Дезмонд. Огонь твоих крыльев

Маргарита Ардо (2024)

Я хотела учиться и быть свободной, но меня предали. Дезмонд взошёл на трон, чтобы править справедливо, но его тоже предали. Нас обоих обрекли на тяжёлую участь вдали от дома, однако всё пойдёт не по плану, и даже воздух начнет искрить, когда мы окажемся вместе в мире волшебных туманов, реликтовых лесов и драконов, потому что никто не учёл то, что Он сам Дракон! P.S. История о Дезмонде Таббате, одном из героев дилогии «В тени твоих крыльев». Книга может читаться отдельно.

Глава 5

Ума

Спала я крепко после всех переживаний. Только снилась мне какая-то чушь: то я плескалась в огне и вынырнула из лавы посреди чёрного озера. А потом выскочила из него, и выяснилось, что купалась я в глазах могула. Он расхохотался и исчез. И на его место на крупные лапы передо мной упал саблезубый тигр с рыжими подпалинами и длинными синими усами. Хохотнул, почти как человек, несмотря на торчащие клыки в двадцать сантиметров, обтёр меня шерстяным боком, щекотнул по шее хвостом и растворился.

«Это, видимо, от голода», — подумала я. Открыла глаза и едва не захлебнулась слюной от запаха сочного жареного мяса. Желудок, прилипший за вчерашний день к спине, свело. Я подскочила и села в недоумении, чуть не уронив укрывающую меня широкую юбку на пол.

Прямо на камнях, сложенных в подобие очага, алели угли. На вытесанных из веток рогатинах жарился нанизанный на грубый деревянный вертел поросёнок. Тушка уже прилично подрумянилась. Сок капал в кострище, шкворчал на углях, и с дымком на всю скальную комнату разносился аромат.

Совершенно здоровый, словно и не умирал ночью, Дезмонд сидел на круглом камне и мешал палкой угли. По-прежнему, с голым торсом. Будто почувствовав мой взгляд, он обернулся.

— Проснулась? — Рыжий улыбнулся в тридцать два зуба и протянул мне… плошку. — Как насчёт чаю?

Я моргнула. Квадратное подобие посуды было сделано из бересты, прочно скрепленной по четырём углам расщеплёнными веточками. Изнутри поднимался пар!

— Что это?.. — ошеломлённо пробормотала я.

— Чай. У меня на съедобное отличный нюх, не бойся, отравы не заварю!

Он сунул мне в руки бересту. Та была тёплой, в углублении из коры берёзы остывал кипяток, а в нём плавали веточки чабреца, шалфея, листики и несколько ягод малины.

И это себя я считала отлично ориентирующейся в лесу? Он точно наврал, что чужак!

Дезмонд пошевелил угли. Те раскраснелись, выпуская с брызгами спрятанный внутри рубиновый жар. Рыжий взял с камня кинжал и надрезал кожицу с поджаренной тушки. Ткнул и снова обернулся ко мне:

— Завтрак готов, детка. Будешь?

— Откуда?! Где ты всё это взял?!

Дезмонд с улыбкой подмигнул и кивнул в сторону выхода из пещеры.

— Поохотился немного. — И съел кусочек мяса прямо с ножа.

— Моим кинжалом?

Рыжий не ответил, лишь весело повертел в руках мой нож и положил его на камень. Развернулся и взял ещё одну берестяную плошку — я успела рассмотреть, что она стояла в углях. Странно, что не загорелась…

Дезмонд глотнул горячей жидкости и глянул на меня без привычной чертовщинки в глазах, внезапно очень серьёзный.

— Благодаря одной начинающей целительнице я всё-таки не отдал свету душу, а тьме — копыта. Так что решил тряхнуть стариной и приготовить завтрак. В благодарность.

Он обвёл рукой вертел, костёр и плошки с царственным видом, словно показывал на праздничный пир на триста персон. Впрочем, в наших условиях это он и был. Но главное — рыжий хам был жив и даже вполне бодр! Меня пробрало мурашками, пощекотало гордостью и счастьем от того, что у меня получилось победить смерть. По-настоящему! Впервые!

— Скажи, что ты рада, детка!

— Рада. Я почти сутки ничего не ела… — выдохнула я, краснея, и тоже глотнула горячего лесного чаю. — Спасибо!

Рыжий с интересом в сощуренных глазах разглядывал так откровенно, что мне стало неловко.

— Отвернись, — сказала я. — Мне надо привести себя в порядок.

— Пожалуйста.

С ехидной ухмылкой он отвернулся к костру. А мой взгляд невольно приклеился к красиво перекатывающимся под его кожей мышцам. Сколько силищи было в нём! Впрочем эта красота и мощь была какой-то очень звериной, отчего сразу захотелось подумать о душе, об обете, который я дам, и о том, что отсюда пора бежать, пока все в поместье не проснулись.

— Что ты сделала, чтобы привести меня в норму? — спросил Дезмонд. — Мне мерещилась какая-то дьявольщина.

Он снова обернулся, застав меня за затягиванием пояса на юбке.

— Родственники привиделись, да? — съязвила я, скрывая смущение от его пристального взгляда, в котором появилось что-то завораживающее, сладкое и тягучее, словно мёд.

— Тебе не говорили, что ты прекрасна, пока молчишь?

— Говорили всякие дураки и задиры. Не смотри!

— Да ладно! Ты так прижималась ко мне во сне, храпела и даже лягалась пяткой, словно мы прожили с тобой не один десяток лет.

— Отвернись! — прорычала я.

И в наше углубление в скале пополз туман, разрастаясь комьями, но не решаясь занять всю «комнату». Кажется, его и в этот раз отпугивал запах. Я оправила юбку и кофту, обернулась и погладила голубоватые облачка тумана, подкравшиеся ко мне со спины. Зачерпнула немного и, перевернув на ладони, посмотрела на хлопья. Поднесла их к губам.

— Спасибо ещё раз, ты так меня выручил, — пробормотала я.

— С кем это ты? — Дезмонд вновь обернулся. — А, опять со своей хмарью?

— Не смей обзывать мой туман! Он меня спас вчера, пока ты собирался отдавать Богу душу: укрыл, когда Ринзод с помощником вернулись к оврагу.

— Ринзод — это твой благоверный?

— Это мерзавец, который доверил матери купить ему жену. Потому что ему всё равно, кто там будет детей рожать и ноги ему растирать, лишь бы здоровая была! — в сердцах выкрикнула я.

— Угу, а ты против.

— Я не товар!

— И каков твой план теперь? Напомни. Про фиктивного мужа опустим. Вчерашний день я помню смутно.

Я выпустила туман из ладони и скрестила на груди руки, словно это поможет закрыться от взгляда, направленного на меня. Желудок заурчал предательски громко. Дезмонд усмехнулся и поманил меня.

— Планы подождут, иди поешь.

Сопротивляться я не стала. Села, отпила чаю, уткнувшись глазами в самодельную чашку. Могул срезал румяный кусочек с туши, положил на заготовленный широкий лист катальпы и вручил мне.

Румяный, сочный кусочек еды! Как же он пах! Умопомрачительно! Я вцепилась в мясо зубами так, словно никогда не слышала об этикете, вилке-ноже и утренней молитве. Мгновенно одолела угощение и чудом не заурчала.

— Ещё! Пожалуйста… — сказала я и протянула ему листок.

Дезмонд, посмеиваясь, отрезал мне кусок за куском, жевал сам с аппетитом и с явным удовольствием смотрел, как я ем. Я же, напротив, сосредоточилась на еде и старалась на него не смотреть.

С умирающим было как-то проще. А тут… с этой его условной набедренной повязкой, с теснотой и полутьмой в скальной комнате, разбавленной чудом пробравшимися снаружи лучами, рассыпавшимися пятнами света по полу, ситуация складывалась неоднозначная.

— Одна моя знакомая говорила, что если человек хорошо ест, значит, он и сам человек хороший, — заметил он.

— Оля? — спросила я.

Рыжий тут же нахмурился.

— Откуда ты про неё знаешь?

— Ты вчера в забытьи назвал меня её именем и обрадовался, что она жива. Кто она?

— Слишком долгая история. Об этом не будем, — сказал он резко, как точку поставил.

— Извини.

Тишина между нами теперь была неловкой, словно кто-то кого-то обидел, но ведь это было не так. И Дезмонд всё-таки мог мне пригодиться.

— План простой, — сказала я. — Столица отсюда не так уж далеко, туда поехал мой двоюродный брат Киран. Он обманул меня и, считай, продал, подлец, вместе с домом бабушки и дедушки. Он себе забрал выкуп за меня и мою половину денег за дом.

Рыжий развернулся ко мне всем телом, не вставая с камня.

— Ушлый хмырь. И как же ты деньги у него отнимать собралась?

Я сжала кулаки.

— Отниму как-нибудь. Я сильная. Я бы и проклятой старухе, так называемой свекрови, не поддалась. Вырвалась бы сразу и уехала. Но у неё какая-то магия плюс слуг полон дом. Меня просто скрутили, как пленницу, и заперли. Охотник этот, Ринзод, сын старухи, к вечеру только явился. Глянул на меня и сказал: «Завтра». Хоть в этом мне повезло!

Дезмонд присвистнул.

— Да уж, всем свадьбам свадьба! Подашь на развод в городе. И в суд. Или что у вас там…

Я горестно вздохнула.

— Отменили у нас разводы как Богу противные.

— А у вас ритуал был какой-нибудь разве? Чтобы клялись Богу, жрец, священник?

Во мне зародилась надежда.

— Нет. Только договор брачный подписали брат и старуха.

— Даже не муж? Пффф, филькина грамота это, а не договор! В суд иди!

Я отвела глаза. Стало ясно: Дезмонд действительно не из наших краёв. А вот говорить ли ему, что в последнее время женщин лишили почти всех прав? Не позволит ли он тогда себе лишнего? И так постоянно намекает неизвестно на что. Поэтому я промолчала, кивнула только. Но потом у меня вырвался вздох.

— Эй, что за грусть, детка? — Рыжий подался ко мне.

— Думаю, хоть бы в столице всё получилось, — соврала я. — Потом отправлюсь учиться, это дальше, на другом конце острова. Доеду до школы, и считай, я свободна! Когда вступаешь в Орден, все бывшие связи, договоры аннулируются, ты просто даёшь обет и становишься сестрой ордена и всё, тебя даже другим именем нарекают. Главная сложность — дороги, вдоль них ходят стражи, в маленьких деревнях и городках тоже чужаков проверяют. А наш остров Деон большой: отсюда до школы Ордена больше пятисот километров, через столицу добавится крюк, плюс ещё километров пятьдесят.

— А что за обет?

— Безбрачия и верности Ордену.

Дезмонд кашлянул.

— Нахрена такие жертвы?

— А как иначе стать целительницей? В нашей стране нет вариантов. Замуж я не хочу, а людей спасать — очень!

Рыжий постучал пальцами по колену, затем сощурился, рассматривая меня ещё пристальней.

— Но ведь это на всю жизнь…

— А я и хочу свободу на всю жизнь. И не упрашивать кого-то: пойдём со мной туда или сюда. Это унизительно.

— Слушай, — сказал он. — А ты хоть целовалась когда-нибудь?

— Вот этого не надо! То, что мы волей случая оказались рядом, не даёт тебе права…

— Ясно, не целовалась. И мужских рук не чувствовала, — кивнул Дезмонд. — Прежде чем от чего-то отказываться, нужно знать, что именно ты собираешься вычеркнуть из своей жизни.

— Мне всё это не нужно.

— Всем нужно. Это базовая потребность.

— А вот об этом я говорить не буду. И точка! — отрезала я.

Рыжий покачал головой.

— Интересно, если у вас такие законы, откуда взялась ты, такая строптивая?

— Законы изменились недавно. После эпидемии пришли к власти Святые старцы и стали управлять страной так, как полвека до этого, все порядки из прошлого вернули.

— Как же вы их допустили?

— Все правители погибли во время эпидемии, в стране начался хаос. Старцы навели порядок. Как ни странно многие даже довольны, другие просто боятся.

— Угу, ясно. Хаос — отличное время для перемен и шанс для особо ушлых.

— Тебя казнят, если назовёшь старцев ушлыми.

— Ну разумеется! — поморщился Дезмонд. — Узурпаторы любят стращать, ведь у них трон под задницами шатается. Поэтому казнь, тюрьма и женщин гномить — любимые развлечения слабаков.

Я посмотрела на него удивлённо. А он просто сказал:

— Ладно, жди меня здесь. Скоро вернусь.

Я чуть не поперхнулась воздухом от радости.

— Ты всё-таки решил согласиться на моё предложение?!

— Ходить туда и обратно по пятьсот километров — моё любимое занятие. Еще больше мне нравится вытряхивать деньги из воров. А если серьёзно, ты вернула меня к жизни, я тебе должен.

— Спасибо! — Я всплеснула руками, не помня себя от счастья.

И вдруг Дезмонд посмотрел на меня с прищуром.

— А ты не думала, что есть вариант с освобождением гораздо проще?

— Какой? — моргнула я.

— Свернуть твоему новоиспечённому мужу шею. Станешь вдовой, свободной, молодой, красивой. Никаких обетов, ходи куда хочешь, — усмехнулся рыжий, глядя внимательно и уж как-то слишком прямо. — Судя по тому, что творила старуха, вдовам у вас всё можно. Это какая-то особая категория.

И я его испугалась, понимая, что шутит могул только наполовину. Как я могла забыть, что могул — равно демон? Холодок пробежал по спине и рукам, и я проговорила:

— Но ведь это смертельный грех.

— И что такое, по-твоему, грех?

— Это значить погубить собственную душу. Смысл в такой свободе? Свобода не столько телу, сколько душе нужна…

* * *

Дезмонд

«Она отлично бы смотрелась бы на троне», — подумал Дезмонд, представив статную девушку напротив в багряном платье и с тиарой на подобранных наверх волосах. Впрочем, сейчас Ума Яни, большеротая, синеглазая, с разметавшимися по плечам длинными прямыми волосами цвета зрелой пшеницы, с застрявшими в них травинками, с точёным прямым носом, высокими скулами и с ямочкой на подбородке, выдающей недюжинный характер, говорила ему о том, что собирается стать монахиней.

Это вызвало в Дезмонде такой внутренний протест, что он сам себе удивился. Но, позвольте, куда ей в монастырь или орден, не важно, с такими длинными ногами, красивой грудью, тонкой талией и выразительными бёдрами? А эти узкие запястья и щиколотки? Нет, это преступление против природы!

На вид Уме было лет двадцать, и она буквально излучала чувственность. Не кокетство, а что-то настоящее, женское — эдакую смесь силы и уязвимости. На ум Дезмонду пришло слово «первородная», и, пожалуй, оно ей подходило как нельзя лучше — светлое, но с таинственными тёмными водами в глубине, в которых чего только не водилось.

Ума такой и была. И сама себя не понимала. А ведь подчинение тумана относилось к самым древним типам магии, уже долгое время никому не подвластным.

С её-то дикостью и порывистостью, стремлением к свободе, как у необъезженной кобылицы, давать обет безбрачия? Тянуло спросить, кто внушил ей этот бред. Но ведь взбрыкнёт же! Слишком молода, ещё сама в себе не разобралась…

И вроде бы к чему лезть со своими правилами в чужой огород, когда он здесь случайно и ненадолго? Но Дезмонду отчего-то хотелось придушить подонка, который посмел этот бриллиант продать. Это всё равно, что перекрыть камнями горную реку, чтобы превратить её в затхлое болото.

«Мне надо возвращаться. Любыми способами. Противники наверняка опять испортят отношения с лаэрами и развяжут войну… Ты за страну отвечаешь, не до путешествий с юными монахинями», — говорил Дезмонд себе и тут же напоминал: «Она спасла тебе жизнь, ты ей должен».

Но пока он всё равно не разобрался, что делать. Можно было сидеть на месте и ждать, когда кто-нибудь из портальщиков исправит ошибку. Ходить кругами, понемногу отбиваясь от местных упырей, решивших сделать из него раба…

И вдруг, глядя в синие глаза девушки, Дезмонда осенило: а что, если поставить «петлю» — магический маячок, который будет передавать учёным, восстанавливающим портал, его местонахождение? Вряд ли его сигнал расшифруют местные колдуны, они на него и внимания не обратят — слишком тонкие эманации. Зато свои поймают данные и перенастроят арку, потому что маячок выведет именно на него, Дезмонда, где бы он ни находился.

В том, что его будут искать и постараются вернуть, Дезмонд не сомневался. Неизвестно только, насколько прыткими окажутся те, кто его сплавил. Если объявят мёртвым и захватят корону, тогда шансов на возвращение порталом будет меньше, но они всё равно есть! Потому что главный изобретатель арки из другой страны.

Вариант с маячком Дезмонду понравился. Ждать он не любил, впрочем, как и быть должным.

— Ладно, я скоро вернусь и отведу тебя, — сказал он.

И Ума, вдруг окатила его такой радостью, что Дезмонд чуть не чихнул, как от солнечного зайчика в нос.

«Нет, не королева. Ещё совсем девчонка», — подумал он, разглядывая сияющие надеждой большие глаза, трогательный румянец, разлившийся по щекам, как у перегулявшего ребёнка, яркий на нежной, восхитительно белой коже.

— Никаких фиктивных мужей и лишних вопросов, — сказал он ей. — Ты меня вытащила. Я тебе должен. С остальным как-нибудь разберёмся. Кто именно меня нашёл, ты знаешь?

— Да все, кто приехали. Они переезжали целой процессией…

— Отлично, тогда берём первого попавшегося.

— Как это берём?.. — У неё вытянулось лицо.

— Лично ты сидишь здесь.

Она замотала головой.

— Нет! Ринзод, мой фальшивый муж, наверняка придёт сюда снова. Ночью побоялся, а под яркими лучами солнца туман не так страшен.

Она выглянула из пещеры и вернулась, тяжело дыша от волнения. Глаза её были расширены.

— Кажется, их много вокруг, целая армия, — прошептала она. — Динозавры ревут, ветки трещат. Разговаривают и не скрываются… Они совсем рядом!

— Отлично, — сказал Дезмонд и встал в полный рост.

В пещере сразу стало темнее.

— Здесь есть выход в другую сторону через лабиринт. Пойдём! — прошептала Ума.

Дезмонд заколебался, затем подхватив тушу на вертеле и закинув палку с ней на плечо, пошёл за Умой. Однако тут же остановился, услышав шум неподалёку от входа в пещеру.

Конец ознакомительного фрагмента.