Детская комната

Максим Милованов, 2018

«Детская комната» – символ детства. У кого-то это яркие игрушки и море родительской любви, а у кого-то канализационный коллектор и закон джунглей. «Детская комната» – пронзительная история двенадцатилетнего подростка, сбежавшего из дома и нашедшего приют в банде малолетних бродяжек по прозвищу «Червяки». Многие скажут: «Подобное случается с кем угодно, только не с моим ребенком». В таком случае повесть стоит прочесть дважды. «Детская комната» – приквел, давший начало популярной остросюжетной серии, обращенной к проблемам взаимоотношений «отцов и детей». Четыре книги данной серии «Кафе «Зоопарк», «Естественный отбор», «Рынок тщеславия» и «Неоновый мир» завоевали немало наград, но все началось именно с нее… «Детская комната» – прививка против родительских заблуждений.

Червяки

Команда «отбой» прозвучала почти три часа назад, но Кузьма не спал. Все его прежние «исчезновения» редко длились более суток. Впервые в жизни Кузьма проводил время так долго вне домашних стен, да и в приемнике-распределителе тоже очутился впервые. Впечатлений была масса. Притворяясь спящим, Кузьма перебирал в памяти последние события. Все время вспоминался разговор с инспектором Глушенковой. И даже не сам разговор, а непринужденная атмосфера, царившая в кабинете. Кузьма уже и не помнил, когда в последний раз сидел с кем-нибудь из взрослых за одним столом, пил вкусный чай и запросто болтал о всякой всячине: об играх, о мечтах, о девчонках. Он не смог бы сказать, сколько длился этот разговор — час или два. Может быть, целую вечность…

— Эй, на верхней шконке? — вдруг донесся снизу голос неугомонного Юрки-Шнурка.

— Чего тебе? — лениво спросил Кузьма. Ему вовсе не хотелось ни с кем разговаривать, тем более с болтливым Шнурком.

— О чем это вы там так долго терли?

— Что терли? — не понял Кузьма.

— Ну, ты и тормоз! — фыркнул Шнурок. — Я спрашиваю, о чем ты базарил с инспекторшей? Нас, что ли, сдавал?

— Отстань от него! — вдруг донесся голос Пули. — Если б он нас сдал, мы бы сейчас не здесь, на шконках, расслаблялись, а в изоляторе, блин, парились.

— А чем же они там занимались целый час? — не унимался Шнурок. — Сексом, что ли?

Над шуткой засмеялись человек десять, не меньше. Кузьма и не думал, что вокруг так много бодрствующих.

— А инспекторша, между прочим, ничего! — заявил из темноты чей-то голосок, совсем еще детский. — Я б с ней зажег!

— Тоже мне! — усмехнулся Шнурок. — У тебя зажигалка то выросла?

Над этой шуткой засмеялось уже человек двадцать. Похоже, в помещении никто не спал.

— Знаю я, о чем они терли… по душам разговаривали! — сказал вдруг Пуля. — Только фигня все это! Мусора, блин, все одинаковы. Чаем напоят, пожрать дадут. Притворятся, что ты дороже всех на свете. Все выспросят, все разнюхают, а как анкетку заполнят, так и с глаз долой.

Услышав это, Кузьма содрогнулся. Его отношение к инспектору Глушенковой дало трещинку.

— Ты, Кузя, ментам не верь, — продолжал Пуля. — Ты для них не человек, а цифра в отчете. Записали тебя, завели карточку — вот и помогли. Верно, пацаны?

— Правильно! Точно! Так и есть, в натуре! — послышалось со всех сторон.

— Слыхал, Кузя? Все пацаны согласны! Так что не будь лохом. Выкинь, блин, из башки, что инспекторша наговорила… Че она там тебе плела? Типа, завтра она свяжется с твоей любимой мамулей, а та обрадуется, приедет за тобой и заберет домой? Угадал?

— Да…

— Ага, щас! — рассмеялся Пуля. — Завтра и послезавтра — нерабочие дни. В праздники ради тебя никто напрягаться не станет! Так что париться тебе здесь суток трое, блин! И вообще, еще вопрос, нужен ли ты своей мамаше. Ты ведь из дома нарезал не от хорошей жизни?.. Да ведь, Кузя? Колись давай, че в бега подался?

Кузьма не мог ничего сказать. Он с трудом сдерживал слезы.

— Ну, не хочешь говорить, блин, как хочешь…

— А у меня родители в автокатастрофе погибли, — сказал чей-то голос из темноты. — Они на «бумере» с Юга летели под сто двадцать, а им на встречку — «Камаз»…

— А может, они у тебя космонавты? Учесали в космос и пропали? — язвительно спросил Шнурок.

— Ты че, не веришь? Думаешь, я впариваю?!

— Ясно, впариваешь!

— Кто? Я?!

— Ага.

— Да пошел ты!

— Сам поди.

— Щас получишь!

— Сам получишь!

Над головой Кузьмы пролетел какой-то предмет и с грохотом упал на пол. Тут же что-то полетело в ответ, и началась настоящая баталия. Взад-вперед летали табуретки, подушки, одежда, ботинки, одеяла и даже матрацы. Когда сражение достигло апогея, кто-то сдернул Кузьму с верхнего яруса и уложил на пол. На опустевшее место тут же спикировала увесистая тумбочка.

— Ты че, с головой не дружишь? — спросил неизвестный. — Щас бы тебя размазали по койке, как дерьмо по асфальту!

Присмотревшись, Кузьма опознал в своем спасителе одного из «червяков», Никиту по прозвищу Тит.

— Спасибо, — сказал он.

— Забудь это слово, — сказал Тит. — «Спасибо» только лохи говорят. Пацаны говорят «благодарю». И вообще, держись ближе ко мне и Пуле, а то быстро схавают. Усек?

— Да… Усек…

Вдруг вспыхнул свет. Зазвенела решетка, и в помещение вошел здоровенный усатый милиционер.

— Что еще за бардак, мать вашу! — заорал он. — А ну, прекратить!

Метко пущенный кем-то ботинок сбил с него фуражку.

— Ну, засранцы, вы у меня сейчас попляшете! — пригрозил усатый и ушел, заперев решетку.

— Щас «веселых ребят» позовет, — сообщил Тит. Спрашивать, что это за «веселые ребята», не понадобилось. Уже через полминуты в комнату ворвалось человек десять в камуфляже и с резиновыми дубинками.

— Лезь под койку, — скомандовал Тит.

Кузьма послушался, и Тит залез следом. Помимо них, под кроватями уже обретались: зачинщик беспорядков Шнурок, Пуля и четвертый из «червяков», Мишка Макуха.

— Все, пацаны, щас начнут искать, кто кипиш поднял! — испуганно сказал Шнурок.

— Пара дней в изоляторе тебе не повредит, — ухмыльнулся Тит. — Нечего было выделываться.

— Пуля, я не хочу в изолятор, — заныл Шнурок. — Там холодно. Может, придумаем чего? Пусть вон Кузя паровозом идет. Ему все равно через пару дней на мамкины харчи…

Перед лицом Шнурка возник массивный кулак Тита.

— А это вот видел? Сам накосячил, сам и расхлебывай.

— Пуля, чего он? Скажи…

— Отвяжись!

Пуля внимательно следил за тем, что творится возле решетки. Там «веселые ребята», орудуя дубинками, постепенно восстанавливали «конституционный порядок».

— Во пруха, блин! Менты решетки запереть забыли, — сказал Пуля. — Берите шмотки и ползите за мной.

Он быстро нырнул под соседнюю кровать. Остальные «червяки» и Кузьма последовали за вожаком. По пути к ним присоединилось еще несколько подростков. Если глядеть сверху, они и впрямь напоминали ползущего по полу гигантского червя. Конечно, их вскоре заметили милиционеры.

— Вася! Решетку! Решетку закрой! — крикнул кто-то.

Таиться больше не было резона, и ползущие мигом обратились в бегущих. Первым проскочил Тит, за ним Макуха, потом Пуля, Шнурок, Кузьма, а там и шестой, седьмой, восьмой… Перед девятым решетка захлопнулась. Лестница из пяти ступенек, коридор, подсобка, окно — все это они миновали одним духом и — очутились на свободе.

Оказавшись на улице, Кузьма замешкался. Он вдруг вспомнил инспектора Глушенкову — она ведь обещала помочь. Но задумался он лишь на миг. Пьянящий воздух свободы погнал его прочь. Он бежал, петляя по улицам и дворам, совершенно не чувствуя усталости, и остановился лишь тогда, когда услышал позади жалобный зов:

— Кузя, стой!.. Сто-ой… — Харкая и держась за печень, за ним ковылял Шнурок. — Ну, ты прям спортсмен, — сказал он, отдуваясь. — Не угонишься за тобой. А где все пацаны?

— Не знаю…

— А что это за район?

— Тоже не знаю…

— Я тут, кажись, еще не бывал… — Шнурок задумчиво огляделся. — Ничего, разберемся.

Разбираться пришлось долго. Около часа они бродили меж девятиэтажных коробок, по совершенно одинаковым на вид дворам, пока Шнурок наконец не сказал:

— Вон п-памятник. От него и д-до нашего «офиса» нед-далеко… — У Шнурка зуб на зуб не попадал.

Только теперь Кузьма понял, что промасленной фуфайки на нем нет. Видно, забыл впопыхах при побеге.

— На, надень, — сказал Кузьма, снимая с себя куртку.

— А ты?

— Будем греться по очереди…

Минут через сорок они добрались до «офиса», который в простонародье именовался канализационной шахтой. Возле нее, нервно покуривая, топтались остальные «червяки».

— Шнурок, ты че, блин, как долго? — строго спросил Пуля. — Мы уж думали, тебя снова замели.

— Как же, заметут они меня! — отмахнулся Шнурок. — Закурить дайте.

— Держи, — Пуля протянул ему пачку. — Его-то зачем с собой притащил?..

— А куда ему податься? — сказал Шнурок, прикуривая. — Да ты, Пуля, не ведись. Кузя, вроде, ничего пацан.

«Червяки» удивленно переглянулись. От Шнурка они таких слов явно не ожидали.

— Ладно, — кивнул Пуля, откидывая тяжелую чугунную крышку. — Милости просим к нам в «офис», блин…

Спустившись по узкому и довольно длинному колодцу, Кузьма оказался в просторном бетонном помещении, освещенном керосиновой лампой, посреди которого лежали две огромные трубы, обложенные стекловатой. Очевидно, это были трубы теплотрассы — от них исходило приятное тепло. По стенам шел затейливый узор из ржавых труб меньших диаметров, оснащенных множеством вентилей и задвижек. Единственная свободная и ровная стена была облеплена фотографиями автомобилей и голых красоток, пол же устилал пружинистый ковер из разобранных картонных коробок. Кузьме показалось, что откуда-то справа доносится плеск воды, но прислушаться он не успел. Кто-то пихнул его в спину.

— Блин, че столпился-то! — сказал Пуля. — Проходи, присаживайся. Шнурок, чаю завари!

Кузьма уселся на пол, прислонившись к теплой трубе.

— К трубе не прислоняйся, — предупредил Пуля. — Стекловата, блин. Завтра будешь чесаться, как шелудивый пес.

Перебравшись на новое место, Кузьма вновь услышал плеск. Он стал прислушиваться и присматриваться.

— Здесь рядом, метрах в пяти-шести, канализационный сток, — объяснил Тит, заметив, как озирается Кузьма. — У нас есть туда лаз, прямо за твоей спиной. По нему мы от ментов срываемся…

Пуля наградил товарища суровым взглядом. — Да ладно тебе, — отмахнулся Тит. — Тоже мне, военная тайна…

Кузьма повернул голову и увидел выдолбленную в бетоне круглую дыру диаметром не больше полуметра. Дыра была заткнута тряпкой. Кузьма машинально потянул за клок, и тряпица легко вывалилась из дыры, открыв черную горловину. В нос ударил гнусный запах, и Кузьма поспешно вернул затычку на место.

— Там же узко, — сказал он. — Человек нипочем не пролезет…

— Взрослый не пролезет, — уточнил Тит. — А вот мы — запросто.

Кузьма сильно сомневался, что сможет туда залезть. Аесли бы и залез, так умер бы от страха где-нибудь на полпути. Тут сверху как снег на голову — в буквальном смысле — свалился Шнурок. В руках у него был горячий котелок.

— Доставайте кружки, пацаны! Чай поспел!

Команда Шнурка положила начало сказочным превращениям. Из красивой и прочной картонной коробки от японского телевизора тут же собрали стол. На столе появились продукты, большинство из которых Кузьма видел только в телевизионных рекламах: кексы, печенья, рулеты, чипсы, орешки, шоколадные батончики. Ему даже подумалось, что «червяки» недавно подломали продуктовый ларек.

— Хавай, Кузя, не стесняйся! — пригласил Пуля, а Шнурок сунул ему большую кружку с чаем.

Первым делом Кузьма решил попробовать чипсы с усатым мужиком на этикетке. Он знал, что они стоят дорого, поэтому никогда не просил их ни у матери, ни уж тем более у отчима. Чипсы оказались вкусными, но со странным керосиновым привкусом. Он обнюхал коробку, потом свои руки. Запах шел именно от них.

— Тряпка, которую ты хватал, пропитана керосином, — пояснил сидевший рядом Тит.

— А зачем?

— Крысы его не любят.

— Крысы?! — испугался Кузьма. — Тут есть крысы?

— Приходят иногда из канализации, — спокойно сказал Тит.

Кузьма продолжил трапезу, но уже с меньшим удовольствием. Ему казалось, что за спиной кто-то ползает. Впрочем, чаепитие было недолгим, и это несколько удивило Кузьму. Он ожидал бурного обсуждения перипетий последних дней. Событий ведь хватало: и арест, и КПЗ, и отдел, и спецприемник, и побег. Но все это, видимо, было так привычно «червякам», что все обсуждение ограничилось парой колких шуточек в адрес нерасторопных милиционеров. Минут через пятнадцать все разбрелись по импровизированным картонным койкам. Кузьма постарался пристроиться подальше от дыры. Он собирался не спать до самого утра, чтобы в случае чего дать крысам отпор, но едва закрыл глаза, как тут же и провалился в сон.