная казнь.

— Ради вас отменят отмену, — пообещал наставник.

Покряхтывая и потирая очаги боли, мы кое-как поднялись на ноги. Наставник специально ускорил нашу материализацию, поэтому в тела вонзились все те мелкие частицы, что висели в воздухе.

— Простите, наставник, — осмелилась я. — Если бы вы хотели нас убить, то попросту не стали бы открывать портал с этой стороны. Мы бы все сгинули неизвестно где. Вопрос решился бы сам собой.

— Бленда, грозить смертью — не значит осуществить угрозу. Мы же учителя, а не палачи. В конце концов, если вы продолжите своевольничать, угробите сами себя.

Хадонк смело выступил вперёд:

— Во всём виноват я. Придумал и осуществил…

Нарре Скиг строго остановил:

— Не бери на себя слишком много, драйденец. Не веди себя как правительство в твоих землях. Поодиночке каждый из вас — ничтожество. Но все вместе вы — грозное и невежественное ничтожество. Сколько раз мы вам говорили, что магия — это инструментарий для изменения мира, а не балаганные фокусы?

— Учитель, мы хотели усовершенствовать наше инструментарий, а не обратить его во вред кому-либо, — сказала Аделла Лью.

Нарре Скиг накинул на свою голову капюшон:

— Хватит болтать. Вас ждут на Совете Наставников.

— М-м, из-за нас был созван целый Совет?

— Повторяю, ничтожества, не берите на себя много. Совет собран не ради вас. Голдивару грозят большие перемены. Даже — война.

— М-м, кого с кем? Неужели Драйденские Земли решились на союз с Форвирром?

— Не твоего ума дело. А тут ещё ваши делишки с Первомагом… нам как никогда нужна легенда о Триедином для сплочения народов.

Я перепрыгнула через очередной обломок статуи:

— А мы буквально разрушили всю легенду?

Лица Нарре Скига не было видно, но я прямо почувствовала, что он сдерживал улыбку.

Остальную часть пути до замка Академии Химмельблю мы проделали в молчании. Слюбор и Аделла Лью шли рядом, перешёптываясь. А я и Хадонк взялись за руки.

Оба понимали, что если будет создан Форвирр-Драйденский Союз, то Гувернюр Химмельблю посчитает это нарушением мирного договора и объявит войну.

Я и Хадонк окажемся по разные стороны воюющих стран.

4

Нарре Скиг провёл нас внутрь замка Академии не через главный вход, а одной из потайных дверей в стене. Об их существовании знали все ученики, но никто не мог найти точное местоположение.

О предназначении дверей среди учеников ходили слухи. Кто-то считал, что они предназначены для ливлингов-оборотней. Другие полагали, что через них входили и выходили маги-наставники, которые работали на Гувернюра и принимали участие в боевых вылазках против номасийцев на Спорных Территориях. Третьи утверждали, что через секретные двери шла незаконная торговля руллями, стен-камнями, боевым дурманом из ярба и прочими магическими расходными материалами.

Пройдя сквозь эти двери, я поняла, что они попросту созданы для… удобства. Каждая была порталом, который вёл или сразу в палаты наставников или зал собрания.

Сейчас в зале было светло от обилия актированных руллей света, свечей и светящихся посохов наставников. Вообще народу было как-то слишком много. Стало ясно, что присутствовали не только наши учителя, не только маги из близлежащих земель, но и многие придворные, военные советники и представители Гувернюра Химмельблю.

Нарре Скиг подвёл нас к большому столу, за которым восседал Лорт-и-Морт. Несколько наставников и незнакомый маг в драконьей маске склонились над картой, расстеленной на столе. Что-то рисовали на ней и тихо обсуждали.

При нашем приближении карту поспешно собрали. По характерным пятнам земель, скрытыми за Барьером Хена, я поняла, что это карта Голдивара. Точнее Свободной Стороны нашей планеты.

Лорт-и-Морт погладил свою пушистую белую бороду и зашевелил такими же пушистыми бровями. Мы ждали угроз, но услышали смех:

— Вот и разрушители легенд пожаловали. Хо-хо. Куды дели мою кольчугу? Ладно, оправдание воровству придумаете потом. Сначала вы рассказываете подробно, что натворили со статуей Первомага. Потом я рассказываю, что вы на самом деле натворили.

Непонятная сила вытолкнула меня из ряда товарищей. Я обернулась: толкнула не магия, а Аделла Лью.

— Ты самая умная, ты и объясняй, — прошипела она.

Я одёрнула кафтан, разглядывая грязные следы от своих башмаков на полу.

Подняла голову. Посмотрев главе Академии прямо в глаза, сказала:

— Кэр Лорт-и-Морт, что бы ни утверждал Хадонк Джексон, пытаясь выгородить нас, главный виновник произошедшего — это я.

— Хо-хо, всё интереснее и интереснее.

— Да… Я читала запретную книгу знахаря Скро Мантиса «Летопись Закрытых Семилуний». Оттуда узнала, что Триединый Первомаг не совсем то, о чём нам толкуют с детства. И что статуя Триединого скрывается где-то в окрестностях Химмельблю. Сопоставив некоторые намёки, я предположила, что статуя Триединого хранит необычайные магические возможности. Тот, кто её откроет, заберёт их себе. Этими идеями я заразила друзей.

Маг в маске дракона смотрел на меня, пугая до дрожи. Нарре Скиг фальшиво закашлял. Несколько магов подошли ближе.

— Я тоже читал эту книжку, — сказал Лорт-и-Морт. — И что? Разве я бросился разрушать легенду, которая была одной из основ мирного существования народов Голдивара?

От этого признания я опешила, растерянно посмотрела на Нарре Скига. Он ещё сильнее закашлял и сквозь «кхе-кхе» пробормотал:

— И я читал.

— Все читали, — послышалось из зала.

— Так себе повесть. Слог тяжёлый.

— Скукота…

— Автор — богохульник, — добавил церковник в золотом халате. — Вся «Летопись» — хула на Триединого и его служителей.

— Говорят, этот Нарре Скиг писал, налившись до краёв ягодно-зерновым дрикком, — заметил мужчина в военном мундире.

— Оно и заметно, — согласилась немолодая дама в платье с вейронскими узорами. — Что ни глава, то противоречие.

Лорт-и-Морт поднялся со стула. Тяжело ступая, подошёл ко мне:

— Книжка запретна для молодёжи. Изложенные в ней домыслы развращают молодые умы. Результат ты уже знаешь.

— Простите, кэр Лорт-и-Морт, мы не знали, что творили.

— Хо-хо, — грустно повторил он. — Знали.

— Я готова ответить за свои поступки. Но мои друзья не виновны.

— Виновны.