Визит

Макс В., 2021

«Визит», сложился из трёх разных историй, поведанных мне совершенно незнакомыми между собой людьми, которые с удовольствием рассказывали мне свои истории, по окончании которых просили меня приходить почаще. Когда пришло решение записать эти повествования, я сел за стол и стал набирать текст. Вдруг, совершенно неожиданно, стали появляться незнакомые мне участники описываемых событий, каждый из которых оказался со своей жизнью и собственным мнением о происходящем. Они начали исправлять и дополнять сюжет неизвестными ранее сведениями, о которых я и понятия до этого не имел. К тому же из глубин небытия возникли божества недавнего прошлого, которые, оказывается, благополучно уцелели и здравствуют в удалённых глубинах моего сознания. Все планы по изложению повествования рухнули, герои повели содержание за собой, и всё в итоге оказалось совершенно не таким, как это представлялось в начале. Содержит нецензурную брань.

Часть вторая. Бронзовый лик

Верования создают иной мир (Карл Юнг)

Глубокая осень. На улице дождь с ветром. В подвальном кабинете вновь собрались трое старых друзей — Серж, Алекс и хозяин поместья — Владислав. Уютная обстановка, знакомый интерьер — испанская мебель, глобус, свечи в канделябрах, и магические звуки саксофона Кларенса Клемонса. Друзья расположились на своих любимых местах: двое в мягких креслах, Влад на своём стуле-троне. В обстановке кабинета гости заметили некоторые изменения. Появились новые предметы: фигурки кроликов из камня и дерева.

— Влад, это те самые кролики?

— Скажем точнее, дружище: это тотемные фигурки животных с архипелага Нгоута.

— Довольно необычные — что-то в них притягивает взгляд, есть кое-какие несоответствия привычному облику этих зверьков, такое впечатление, что это не совсем кролики.

— Не ты один, Алекс, заметил — вот видишь, тут, в районе лба расширение над глазами. У живых зверьков лучше заметно. И ушки, смотри — вот, на кончиках, видишь? Небольшие кисточки.

— Да, вижу, вижу. Насчёт ушей ещё — по-моему, они совсем другой формы, в отличие от наших зверьков, хотя, я, конечно, не специалист.

— Нет-нет, ты совершенно прав — ушки у пуду-буду короче и шире по всей длине. А посмотрите сюда — с этими словами Влад указал на подставку с небольшим деревцем, стоявшую рядом с глобусом — вот то самое цветущее дерево. Пока ещё, конечно, не дерево, а саженец, но надеюсь приживётся. Сюда я его принёс лишь только, чтоб продемонстрировать вам, но нужно быстрее уносить, а то здесь, в подвале, совсем нет солнечного света, и мало свежего воздуха из-за табачного дыма. Вот уже и мистер Джонатан к нам спускается.

Пожилой садовник в самом деле уже спускался по лестнице в кабинет, на ходу объявляя:

— Хозяин, его уже пора уносить в гостиную, хватит ему тут, погостил, пора уходить, как бы не заболел, а то воздух у вас тут плоховат ему.

— Да, мистер Джонатан, вы правы, конечно, забирайте, мы уже насладились этим зрелищем. Вам помочь?

— Справлюсь сам.

С этими словами он подхватил глиняный вазон, и не спеша стал подниматься наверх.

— Джонатан носится с этим саженцем, как с ребёнком малым. Весь день таскает его от одного окна к другому, за солнцем охотится. Хочет его в следующем году в нашу почву пересадить, пока ещё в вазоне, и если всё удачно пройдёт, то ещё через год возле входа в дом высадит. Много ему хлопот с ним. Ну это стоит того, очень уж красивое деревце.

А саженец и на самом деле был очень необычным — несмотря на юный возраст, а было ему всего год с небольшим, уже просматривался довольно объёмный ствол серо-стального цвета с гладкой поверхностью, листья были довольно жёсткими и утолщёнными, совсем как у обитателей холодных горных вершин — суккулентов. С одной стороны небольшой ещё кроны красовался крупный цветок, размером в кулак, с разноцветными лепестками. Влад не браконьерствовал на островах, и не выкапывал растение из родной земли, а только лишь подобрал опавшие уже цветы в одной из своих поездок, и затем дома, после того, как лепестки окончательно высохли, заметил среди кучки засушенного многоцветья штук пять крупных семечек, и отдал их Джонатану. А тот уже и занимался посадкой. Проросло только одно.

— Может и приживётся, посмотрим.

Заметное место в помещении занимал ещё один предмет — огромный круглый аквариум с мелкими цветными ракушками, заполненный водой. Ракушки с постоянной скоростью медленно двигались вверх по стенкам, образовав на поверхности впадину, куда в итоге и опускались, не давая глазам зрителя отдыха.

— Невозможно взгляд оторвать! Как это происходит?

— Движение ракушек происходит от разницы температур воды вверху и внизу колбы. У этих ракушек очень сложная внутренняя структура — микропористость. И это свойство даёт материалу возможность моментально нагреваться и также охлаждаться. Нужно было только налить туда воду, и поместить в середину трубку определённого диаметра. Через пару минут начинается движение, и трубку можно убирать. Движение будет продолжаться до тех пор, пока не испарится вода. Я это обнаружил случайно, уверяю вас. Никакого фокуса тут нет. Воистину, Нгоута — место чудес!

С этими словами Влад раскурил свою любимую Петерсен с янтарным мундштуком. Аромат табака растёкся по всему кабинету.

— Что за табак на этот раз?

— Из посёлка Бизант, это в Турции. Отличный табак! А как вам «Мультифильтр»? Угодил вашим вкусам?

— Как всегда Влад, как всегда. Огромное тебе спасибо, да и Филипп Моррису заодно — это сигареты-мечта.

— Я вам по блоку каждому привёз в подарок. Был в той же лавке в Бизанте, где табак покупал. Хозяин лавки — настоящий знаток. Мой старый добрый приятель. Всегда придерживает для меня что-нибудь этакое. Да и беседой потом займёт. Обязательно расскажет что-то интересное. Да, должен извиниться за своё долгое отсутствие, не встречались уже давно. Но это всё работа виновата.

Алекс прервал его:

— Не извиняйся, мы всё понимаем, лучше расскажи, что же там всё-таки произошло, и как сейчас дела обстоят? Ты ведь в ту нашу встречу сделал весьма определённый намёк.

— Вы о Нгоута?

— Слушай, Влад, ну не томи уже, перестань отшучиваться, не порти нам впечатление от ужина, расскажи!

— Да, Серж, ты прав — Пак сегодня просто превзошёл себя — за столом никто и слова не произнёс. Для него это высшая похвала. Я посматривал в его сторону — он стоял у двери с таким видом, будто вернулся с церемонии награждения королевой рыцарским титулом. Сегодняшние омары с трюфелями — это фантастика. Итак, ещё раз прошу извинить меня за долгое отсутствие, и — продолжу. Хочу сказать сразу, я могу рассказывать только о тех событиях, с которых хотя и снят гриф полной секретности, но всё-таки эта информация пока ещё для служебного пользования, так что, если вы не увидите в некоторых местах логических связок, не обижайтесь — это ситуация такова, а не моё кокетство.

Этим делом наша организация начала заниматься несколько лет назад. Произошло это вот как:

Однажды в наш департамент поступил звонок из полиции, и вполне официально, так как в министерстве внутренних дел есть согласованный соответствующими службами бессрочный запрос-требование сообщать нам о всех странных людях, либо о необъяснимой информации, попадающей в орбиту их деятельности. И такие люди появлялись время от времени, правда при детальном изучении полученных данных, обычно выяснялось, что человек этот — банальный лжец либо мошенник. И никто из наших сотрудников не желал разрабатывать очередного мутного типа, дабы не терять понапрасну времени. В этот раз из полиции поступили сведения, что у них в разработке есть материалы, которые должны нас заинтересовать. Подозреваемый по делу задержан, и находится у них. Мы с коллегами в шутку бросили жребий, в результате идти беседовать с задержанным выпало мне. По дороге я решил, что в очередной раз напрасно потрачу драгоценное время, но всё произошло по-другому.

Для начала я ознакомился с протоколом допроса, составленным сразу после ареста заинтересовавшего нас преступника. Попробую рассказать вам своими словами, что я запомнил. Выяснилось следующее:

Арестовали полицейские нарушителя закона случайно, на блошином рынке, который устраивается в выходные дни на окраине города. Этот молодой человек пытался продать за небольшую сумму увесистую кипу документов, утверждая, что это — подлинные биографические мемуары известного музыкального продюсера, а именно — Брайна Эпштейна. Совершенно случайно одним из потенциальных покупателей оказался сотрудник полиции, который с детских лет был большим поклонником творчества Битлз. При беглом просмотре машинописных текстов ему показалось странным, что известная субкультурная теория под названием «Пол мёртв» изложена совершенно под другим углом зрения, и такого мнения ему не попадалось ни разу. Начав задавать вопросы продавцу о происхождении текста, ему стало понятно, что тот врёт и путается в ответах. Да и некоторые тексты в его руках не были похожи на опусы графомана, а скорее напоминали согласованный несколькими официальными лицами проект организации мероприятий криминального характера. Незадачливого продавца пришлось задержать, и проводить в участок для допроса. При проведении всех необходимых процедур, оформлении протокола задержания, снятия отпечатков пальцев, воришка запаниковал, и ещё до получения вопросов признался, что документы он украл, и попросил устроить ему сделку с обвинением, взамен предлагая «очень интересную информацию». После этого он начал рассказывать, как следил за тем домом, откуда была совершена кража, а также за его хозяином, вернее, за его отсутствием в доме. После двух месяцев слежки он выяснил, что есть чёткие периоды отсутствия кого-либо в доме — от одной недели до трёх. Определял он это по отсутствию освещения в вечернее время. Вот в один из таких вечеров этот юный поклонник Джека Шеппарда (популярный в народе вор и грабитель) и попытался проникнуть в дом путём взлома замка. Но каково же было его изумление, когда он попытался отмычкой попасть в дверной замок, и обнаружил, что двери нет — описать довольно трудно. Вместо двери был муляж! Это было рельефное изображение, точно копирующие входную дверь. Весьма озадаченный таким поворотом событий, юный правонарушитель вначале подумал, что тут инкогнито проживает Дэвид Копперфильд (известный фокусник-иллюзионист), но вспомнил, что хозяин дома всё равно попадает внутрь, и это он знает точно, так как тот после своего приезда проходит по дорожке к дому, затем его не видно из-за деревьев, и после уже загорается освещение в окнах. «Ах, вот оно что — хозяин заходит в дом не в эту дверь, а в другую!» Обойдя вокруг всё строение, второй вход в дом он всё равно не нашёл. Тут бы бросить эту путаницу, и уйти парню восвояси, но его так раззадорило это редкое несоответствие привычным законам обычного человеческого бытия, что он решил — этот дом, несомненно, полон сокровищ как пещера Алладина, и полон ими до самого потолка! Всё это он обдумывал, сидя на корточках возле тыльной стены, держа сигарету в кулаке, чтобы не было заметно в ночной темноте её огонёк, затягивался дымом, потел от мозгового напряжения, и в этот момент предположил, что вход расположен в надворном маленьком домике без окон, и потом продолжается по подземному тоннелю до подъёма в большой дом. Ведь всё просто! Подумано — сделано! И тут же, потихоньку, оглядываясь по сторонам, направился к небольшой постройке посреди развесистых вязов. Подойдя к двери, убедился, что она настоящая, открывается традиционно — нужно было потянуть за дверную ручку, и после уже войти внутрь. Что и было сделано. Осветив карманным фонариком небольшое помещение, этот невезучка выругался бранными словами — внутри небольшой комнатки ничего не было — ни окон, ни люка в подполье, ни одного стула, и — о ужас, двери не было тоже — только белёные стены, потолок и бетонный пол. Даже убежать отсюда не представлялось возможным. Обессиленный до крайней степени, он осел в угол. Предпринять что-то было нельзя, и несостоявшийся Алладин потихоньку заснул. Момент пробуждения осознать ему не удалось, какое-то время он считал, что всё ещё спит — панорама вокруг не особо изменилась, но было понятно, что это — другое помещение, только большего размера. Обстановки никакой тут тоже не было, и в стиле убранства домика во дворе глазу предстали такие же белёные стены, такой же потолок, и — дощатый пол. Размеры этой комнаты были (по оценке узника) раз в десять больше размеров комнатки в домике. Кроме отличия в размерах, было ещё одно — возле стены стояли сложенные в несколько стопок картонные папки с завязками. Делать несостоявшемуся грабителю было нечего, и он взялся изучать содержимое этих папок. Просмотрел он их практически все, но интересной информации не нашёл, кроме протоколов в тех самых папках, с которыми его и задержали на рынке. На вопрос полицейского — «а что же тебя в них заинтересовало?», воришка пояснил, что в детстве он увлекался популярной музыкой, и фамилии музыкантов, которые фигурировали в тех документах, были ему знакомы, и вообще, «это известные во всём мире люди, и их имена обязан знать каждый по-настоящему культурный человек». Вот так — не больше, и не меньше! Прочитывая заинтересовавшие его тексты, молодой человек незаметно для себя снова заснул, а проснувшись, обнаружил, что он опять находится в маленьком садовом домике, но теперь там есть входная дверь. Недолго раздумывая, «культурный человек» побыстрее дал дёру оттуда, и уже только по прибытии домой обнаружил, что несколько папок, а именно те, которые лежали у него на коленях перед тем, как он отключился из-за усталости, по-прежнему находятся в его руках. «И что же, по-вашему, я должен был спалить их в камине? Ну и подумал, что небольшая компенсация за страдания в той жуткой тюрьме без окон будет вполне справедливой».

Прочитав текст этого допроса, я принялся за другие документы. Следующими были отчёты по осмотру места происшествия. На осмотр «объекта, где предположительно была совершена кража» выехал полицейский-стажёр, который по возвращению обратно в участок доложил, что «никакого строения, похожего на жилой дом, по указанному адресу не существует». Стажёру коллеги тут же порекомендовали незамедлительно начать искать работу в порту, естественно, грузчиком, и на осмотр отправились теперь уже двое человек с солидным стажем службы в органах правопорядка. По их отчёту следовало, что дом был на месте, и также на своём месте была и входная дверь в этот дом, которая открылась сразу после лёгкого нажатия пальцем на кнопку звонка. Дверь открыла хозяйка, старушка — божий одуванчик в очках и розовой кофточке, и таким же цветом пышной юбке. Она была безумно рада увидеть «отважных копов вживую, а не в телевизоре», пригласила их внутрь, налила чаю и открыла банку голландского печенья, приговаривая: «Угощайтесь господа, угощайтесь, и расскажите, кого тут у нас укокошили?». На просьбу осмотреть здание внутри и небольшой сад снаружи, ответила безоговорочным согласием и предложила свои услуги в роли гида, если оный потребуется. Полицейские обошли все комнаты, заглянули внутрь небольшого домика в углу участка, раскланялись с милой хозяйкой, заверив её на прощание, «чтоб она никогда и ничего не боялась больше», что «вы под нашей охраной до конца своих дней», и удалились в участок составлять отчеты. В это же самое время, расстроенный донельзя обвинениями коллег в абсолютной некомпетентности, юный стажёр с двумя свидетелями-полицейскими из дорожной службы поехал к этому самому дому удостовериться, стоит ли наутро идти в отдел кадров местного порта чтобы писать заявление о приёме на работу в бригаду грузчиков. Подъехав к месту, отмеченному на служебной карте жирным красным крестиком, все трое убедились, что завтра утром герой событий спокойно отправиться продолжать служить Фемиде, и может, когда-нибудь даже возглавит всех тех олухов и лентяев, которые в участке протирают весь день свои штаны — жилого дома в отмеченном крестиком месте не было! На этот раз стажёр решил проявить абсолютную компетентность, и по радиосвязи вызвал из участка дежурную группу во главе с офицером-детективом, участвовавшем в недавнем осмотре. Прибывшие на место зафиксировали отсутствие строения в указанном месте, получили указание прочесать весь массив жилых зданий в радиусе трёх километров, и также снять отпечатки пальцев у всех подозрительных старушек в розовых кофточках и юбках.

Дальше следовали протоколы осмотров, составленные ранее парой опытных детективов, с подробными описаниями интерьера комнат дома доброй старушки, беседы с ней, осмотра маленького домика в углу сада с кучей древнего огородного инвентаря, последний отчет стажёра с описанием пустыря на месте предполагаемого дома, отчеты группы быстрого реагирования о безрезультатных поисках искомого дома со старушкой, протоколы бесконечных допросов вора-домушника, где он твердил одну и ту же сумасшедшую историю, и в конце этой внушительной стопы — приказ начальника полицейского участка о передаче всех материалов дела вместе с задержанным «по служебной подведомственности в связи с отсутствием объекта правонарушения и невозможностью его определения на местности».

Дочитав до конца текст приказа, мне стало окончательно понятно, что от этого дела нам не отвертеться, так что стоило задуматься о списке неотложных действий по этому поводу на ближайшие дни.

В первую очередь нужно было встретиться с задержанным, и побеседовать с ним поподробнее, может вспомнит что-то интересное. Следующим должно быть обязательное посещение «странной» территории.

Встреча с главным подозреваемым, а именно так он был в настоящий момент квалифицирован в деле, должна была произойти «на нашей территории», в одном из старинных пригородных зданий, оборудованном современными средствами безопасности от незаконного проникновения внутрь, и соответственно, от незапланированного выхода из него. Назвать это место тюрьмой, а комнаты — камерами заключения было бы совершенно неверно. Раньше, во времена бума торговли хлопком, тут располагалась небольшая гостиница со скромными односпальными номерами для приезжих коммивояжёров. Впоследствии этот дом в виду своей невостребованности оказался заброшенным, а так как находился он на краю города, лишних глаз вокруг не было, постройка была основательной и выполненной из хорошего кирпича, то интендантская служба нашей организации сочла эту пустующую гостиницу идеальным вариантом для размещения там служб связи, комнат для проведения конфиденциальных бесед, а также нескольких номеров временного пребывания для граждан с трудной судьбой.

Беседовали мы с ним именно в ней, в одном из бывших гостиничных номеров. Выглядел задержанный примерно так, как я и представлял, изучая протоколы допросов — не старше тридцати лет, невысокий, субтильного телосложения, темноволосый, с мелкими чертами лица и бегающими глазами. Постараюсь привести произошедший, между нами, разговор как можно более подробно, так как именно этот эпизод сыграл ключевое значение в дальнейших моих поисках. Я постарался провести эту встречу именно как разговор, а не допрос следователя с преступником — было понятно, что человек этот уже устал от бесконечного повторения своей истории, будущее для него было совершенно не ясно, обвинение так и не предъявлено, суда не предвидится, да тут ещё и перемена места содержания тоже не сулит ничего обнадёживающего. С этими мыслями я и зашёл к нему в «номер». Вот вкратце тот разговор, который состоялся между нами:

— Ну здравствуй, Питер. Тебя ведь Питер зовут, верно?

— Ну да.

— Питер, я в силу обстоятельств, связанных с моей службой, представлюсь тебе условным именем, чтоб мы с тобой могли разговаривать по-человечески, но ты должен знать, что это — не от неуважения к тебе, а по причине необходимости, хорошо?

— Да мне всё равно, называйтесь как хотите.

Вид у него был действительно, усталый, но отчаявшимся он не казался, наоборот, в его речи я услышал нотки здорового любопытства к происходящему.

— Договорились, тогда ты обращайся ко мне «мистер Главный», не против?

— Конечно же я не против, мистер Главный. Скажите только, когда же меня выпустят, наконец? Я уже всё рассказал, по-честному.

— Да, знаю, Питер. Я и пришёл, чтобы определить — как нам с тобой расстаться, нет ли у тебя претензий, или просьб каких-нибудь? Никто тебя не обидел? Я имею в виду полицию, тут ты в полной безопасности, никто тебя и пальцем здесь не тронет.

— Да нет, какие могут быть претензии, всё прилично было, по правилам, я же понимаю — камера у копов — это не номер в «Георге 5» (элитный отель в Лондоне для VIP-персон), главное чтобы сухо было, и похлёбку вовремя приносили, а с этим всё в порядке было. Так что я без претензий, честное слово.

— Хорошо, понятно. Тогда, Питер, если ты не будешь против, я задам тебе несколько вопросов на интересующую нас тему, ну ты понимаешь, я всё про то твоё приключение в доме, хорошо?

— Мистер Главный, ну сколько же можно, меня уже мутит от этих ответов. Я уже миллион раз рассказывал про это. Уже совершенно нечего добавить, всё в бумагах записано, ну не мучайте вы меня уже, а?

Стало понятно, что на этой истоптанной уже тропе ничего интересного я не услышу. Решил зайти по-другому:

— Да я не собираюсь тебя мучить, что ты, и вопросы у меня совсем другие будут, ты выслушай меня, парень. Чем быстрее ты мне ответишь, тем скорее выберешься отсюда. Тебе, кстати, есть куда пойти, чем займёшься потом, не думал?

— Да куда пойти, туда же в крысиную нору и пойду, где и ночевал до этого. А заняться чем, подумаю ещё, время есть. Тут-то, у вас, кормят нормально? А то я бы ещё недельку тут погостевал, отоспался. У вас тут хорошо — чисто, и не воняет ничем. Получше чем в моей норе.

— Здесь кормят можно сказать — отлично. Если желаешь, можешь и пожить недолго, вот только дверь тут изнутри не открывается, а телевизор можно принести, я в этом помогу. Ну, Питер, достаточно поболтали, теперь по делу. Ты готов?

— Да, мистер Главный, готов. Задавайте ваши вопросы.

— Начнём. Подумай хорошенько, Пит, и ответь мне — что необычного ты заметил, когда занимался слежкой за домом, в парке у дома, в садовом маленьком домике, ну и в самом доме, когда оказался внутри? Что тебя удивило? Если такое было, конечно.

— Удивило… Ну не знаю…

Питер задумчиво поковырял в ухе, отрешённо глядя перед собой:

— Ну, наверное, запах в доме.

— Запах?

— Ну да, запах. Правильнее будет выразиться — аромат. Цветочный такой аромат, знаете, ну вот как летом например, стоишь возле клумбы где-нибудь в Риджентс-парке или в Королевских садах Кью (лучшие парки Лондона), и там в это время ароматы такие насыщенные, что даже голова кружится, кажется, так бы не уходил оттуда никогда, так ведь смотрители и полчаса не дают постоять спокойно, прогоняют. Так вот в доме, я имею ввиду в большом доме, и был такой запах, но только цветы мне незнакомые, и я таких ароматов не знаю.

— Ты любишь бывать в парках?

— Да я всё свободное время там и провожу, когда оно есть конечно. Люблю цветы рассматривать, среди деревьев старых гулять.

— А не думал смотрителем туда на работу устроиться?

— Да ну. Что вы, мистер Главный, кто же меня возьмёт туда? Там такие рекомендации серьёзные нужны, типа чтоб ты лет десять где-нибудь в Московском ботаническом саду проработал без нареканий, и то ещё посмотрят, как лопату с тяпкой держишь — правильно или нет. Я уже это дело уточнял — разговаривал там с местными. Так что это для меня не подойдёт. Я больше специализируюсь на разноске, курьером.

— Ну ладно, с этим понятно, а что ещё можешь вспомнить?

— Ещё? Ну вот, например, когда я за домом следил, то пошёл дождь. Нормальный такой ливень. Я уже было решил, что надо уходить, но жаль было бросать, решил под козырьком дома переждать, это ведь не запрещено. Ну и когда к воротам подбегал, то дождь ещё лил, а как за ограду перемахнул, то дождя и не стало. Я когда оглянулся — увидел, что за забором всё ещё льёт. Ну, я тогда подумал, что всякое бывает, что дождь ведь где-то и заканчиваться должен, ну видать вот тут и совпало. Хотя странно, вам не кажется это странным, мистер Главный?

— Да, на самом деле это странновато, конечно, но объяснимо. Ты ведь сам так подумал, верно?

— Подумал, да. Ну а то, что домик садовый на самом деле и не домик вовсе, это я уже объяснить не смог. И это вот точно странно.

— О чём это ты, Питер? Ты ведь про это нигде не говорил, верно?

— Ну да, верно. Но только мне ещё этого там, у копов и не хватало, рассказать про этот домик, будь он неладен. Да они бы меня сразу в психушку упекли. Я-то знаю. Поэтому и не стал их лишнего волновать Им, бедолагам, и так от моих рассказов плохо сделалось. Пожалел я их, честно сказать.

— Питер, а есть ещё, о чём ты им не рассказывал?

— Есть и ещё, мистер Главный. Домик садовый, например, он только когда от ворот смотришь, как домик выглядит. А когда я обошёл его, дверь-то входная у него была с противоположной стороны, так вот оттуда он на могильный склеп похож. Да и не похож, а это склеп и был.

— Как это склеп?

— Ну вот так — могильный склеп. Знаете, на старых кладбищах такие ещё есть могилы. Прям как домики, и крыша скатная сверху. А этот был старее намного. Сейчас таких, наверное, уже и нету. Совсем древний. Там даже сверху, на фронтоне, какие-то надписи были. Только я не знаю о чём там было написано. Язык мне незнакомый. Какие-то палочки, крестики и точки. Такие буквы я точно не знаю. Не мучайтесь, мистер Главный. А то, вы что-то разволновались, я гляжу. Правильно я всё-таки сделал, что копам про это не сказал, совершенно правильно. Да ещё запах там такой.

— Ну Питер, ты меня удивляешь — такие интересные обстоятельства рассказываешь — я и не ожидал. А теперь о каком запахе речь?

— Ну как вы думаете, чем может в могиле пахнуть?

— О боже, Питер.

— Мистер Главный, вы на меня сердиться не будете?

— Что ещё, Пит?

Тут я заметил, что парнишке очень хочется поделиться своими секретами. По всему было видно, что сам он никак не может понять, что там с ним произошло на самом деле.

— Да то, как я в дом попал из склепа, и как назад вернулся, я тоже копам не рассказывал. Я вам говорю, потому что вы, как мне думается — добрый человек, хорошо ко мне отнеслись, разговариваете со мной уважительно, как с нормальным человеком. А копы, они копы и есть — грубияны и скоты.

— Ну-ну, Пит, не смей так о полицейских говорить. Ты и сотой доли про их работу не знаешь.

— Может и не знаю, мистер Главный, но только к людям надо с уважением относится. Тогда и этих сотых долей не будет, я думаю. А про то, как я в дом попал, конечно, могу рассказать. Но только пообещайте, что вы смеяться надо мной не будете.

— Конечно не буду. С чего бы мне начать смеяться над тобой? Мы с тобой — взрослые люди, ведём беседу о важных вещах, вполне понимаем друг друга. Думаю, тебе не о чем беспокоиться.

— Надеюсь, что так и есть, мистер Главный. Хорошо. Тогда у меня есть к вам ещё один вопрос.

— Слушаю тебя, Питер, говори, не стесняйся.

— Мистер Главный, а мы скоро обедать будем?

— Да, конечно. За такой увлекательной беседой я совершенно позабыл об этом. Сейчас распоряжусь.

Позвонив по внутренней связи, я заказал обед на двоих, уточнив, что кофе разливать не надо, и попросил принести весь кофейник, заварив, «как я всегда прошу». По лицу мальчишки было заметно, что он польщён таким отношением к нему. А уж когда сотрудник закатил двухуровневую тележку с блюдами, стало понятно, что после того, как мы закончим с ними, парень отойдёт от стресса, в котором пребывал, и разговор пойдёт живее. На обед нам принесли — свежий хлеб, хрустящий ароматный бекон, горячую ещё яичницу с неразрезанными желтками, судок с половиной курицы, тушёной в овощах, и — полную салатницу свежих огурцов, томатов, пучков зелёного салата и сельдерея. На отдельном подносе доставлены были: графин с апельсиновым соком, и кофейная сервировка, состоящая из собственно кофейника, сливочника и сахарницы со щипчиками. Венчала это великолепие корзиночка, полная свежайшей выпечки. Аппетит у молодого человека был отменный — пока я наливал и пил ароматный кофе с круассанами, он практически расправился со всеми двумя этажами доставленных блюд и выпил почти весь графин сока. Попробовав кофе, Питер зажмурился от удовольствия: «Никогда в жизни не пробовал ничего подобного!» Сыто откинувшись в кресле, он наконец заговорил:

— Мистер Главный, давайте продолжим ваши вопросы скорее, не то я засну.

— Согласен, давай. Вспомни, что ты хотел рассказать мне о том, как ты всё-таки пробрался в большой дом, где нашёл те документы?

— Ну да, сейчас расскажу, а можно мне ещё кофе налить?

— Ну конечно же можно, допивай хоть весь, кофе вышел отменный.

— Даже лучше, чем отменный. Спасибо большое. В общем так — я в большой дом не пробирался вовсе, а просто я там очутился.

— Как это — очутился?

— Мистер Главный, я ещё раз попрошу вас не смеяться надо мной, хорошо? Потому что я сам не могу всего толком объяснить, могу только рассказать, то, что помню.

— Питер, мы это уже обсуждали, не вижу смысла повторять всё снова. Продолжай, смелее.

— Ладно. Хорошо. Как вы знаете, я заявлял раньше в полиции, что увлекаюсь современной музыкой. Ну, а раз предмет интересен, то значит, интересны и люди, создающие эту музыку. Очень люблю творчество Битлз, Джорж Харрисон — мой кумир, а он, как всем известно, подробно интересовался индийской философией. Во многом его сподвигли на это проповеди гуру Махариши Махеш Йоги, был в шестидесятые такой популярный индус. И он, Махариши, ко всему прочему, обучал всех Битлз практике трансцедентальной медитации. И даже сам Пол Маккартни как-то раз высказывался по этому поводу: «В моменты безумства медитация помогала мне обрести спокойствие». Ну и я, как настоящий фанат, естественно, тоже изучал и занимался такой штукой. У меня очень хорошо получается почти сразу достигать полной расслабленности и парить в воздухе, но это вовсе не значит, Мистер Главный, что я летаю во время занятия, просто возникают внутри такие ощущения, вы же понимаете? Ну и когда, например, необходимо расслабиться, трансцеденция очень хорошо помогает. Так вот, в тот момент, когда я зашёл в дверь склепа, и понял, что выхода оттуда нет, меня охватила страшная паника, я чуть было с ума не сошёл от ужаса, и тут вдруг вспомнил о медитации. Сел в лотос, закрыл глаза и попытался сочинить нужную мантру. Но, то ли оттого, что я слишком долго следил за этим домом, и все мои мысли были только об этом, то ли оттого, что сознание моё от страха помутилось, но ничего более, чем «Хочу попасть в дом», в голову не приходило. Так эта фраза в голове и крутилась до того самого момента, когда я наконец, решил открыть глаза. Тут мне стало ещё страшнее — помещение было совершенно другим. Намного больше. Окон и дверей, так же, как и в склепе, не было. И освещение было какое-то странное. Ну а всё остальное вы, мистер Главный, читали в полицейских протоколах, всё так и было, тут я ни слова не соврал. О чём я не сказал в полиции — это про аромат цветов, и ещё то, что мне в тот момент стало понятно, что я сильно сглупил. В этой огромной комнате не было никаких ценностей, только стопа папок с завязками у стены. И есть ещё один момент, который я не сообщил копам.

— Что именно, Питер?

— Я там был не один.

После этих его слов неприятный холод заструился у меня между лопаток:

— Продолжай.

— Я не видел ничего определённого, только нечто вроде тени и ощущения присутствия, но голос я слышал точно. Он сказал только одну фразу: «Четыре верхних, как выйти, ты знаешь». И ещё был звук — похожий на суховатое потрескивание.

— И что было дальше?

— А дальше я встал с пола, подошёл к стопе папок, взял четыре штуки сверху, вернулся на то место, где сидел до этого, и начал снова медитировать. Потом открыл глаза в полутёмном склепе, открыл дверь и побыстрее двинул домой. Вот, пожалуй, и всё.

После его рассказа мы оба долго молчали. Потом я задал вопрос:

— А что ты сам, Питер, обо всём этом думаешь?

— Мистер Главный, а что я могу об этом думать? Слишком мало того, о чём можно поразмыслить.

— Ну и?

— Да вы сами понимаете, о чём тут думать нужно! Чтобы что-то понять, нужно вернуться в этот дом, и оглядеться ещё раз. Только я очень боюсь туда снова попасть. Больше ни о чём другом и не думаю с тех пор. И ещё мне кажется, что страх этот не оставит меня никогда.

— Да чего тебе бояться? Скоро выйдешь отсюда, найдёшь работу нормальную, заживёшь спокойно — как все. Я же вижу — ты по кривой дорожке не пойдёшь. Не твоё это. Всё будет в порядке, Пит.

— Да о чём же вы говорите, мистер Главный? Какое тут может быть спокойствие? Я до сих пор в себя прийти не могу от всех этих вопросов — как может быть дом без дверей, в который попадаешь силой мысли? Как могут стены разговаривать? И вообще, что это за место такое — то стоит дом, то его нету. Он что, показывается тем, кому хочет?

— В общем так, Питер, послушай, что я тебе скажу: чтобы прояснить эту всю эту неразбериху, а я тоже мало что понял из твоей истории. Я завтра с утра пораньше собираюсь посетить это место, нужно самому всё там осмотреть. Давай мы с тобой вместе туда двинем, а там глядишь, и разберёмся получше. Сейчас я уйду по своим делам, ну а ты ложись, отдыхай, нужно выспаться — завтра будет тяжёлый день. Ты не против?

— Да конечно же нет, мистер Главный. Я хоть суставы разомну, а то уже совсем тут засиделся. Да и на свежий воздух охота.

— Ну тогда, значит договорились.

После этого я вызвал сотрудника, распорядился об уборке помещения (наш постоялец довольно неряшливо пообедал), попросил не беспокоить его после, попрощался с ним, и отправился готовить своё оборудование к завтрашнему дню. Ловить привидений я там не собирался, но сделать фото-видеосъёмку нужно было обязательно, взять пробы почвы, воздуха, и не забыть карты памяти для диктофона, зарядить как можно больше аккумуляторов, ну и заказать сухой паёк на двоих. Эти хлопоты заняли у меня весь остаток дня.

В камине сухо потрескивали поленья, в воздухе висел аромат дорогого табака. Гости сидели в своих креслах притихшие и задумчивые.

— Слушай, Влад, то, что ты рассказал, это очень интересная и интригующая история. Надеюсь, вы прояснили в итоге все детали этого запутанного лабиринта из сплошных загадок?

Хозяин закончил прочищать свою Петерсен от нагара, набил новую порцию табака со словами:

— Трудно сказать, лучше дослушайте до конца, а там сами решите.

На следующий день я забрал Питера из «гостиницы», расписался у дежурного в приёме на себя личной ответственности за его безопасность, посадил в служебную машину, сам сел за руль, и мы отправились осматривать место, обозначенное на служебной карте синим крестиком. Поглядев со стороны на своего пассажира, я заметил, что он напряжён не меньше, чем я. Решил немного отвлечь его:

— Пит, ты делай замечания по маршруту — если заметишь какие-то отклонения, дай знать.

— Мистер Главный, прошу вас, давайте просто доедем потихоньку до этого дома, а там уже и спросите, что так или что по-другому, я ведь маршрута на машине не знаю никакого, пешком с остановки ходил. Да вот, мы уже почти приехали. Всё в порядке, он на месте.

Действительно, дом был там, где и стояла пометка. Вокруг участка протянулось высокое кованое ограждение, ворота были открыты, посыпанная мелким колотым гравием зеленоватого цвета дорожка вела к дому, газон вокруг дома аккуратно подстрижен, по всему участку были высажены высокие ветвистые вязы. Входной двери действительно, как и говорил Питер, не было видно с дороги из-за листвы. Мы высадились из машины, накинули на плечи по небольшому рюкзаку, и пошли к дому.

Дом был как дом — белёные бежевым стены, черепица на крыше, довольно высокие окна и крыльцо входной двери. Дверь была на месте, и совсем не выглядела как муляж. Увидев это, Питер заметно побледнел, но не сказал ни слова, пока мы подходили к крыльцу. Слева от двери, на уровне плеча была видна кнопка звонка. Нажав несколько раз, я убедился, что звонок работает — его было немного слышно.

— Дома видать никого нету, — голос Питера был хриплым и надсадным.

— Никого, так никого, успокойся. Давай обойдём вокруг, заодно и осмотримся, — ответил я.

— А у вас пистолет с собой?

— Какой ещё пистолет, Пит? Зачем он нам нужен?

— Ну не знаю, как-то страшно. Мало ли что тут происходит, а с пушкой было бы спокойнее, может быть.

— Всё нормально, просто внутри никого нет. Или, может, спит старушка. Давай потихоньку по часовой стрелке двинемся, и далеко от меня не отходи.

Мы пошли вдоль стены, постоянно оглядываясь вокруг. Ничего необычного не происходило. Я обратил внимание, что тут было очень тихо. Вообще никакого звука. Обычно какое-то жужжание всегда есть, или птицы щебечут. А тут — ничего. Дошли до садового домика. Подошли к двери, открыли. Внутри — грабли, лопата, ведёрки и тому подобный замызганный инвентарь — где сваленный в кучу, где прислонённый к стене. На грубых крючках на стене висели мотки верёвки, щётка и всякая разная мелочь, тоже имеющая отношение к работе садовника. Домик как домик. Обычный, садовый.

— Пит, сходи к крыльцу, попробуй ещё позвони, может старушка проснулась, а я тут расчехлю свои инструменты, поработаем немного.

Он двинулся назад, а я стал доставать из рюкзака что приготовил вчера вечером, как вдруг услышал звенящий от страха голос:

— Мистер Главный, мистер Главный, идите сюда быстрее, тут…

Я мигом добежал до крыльца — возле его стоял бледный, как лист бумаги Питер, и трясущейся рукой показывал на дверь — её не было! Была только рельефная имитация двери, ровно, как и стены дома, белёная бежевым. Такие же были и окна — слепые, без стёкол, одного тона со стенами. Своей необъяснимостью это напоминало мне сцену из страшного сна.

— Питер, сойди с крыльца, иди ко мне. Встань спиной к моей спине. И не делай резких движений.

Мы стояли с ним, вплотную друг к другу, осматривая всё вокруг, минут двадцать. Ничего не происходило.

— Ну ты как, успокоился?

— Вроде бы.

— Пойдём к домику, там в рюкзаке у меня термос с кофе, сделаем по паре глотков. Не против?

— Конечно не против. Кофе я люблю. Ваш — особенно. Пойдёмте отсюда.

Путь назад, казалось, был бесконечен. Подойдя к углу, я оглянулся назад — дом вполне себе был на месте, только окна и задняя дверь по-прежнему были слепыми. Вокруг стояла полная тишина. Мой напарник обошёл меня, и я услышал сдавленный возглас:

— Ох ты ж, мать твою!

В одно мгновение я переместился к нему, и моим глазам предстала невероятная картина — склеп! Самый настоящий могильный склеп. А ведь только что с угла я стоял у обычного садового домика!

— Мистер Главный, вот про это я вам и рассказывал, а вы мне не верили.

— Да нет, что ты, Питер — верил, конечно.

— Нет, не особо вы мне верили — я заметил. Что теперь делать будем, мистер Главный?

— Давай пока присядем тут на травку, всё-таки выпьем кофе, и подумаем. Доставай термос, стаканчики, наливай, а я пофотографирую вокруг.

Пока мой невольный напарник возился с термосом, я лихорадочно щёлкал Пентаксом, менял карту, снова наводил фокус — то на дом, то на склеп, отходил за угол, фотографировал угол садового домика, затем сдублировал все эти места на видеокамеру, и тут Пит позвал меня на кофе.

— Ну, что вы решили?

— Да ничего определённого, Пит, пока не решил. Даже не знаю, что про это думать.

— Может, двинем отсюда? А? Пока целые оба?

— Да ну о чём ты, парень? Что тут с нами может случиться? Сейчас осмотримся и подумаем хорошенько.

Ясно было одно — уходить отсюда было нельзя. Именно в этот момент тут что-то происходило. Кабы ещё понять, что именно. И самое главное — в дом обязательно нужно было проникнуть. Все разгадки были там. Но как? Вызвать спецов, осторожно сломать стену? А если он исчезнет? И больше не появится? Вопросы, вопросы… Мыслительные процессы, происходящие в моей голове, очевидно, со стороны были довольно заметны, потому что я в один момент даже вздрогнул оттого, что Пит хлопал меня по плечу.

— Мистер Главный, мистер Главный, что с вами?

— Ничего. Ничего, Питер. Я просто задумался.

— А чего думали? Поделитесь. Я ведь тут самый опытный во всей компании.

В чём, в чём, а в чувстве юмора Питеру отказать было нельзя. Я рассмеялся:

— Тут ты прав. Только что нам с этого?

— Что вы решили, ведь что-то надумали ведь? Так? Я самый опытный тут, а вы — самый главный. Верно?

— Верно Питер, верно. Но ничего я пока не решил. Ну а ты, конечно, прав — тут я самый главный, а ты должен мне подчиняться. По крайней мере, пока мы тут. Как я что-нибудь решу, обязательно поставлю тебя в известность.

— Ладно, мистер Главный, я вижу, что решили, но сказать пока не придумали как. Сам озвучу. Сделаем так — я уже там был, и знаю способ войти. Пробовал. Вы это слышали. Значит, я зайду в склеп, закрою за собой дверь, и попаду в дом. Посмотрю, что в нём сегодня, да как. Потом выйду, и вам всё расскажу. Тогда про дальнейшее и решим. Идёт? Вы тоже так думали?

— Нет Питер, так я не думал, и рисковать не стоит. Лучше я сейчас вернусь к машине, по рации вызову наряд и спецов. Они всё тут обследуют, как положено, а потом все вместе и решим, что дальше делать.

— Мистер Главный, это будет неправильный ход. Объясню. Пока мы их тут ждать будем, всё может перемениться, и обследовать тогда будет нечего. И вообще, мне кажется, он меня сразу признал, а за вами наблюдал вначале. Потом понял, что вы нормальный, добрый человек, и тогда показался.

— Кто?

— Да дом, конечно, кто же ещё? Я о чём толкую — когда понаедут ваши спецы, он опять спрячется — их же он не знает. А мы — уже свои. Поэтому его и видим. Он нам разрешил. Значит, доверяет. Вы что, не поняли ещё, что дом этот — живой?

— Не говори ерунды, Пит.

— Ну почему ерунды? Вы же сами всё видели. И другие люди тоже. Кому-то он не показывается вовсе, кому-то представляется в виде дома со старушкой, а нам вот — домом без дверей и окон. И ещё склеп рядом.

— Видеть — это одно, но вот понимать — это совсем другое. А мы с тобой ничего не понимаем, что тут происходит. Пока что не понимаем. Поэтому и нужны специалисты.

— Мистер Главный, согласитесь, что я больше прав, чем не прав? Подумайте только — если всё произойдёт так, как я предполагаю, при появлении ваших спецов у нас исчезнут все шансы узнать, что происходит. Есть только одна возможность — отправиться в этот дом мне. И ещё я думаю, он меня приглашает зайти.

— Тебя же вроде трясло от страха совсем недавно, что вдруг переменилось?

— Интересно стало. Это же в жизни самое главное, узнать — а что там, в неизвестном, происходит на самом деле? Ведь так?

— Тут ты, Питер, попал в точку.

— Ну так чего же мы ждём?

— Хорошо, давай только сперва поедим, кофе допьём, неизвестно сколько ты там пробудешь. А вдруг там время по-иному идёт? Здесь час пройдёт, а там просидишь пару дней, и всё голодным.

Честно говоря, я просто тянул время — отправлять Питера в неизвестность мне не хотелось совершенно. За эти пару дней, что мы с ним провели, я успел к нему привязаться. Парень был, надо сказать, совсем неиспорченный современным миром, да и назвать его отъявленным грабителем-уголовником я бы уже не решился. Он был в равной степени заполнен и цинизмом, и прямодушием по отношению к окружающему, но и детская наивность присутствовала во всех его мыслях и поступках. Хотя бы вот это его любопытство к предстоящему. Но он прав. Прав на все сто. В дом действительно надо попасть. И я как раз не могу это сделать. Я никогда не занимался медитацией, и даже не представлял толком, что это. А у него есть в этом практика, и самое главное — есть опыт проникновения в этот, как он сам говорит — «живой дом».

Все эти непростые мысли я обдумывал, приготавливая незамысловатый пикник на двоих, что называется, «обед перед боем».

А перед боем пообедать было — салями, свежий хлеб, купленный по дороге в «гостиницу», несколько бутылок «Перье», хороший швейцарский сыр и достаточно зелени и овощей, которые я позаимствовал на кухне у повара. Он каждый день закупал для обедов на работе зелень в лавке возле нашего здания. Достал также снедь из двух сух-пайков, которые взял в интендантской службе. Всё это порезал своим складным ножом, с которым не расстаюсь никогда, и который неоднократно выручал меня в частых поездках, расстелил прямо на газоне покрывало, и сервировал нехитрый стол. Кофе в термосе поставил рядышком.

Питер только и мог воскликнуть при виде этого пиршества:

— Ух ты!

— Присаживайся, Пит, закусим перед дорогой.

Ели молча. Кофе, очевидно, понравился Питеру ещё вчера, и он, не скромничая выпил три чашки, отметив после выпитого ещё раз — «никогда такого не пробовал, какой замечательный кофе, и — горячий!». Глядя на него, меня разбирал смех. По завершении пикника мы свернули покрывало, сложили остатки в рюкзаки, я сфотографировал Пита у дверей склепа, и открыл входную дверь в неизведанное. Первое, что я ощутил — смрадный запах изнутри. На поверхностный взгляд дальше просматривалась небольшая часть плиты метровой ширины, и ступеньки, уходящие вниз.

— Ну что, Питер, удачи.

— Спасибо, мистер Главный. Всё будет хорошо, вы не беспокойтесь за меня. Я из разных передряг выкручивался, будет время, расскажу как-нибудь. А в доме этом я уже был, и назад вернулся. Не беспокойтесь, со мной всё будет в порядке, скоро вернусь.

С этими словами он шагнул в дверной проём и захлопнул за собой дверь. А я начал ждать его возвращения.

Время шло бесконечно. Я ходил между деревьями, лежал на газоне, обошёл слепой дом вокруг бесчисленное количество раз. Стояла полная, абсолютная тишина. Не щебетали птицы, не стрекотали стрекозы, и никто не проезжал по дороге вдоль дома. Несколько раз я прижимался ухом к его стенам в разных местах с надеждой что-нибудь услышать. Но тщетно. Ничего не происходило. Так прошёл весь день, и наступил вечер, стемнело. Прислонившись спиной к двери склепа, незаметно для себя заснул.

Разбудил скрип открываемой двери. Я резко вскочил на ноги, и стал осматриваться — вокруг было светло! Но освещение больше напоминало вечерние сумерки, а ещё точнее — всё вокруг выглядело как в момент солнечного затмения. Оглянувшись вокруг, до меня, ещё полусонного, дошло — дом и склеп изменились. Склепа теперь не было, на его месте снова стоял небольшой садовый домик. Я бросился к двери, рывком открыл её. Внутри лежала та же садовая утварь, что и утром. Оглянувшись на дом, увидел то, что и ожидал — дом вновь стал вполне обычным — задняя дверь на месте, на окнах изнутри светлые шторы. Только одного я точно не предвидел — выдвигаясь из-за угла, по дорожке из щебня ко мне шёл человек.

Шёл он несколько своеобразно, я бы даже сказал, что не шёл, а подпрыгивая, двигался ко мне навстречу. А уж вид у него был, мягко говоря, чуть выше экстравагантного — на голове широкополая шляпа коричневого цвета, волосы из-под полей торчали пучками, и она была так сильно натянута на уши, что они оттопырились в стороны. Ансамбль дополняли ярко-жёлтые, коротковатые штаны, которые держались на косой помочи, застёгнутой одной большой костяной пуговицей. Обуви на ногах не было. Босиком. Завершали весь его облик — рубашка красного цвета в белый горох, и жилетка без рукавов голубого цвета. Потребовалось какое-то время для того, чтобы собрать воедино весь его вид у себя в сознании, для того, чтобы оформилось моё внутреннее согласие между традиционным мировоззрением и принятием свободы выражения личности в любом её проявлении. Лицо у него было круглое, с пухлыми щеками, улыбка во всё лицо, веснушки, но глаза без зрачков, и ровного чёрного цвета. Зубы на этом совершенно добродушном лице заметно выделялись вперёд. Время от времени его губы сжимались в щепоть, и он крутил ими по кругу, неприятно шевеля при этом носом. На весь его облик моё сознание отреагировало одним определением — «Страшила».

Теперь он стоял прямо передо мной и молча смотрел прямо в глаза. Довольно неприятное ощущение. Я решил первым нарушить это затянувшееся молчание:

— Здравствуйте, молодой человек.

«Молодой человек» передёрнулся всем телом и начал издавать звуки, похожие на чередование писка, глухого рычания и невнятного бульканья, всё это в разной последовательности. В этот момент я вполне серьёзно пожалел, что не взял с собой оружия. И, честно говоря, сознание было уже на пределе — мозг отказывался принимать за реальность те события, которые происходили вокруг меня за последние сутки. Голова закружилась, и я потерял сознание.

Пришёл в себя от того, что кто-то тряс меня за плечо. Это был Страшила. Непонятные звуки из его зубастого рта оформились в подобие речи с непонятным акцентом:

— Мистор Глауный, мистор Глауный, откройте!

Первая моя мысль была про Питера:

— Где Питер?

— Уехал он, по свежим делам.

— По каким ещё делам?

— Свежим делам.

— Да что за чертовщину вы несёте? Где, чёрт побери, Питер, и вы, вообще, из дома вышли, или завернули с дороги?

Страшила молча смотрел на меня. Стало понятно, что он не понимает вопроса. Я протянул руку, и указывая пальцем на дом, повторил вопрос:

— Вы оттуда, из дома, Питера видели?

— Да, тёмный ход, дом, Питр видел Пуду, свежие дела. Отдай.

Пока я соображал, что ещё этому чуду нужно отдать, он протянул мне синюю папку с завязками: «Питр отдай». Забирая папку, я вполголоса проворчал: «Где тебя только нашли…». И тут Страшила ясным, звонким детским голосом, и совершенно без акцента выдал: «А чё меня искать-то, я всегда тут!», и разулыбался во всё своё круглое лицо. При этих его словах на меня напал безудержный смех, мой добродушный собеседник тоже разразился хрюканьем и хлюпаньем, в один момент заплевав мне всю грудь и лицо.

— Осторожнее, осторожнее, ну нельзя же так, — только и успел я проговорить, утираясь рукавом и отодвигаясь от этого слюнявого весельчака подальше.

— Тебя как зовут, почтальон?

— Ты — мистор Глауный, пуду называй как в голове дела пришли.

— То есть как назову, так и будет?

— Уже теперь называл.

— Всё-то ты знаешь. Ну, значит, тебя зовут Страшила. Хорошо?

— Я Страшила, я Страшила, я Страшила, о-хо-хо!

С этими словами он подскочил на месте, сделал кульбит в воздухе, приземлился на обе ноги, и исполнил что-то вроде танца, перебегая быстро-быстро в стороны, размахивая при этом руками.

— Страшила, подожди пока бегать, не мельтеши перед глазами, давай немного поговорим. Скажи мне, с Питером всё в порядке?

— Питер покушал, еду не просил больше — всё просто, всё хорошо. Вода помногу буль-буль. Мистор Глауный избитым не будет. Журнал записан точно.

— Хорошо. Я почти понял. А надолго он по делам отлучился?

— Дела всегда, дела везде, и это — наше кредо!

При этих словах Страшила громко воскликнул: «О да!», и протянул вверх руки со сжатыми в «козу» пальцами.

— Ну ладно, парень, хватит веселиться уже, дело серьёзное, давай поговорим толком.

И тут вновь прозвучал знакомый уже, звонкий детский голос: «Придурок, почитай бумажки в папке, всё и узнаешь!». После этого незамысловатого совета, Страшила скороговоркой выдал: «Скоро денёк, и спать невдомёк, а я побежал, всем до встречи!». Я только и успел, что крикнуть:

— Подожди, дружище, куда ты, ещё столько вопросов!

В этот момент жёлтые штаны уже скрывались за углом дома, раздался хлопок закрываемой двери, и — дом вместе со всеми деревьями и маленькой постройкой — исчезли.

Вокруг был только пустырь, покрытый пожухлой, бурой травой. Я осел на землю, совершенно раздавленный этим необъяснимым явлением.

Тут, со стороны прилегающей к участку дороги, раздался звук полицейской сирены, и к пустырю, подняв столб пыли при торможении, подъехали две машины — из одной высыпались примерно десяток вооружённых бойцов спецназа, из другой, а это была передвижная лаборатория — наши специалисты из «гостиницы». Осмотрев заросший бурьяном участок, а также заодно и меня, убедившись при этом в отсутствии физических повреждений, все быстро погрузились в автомобили, и уже без сирены отправились к себе.

На месте меня уже ждали. Подъехали все, кто не был в отъезде. Всё объяснялось экстраординарностью ситуации — за время моего отсутствия был совершён побег. И побег совершил Питер. Такого за всю историю нашего пребывания в «гостинице» не случалось ни разу. Система охраны работала чётко. Дверь в его «номер» была распахнута, в номере всё было на месте, ничего не исчезло, кроме постояльца. Дежурный не мог ничего прояснить. Он попросту ничего не видел и не слышал. Слова его подтвердились просмотренными уже сотню раз записями с контрольных видеокамер — и двери номера с частью коридора, лестницы, выхода с КП. Мой визит на съёмках был — я вышел от Питера, спустился вниз, на стойке у дежурного заполнил журнал, и вышел на улицу. Там сел в машину, захлопнул дверь и отъехал выполнять задание. Всё это было зафиксировано видеокамерой слежения. И больше — ничего! Тревога началась после того, как дежурный прочитал мою запись в журнале: «Еду на отмеченный объект, если не вернусь к 6:00, отправляйте помощь». В сейфе КП, в запечатанном конверте находился фрагмент карты с пометкой. На запросы по рации ответов от меня не было, потому было принято решение выезжать в 4:00.

Начальство потребовало предоставить от меня отчёт в устном виде и немедленно, с условием составления в текущем режиме стенограммы вопросов и ответов, дабы я не терял лишнего времени на написание его собственноручно. Глядя со стороны, это действие напоминало пресс-конференцию известной личности — все разместились в «кабинете-аквариуме» руководства, я воссел во главе стола, и беспрерывно, в течении полутора часов отвечал на вопросы собравшихся.

Отвечал на все вопросы подробно, в деталях, опустив из своего повествования только эпизоды произошедшего с участием Питера, а также и все упоминания о нём.

В двух словах всё выглядело следующим образом — выехал на объект, осмотрел сам дом, садовый домик, выглядели они нормально, только хозяева отсутствовали. Произвёл фото и видеосъёмку. Затем присел записать протокол осмотра, как в этот момент всё вокруг изменилось — дом приобрёл свойства запечатанной коробки, а домик обратился в склеп. Снова произвёл осмотр, сделал съёмку, решил всё-таки закончить составление протокола, присел отдохнуть, и тут все окружающие постройки исчезли.

После этого на меня обрушился настоящий шквал вопросов:

— Как именно выглядели эти разные дома — и в подробностях, пожалуйста.

— Какое там было освещение в это время, а запахи — там были запахи?

— Не было ли в это время рядом с тобой присутствия кого-либо? Или ощущения присутствия?

— Чем конкретно ты утром позавтракал?

— А вчера вечером ты ужинал? А сколько бурбона выпил за ужином?

И это было бесконечно. Я понемногу уже начал выходить из себя, но тут техники принесли из лаборатории распечатанные фотографии, которые я сделал на объекте. Разочарованию присутствующих не было предела — на фотографиях не было никаких изображений. Только яркая точка ровно в середине кадра, и расходящееся общим фоном свечение от неё. В этот момент начальник всего нашего департамента, сидевший всё это время неподалеку от меня, объявил собрание закрытым, и приказал всем не занятым в рабочем процессе покинуть помещение, а остальным — немедленно приступить к своим служебным обязанностям. Отдельное распоряжение прозвучало в мою сторону: «А вас, мистер Герой дня, я попрошу остаться здесь».

В кабинете тут же поднялся ропот: «Да мы только начали выяснять обстановку! Как работать с материалом, информации слишком мало! Не обсудили даже недавнюю магнитоактивность на Дальнем Востоке! Разрешите ещё хотя бы один час!». Грозный рык «Выполнять!», быстро погасил все волнения аналитиков, и кабинет опустел.

Наш начальник обладал непререкаемым авторитетом в коллективе, его и боялись, и уважали, и даже восхищались. Что обсуждать, если его персону пропускали в любое время, и без пропуска на Даунинг стрит-10 (резиденция лорда-казначея её Величества, он же премьер-министр Королевства Великобритания), а подлинная биография этого человека вполне заслуживала подробнейшего описания в исторических хрониках о подвигах рыцарей плаща и кинжала. Но к великому сожалению поклонников мемуаристики, деятельность этого человека была окутана мглой загадок и паутиной государственных секретов, не позволявших отразить на бумаге всех деяний этого по-настоящему выдающегося джентльмена. А его мощный аналитический ум не дал никакой возможности слукавить ещё ни одному из оппонентов. Прозвище «Командор», данное ему его подчинёнными, только подчёркивало статус и авторитет этого человека.

Почти минуту он молча смотрел на меня, затем несколькими фразами «расставил флажки»:

— Ты, Владислав, никуда не уходишь. Вон там в ящике найдёшь пачку бумаги, откопируй все до последнего листа документы, что у тебя есть. Там же найдёшь диктофон — наговори всё произошедшее в мельчайших деталях. И не забывай, что ты прокололся в интендантской службе — расписался за два сух-пайка. Это недопустимо! Не вздумай что-нибудь опустить в отчёте. Решение по итогам будем принимать вдвоём. Как закончишь, сообщи мне лично по этому номеру. Кабинет я закрою на ключ.

Небольшой клочок бумаги перекочевал из его пальцев мне в карман куртки.

Напоследок проговорил:

— Надеюсь, с мальчишкой всё в порядке…

Когда дверь кабинета за Командором захлопнулась, я приступил к работе. Откопировал все документы, что передали в полиции по делу Питера, также и ту папку, что мне всучил Страшила, включил диктофон, и спокойно, в мельчайших деталях изложил события прошедших суток, благо всё ещё было в «свежей» памяти. Закончив описывать сцену прощания со Страшилой до конца, нажал на кнопку «стоп», и не откладывая, по внутреннему телефону набрал данный мне номер. Услышав, что трубку на другом конце подняли, я произнёс два слова: «Всё готово», и принялся ждать.

После этих слов Влад посмотрел на стенные часы, и объявил:

— Серж, Алекс, вынужден через несколько минут оставить вас, мне необходимо сделать пару телефонных звонков, но вы не расходитесь, я скоро вернусь. А пока займитесь вот чем — почитайте записи в этих вот документах, это как раз именно те папки, про которые я вам рассказывал.

На недоумённые взоры слушателей пояснил:

— Да, да, те самые папки, что притащил из «слепого дома» Питер. Я их систематизировал, чтоб удобнее было пользоваться. Обратите внимание: все листы дел «Бронзы» имеют сквозную нумерацию по отчетам исполнения дел, но я объединил их по смысловому значению в отдельные блоки, и на заглавных листах указал «бронзовскую» идентификацию, так последующий текст лучше воспринимается при чтении. Что значит «Бронза», вы поймете с первых абзацев записей. Смотрите ещё: вот это — листы с текстами, которые не входили в разработанные планы, это — записки клерка, он вёл записи в свободной форме по указанию учредителя кампании, в виде дневника, изначально они были сложены одной стопкой и перемешаны без всякой последовательности. Я их тоже систематизировал по времени и по отношению к проектам. Отметил их отдельно. А вот в этой папке материалы, которые мне вручил тот самый Страшила. Это — можно сказать, самое начало истории. Да тут всё понятно, моя помощь вам не понадобится. Почитайте, пока я переговариваю, а насчёт бренди и кофе сейчас распоряжусь. Мистер Джонатан как раз сегодня ночует у меня, он и принесёт вам.

Конец ознакомительного фрагмента.