Исповедь последней слезы

Максим Юрченко

Аннотация: Месть – какое жестокое и в то же время сладкое слово. Главный герой романа познает всю глубину этих пяти букв. Последняя слеза жертвы – необычайно искренняя и чистая. С первого взгляда она пленяет навсегда и из случайного свидетеля смерти превращает в одержимого приверженца искусства. Откровенная и мрачная история о человеке, чью, казалось бы, потерянную жизнь перечеркнула роковая случайность…

Глава 3

Не по себе, когда перед тобой пара, в чьих сердцах теплится искренняя, на что я надеюсь, любовь. В их телах бурлит жизнь, в мечтах надежда на счастливое будущее. А в это время в твоей голове, разрабатываются планы, по свершению самоубийства. В этот вечер, моя сестра выглядела как наркоманка, которая была в завязке долгое время и ей внезапно разрешили употребить свой самый любимый кайф, сказав, что последствий не будет. Коля держался более спокойно, хотя по его поведению было видно, что он в предвкушении идеального будущего, сулившего счастьем.

Что сказать, удачи вам…

Лена сидела на диване в моей комнате, пила пиво и вызывала такси. Николай, будучи спортсменом, баловался одним, но зато огромным бокалом вина и чуть ли не съедал мою сестру глазами. Не знаю, что он в ней нашел. Она, конечно симпатичная, с густыми волнистыми рыжими волосами, но секс бомбой ее назвать нельзя. Стройная девушка, таких миллионы. Я не знаю в каких аспектах Лена слаба, а в каких нет, но видимо ее крики, вперемешку с оглушающей музыкой, подействовали на Мистера Олимпию должным образом. Да и кто его осудит? Если девушка отдается тебе так, что в этот момент, ты считаешь себя богом Олимпа и сам Зевс тебе ни чета, разве кто-то устоит перед этим? Разбросанные волосы возле зеркала, после подобных соитий можно простить.

— Звонят! — Лена вздрогнула, и достала из заднего кармана джинсов сотовый.

— Ну ладно, дружище, — Коля обнял меня так крепко, словно догадывался о моем плане.

— Я вас провожу, не переживай.

Лена затрясла задницей, словно кошка, готовящаяся к прыжку, и подбежала к Коле, запрыгнув ему на руки.

— Я тебя так люблю, мой темноволосый зверь!

В следующий момент я отвернулся. Их слюнявые засосы с причмокиванием, всегда вгоняли меня в ступор. Любовь, наверное, это хорошо, как я предполагаю, но не в таком количестве, в котором она проявляется у них. Иногда мне кажется, что она его сожрет. Нельзя так сильно желать человека, как это происходит у них. Хотя, что я могу об этом говорить, у меня подобного ничего не было… теперь уже и не будет.

Загрузив вещи в машину, Лена встала передо мной, и на ее глазах проскользнуло маленькое, едва различимое подобие слезы. Старшая сестра есть старшая сестра, все у кого она есть знают, что это такое. Бесконечный напряг длиною во всю твою жизнь. И вот, наступил момент, когда этот груз должен упасть с плеч, но без него я не чувствую себя свободным! Нет ощущения полета. Есть лишь давящая на голову пустота, которую нечем заполнить.

— Братик, — она обняла меня и поцеловала в лоб. — Мы будем часто видеться. Я обещаю.

Вот он, тот самый момент, о котором я говорил. Моя родная сестра переходит в другой класс. Теперь она становится родней.

— Конечно.

— Не надо так…

— Как?

— Не делай вид, что я тебя бросаю.

Я всеми силами пытался не показывать свой истинный настрой, но она моя сестра и видимо для нее, мое настроение, было видно как лишний артефакт на фальшивой звуковой дорожке для профессионального звукорежиссера.

— Ну, ты что? — ее объятия стали еще крепче.

— Все хорошо, Лена, — холодно ответил я.

Подошел Коля, наступив ногой в лужу и не обратив на это никакого внимания, пожал мою руку.

— Увидимся, дружище!

— Обязательно, — я махнул ему. — Нарисую ваш портрет, как будет время.

Лена остыла в объятиях и села в машину, напоследок одарив меня воздушным поцелуем. Я поднял вверх правую руку и сделал вид, что поймал его. Что-то в этом моменте было запоминающееся.

Вот она. Двухкомнатная квартира в моем полном распоряжении. Для другого парня этот день означал бы новую жизнь. Жизнь, в которой происходило бы множество непонятных половых связей, горы выпитого алкоголя и смешных воспоминаний на утро, валяясь с друзьями на полу, среди пустых бутылок пива.

Для других. Не для меня…

Я достал из шкафа старый фотоальбом и мельком пролистал фотографии моего детства и юности. В каждой семье есть такой альбом. Пускай его никто не смотрит, но он все равно пылится на дальней полке, нагло дожидаясь своего часа, показать лицо перед глазами жителей дома.

Я посмотрел на нашу семью, в те моменты, когда она еще была полной.

Стандартные фото, как и у тысячи других семей. Ничего особенного, все как у всех. Единственное различие между другими семьями и нашей, в том, что сейчас я смотрю на эти снимки в полном одиночестве, а не с бокалом вина и не в компании родственников, смеющихся над очередной физиономией папы или мамы.

В комнату сестры я не стал заходить. Перед вечной тьмой, или того, что будет по ту сторону, я не захотел запечатлеть снимок пустоты. Из маленького выдвижного ящика я достал бутылек. Это одна из немногих вещей, которая осталась от мамы, перед тем, как она ушла. Не знаю, зачем он ей был нужен, спала эта женщина всегда прекрасно, если мне не изменяет память, но все же, бутылек до сих пор остался.

Наверное, никто бы и не смог предположить, что первым, кто опробует данный продукт, окажется всеми любимый Тихоня. Даже мама называла меня этим прозвищем. Так что на вызовы одногруппниц я никак не реагировал. Даже не посмотрев срок годности, я положил его в карман своего любимого балахона, надел капюшон на голову и вышел из дома.

Не знаю, как другие неудачники, решившие навечно заблудиться во сне, но я не захотел умирать в доме, наполненном одиночеством. Выйдя на улицу, я вдохнул запах свежего вечернего воздуха. Посмотрел на окружающих меня людей, расчехляющих зонтики, так как с неба падали мелкие капли. В моем городе было единственное место, которое для меня что-то значило. Это центральный парк, с той самой фотографии, на которой была запечатлена вся наша семья.

Купив в ближайшем магазине небольшую бутылку с водой, я направился туда, где был сделан тот самый снимок.

В левой руке горсть белых малюток и путь в неизвестное направление, которое будет ознаменовано концом. В правой — жидкость, не имеющая собственного цвета, для необратимого эффекта эпичного финала моей жизни. По лицу стекают капли дождя, вдалеке сверкают молнии.

Если бы сейчас я изображал самого себя, находясь в теле другого творца, эту картину, я бы назвал «Чаша воды и смерти». В картине я бы выразил все нутро человека, которому осталось жить несколько мгновений.

Горсть глубоко в глотку.

Жадные глотки воды.

Первый…

Второй…

Маленькие белые предвестники смерти, с трудом пробираются в тело, оставляя неприятный привкус во рту.

Все остальное решит время…