Пленник любви во мраке веков

Маргарита Шилтова (2024)

40 000 лет назад племя неандертальцев захватило в плен молодого кроманьонца Тармира. В него взаимно влюбляется дочь вождя — Сола, девица, предназначенная на выданье самым значимым представителям племени. Их чувство вызывает разлад между членами племени и угрожает жизни пленника. Перед Тармиром встает дилемма: попытаться спасти свою жизнь, совершив побег, или рискнуть и остаться ради девушки, подчинившись диким и строгим обычаям неандертальского племени? Но чем дольше он живет среди них, тем больше понимает, что в принципе неплохие люди вынуждены балансировать на грани выживания. Именно этим определяется чудовищный образ жизни его невольных соседей. Так что же он выберет: запретную любовь в плену, побег от чужих правил и своей любви или найдет иной путь?

Глава 5

Когда Сола вернулась к очагу Брэда, он встретил ее тяжелым, упрекающим взглядом, в котором сверкали искры бешенства. Она низко опустила голову и попыталась обойти его, но тот встал и поднял ее голову за подбородок. Однако вождю так и не удалось взглянуть ей в глаза, Сола упрямо продолжала смотреть в землю. Тогда он сгреб ее волосы в руку и швырнул себе под ноги. Она упала на руки и осталась сидеть, не решаясь подняться. Вода медленно вытекала из меха.

— Сходи, принеси воды, — приказал вождь.

Она нерешительно встала и медленно пошла, постоянно оглядываясь посмотреть, что будет делать Брэд. В конце концов, он догнал ее и так подтолкнул в спину, что она снова свалилась на четвереньки, быстро вскочила и бегом побежала к ручью.

Сола зашла поглубже в воду, чтобы быстрее ее набрать и вернуться на стоянку. Она опасалась, что Брэд решит наказать и Тармира. Но не успела вода наполнить емкость, как кто-то сзади схватил Солу за волосы. Обернувшись, она увидала Грома, который куда-то пропал после помилования Тармира. На этот раз он не улыбался.

— Ты что наделала, тварь такая, — спросил он, захватывая будто бы ласкающими движениями все больше и больше волос в кулак, выворачивая ей шею набок, — ты что ляпнула своим поганым ртом? — С этими словами он с размаху ударил ее ладонью по губам.

Сола вскрикнула, ощутила вкус крови во рту и попыталась вывернуться из хватки брата. Но с таким же успехом она могла бы вырываться из лап медведя. Гром второй рукой прижал ее брыкающееся тело к себе и начал грубо целовать разбитые губы, стараясь причинить как можно больше боли.

— Отпусти… — стонала она сквозь поцелуй, — мне больно, Гром! Меня Брэд ждет. Гром, отпусти. Я ему скажу!

— Говори, мне все равно, — только теперь Гром улыбнулся, оставив в покое ее распухшие губы и тяжело дыша, — подождет. Я сначала тебе объясню, что значит языком болтать не к месту, — он стал целовать и гладить губами ее шею, иногда впиваясь в нее зубами, заставляя ее стонать и вскрикивать, — нравится, сестренка? Я же чувствую, что нравится. Потом убью этого черного урода и освобожу тебя этим от обещания. И если ты еще раз выберешь не меня, я убью и Брэда твоего. А ты все равно станешь моей, выбора у тебя нет, — он просунул руку под накидку и сильно сжал ее грудь. Сола сморщилась. — И не думай, что я буду терпеть твои выходки. Я тебе не Брэд. На коленях будешь ползать передо мной, звука без моего разрешения не произнесешь. Поняла, дрянь? Готова к объяснению?

— Гром, отпусти, — умоляюще попросила Сола, со страхом смотря на брата, но больше ничего не успела сказать.

Он ударил ее на этот раз кулаком по скуле. Из носа хлынула кровь. Следующий удар прилетел в ухо. Продолжая держать ее за волосы, Гром стал бить раскрытой ладонью по лицу, в том числе по разбитым губам. Сола закрыла лицо ладонями, но брат стал бить еще сильнее, и такая защита перестала действовать. Она уже перестала чувствовать каждый отдельный удар, для нее они слились в один поток глухого болезненного сотрясения где-то внутри головы. От ужаса она не могла даже кричать, боясь, что он убьет ее. В голове гудело, перед глазами плавали какие-то искры, она почти ничего не соображала, когда он остановился и спросил:

— Нравится? Хочешь еще?

Она не понимала, о чем он спрашивает, просто старалась сжаться всем телом и стать меньше, чем она есть. Он и раньше бил ее, но так — никогда.

— Значит, хочешь, — сделал вывод Гром и ударил несколько раз под ребра. Сола согнулась и застонала. Брат сильнее запрокинул ее голову на сторону и ударил кулаком по шее, куда только что целовал. У девушки резко закружилась голова, ноги подкосились, и она буквально повисла на своих волосах.

Гром вытер свою ладонь, которая была вся в крови, об верхнюю накидку Солы. Затем отпустил волосы, и сестра плюхнулась в воду.

— Помойся, а то вся в соплях, смотреть противно, — презрительно посоветовал он, и широко зашагал к берегу. Выйдя из воды, он обернулся и заметил, что она не может самостоятельно встать на ноги и даже поднять голову, а просто захлебывается, едва барахтаясь в ручье. Он сплюнул, вернулся к сестре, поднял за волосы ее голову и спросил:

— Ты как? Живая?

Но ее бессмысленный взгляд блуждал из стороны в сторону. Было видно, что слова не доходят до неё.

«Перестарался» — с досадой подумал Гром и потянул Солу все также за волосы к кромке воды. Вытащил ее голову на берег, тело оставил в воде, надеясь, что так она быстрее придет в себя. Сам сел рядом и стал ждать, побоявшись бросить сестру в таком состоянии.

Наконец Сола немного пришла в себя, перевалилась на бок и попыталась сесть в воде, шатаясь, беспомощно цепляясь руками за дно. Голову она склонила набок, выпрямиться до конца не могла, качаясь вперед и по сторонам. Гром с беспокойством смотрел на нее.

«Хоть бы не сдохла! Вроде по-серьезному не бил. А там кто ее знает. Нет, бросать ее тут нельзя, надо нести на стоянку. Плохо выглядит, долго ли до беды. А если и правда подохнет, что мне тогда делать?» — вдруг серьезно испугался любящий братец.

Он сел на корточки возле сестры и протянул руки, чтобы поднять ее. Ощутив прикосновение, она обратила на Грома мутный взгляд и, вздрогнув, отчаянно попыталась отползти, скривившись от боли и не замечая, что остается на том же месте.

— Не бей… не надо… не бей больше, — с трудом просипела она.

— Да не буду, успокойся! — Хмуро буркнул он, — уже получила свое. Хочу на стоянку отнести, пусть Мика посмотрит тебя.

Подняв Солу на руки, он зашагал к очагу вождя.

Увидев их, Брэд вскочил на ноги.

— Кто это сделал? — Спросил он у Грома, наливаясь яростью.

— Я, кто же еще, — мрачно ответил тот, осторожно укладывая сестру на ее лежанку, — надо срочно сходить за Микой. Я пойду или кого-то другого пошлешь?

— Иди, — сжимая кулаки и всю свою силу воли, — помоги там ей собрать все необходимое и донести.

Брэд боялся, что если Гром сию же секунду не уберется, просто забить его до смерти. Оставшись с Солой, он сел рядом и постарался успокоиться, глубоко дыша. Погладив девушку по волосам, он заметил засосы и следы укусов на ее шее, и все поплыло у него перед глазами. Он спросил:

— Очень плохо?

— Больно, — тем же, осипшим голосом, едва слышно произнесла она, но, заметил взрыв ярости в глазах вождя, добавила, — уже лучше.

— Что он делал с тобой?

— Бил.

— Куда он бил?

— Я… не помню…

— А… другого он ничего не сделал, Сола? — с трудом выдавил из себя вождь.

— Нет.

— Хочешь, я убью его, Сола? — вдруг на полном серьезе сказал Брэд, — он же не оставит тебя теперь в покое, как бы я его не наказывал.

— Нет. Нет! — Ужас мелькнул в ее глазах, она попыталась отрицательно покачать головой, но шею прострелила такая боль, что Сола вскрикнула и сильно вздрогнула всем телом, положив ладонь на больное место, — но… он сказал… убьет Тармира… освободит… обещание… что делать…

— Не волнуйся, я приставлю охрану к пленнику, — снова погладил ее по голове Брэд, — где болит, покажи. Про шею я понял.

— Дышать больно… и шевелиться.

— Живот не болит? — с беспокойством спросил вождь. «Не совсем же он отморозок?» — спросил он себя, но не смог дать ответ.

— Не знаю… Не могу понять… Нет.

Мика с Громом подошли к пострадавшей. Гром сел на землю рядом с сестрой, с тревогой глядя на нее.

— Ой-ей-ей, — сказала Мика, обращаясь к сыну, — отвесила ему пару оплеух, но если бы раньше увидела, дала бы побольше!

— Не беспокойся, — ответил Брэд, — это от него не убежит. Гром, никуда не уходи.

— А я никуда и не ухожу, — нагло огрызнулся тот.

— Рассказывай, что ты с нею сделал, чтобы Мика могла понять, как лечить.

Гром все рассказал, исключив не относящиеся к избиению моменты.

Мика смыла еще горячим лекарственным отваром кровь с лица Солы и промыла трещины на опухших губах. Шею она просто туго перебинтовала полосками заячьей шкурки мехом внутрь для фиксации и согревания. Потом пошла и принесла настоявшийся отвар из ивовой коры и валерианы, который уменьшал боль. Вернувшись к своему очагу, Мика заварила в своей чаше дурман и поставила охлаждаться.

Тем временем Брэд наконец поднял глаза на Грома.

— Вставай, — коротко сказал ему.

Тот выполнил приказ. Вождь подошел и, не сдерживая себя, дал ему в челюсть. Гром упал, оглушенный, и несколько секунд пролежал на земле. Лис отвернулась.

— Вставай, — приказал вождь.

— Встану, не беспокойся, — злобно ответил Гром. Сплюнув кровь, он поднялся и стал пред Брэдом. Тот ударил второй раз с тем же результатом. Но Гром снова встал, и, сколько бы ни бил его вождь, он каждый раз упрямо поднимался, уже шатаясь, весь залитый кровью, теперь даже с ненормальной улыбкой на губах, хотя и знал, что если останется лежать, наказание прекратиться.

Нервы у Лис не выдержали, она подбежала к вождю и повисла на нем со словами:

— Брэд, прошу, хватит! Ты убьешь его! — Но тот снял ее руки и оттолкнул в сторону очага. Она вскочила и со злобой обратилась к Соле:

— А ты чего молчишь? Из-за тебя ведь все!

Брэд мгновенно развернулся, поймал ее за руку и дал ощутимую оплеуху. Потом, ухватив за волосы, шлепнул ладонью по щеке и отбросил в сторону, после чего снова развернулся к поднявшемуся в очередной раз Грому, который еле стоял на ногах, но все же стоял.

— Проси прощения у сестры, выродок! Иначе буду бить, пока можешь стоять!

— Напугал! — Со смехом ответил Гром, в очередной раз, плюнув кровью, — эта дрянь получила то, что заслужила. И теперь она знает, что произойдет, если продолжит свои выходки. Сола моя, Брэд! Я буду делать с ней то, что хочу. Сестра выбрала бы меня, ты это знаешь. Поэтому и позволяешь ей управлять тобой, делать все, что она хочет, так ведь? Но она все равно будет моей, если ты не убьешь меня. Ну, давай бей, чего стал, глазами лупаешь?! — Заорал он на всю стоянку.

Брэд набросился на него. Они покатились по земле, нанося друг другу удары тяжелыми кулаками. Женщины завизжали, мужчины кинулись их растаскивать.

— Убью эту скотину, — ревел вождь.

— Давай убей! Трус! Испугался выбора! Нарушил обычай из-за девки! — орал Гром.

Когда, наконец, их разняли, Дрэк и Мунк держали задыхающегося Брэда, а Рок — поддерживал почти не стоящего на ногах Грома, лицо которого превратилось в сплошное кровавое месиво. Его светло-голубых глаз было почти не видно из-за отеков, на белых волосах ярко выделялись красные пятна. Оба они продолжали выкрикивать ругательства. Вся стоянка была в шоковом состоянии. Дети прижимались к матерям, пленницы сбились в плотную кучу, Тармир смотрел на все это, не веря глазам, не думая даже, что будет с ним, если кто-нибудь вспомнит о его существовании. Сола закопалась лицом в шкуры, Лис плакала, так и не встав с земли. Рядом, прижимаясь к ней, ревел ее сын, трехлетний Мор.

— Брат, ну так нельзя, — уговаривал вождя Дрэк, — успокойся. Давайте подождем до завтра.

— Свяжите этого урода, — отдышавшись, сквозь зубы проговорил тот, — ты прав, я завтра решу, что с ним делать.

Мужчины, оставив вождя, выполнили его приказ. Теперь по разные стороны стоянки лежали Тармир и Гром, причем последнему никто не вызвался принести воды. Даже Лис теперь не решалась подойти к вождю с этой просьбой, хотя кровь продолжала течь по его лицу и у него даже не было возможности ее стереть. Он постоянно сплевывал, но она не останавливалась.

Мика принесла отвар дурмана, чтобы Сола поскорее заснула. Но она тихо попросила ее:

— Мика… посмотри Грома, ему же очень больно… отнеси ему. Зачем Брэд… так сильно?

— Вот еще, — пробурчала она, — если вождь мне прикажет, посмотрю. А так — пусть полежит, подумает. А то нашелся герой — то связанных бьет, то девочек. Даже вождя не послушаю. Пей, давай. Ничего с твоим Громом, здоровым быком, не случится.

Сола взяла чашу и сказала:

— Хорошо. Я позже выпью. Тошнит.

Мика, хмыкнув, ушла, вскоре и остальные разошлись по своим местам и улеглись спать. У Солы слипались глаза, но она, дождавшись, пока все заснут, с трудом поднялась, захватила чашу и мех с водой, и неустойчивой походкой направилась к брату. Присев перед ним, она набирала отвар дурмана в ладонь и он пил. Потом она, стараясь не причинять боли, обмыла его лицо от спекшейся крови и напоила простой водой. При этом они не сказали ни слова друг другу. Гром чуть поморщился, когда она первый раз дотронулась пальчиками до носа. Он показался Соле странной формы, и она, смывая кровь, едва дотрагивалась до кожи.

Затем, чуть ли не падая от усталости, головокружения и боли, постоянно останавливаясь, подошла к Тармиру. Также напоила и умыла его, а потом второй раз с момента их встречи погладила по жестким волосам.

— Сола, прости — сочувственно сказал он на ее языке.

Она, думая, что их никто не видит, с трудом наклонилась и мимолетно прикоснулась к его разбитым губам своими разбитыми губами. Они зацепились взглядами и долго смотрели в глаза друг другу. Что-то менялось в них, соединялось, и назад пути уже не было.

Она встала и, подойдя к своей лежанке, рухнула на нее без сил.

Но она ошибалась. Все ее действия видел Гром. И вождь.