Замужество золотой рыбки

Маргарита Южина, 2013

Если кто-то не верит в чудеса, тот здорово ошибается. на самом деле, бывают, наверное, и волшебники, и феи всякого – разного калибра, может быть, даже волшебные палочки, здесь неизвестно, надо разобраться. Но в то, что обыкновенная замороженная рыба может превратиться в золотую рыбку и выполнить самое заветное желание, это совершенно точно- проверено. Какое заветное желание? Ну, конечно же, выйти замуж! Ранее роман издавался под названиями «Вот тебе, девушка, и рыбный день!» и «Созвездие фаршированных рыб»

Глава 1

Тур дурака

День рождения Динки в ресторане прошел без приятных неожиданностей. Как девчонки ни веселились, сколько ни заказывали музыкальных композиций, никто к ним так и не подошел, красотой девичьей не пленился и на танец не пригласил. Да и кому подходить-то — за столиками восседали только хмельные степенные дамы, по макияжу видно, что одинокие, да две отрешенные парочки.

Так что теперь Динка хмуро сидела в такси и пялилась на ночной город.

— Нет, Дина, а все-таки мы чудесно посидели, — чтобы ее поддержать, напропалую врала Эля — верная подруга именинницы. — И такие вкусные салатики были. Вот тот, с кальмарами, я обязательно себе дома сделаю. Ален, ты не запомнила, чего туда натолкали?

Алена — третья девица на выданье, которая так же, как и две другие, надеялась на шумное веселье или хотя бы на милое, волнительное знакомство, тоскливо пожала плечами:

— А чего запоминать… кальмаров и натолкали… Только я не слишком люблю, когда эти резиновые щупальца в тарелке… Но вообще-то, Дина, было все очень вкусно!

— Да чего там вкусно… Скукотища… — вздохнула именинница и тут же вспыхнула спичкой. — Вот вы мне скажите — какого черта этим мужикам надо, а?! Ведь мы такие красивые женщины — квартиры у всех имеются, деньги опять же сами в дом тащим, машины — тоже не вопрос! А в ресторане сегодня с нами из мужиков только заливной поросенок!

— Кстати, а мне он не совсем понравился, — просопела Алена. — Его, по-моему, не доготовили. Весь вечер перед нами лежал на блюде, как немой укор. Не представляю, как это люди еще собак едят?

— Эх, девчонки, — сладко потянулась Динка. — Я же вам говорю — надо в загранку подаваться! В Мексику какую-нибудь, в Испанию… На Кипр тоже можно, там сейчас такие пляжи, жара… А мужчины какие! Идешь по песочку, а они тебя взглядами так и сжигают, так и сжигают! Одними глазами раздевают! А у нас… все замороженные какие-то! Тут хоть из купальника выпрыгни!

— Ой, ну Динка! Ну что ты такое говоришь! — воскликнула Алена. — У нас тоже есть… которым кого-то раздеть одно удовольствие! Вот у меня, например, неделю назад с соседки шапку стянули, прямо возле самого подъезда! И ведь как ловко! Она не успела…

— Ой, молчи, Алена, опять страсти про напасти! — поморщилась Динка. — Нет, я вам, девочки, так скажу — на отдыхе, или там на природе, мужчины жуть до чего активизируются, прямо…

— Точно! — перебила ее Эля. — Вот я когда отдыхала в «Сосновом бору», там один такой…

— А когда это ты отдыхала? — напружинились подруги. — Это прошлым летом, что ли?

— Да нет, еще когда мне тринадцать лет было, в лагере. Так там один парнишка…

— Ну, Эля, все ясно — он прелесть до чего тебя любил, да? — поддела Динка.

— Нет, он меня ужас до чего ненавидел! Но зато как красиво! До сих пор помню — то ящерицу мне в кровать подбросит, то паука… — закатила глаза Эля. — Столько страсти, столько огня! Представляете, он мне даже однажды косички обрезал. Ножницами! Одну вот так, а другую вообще коротко. Мы в хоре пели, я в первом ряду, а он позади меня, ну и…

— Пока ты надрывалась, он тебя оболванил, да? — фыркнула Динка. — Хороша страсть… Нет, девчонки, сейчас день рождения отгуляю, а потом как птица — к югу!

Такси остановилось возле дома Эли, и девушка, помахав подругам рукой, нырнула в темный подъезд. Ночью она долго ворочалась, взбивала подушку, переворачивала одеяло — уснуть никак не получалось, все вспоминался этот бесполезный вечер. Глодала обида — ну почему это их, таких молодых (всего-то двадцать семь, двадцать восемь лет), никак не замечает сильная половина человечества? И ведь какие они славные девушки! Вот взять хотя бы Динку. С ней Эля была знакома всю свою жизнь, эта дружба ей перешла по наследству, потому что еще родители Динки и Эли были друзьями не разлей вода. Динка, или Дина Федоровна Лильская, была довольно хороша собой, состоятельна и считалась хозяйкой жизни. Это ощущение к ней пришло после того, как еще двадцатилетней девчонкой она каким-то образом выскочила за богатенького старичка, и тот, как истинный джентльмен, через годик скончался, дабы не обременять собой младую супругу. После него в банках остались счета, в центре города крупногабаритная квартира, в гараже парочка навороченных авто. И в комплекте ко всему этому — полная Динкина свобода. После такого царского подарка Динка решила, что устроить любую судьбу вообще не проблема, и взяла опекунство над своей двоюродной сестрой Аленой и подругой Элей. Да на том дело и застопорилось. Ну никак не намечалось свадебного марша ни у одной, ни у другой. Мало того, теперь даже сама Динка удивительно долго таскала на себе скорбное звание вдовы, а вовсе не невесты. А между тем Эля, или, по-правильному, Эльвира Владимировна Дичкова, была девушка весьма привлекательная, общительная, работала логопедом и даже проживала в отдельной квартире, но вот не задерживались в этой квартире женихи, и хоть ты их наручниками привязывай! А Алена… Пожалуй, Алена была единственная барышня, у которой из всех трех был более-менее устойчивый кавалер — Митька Кисляков, который сохранился со школьных времен, однако ж никак не мог отважиться на серьезные отношения — мотался, будто цветок в проруби: то приходил и говорил, что любит, то терялся на месяц и присылал пригласительные на собственную свадьбу. За такое его ветреное поведение Алена Митьку в расчет не брала. Тем более что девица она была невозможно серьезная, работала терапевтом в маленькой старой поликлинике и всерьез считала, что замуж надо выходить только однажды и на всю жизнь. И вот все эти удивительные девушки были отчего-то совсем не востребованы мужским полом! Динку этот факт весьма раздражал и просто-таки выводил из себя, Алена к этому относилась ровно, вероятно, ждала, когда созреет Митька, а Эля просто жила, предоставив судьбе самой решать такие жизненные вопросы.

И, видимо, судьба что-то там такое надумала, потому что уже во вторник прямо на работу к Эле прибежала запыхавшаяся Динка.

— Элька! Ты сейчас умрешь! — радостно пообещала она. — Прямо вот тут сразу и скончаешься от восторга!

Эля аккуратно вцепилась в стул и на всякий случай приготовилась к восторгу.

— Представляешь, — едва сдерживала волнение подруга. — Сегодня утром несусь на стоянку, а ко мне подходит такой интересный мужчина… Ну не слишком интересный, так, на любителя — конопатый, как кукушкино яйцо, но такой обходительный — умереть! Значит, обхаживает меня и говорит: «Здравствуйте, Диночка! Хочу вам подарить незабываемый вечер!» И пригласил меня ко мне домой на званый ужин, представляешь?! И еще вас просил привести, он вам тоже друзей притащит. Нет, ну прямо такой деятельный, решительный! Ты знаешь, Эля, мне почему-то в последнее время деятельные мужчины стали нравиться… и решительные…

— С ума сойти… — промямлила Эля. — А откуда он твое имя узнал?

— Да, все просто, — отмахнулась Динка. — Он потом проговорился — оказывается, когда мы из ресторана ехали на такси, — ну с дня рождения-то! — он нас вез. А мы там себе такую рекламу сделали, ты же помнишь?

Эля кивнула. Вот уж точно, чего только не наболтали — и красивые, и богатые… Ладно — Динка, но о чем они с Аленкой думали…

— Ой, а я никак не могу прийти, — затараторила Эля, пытаясь придумать отговорку, чтобы на званый ужин не попасть. — У меня, ты знаешь… у меня мама приезжает, правда-правда…

— Врешь ты все! — обозлилась Динка. — Ну какая мама? Куда она приезжает, если она у тебя в соседнем доме живет! Она у тебя каждую неделю уезжает и приезжает, работа у ней такая — она же в турфирме работает! Ты мне даже и не говори ничего! Даже и не спорь! В субботу чтобы как штык, поняла?! В пять часов! Не вздумай мне сорвать свидание! Я придумала отличное мероприятие, чтобы вас, толкушек, наконец-то пристроить!

Динка так раскричалась, что в двери логопеда стали заглядывать испуганные посетители.

— Вам чего, гражданочка? — мило спросила Эля любопытную голову в дверях. И тут же зашипела на Динку: — Ну ладно, чего ты кричишь-то на всю Ивановскую? Приду я…

— Конечно, придешь, — никак не могла успокоиться Динка. — И не просто придешь, а еще и рыбу с собой фаршированную притащишь. И твой салат греческий. И эти… курицу в сыре. Должны же мы показать себя мужчинам с самой выгодной стороны!

Динка безысходно вздохнула, поправила кофточку на безупречной фигурке и обреченно добавила:

— Как-никак, нас взамуж брать будут…

Эля на это, честно говоря, не рассчитывала, однако больше подругу злить не отважилась. Да и работать надо было.

— Ну все, беги, вечером созвонимся, — вытолкала она Динку из кабинета и ласково пропела посетителям: — Кто следующий?! Заходите!!

— Здгавштвуйте, доктог! Мы к вам ш бедой! — просунулась в двери пышная печальная дама, таща за руку девчушку лет трех. — У меня дочка шовегшенно не выговагивает букву «Г»! И букву «В», а так же у нее беда шо швиштящими…

Динка весело прыснула в кулак, а дамочка в отместку подарила ей гневный, испепеляющий взгляд.

Эля тут же переключилась на проблемы посетителей и про подругу забыла — в конце концов, до субботы она что-нибудь придумает.

И все же ничего придумать так и не удалось — Динка пресекала любые попытки увильнуть от вечеринки, а потому в свой выходной Эльвире не удалось всласть поваляться в кровати, а с самого утра пришлось тащиться на центральный рынок за курицей, рыбой и овощами. Вообще-то, ехать надо было всего пять остановок, и Эля в обычные дни отоваривалась на местном рынке, однако же перед гостями ей не хотелось ударить в грязь лицом — вдруг подсунут какую-нибудь тухлую рыбу, и из-за этого разрушится Динкино счастье, не сможет же она полюбить кавалера, который поселится у нее в санузле! Покупки много времени не отняли: во-первых, Эля хорошо знала, что ей надо, во-вторых, еще надо было успеть привести себя в порядок, и в-третьих, что немаловажно — на долгие походы по рынку у нее просто не было денег. С автобусом повезло — почти сразу же подъехал, и народу в нем оказалось немного. Правда, свободных мест не было, но и в бок никто не толкал.

— Женщина, садитесь, — вдруг проговорил хмурый дядька, возле которого Эльвира так ловко устроилась со своими сумками.

— Да нет, спасибо, — растянула она губы. — Мне скоро выходить…

Эля совсем не хотела садиться — возле нее стоял приятный молодой мужчина, который упрямо делал вид, что Эли не замечает, и пялился в окно, хотя при каждой остановке ее упрямо кидало ему в бок. Дядька на сиденье ненадолго успокоился, но потом снова вскочил:

— Садитесь!

— Да зачем же? Мне выходить через три остановки! — лучилась любезностью Эля.

— Ну садитесь же! — не удержался дядька на джентльменском тоне. — Эдак вы еще три остановки меня по морде рыбьими хвостами хлестать будете! Да еще из того пакета что-то капает! Вы мне все пальто уделали!

— Ой, чего уж я там уделала! — обозлилась вконец Эля. Мало того что этот тип ее упрямо называл женщиной! Хотя мог бы и девушкой назвать, так он ее еще на весь автобус с рыбой опозорил. — Чего я вам уделала?! Вы уже сели в таком грязном!

Дядька больше не стал ничего говорить, а резко вскочил, дернул Элю за сумки и насильно усадил на свое место.

— Вот ведь молодежь… — послышалось громкое ворчание бабушки с задней площадки. — Нет, чтобы старость уважить, он ее прямо силой на седушку-то! Прямо силой!

И тут произошло что-то непонятное. Сначала послышался резкий, сильный удар, потом Эля ощутила нестерпимую боль, а потом и вовсе перед глазами стадом заскакали белые мушки, в голове появилась нездоровая пустота. И все куда-то уплыло…

Сначала Эльвира даже не поняла — где она. Белые стены, потолок, окно, наполовину закрашенное белой краской…

— Ну слава богу, в себя пришла… — послышался чей-то равнодушный говорок. И тут же кто-то громко позвал, скорее всего ее — Элю. — Эй, красавица! Проснулась?! Жить-то будешь?! А мы уж и не чаяли…

Рядом с кроватью стояла женщина со шприцом и упорно тыкала иголку в руку Эльвиры.

— Это я… в больнице, что ли? — удивилась Эля.

Она могла и не спрашивать — такой специфический запах имеется только в лечебных заведениях.

— Ну а куда ж тебя? В больницу привезли… — мотнула головой женщина и охотно пояснила: — Как тот пьяный тракторист в ваш автобус врезался, так сразу тебя и привезли. И ведь что интересно — все, кто сидел по правую сторону, все теперь тут, у нас, а кто по левую или стоял, так тем хоть бы хны!

Эля попыталась вспомнить — с какого именно автобуса ее занесло прямо на больничную койку… Ага, что-то припоминается… Вот она едет на рынок, чтобы купить рыбу и нафаршировать ее… вот обратно… точно! Вот когда ехала обратно, ее и долбанули. Что там медсестра говорит? Все, кто стоял, «хоть бы хны»? Так ведь она всю дорогу стояла!.. Правильно, всю дорогу стояла, а потом какой-то дебил ее силком на свое сиденье плюхнул. Вот гад, а?! Сам, значит, хоть бы что, а она… Интересно, а почему так нелепо вышло? Ведь по всем правилам если кто-то и ехал по встречной, то достаться должно было как раз тем, кто по левую сторону…

— Ну ты и глупая! — восхитилась женщина. — Да неужели водитель себя под удар подставлять станет?! Он, как и полагается, повернул, а бок подставил. Вот у меня муж водитель, так я ему всегда говорю: «Коля, ну когда уже ты поймешь, что при всяких аварийных ситуациях правую бочину надо подставлять!»

— Это чтобы пассажиры страдали, да? — перекосилась Эля.

— Ну конечно! — охотно согласилась добрая медработница. — Зато сам останется живехонек!

— Учтите… — тихо вздохнула больная. — Он научится, а потом вы купите иномарку с правым рулем — и не дай бог…

— Вот дура-то, прости господи… — плюнула женщина и с силой принялась тереть Эле уколотое место.

Эля лежала на кровати и думала: вот классическая любовная история. Девушка попадает под машину красавца-миллионера. Тот безумно влюбляется, женится на пострадавшей — они счастливы и живут еще долго-долго, с детьми, внуками, правнуками, богатые и довольные… А ведь с ней произошла похожая история. И что — теперь ждать, когда тракторист протрезвеет и сделает ей предложение? Ужас… Так смешно, что плакать хочется. А правда, может ли она, Эля, кому-нибудь из нормальных мужчин понравиться? Чтобы он влюбился и женился? Эх…

Через дня два Эльвиру перевели в обычную палату, где помимо нее находилась еще одна болезная — уютная дамочка со сломанной ногой, которую звали Наденька.

— Ой, у тебя и делов-то, — махнула она рукой, узнав про страдания Эли. — Подумаешь — переломали нескольких ребер да пара ссадин во всю физиономию! Фи! Главное — не задеты внутренние органы. Вот у меня!..

И она горестно принималась наглаживать больную ногу. Эля была с ней в корне не согласна.

— Чего это у меня «фи»? — обиженно заявила она. — Между прочим, с моей физиономией, как вы выразились, еще месяца три на улицу не покажешься! А вам чего — накрасились, на костыли вскочили и хоть на свидание!

— Вот сама бы и вскочила! И потом — далеко я на этих костылях упрыгаю? — чуть не плакала Наденька. — А здесь на втором этаже такой мущщина лежит — м-м-м! Он, главное, не лежит, а бегает вовсю, потому что у него только шея сломана. Эх, сейчас бы самое время с ним взять и познакомиться, а я тут с этими костылями…

Эля протяжно вздохнула — куда бы жизнь ни забросила, везде у женщин одни проблемы: как найти мужика, а потом — как от него избавиться…

После того как все врачи убедились, что Эльвира в себя пришла окончательно и бесповоротно, ее стали баловать процедурами — вот ведь где отдых для мозгов! Только и мысли — как бы не больно укол поставили да когда все эти мучения кончатся.

Едва Эля вернулась в свою палату, как на нее тут же набросилась соседка.

— К тебе тут какой-то мущщина приходил, муж, что ли? Только его, конечно, не впустили, а вот передачку тебе передали! — с горящими глазами протараторила она и переползла поближе к тумбочке Эли, чтобы подробнее рассмотреть, что там принесли.

У Эли вытянулось лицо. Честно говоря, она думала, что первыми прибегут Дина с Аленкой, потому что мама, слава богу, в командировке, а тут какие-то мужчины…

— Чего молчишь, я спрашиваю — муж, что ли? — никак не успокаивалась Наденька.

— Да откуда я знаю… — нахмурилась Эля, а потом решила сразу поставить все точки над «i». — Нет у меня никакого мужа, с чего бы ему мне передачки носить…

— А, ну это конечно… — с пониманием кивнула соседка. — Тогда любовник, я уж в этих делах собаку съела. Точно тебе говорю — если не муж, то как есть любовник!

— И любовника нет.

— А передачка есть, да? — ехидно скривилась соседка. — Я тебе точно говорю — ее мужчина приносил. Наша эта… Горгона с клизмами так и сказала: «Дичкова! К вам мужчина! Примите передачу и напишите записку, потому что мы его все равно не пропустим!» А кто из нас двоих Дичкова? Ты ведь?

— Я… Но кто передачу принес — не знаю, — упрямо твердила Эля, разворачивая пакет.

В пакете ничего необычного не было, весьма стандартный больничный набор: бананы, банка ананасового компота, глазированные сырки, два йогурта и журнал «Женские секреты». Эля перевернула всю посылку, может, хоть где-то затерялась записка? Но записки не было.

— Ой, классно — бананчики! — взвизгнула Наденька и ухватила банан. — Это ничего, что я так… по-родственному?

Эля только пожала плечами.

— Хорошо тебе… — приговаривала Наденька, уплетая добытый фрукт. — У тебя любовник имеется, а я… Вот поверишь, как сломала себе эту конечность, так хоть бы кто навестить пришел! А ведь на работе я звездой считаюсь! Я на рынке тружусь, лифчиками торгую, выпишемся, я тебе продам один подешевле, приходи. А тебе хорошо, у тебя мущщина…

— Да что ты заладила?! — не выдержала Эля, переходя на «ты». — Никого у меня нет!

Наденька хитренько прищурилась.

— Врушка какая, а? Это ты специально так говоришь, да? Чтобы того моего красавца со второго этажа увести, да?

— Да уж… — печально вздохнула Эля. — У него шея сломана, у меня ребра, да еще и вся личность раскорябана, замечательная парочка! Ты, Наденька, лучше не говори ерунды, а бери еще бананы, ешь на здоровье…

Аленка с Диной ворвались к ней в палату вечером. Дина с расширенными от ужаса глазами, а Алена с отвагой во взоре и с самым решительным спокойствием: ее — умелого терапевта, больницами не удивишь!

— Ой, Элька… — испуганно лопотала Дина. — Это как же тебя так, а? И чего? Ты теперь навсегда такой останешься, да? Ой, а лицо-то какое желтое! И чего — теперь навсегда так, да?

Эля взяла зеркало — оттуда на нее глянула немного оплывшая физиономия интенсивно желтой окраски, с багровыми царапинами.

— Да ничего у нее не останется! Видишь же — синяк уже желтеет, значит, скоро сойдет! — накинулась Аленка на двоюродную сестру. — Эля, не переживай. Все у тебя нормально! Руки-ноги целы, ребра заживут, а лицо… Оно совершенно не пострадало, синяк только… Ну так это и без автобуса могло случиться. Вон помнишь, как Динка на машине училась ездить? В руль носом! Диночка, у тебя тогда вообще все лицо синее было, забыла?

От оптимистичных речей Алены Эле стало заметно легче. Она даже разулыбалась и тихонько хихикнула:

— Да это ничего, еще и лучше стану, хи-хи… Жалко, что я вам весь вечер испортила, да?

— Да, — честно мотнула головой Динка, но потом спохватилась. — Нет, ну чего уж там… Мы сначала тебя ждали, ждали, а тебя нет и нет. Ну, я-то понимаю — думаю, наша Элечка специально задерживается, чтобы гостям себя поинтереснее подать. Вроде как все ее ждут, ждут, а она потом появляется, вся при макияже обалденном и в платье новом! А потом уже смотрю — фаршированную рыбу пора подавать, я ж на нее рассчитывала! И на салат греческий тоже. Мужики уже стали носами на кухню поворачиваться — надеялись, что из духовки запахи донесутся. А что у меня там донесется, если… Ну, короче, я тебя просто перематерила всю!

Эля швыркнула носом. Правильно, пока она без сознания находилась, ее верные подруженьки… Алена зыркнула на Динку и кинулась исправлять сказанное.

— Нет, Эля, ты чего не подумай, я-то сразу о тебе хорошо подумала, кинулась все морги обзванивать…

— Во! Видала! — вскинулась Динка. — Значит, что она — морги, это хорошо! А что ты для меня всегда живее всех живых, так это…

— Девочки, — поморщилась Эля. — Вы лучше расскажите, кто приходил-то?

Динка мгновенно преобразилась и стала заворачивать пальцы:

— Первым пришел… Нет, они сразу пришли все вместе — Гриша, ну помнишь я тебе рассказывала, красивый еще такой, говорун-затейник, у него все лицо такое рыжее. Вот он. Потом с ним еще Рома, этот вообще тако-ой серьезный! Он Аленке понравился, да, Алена?

— И ничего не да… — заартачилась двоюродная сестрица.

— Да понравился! Я же заметила! Ну? Понравился, а? — толкала Алену в бок Динка и лукаво скалилась, потом плюнула и продолжала. — Да ну ее, эту Аленку, молчит всегда, будто мы сами не знаем… Кто еще? Ну и Кирилл, мы его решили тебе оставить. Он такой… Нет, ну тоже интересный, красивый, только… низенький какой-то, но это все равно тебе! Мы ему потом так и сказали: «Кирилл! Вот выпишется из больницы наша подруга…»

Эля насторожилась.

— Это когда вы успели ему такое сказать? Вы же тогда еще не знали, что я в больнице!

— Ну правильно! — выпучила глаза Динка. — Мы ему на следующий день сказали, когда уже узнали! Они же теперь к нам ежедневно ходят, как на работу.

У Эли загорелись глаза — неужели девчонки нашли своих суженых? А ведь столько дней подряд Динку еще никто не выдерживал.

— Ой, я прямо за вас так рада… — с облегчением вздохнула она. — Обещаю к вашей свадьбе обязательно выписаться!

— Ты что — прописаться здесь решила? — набычилась Алена. — Это к какой такой свадьбе? Мне вот, к примеру, этот Рома ни с какого боку — пьет, как верблюд, честное слово. А потом начинает меня учить, как надо машину водить!

Алена перекривилась, чтобы лучше передать интонацию учителя, и загнусавила:

— «Аленушка-а! Прррставь, что у тебя тута газ, а тута сцпление! Отпускай сцпление!! Отпускай гррю!» А сам табурет оседлает и будто бы он в «Мерседесе»! Тьфу!.. Ну и на кой оно мне сдалось, эдакое женское счастье?

— Девушка, простите, что я вмешиваюсь… — корректно втиснулась в разговор подруг Наденька, которая все время сидела, точно мышь — боялась шелохнуться. — Я, конечно, приношу извинения, но вот… вы не могли бы мне дать координаты этого вашего учителя? Я как раз собираюсь учиться езде на автомобиле, и мне просто необходим опытный водила… кхм… учитель…

Динка резко обернулась и медово пропела:

— Женщина, я тоже бешено извиняюсь, но не хотелось бы вам сначала вылечить свою ногу? Согласитесь, с покалеченной ляжкой не совсем удобно проходить обучение.

— Нет, но мы могли бы пока претереться друг к другу… я имею в виду морально! Духовно, так сказать… — не отступала Наденька.

— Мы подумаем, — оскалилась Динка и зашипела Эле в самое ухо. — В кои-то веки удалось сразу с троими приличными мужиками познакомиться, а тут прямо на ходу подметки рвут! Ты, Эльвира, не кривляйся, когда к тебе этот Кирилл придет, улыбайся ему как следует, поняла? Мне же вас надо вытолкать!

На этой ноте первая встреча подруг в больнице закончилась, потому что пришла медсестра и сразу стала гнать гостей вон:

— Вы время видели сколько?! Не понимаете, что больным покой нужен?!

Подруги стали суетливо собираться, тыкать Эле в руки пакеты и говорить в один голос:

— Ты не беспокойся, мы на следующий же день, только узнали, что ты в больнице, — сразу же к тебе! Аленка сразу в энциклопедии зарылась, медика из себя корчила, а я…

— Ой, не слушай ты эту тараторку! Я там в энциклопедии столько всего нашла интересного! Выпишут, дам почитать! А Дина теперь за твоими цветами смотрит! Поливает…

— И вот еще — телефон твой сотовый притащили… С ума сойти, Дичкова, — на кой черт ты купила себе сотик, если он у тебя все время дома?!.

— Ну всего тебе, выздоравливай!..

— А вот еще зарядное устройство, чуть не забыла!..

— А здесь тебе сливки, сметана, тебе сейчас кальций нужен, всякая там зубная паста, щетка, шампунь, полотенце…

— Ну все, пока…

— Ой, а халат-то! Чуть было с собой не утащили! Вот тебе твой халат, красивенький-то тот, вдруг кто на тебя здесь клюнет.

— Да не хмурься ты! Надо же тебе хоть одеться прилично, если у тебя налицо все приметы бомжа!..

— Да не налицо, а на лице! Эля, ты прямо сейчас переоденься!..

— Ну давай, Эленька, выздоравливай, чмок-чмок-чмок, мы побежали!..

И они унеслись, оставив после себя лишь легкий аромат духов.

После их ухода Наденька как-то беспокойно зашевелилась. Эля теперь упрямо перелистывала «Женские секреты» — ей отчего-то казалось, что неведомый посетитель написал записку на страничках журнала.

— Повезло тебе… — донеслось с соседней койки.

— Вот уж точно! — фыркнула Эля. — Могла бы отделаться легким испугом, а так — все ребра в том автобусе положила…

— А я говорю — повезло, — упрямо повторила соседка. — Не успела с парнем познакомиться… да чего там — не успела! Не познакомилась еще, а он тебе уже передачки шлет с бананами! Хороший какой мущщина. Я бы вот за такого замуж — не глядя!

— Чего уж так-то? — склонила голову Эля. — Зачем не глядя? Наоборот — надо смотреть в оба глаза, когда замуж-то…

Наденька немного помолчала, а потом скорбно пояснила:

— Некогда мне в оба глаза… У меня ведь особенная ситуация — замуж надо выйти в самые короткие сроки. Я ведь здесь как…

И Наденька рассказала, что в город она приехала четыре года назад. До этого жила в хорошем, богатом поселке. Сначала там жизнь била ключом — жители строили себе добротные дома, имели работу и неплохие заработки, ну и как положено — домашнее хозяйство. А потом сменилась поселковая власть, кто-то у кого-то что-то купил, кто-то продал, в результате — неизвестно, кто стал богаче, но сельчанам стало жить с каждым днем труднее и труднее. В конце концов не спасало даже личное хозяйство. Люди потянулись в город. Естественно, что и Наденька потянулась тоже, причем в первых же рядах. И вроде бы все у нее в городе сложилось славно — устроилась маляром, получила место в общежитии, а потом — встретилась с мужчиной своей мечты, прорабом на их же стройке — Аркадием Олеговичем. И так у них все закрутилось, что очнулась Наденька только на пятом месяце беременности. Конечно же, первым делом она побежала делиться счастьем с Аркадием.

— Аркаша! Хватай меня на ручки и тащи в загс! — заверещала она на всю стройку. — У нас намечается мальчик или девочка!!!

Аркаша стал белее известки.

— Чего ты орешь-то, полоумная? — зашипел он на будущую мамашу. — Ребенка спугнешь!

И поволок ее не в загс, а в маленький вагончик, для длительной беседы. После этой беседы выяснилось, что Аркашенька уже десять лет успешно женат, имеет троих деток и тещу с тестем. Жена ему попалась мудрая, не злобливая, про все шашни мужа слышит, но предпочитает особенно не прислушиваться. Ну кто из мужиков сейчас не гуляет? Зато каждую копейку в дом, и детей любит, да и куда жена в случае сурового развода сунется с тремя-то детьми? А Аркаша тоже себя разумеет — гулять гуляет, но от семьи — ни-ни, даже думать не смей.

Наденька была просто раздавлена.

— Ты ж говорил, что не женат!

— Да ты сдурела?! — удивился тот. — Как же я такое скажу, если тут меня каждая собака знает! И тебе наши бабы сколько раз говорили! Да и вообще — что ты думаешь-то? Моя ж теща — твоя комендантша в общаге!

А позже и теща заявилась, самолично.

— Ты вот что, девонька, — с одышкой проговорила она. — На моего зятя не зарься. Он хоть и племенной боров, да только я своих внуков сиротить не дам. С головой-то дружить надо было. Теперь, значит, так. Коль хочешь здесь оставаться, от ребятенка избавляйся, тебе и самой он сейчас куда? А коли не избавишься, так я тебя в момент выселю. Я знаю — сейчас Аркашка к тебе на пушечный выстрел не подойдет, а вот на детишек слаб, не удержится — забежит. А мне такая бонба ни к чему — пущай сначала своих вырастит. Так что — думай.

— И что? — не выдержала Эля. — Избавилась?

— Не-а, — безмятежно мотнула головой Наденька. — Мне же уже тридцать с лишним было, когда я Павликом понесла, могла б и не родить больше. Только я родила его у нас, в поселке, специально с отпуском подгадала. А потом со стройки ушла. Стала с Павликом сидеть, а только много ли насидишь, если денег нет. И вот, когда сыночку три года исполнилось, решили мы с мамой, что она с Павлушей сидеть станет, а я опять в город, на заработки отправлюсь. И отправилась. Только теперь я сама себе хозяйка — заняла денег, накупила лифчиков да трусиков на оптовке, а потом с ними на рынок. Ничего, хорошо пошло, потому что я сильно не наглею. Только вот в одном беда — квартиры на эти деньги не купишь, а комнату снимать с ребенком очень дорого. Да и не это главное. Главное — этой осенью Павлик в школу идти должен. Ну и куда он там пойдет в нашем умирающем селе? Его сюда надо, а как ты его определишь, если надо по месту прописки? Вот я думала, думала… Самый идеальный вариант, если мне замуж выйти — и тебе квартира сразу, и тебе отец Павлику, и со школой никаких проблем… Но вот ведь зараза — все свободные мужики как сквозь землю провалились! Или женатые уже, или запойные, или сами без угла!.. Так вот и говорю… Пойдем, ты меня сейчас отведешь на второй этаж, голову помыть, а там я, глядишь, с этим красавцем и встречусь…

Эля с сомнением покачала головой:

— Если парню своему отца хочешь нормального, поменьше на красавцев заглядывайся. Статистика показывает, что самые хорошие отцы как раз из сереньких мышек получаются — эти мужчины в детях реализуются.

— Так ведь тут видишь какое дело… — замялась Наденька. — Я ведь не только отца Павлику… я и себе мужа хочу, а серенькую мышку как-то… Ну ты поведешь меня или нет?!!

Эля тяжко вздохнула — не могла она оставить неизвестного Павлика без начального образования.

— Я тебе сразу говорю… — заявила она Наденьке. — Я с тобой, конечно, сползаю, но тащить тебя не смогу — у меня же ребра, ты забыла? Поэтому, давай бери свои костыли и вперед!

— Я сейчас, сейчас… Ты только рядом иди, а то мне одной неудобно, — засуетилась соседка и вдруг напомнила: — Ты шампунь-то свой возьми, чего мы просто так-то будем по этажам прыгать?

И две пострадавшие барышни направились на второй этаж. Зрелище было удручающее. Чуть впереди шла Эля, в роскошном бирюзовом халате с сизым от удара лицом, а чуть позади пыталась бодро скакать Наденька на двух здоровенных костылях. Получалось у нее неважнецки, зато она направо и налево дарила ослепительные улыбки и даже, кажется, кому-то игриво подмигивала.

— Это куда это направляется такая обворожительная пара — хромой кузнечик и дохлая гусеница? — окликнул их мужской голос, когда они только-только преодолели лестницу.

Прямо перед ними нагло улыбался небритый мужчина в вытянутом трико, с перемотанной шеей. Вероятно, шея была упакована в гипс, потому что повязка была какой-то очень большой и захватывала даже затылок страдальца.

— А вот лиц в скафандрах просьба не беспокоиться, — огрызнулась Эля и тут же получила толчок в бок от соседки.

Наденька в волнении от маячившего нового знакомства как-то и не вспомнила, что соседка лежит с ней в одной палате как раз по причине перелома ребер, и саданула подружку по самому больному.

— М-м-м… — промычала Эля, ухватившись за бок. И, видимо, даже изменилась в лице, потому что весельчак с перемотанной шеей вдруг подскочил к ней и заботливо подставил плечо:

— Что — плохо?! Держись за меня! Держись, говорю! Куда тебя? На какой этаж?! — испугался он.

— Да никуда меня… отцепись… — пробормотала Эля.

Наденька, узрев такое дело, отшвырнула костыли, плавно опустилась на пол и принялась стонать:

— О-о-ой!!! Молодой человек! Помогите даме добраться на свой этаж! У нас третий этаж, палата триста восьмая!

— Да вы костыли-то возьмите! — посоветовал «молодой человек». — Не могу же я вас сразу двоих тащить!

— А двоих и не надо! — обозлилась Наденька. — Чего вы за нее-то уцепились! Я, я в смертельной опасности!

Их спор прервал мощный крик медсестры:

— Валя!! Слышь, Валя! Ты посмотри, что у нас тут делается! Прямо на самом виду, возле самой лестницы разврат развели! Нет, ты глянь! Этот Донатов одну уже куда-то тащит, а вторая на подходе!.. А ну быстро по палатам!!! Ишь, чего творят! Гормоны у них, что ль, играют?!

— Да как же вам не стыдно! — вскинулся парень с перевязанной шеей. — Вы же видите — девушке плохо стало!

— И у меня нога сломалась! — повысила голос Наденька. — А ну, поднимите-ка меня! Да не надо мне медицины! Пусть этот ваш Донатов старается! А то из-за него столько шума, а толку…

Под это дело Эля потихоньку поползла по лестнице вверх на свой этаж. Ей очень не хотелось принимать участие в больничной сваре.

Она уже улеглась в свою кровать и даже получить целебный укол, когда на пороге возникла Наденька, передвигаясь на костылях, — Донатов отчего-то так и не потащился на третий этаж провожать прелестницу.

— Тебе чего — и в самом деле плохо? — искренне удивилась Наденька.

— Нет, это я веселюсь так! — рыкнула Эля. — Ты чего, совсем, что ли? Знаешь, что у меня ребра переломаны, и туда тычешь!

— А куда мне тыкать?! — вскинулась Наденька. — Главное, я на этого мужика столько охотилась, по всему этажу прыгала, как подбитая кенгуру, и тут наконец-то! — вот она справедливость, он с нами заговорил! Так тебя кто-то за язык потянул! Чуть все не испортила. Вот я и… прости, конечно, это я чисто автоматически…

— Прощу, конечно… — пробубнила Эля. — Только больше я с тобой ни по каким мужикам не ходок. Ну просто чуть со стыда не сгорела…

Спалось Эле плохо. Отдыхать на сломанных ребрах получалось неважно, малейший поворот отдавался глухой болью, к тому же не давал уснуть свет из коридора, он пробивался через стеклянные двери. И вообще — всю ночь Эля провела без сна. Зато утром ее просто не могли добудиться.

— Дичкова! Поднимаемся! Уколы!!! — прямо в ухо протрубила медсестра, призывно звеня железками.

— Не надо мне уколы… — жалобно попросила Эля, покорно подставляя филейную часть. — А когда меня выпишут?

— Ой, да по мне — так хоть сегодня, — отмахнулась медсестра. — Бобкова! Давайте, открывайте мне ваши телеса!

— Мне хотелось бы узнать, а чем меня колоть собираетесь? Это не вредно? — капризничала Наденька. — Вот колют всякую дрянь, нет бы взяли, ботокс в морщинки впрыснули… Скажите, а вы себе не кололи? Вот ужас до чего хочется узнать — это сильно болезненно или можно терпеть?! Я вот читала, что наши артисты…

Эля уже не слушала всю эту великосветскую болтовню — на нее свалился сон, который так упрямо избегал ее ночью.

Она пропустила даже обход врача и проснулась только тогда, когда ее затормошили:

— Дичкова! Вставай, к тебе пришли.

— Кто там? — сонно пробормотала Эля.

— Здра-а-асьте! — фыркнула медсестра. — А то он мне докладывается! Иди, спустись вниз, он там, у главного входа. Сама-то доберешься или сказать, чтобы он сюда поднялся?

— Доберусь.

— Сказать, чтобы поднялся! — подскочила на кровати любопытная Наденька.

— Ну тогда добирайся, — медсестра пристально посмотрела на Элю и вышла.

Эльвира ухватила с тумбочки зеркальце и критически осмотрела свое отражение. Честно говоря, хоть сегодня желтизна стала заметно бледнее, а опухоль почти спала, вид все равно не радовал.

— Ты хоть тональный крем наложи, — посоветовала Наденька. — На вот мой возьми, небось сама-то захватить не догадалась?

— Вообще-то я на рынок ездила, и на больницу совсем не рассчитывала, у меня другие планы были… — огрызнулась Эля, но крем взяла. — А у тебя карандаша для глаз нет?

У запасливой Наденьки нашелся и карандашик. Эля добралась до умывальника, а потом попыталась быстро привести себя в порядок. Получалось плохо, потому что под руку все время нудила соседка:

— Ой, ну прям как на свадьбу собирается… Ну ведь не дождется мужик! Этого упустишь, потом опять на моего Донатова кидаться станешь! Господи! А чего там рисовать, и так красивая! Говорю же, только лицо… А, делай, как знаешь…

Когда Эля спускалась на первый этаж, ей и самой уже казалось, что никто ее уже и не дождался. Да и с чего бы? Не настолько этот… Как же его Динка называла… Не настолько этот поклонник еще в Элю втрескался, чтобы торчать у больничного входа, как верный Ромео. Однако ж, когда она все же добралась до входа, к ней навстречу поднялся довольно приятный мужчина, в длинном черном пальто с ярким пакетом в руках и маленьким красивым букетом.

— Здравствуйте… — смущенно пробормотал мужчина. — Вы — Эля?

— Д-да… — мотнула головой Эля, не зная, о чем еще говорить.

— А я Игорь… Это вам, — проговорил гость и протянул ей букет. Потом спохватился и тут же сунул пакеты. — Это тоже. Я там фрукты купил… еще книжку про любовь. Я не знаю, вы читаете такие или нет, но я слышал, все женщины читают…

Эля улыбнулась. Это наверняка Динка ему сказала, что ее подруга обожает любовные романы, — у себя никакой любви не проглядывается, так хоть про чужую прочитать…

— Я очень сожалею, что так вышло, поверьте… — проговорил Игорь, разглядывая пол. — Я оплачу любое ваше лечение. Если хотите, вас немедленно переведут в другую больницу! Но я справлялся — мне сказали, что здесь замечательные врачи.

У Эли просто глаза на лоб полезли — что такого про нее наговорила Динка, если этот Игорь готов оплатить даже лечение?! Это ж надо, как мужика разобрало! Вот так — один раз увидел — и все! И сразу влюбился на всю жизнь! Только уж больно подозрительно — с чего бы это его так? Эльвира же только что смотрела в зеркало — никакой неземной красавицы там не обнаружила, да и откуда? Она и до аварии-то была просто милой девушкой, но не сногсшибательной красоткой, а уж сейчас-то… Не иначе как мужик извращенец или покровитель убогих.

–…До сих пор себя подлецом чувствую… — продолжал извиняться за свою щедрость посетитель.

— Да вы не беспокойтесь… Чего уж вы сразу и подлецом? И потом… Мне ничего не надо, — снова улыбнулась она. — Вас, наверное, Дина попросила меня навестить? Честное слово, не стоит волноваться!

Мужчина на нее взглянул как-то странно, а потом вдруг понимающе хмыкнул:

— Вы меня с кем-то путаете… — начал он, но Эля его перебила.

— Вот-вот, я то же самое вам хотела сказать — это вы меня с кем-то спутали, да? Я — Эльвира Владимировна Дичкова…

–…Ехали в прошлую субботу в автобусе номер семнадцать, да? — поддержал ее мужчина. — И стояли возле… возле одного мужчины…

Эля согласно мотала головой:

— Точно, такой противный тип! Вот есть же такие мужики! Всю дорогу ворчал, что я его по морде рыбой луплю. А сам взял меня на свое сиденье плюхнул, там меня тракторист пьяный и долбанул. Вот гад!

Эля снова вспомнила противного дядьку, который просто силком заставил ее сесть на то злополучное место, а сам, между прочим, вскочил, специально, чтобы сейчас не валяться в больнице!

— Кто гад — тракторист или тот тип? — насторожился влюбленный посетитель.

— Да оба хороши, — отмахнулась Эля, и глаза ее наполнились слезами. — Накинулись на бедную девушку…

— Но позвольте! — заволновался отчего-то гость. — Но ведь тот тип не знал, что автобус тракторист долбанет! И потом… он уворачивался от этого хвоста, уворачивался, а потом… Да ведь он как лучше хотел!

— Вы-то откуда знаете?!! — разгорячилась Эля. — Он… он… он теперь сидит где-нибудь пивко потягивает, а я вот здесь, на его месте! Что вы его защищаете?! Вы мне свои фрукты принесли? Мне букет подарили? Так вот и переживайте за меня, а не за того паразита! Сидит сейчас где-то… Да что вы так глаза-то выпучили?

— Да потому что нигде он не сидит! — вскипел уже и странный посетитель. — Я потому что с той аварии себе места найти не могу!!! Так и чувствую себя подлецом, кстати, про подлеца я уже говорил… Потому что силой вас на свое место усадил! Ну что вы на меня так смотрите?! Да!!! Это я и был! Тот паразит! Тот противный тип!.. Ну не противный, конечно, нормальный такой тип, только воспитанный…

Эля наконец поняла! Она так взвилась, что даже забыла про все переломы.

— А-а-ах! Так это были вы-ы-ы-ы?!!! Угробили меня, значит, ребра переломали, а теперь… Да что там меня! Вы всю мою семейную жизнь угробили! Да знаете ли вы, кому я везла эту рыбу?!! Я ее своему… своему жениху везла, да! Чтобы нафаршировать! И тогда бы он точно от меня никуда не делся! А теперь — кому я нужна такая вся инвалидная?!! А он мне тут — цветочки! Бананчики! Да заберите вы свой сухой паек, эту помощь гуманитарную!!!

Эля с силой швырнула в гостя букетом и быстро, как только могла, поковыляла к себе в палату.

Она даже сама не понимала, что ее так разобидело. Нет, в глубине души какой-то вредный червячок точил: «Что? Понадеялась, что придет новый кавалер, а это просто благодарный, уцелевший пассажир? Хи-хи, а вот так оно бывает». А может, ее обозлило, что этот мужик… как его? Да неважно… Что он выглядел таким цветущим, холеным и ухоженным? А она сейчас вот здесь с желтой физиономией… И даже… чего уж там, и даже какой-то Кирилл! Вот ведь как зовут того таксиста! Даже он не решился ее навестить, а ведь Динка его просила, уж Эля-то подругу знает…

— Стоп! Куда летим? — вдруг преградила ей дорогу чья-то фланелевая грудь.

Эля подняла глаза — перед ней стоял Донатов с перебинтованной шеей, широко скалился и колесом выпячивал грудь во фланелевой рубашке.

— Тебя что — клонировали, что ли? — буркнула Эля. — Куда ни выйдешь — везде ты!

— Чего в столовую не ходишь? — не отвечая, спросил Донатов. — Я сегодня специально тебя ждал.

— Ой, — шутливо ухватилась за сердце Эля. — Не иначе любовь задавила, а? Ах ты, бедная овечка-а-а! Что же бьется так сердечко-а-а! Это любовь!

— Да нет… Но… — не ожидал такой прыти Донатов. — А чего ты вся такая колючая? У тебя халат такой классный… Как у моей мамы, и пахнет от тебя…

— Как от мамы — молоком? — перекривилась Эля. — Слушай, я на эти больничные романы не ведусь, понял? Пусти, дай пройти…

И она двинулась к своей палате.

— Ну почему молоком-то? — запоздало обиделся ей в спину Донатов. — От тебя духами пахнет…

Наденька торчала возле окна.

— Ну что? Приходил твой-то? — сразу накинулась она на Элю.

— Никто ко мне не приходил, — буркнула Эля. — Это медсестра обозналась.

Однако Наденьку не так-то легко было обмануть.

— И ничего она не обозналась, просто я же говорила — не дождался он, — расстроилась соседка. — И в самом деле — кто тебя, такую дурочку, ждать будет? Ей вниз бежать надо, а она уселась синяки замазывать! Только сразу предупреждаю — ты на моего Женьку Донатова… Кстати, пока тебя не было, он ко мне приходил! Шампунь принес, представляешь?! Оказывается, вчера, когда я от бессилия с костылей свалилась, я этот самый шампунь уронила…

— Правильно, не свое, не жалко… — буркнула себе под нос Эля, а Наденька токовала дальше.

— И вот он, как истинный джентльмен… И еще, знаешь, покосился так на меня… Ну, Эля! — Наденька капризно дернула здоровой ногой, а потом весьма интенсивно принялась вращать выпученными глазами. — Смотри, говорю, как покосился — вот так! Глазами повел и говорит: «А что это вы, Надежда Петровна, обедать на наш этаж не ходите? У нас обеды всегда вкуснее, чем у вас, потому что у нас этаж мужской, нам мяса больше дают!» И пригласил! А я просто вынуждена была пригласить его после ужина…

— Господи! Неужели к нам на дискотеку? — не удержалась Эля.

Наденька смерила ее высокомерным взглядом и величаво фыркнула:

— Придет же такое в голову! Как я тебе танцевать-то буду?! У меня ж нога сло-ман-ная-я-я-я! — по слогам проговорила Наденька и вдруг оторопела. — А чего — у нас в отделении танцы есть, да? А мне ничего и не сказали! Я его пригласила к нам после ужина на тур игры в дурака. Он обещал привести для тебя своего соседа, ну, чтобы ты тут снежной бабой не торчала…

Эля только тяжко вздохнула и решила совершенно точно — после ужина она до посинения будет сидеть в холле возле телевизора, но ни на какие туры дураков не пойдет однозначно. Ну и на танцы тоже, естественно, — какому дураку взбредет в голову устраивать скачки в больнице, да еще в хирургическом отделении?

Вечером звонила мама, она должна была на днях вернуться из командировки и про случай с дочерью даже не догадывалась. Пришлось рассказать все, как есть. Потом снова прибегали девчонки и взахлеб рассказывали, что Гриша с Романом прелесть до чего потешные, а вот Кирилл, ужас до чего негодяй, потому что после того, как узнал про аварию, которая с Элей стряслась — отчего-то быстро испарился и больше не появлялся. И вообще, у него, оказывается, имеется жена и двое детей!

— Эля! Но ты не расстраивайся! — с пылом успокаивала подругу Динка. — Мы к твоей выписке обязательно еще на такси проедемся и тебе кого-нибудь захомутаем! Главное, мы теперь знаем, где мужики обитают, — в таксопарке их целые стада, прямо вот так и бродят неприкаянные!

Эльвире еле-еле удалось унять деятельную подругу. Зато после их ухода настроение у больной резко изменилось — чего уж она, совсем, что-ли, ни на что не годна, если подруги ей так старательно пытаются хоть кого-нибудь сосватать?! И этот тоже — Донатов! Даже он решил, что Эльке обязательно нужен утешитель — с другом он придет! Да она, если захочет!.. Да ей же любого увести, как нечего делать! Ха! Они ее еще не знают!

— Надежда! — решительно поднялась Эля. — Где мой шампунь?

Наденька дернула бровками и полезла в свою тумбочку:

— На месте стоит, куда ему деться…

Эля прямо в раковине вымыла голову — не потащится же она в душевую вся бинтами замотанная! Расчесала мокрые волосы и принялась их сушить перед окном.

— Ты решила сбежать? — понизила голос Наденька. — Я давно наблюдаю — тебе уже пора на выписку. Мне, конечно, жалко, но…

— Нет, Надежда! Я собираюсь в столовую! — торжественно объявила Эля и снова уставилась в зеркало.

И уже в зеркало она увидела, как Наденька, кряхтя и пыхтя, тоже продвигается к раковине — уступать соседке в чистоте волос она не собиралась.

На ужин Эля чуть не опоздала — позвонила клиентка и так причитала по поводу аварии, будто Эля лежит не в больнице, а уже в погребальной урне.

— Вы не печальтесь, — пыталась успокоить ее Эля. — Мое отсутствие не сильно отразится на Мишенькином произношении. Тем более что шипящие мы ему уже поставили…

Между тем, заметив, что соседка увлечена беседой, Наденька начала потихоньку продвигаться к двери — до второго (мужского) этажа надо было добраться хотя бы до окончания ужина.

К тому моменту, когда Эля наговорилась, в коридоре шустрой Наденьки уже не оказалось. Ничего не оставалось делать, как идти в столовую одной.

Эля уже имела несчастье ужинать в этой больничной столовой — до сих пор в горле сохранился противный вкус склизкой овсянки. Конечно, хотелось мяса, однако даже за все шашлыки на свете она сейчас не отправилась на второй этаж. Еще чего!

Она прошла в свою столовую, взяла тарелку с рыбой — винегрета ей не хватило, последнюю миску увели из-под самого носа, и заняла свободный столик. Рыбу Эля любила. Правда, дома она всегда жарила рыбу до хрустящей корочки, а здешнюю наверняка парили, потому что никакой корочки не наблюдалось. Ну да ничего, Эля все равно ее съест, даже пареную. Она подцепила вилкой солидный кусок, сунула в рот и чуть не поперхнулась — рыба была просто несъедобная. То ли ее готовили по какому-то особенному больничному рецепту — с добавлением хлорки, то ли в наших реках уже и вовсе экология стала невыносимая, но рыба источала стойкий хлорный аромат. Есть ее просто не было никакой возможности, но и плеваться за столом Эле тоже не хотелось. Вон дамочка напротив — с таким интересом ей в рот уставилась…

— Ну наконец-то! — раздался за спиной Эли знакомый голос, и радостный Донатов плюхнулся на свободное место рядом. — А я специально сегодня к вам на этаж поднялся, — сообщил он, не ворочая шеей. — Я так и знал, что ты сегодня здесь будешь ужинать. Слушай! А ты чего — эту вот рыбу ешь? А у нас ее мужики никогда не берут — вонючая, гадость…

Эля сидела с полным ртом и глаза ее медленно наливались слезами — рыба во рту ужас до чего мешала, есть больше не хотелось, зато ужасно хотелось поинтересоваться у этого Донатова — какого черта он сюда приперся, если его там, на втором этаже, поджидает Наденька с костылем?

— А ты чего молчишь? — тем временем участливо склонился к ней Женька Донатов. — Тебе плохо?

Эля мотнула головой и выскочила из-за стола.

Она неслась прямиком в туалет. Именно там она сможет наконец избавиться от противной вонючей рыбины и со спокойной совестью отправиться в палату.

— Пойдем к дежурному врачу, — сурово продиктовал неугомонный больной Женька Донатов, едва она показалась в дверях туалета. — Надо провериться, отчего это у тебя такое самочувствие.

— Да все у меня нормально, — поморщилась Эля. В ее планы не входили романтические свидания возле туалетов.

— Нет, — упирался кавалер. — У тебя цвет лица какой-то нехороший, желтизной отдает… Ты, конечно, не волнуйся, но я сильно подозреваю у тебя гепатит.

Элю будто кипятком окатили — мало того что вся в бинтах, так еще и гепатит!

— Ты, Женя… Ты знаешь… Ты вот на меня панику не наводи! — судорожно заговорила Эля. — У меня с лицом все нормально, это оно после аварии желтое. Мы в автобусе ехали, а в нас на всей скорости тракторист врезался, и мы на скорости ехали, вот он прямо в меня и угодил…

— Так он тебя бил, что ли, тракторист-то, монтировкой? — нахмурился Женька.

— Ну куда меня бить-то еще! Не бил он никакой монтировкой!

— А чем тогда? У тебя лицо-то… прямо как после гепатита. Это он тебя кулаком приложил, тракторист-то?

— Да не кулаком! Это он меня трактором! — не выдержала Эля и поспешила к себе в палату.

— С ума сойти… — пролепетал ей в след Донатов, на секунду задумался и куда-то рванул.

Наденька заявилась в палату злая и голодная.

— А ты чего со мной на ужин не ходила? — спросила она Элю, подозрительно щуря глаза.

— Так разве за тобой угонишься… — фыркнула та. — Я только вышла, а тебя уже и след простыл. Я не стала догонять…

— Ну и правильно… — соседка расстроенно уселась на кровать, пристроив рядом костыли. — И ничего у них там в столовой нет удивительного. И никакого мяса тоже нет, его мужики сразу разобрали, мне один винегрет остался. Только зря по лестницам таскалась…

Наденька немного помолчала, потом добавила:

— И Донатов не пришел…

— Так он у нас ужинал, — сдуру ляпнула Эля.

С соседкой стало твориться что-то невероятное. Глаза ее мгновенно превратились в узкие гневные щелочки, губы вытянулись в одну ниточку, а грудь стала подниматься высоко и шумно.

— Поня-я-ятно… — протянула она. — Это ты специально от меня отвязалась, чтобы моего Женьку охомутать, да? Специально, чтобы я тебе конкуренцию не составила, да? Признавайся давай — ты с ним за одним столом сидела?!

Как уже надоели Эле все эти бабские обиды!

Она ласково улыбнулась и заворковала:

— Наденька, он и в самом деле сел рядом со мной. Но исключительно затем, чтобы поинтересоваться — куда это ты провалилась со всеми своими костылями? Так прямо хотел тебя увидеть, но он ведь по старинке воспитан — все желал девушку сам завоевать, а эта девушка поковыляла сама к нему на ужин. Он был сильно огорчен и безутешен.

Наденька растерянно моргала накрашенными глазками и готовилась зареветь от обиды: вот ведь оно, счастье, было — в соседней столовой, а она… Оставалась только одна надежда — сегодня Донатов должен был явиться вечером играть в карты.

Но тот упрямо не появлялся, зато к дамам пришла медсестра делать уколы на ночь.

— Вколите сначала Эльвире, — быстренько проговорила Надя — она до ужаса боялась шприцов. — Я и вообще могу уже без вакцинации обходиться.

Молчаливая медсестра равнодушно вколола лекарство Эле, а потом так же равнодушно, будто машина, приблизилась к Наденьке.

— Ой, не надо меня колоть, а? Я вот потом после ваших уколов на этот бок вообще лечь не могу…

— Да я не в бок поставлю… — отозвалась медичка.

— Вот туда и не надо! — испуганно завопила больная. — Ну что вы лезете! Прямо какая бесстыжесть! Ну… А-а-а-а!!!

— А чего вы тут орете так? К вам можно? — просунулась в двери долгожданная голова с забинтованной шеей.

Наденька мигом расплылась в улыбке и, забыв про оголенный тыл, гостеприимно заверещала:

— Женечка! Проходите, проходите, мы сейчас скоренько… Ой! То есть, куда вы претесь-то?! Мне же тут укол в за… В пикантное место… Да чего вы там телитесь-то, товарищ медсестра?! Вкалывайте уже, на что вы там загляделись?!!

Медсестра с силой прилепила ватку на потревоженное место и так же равнодушно выплыла из палаты.

— Ну где он? — засуетилась Наденька. — Где Женька-то? Сбежал, что ли? Вот принес же черт эту медсестру!

Женька никуда не сбежал. Он торжественно вошел в палату и сразу же направился к кровати Эли.

— Ну что? Я все узнал, как ты и просила… — таинственно заиграл он глазками. — С тебя бутылка коньячка. Ну не бойся, можно маленькую такую бутылочку, чтобы только нам двоим хватило, я ж не сильно пью.

Наденька со своей кровати все, конечно, видела, однако не все слышала и уж почти ничего не понимала.

— Нет, подождите, а почему только вам двоим? Я, между прочим, тоже еще не умерла! А о чем вы там договариваетесь? Эля! Да расскажи же мне, о чем ты там Женьку просишь?! Прямо никакого покою нет!

Она кряхтя поднялась со своей кровати и тоже плюхнулась на постель Эльвиры. А та и сама ничего не могла понять — ведь ни о чем она Женьку не просила, она хорошо помнит.

— Не надо благодарно лить слезы… — позволил исполненный гордостью Женька. — Я просто взял, позвонил своим друзьям, и они пришлют мне адвоката. Ну, не мне, конечно, а тебе, Эля. Это чтобы ты подала в суд на того тракториста, который на тебя трактором наехал, да еще и монтировкой избил.

— Да ты что?! — округлила глаза Эля. — Какой адвокат?!! Ничего я в суд подавать не буду! И потом — он меня и не бил, я же говорила, а просто трактором наехал!

— Ну и что! — тут же влезла Наденька. — А нужно сказать, что еще и избил, правда же, Женя? Тогда тому трактористу еще больше припаяют! Правда же, Женя, я верно говорю? А еще можно сказать, что он тебя, Элечка, изнасиловал, чтобы уж точно не открутился.

После этих Наденькиных слов лицо у Женьки растерянно вытянулось, он испуганно стрельнул на Эльку глазами и еле слышно пролепетал:

— С ума сойти… А с первого раза и не подумаешь…

А потом как-то быстро распрощался и удалился восвояси, ничего не объяснив.

— Ничего, — довольно успокаивала Элю соседка. — Теперь ты можешь спать спокойно. Уж если Женька за кого возьмется, так до самого конца и не отпустит, пока все не сделает!

— Ты-то откуда знаешь? Можно подумать, он за тебя брался… — раздраженно фыркала Эльвира — ей совершенно не хотелось никаких адвокатов, а уж тем более судебных тяжб.

— А тут и не надо знать… — сладко потянулась Наденька. — Таких мужиков, их же сразу видно. Я уж в этом деле прямо тебе рентген: только взгляну — и сразу диагноз…

Перед обедом следующего дня в палату к женщинам снова заглянула медсестра и бросила:

— Дичкова, к тебе муж.

— Да никакой не муж это! — взвилась Эля и демонстративно улеглась в постель, укрывшись до самого подбородка.

Такого отношения к мужчинам соседка Наденька просто категорически не могла терпеть. Тем более в пострадавшем лице Эли явно усматривалось коварное лицо конкурентки.

— Ты чего это развалилась?! Иди давай к мужу! — окликнула она подругу со своей кровати.

— Никакой это не муж! — огрызнулась Эля.

— Не спорь! Медсестра сказала — муж, значит, муж и есть! Она же не дурочка какая-то! Раз здесь работает, наверняка с высшим образованием. Знает, что говорит! Иди давай!!

И все же Эля решила проявить характер — взбрыкнув ногами, насколько позволили ей покореженные ребра, она отвернулась к стене и стала ожидать долгих, настоятельных уговоров. В конце концов, не зверь же она какой-то, придется сдаться. Однако у Наденьки запас уговоров иссяк, да и Элиного характера хватило ненадолго. Уже через пять минут, когда она поняла, что больше никто ее уговаривать не собирается, а этот негодяй из автобуса, чего доброго, может и вообще удалиться, так и не получив от нее очередной порции презрения, она быстро скинула ноги с кровати и отправилась в холл, ворча себе под нос:

— Прямо и не знаю — никакой совести у людей… сам, главное, меня сюда определил, а теперь ходит…

В холле стоял уже знакомый мужчина с дежурным пакетом и букетиком цветов.

— Я не понимаю! — сразу же накинулась на него Эля. — Если вам тут так нравится, зачем надо было силком усаживать меня на то самое место?! Сидели бы себе смирненько, теперь бы сами в палате находились.

Мужчина немного нахмурился, но терпеливо сдержал все нападки Эли, достойно склонил голову и снова представился:

— Меня Игорь зовут, если помните. Я хотел узнать — как ваше здоровье?

— И из-за этого вы меня каждый раз выдергиваете из больничной постели? — картинно вознегодовала Эльвира. — Здоровье? Не могу похвастаться!

— А… а ваш жених? Он приходит? — отчего-то вдруг спросил этот самый Игорь.

Конец ознакомительного фрагмента.