Сыщицы-затейницы

Маргарита Южина, 2003

У Василисы Курицыной и Людмилы Петуховой очень интересная профессия: они работают клоунессами-затейницами в фирме «Улыбка». Только позовите – и все гости на вашей вечеринке будут покатываться со смеху от их затей и шуток-прибауток!.. Но после этой свадьбы подругам было не до смеха. В сундуке с реквизитом они привезли на фирму… две отрезанные человеческие руки! Ужас-то какой… Сердобольные женщины похоронили руки по христианскому обычаю. Но вскоре прочли в газете объявление, что некий бизнесмен обещает миллион тому, кто раскроет убийство, совершенное с особой жестокостью, – и описывает подробности убийства. «Это про найденные нами руки! – поняли подруги. – Разыщем злодея!» И из затейниц превратились в сыщиц. Да таких ловких, что осталось только придумать, куда потратить миллион. В случае удачи…

Глава 2

ЧЕРТЕНЯТА И ДЕВА МАРИЯ

Наконец-то Мария Игоревна стала матерью! Правда, она не ожидала, что Всевышний проявит такую щедрость и подарит ей сразу пятерых деток, но она все равно была рада. Совсем недавно она, несмотря на возраст, впервые вышла замуж и приняла мужа вместе с детьми. Хотелось бы знать, с какой крольчихой Петюня настрогал такой выводок? Ой, господи, так нельзя даже думать! Иначе чему она сможет научить детей. А интересно, их вообще-то можно научить хоть чему-нибудь? Вот среднему, Денису, уже четырнадцать, а он опять ночью нацедил в постель. Мария Игоревна, как и подобает заботливой маме, аккуратно свернула простыню и только тихо улыбнулась. Ну что же поделать, если у ребенка такая беда. Да и потом у Петюни в субботу стирка, перестирает и простыню. Конечно, она ему ничего не скажет, он и так из кожи вон лезет — и варит, и стирает, и работает. Мария Игоревна теперь ходит к себе на службу только ради собственного удовольствия. Нет, с мужем она не прогадала. Дети, конечно, больны, но она сумеет поставить их на ноги. С Петюней они расписались полгода назад, а с его потомством живут вместе только месяц. Когда весь выводок вышел в маленький коридорчик, у Марии закололо где-то под лифчиком. На кудрявых ангелочков дети не смахивали. Гнойные царапины, немытые волосы, вонючая одежда — это лишь неполный перечень, чем щеголяли ребята. К тому же с первого взгляда было видно, что у Петюниных отпрысков большие проблемы с умственным развитием.

— И где это они выращивались? — спросила Мария Игоревна у мужа поздно вечером, когда ребятишки были отмыты, накормлены и уложены в чистые постели. Мальчикам было постелено на полу, и только девочку хозяйка уложила в кровать, нарядив ее в свою старенькую ночнушку.

— Маняша, я все понимаю, если хочешь, мы завтра же уйдем. Двенадцать лет назад их мать ушла от меня к другому мужчине. Я все им оставил, а сам в Тюмень, к матери укатил. Алименты посылал регулярно, а что с ними, как они там — не знал. Недавно вернулся, тебя встретил и про семью свою бывшую узнал. Спилась моя бывшая супружница, мужик куда-то подевался, а дети по подвалам разбежались. Еле отыскал. Потом добивался, чтобы мать лишили родительских прав, а детей мне передали. Ну да… что говорить. Нахватались дети… Они хорошие, правда… Маша, ты только подумай, она их даже в школу не водила.

— Так они что же… Они даже неграмотные? А как же мы их дальше-то?..

— Татка ходила, два класса окончила. Богдан умеет читать и писать, а остальные… но я уже все придумал. Я сейчас за десятерых стану работать, мы ребятам наймем учителя, они очень быстро догонят, не дураки же!

В этом Мария Игоревна сильно сомневалась. К тому же младший, Тема, был еще и немой. Слышать-то он слышал, но вот говорить не мог. И что дети освоят науки очень быстро, она утверждать бы не осмелилась.

— Так что, Маняша, тебе решать.

— Я-то решила, а ты больше не зови меня этим революционным именем.

И вот уже месяц, как Мария Игоревна упорно старается стать для детей и матерью, и другом, и учителем. Сегодня дома был только Гришка, паренек тринадцати лет. Остальных отец повез лечить к какой-то бабушке. Заниматься с одним еще лучше, и Мария Игоревна старалась не упускать ни минуты.

— Гриша, а теперь давай переходить к делу, — радостно оповестила она мальчугана сразу после того, как накормила ужином. — Давай порисуем. Для начала что-нибудь легкое. Например, дом. Если будешь стараться — получишь что-то вкусненькое.

Через пять минут Гришкина картина была готова.

— Это дом? — с интересом спросила Мария Игоревна.

— Ну, — вяло ответил автор.

— А почему… А почему окна с решетками?

— Чтобы воры не лезли.

— Хм, давай-ка лучше цветочки рисовать.

— Не, я же не девка. Я лучше овощи нарисую.

— Хорошо, хорошо. Рисуй все, что захочешь, — обрадовалась «учительница» Гришкиной инициативе. Только радовалась она преждевременно. Глянув на рисунок, Мария зарделась. Там было… Нет, она даже в мыслях не могла произнести то, что было у мальчика на листке.

— Гриша! Это что такое?

— Это один банан и два персика, — все так же вяло пояснил Гриня.

— Ну. Знаешь что, а давай мы сюда еще один шарик пририсуем, и у нас будет Царь-пушка.

— Я не видел царя с пушкой, но попробую, — пожал плечами Гриня и принялся рисовать.

Когда Мария заглянула к нему через плечо, он заканчивал работу. Над «пушкой» он уже нарисовал уродливого человечка в короне и теперь дорисовывал под этой самой «пушкой» маленькие кривые ножки.

— Это царь с «пушкой», — боязливо протянул он похабный рисунок.

Мария Игоревна опустилась на стул и прижала к себе голову мальчика.

— Бедный ты мой. Ты знаешь, потерпи немного, может, когда-нибудь мы накопим денег и съездим в Москву, посмотреть на настоящую Царь-пушку.

— Василиса, ты скоро? — торопила подругу Люся. Они собирались сегодня найти Романа Логинова, того самого жениха, который так вероломно ворвался в их дом.

— Ва… Вася! Зачем ты надела кружевное белье?

— Чтобы не думали, что мы какие-то… Вдруг предложат раздеться.

— Но не до такой же степени! И кто это нам будет предлагать? Там всего два мужика и те при женах.

— Ах, я тебя умоляю! Все они при женах, а как увидят смазливую бабенку, так не знаешь, как отбиться. Скажи лучше, у нас есть адрес молодоженов?

— Откуда же? Мы ведь свадьбу в доме невесты проводили.

— Не невесты, а ее родителей, это большая разница. Вот сейчас туда и направимся, узнаем, где молодые поселились.

Выходной костюм сыграл с Василисой злую шутку. К нему требовались тонкие колготки, кои изысканная дама тоже натянула. Поэтому, когда две подруги добрались до нужного места, Людмила цвела яблочным румянцем, а несчастная Василиса кутала в воротник васильковые щеки и тряслась, как левретка.

— Значит, так, говорить будешь ты, у тебя лучше получается, — повторила Люся и нажала на кнопку звонка. Дверь им открыла сама невеста.

— Вы к кому? — вздернула она соболиные бровки. — К нам? А кто вы? Я что-то вас не помню.

Да уж! Весь вечер на свадьбе они были, как бельмо в глазу. А у этой феи даже в памяти не задержались.

— Мы у вас свадьбу проводили, — начала объяснять Василиса.

— Ну?

— Жанночка, кто там? — послышался из комнаты женский голос.

— Мам, это клоуны! — крикнула Жанночка и уставилась коровьими глазами на незваных гостей.

— Оказывается, мы кое-что забыли заполнить, для отчета, так сказать. Нам нужно записать место работы вашего мужа, места вашего проживания.

— Я не понимаю, чего вы хотите?! Мой муж давно погиб, поэтому нигде не живет и не работает.

Подруги подумали было, что молодая просто сошла с ума от супружеского счастья и несет поэтому всякую чушь.

— Подождите, как погиб? Когда?

— Вчера вечером. Его сбила машина, — догадалась опечалиться вдова. — В четверг похороны, сами понимаете, мне сейчас совсем не до вас.

— Ага… Подождите, а где состоится вынос тела?

— А вам зачем?

— Для отчетности, — ляпнула Люся.

Молодая вдова внимательно посмотрела на надоедливых гостей и ответила с явным неудовольствием:

— Отсюда хоронить будут. И к чему только эти ваши отчеты!

— А у него что, своей квартиры не было? — удивилась Василиса.

— Бабуси!!! Вы достали!!! — сверкнула глазами Жанночка и захлопнула двери прямо перед носом женщин.

Подруги ехали домой в полном молчании. Конечно, надо было узнать про трагедию поподробнее, но только кто же им, затейницам, будет докладывать о происшествии! Эта самая Жанна ведь не знает, что теперь уже они не балаганные артистки, а самые что ни на есть серьезнейшие детективы. И все же, что произошло с женихом? Лишь выйдя на своей остановке, Люся предложила:

— Давай хоть в магазин зайдем, в холодильнике мышь повесилась, а нам, похоже, силы понадобятся. Много сил.

— Тогда возьмем еще двести граммов ветчины и хлеба.

— И маленькую бутылочку коньяку. Для широты мысли.

— Ага… и еще…

Домой подруги вернулись нагруженные пакетами и изрядно уставшие от толкотни по магазинам. Полчаса они топтались на кухне, готовили обед и вздыхали по поводу ранней кончины Романа Логинова. После того как молодой мужчина был помянут, дамы приступили к размышлениям.

— Итак, что же мы имеем? — начала Василиса. — Во время свадьбы нам по ошибке суют ужасную коробку, потом нам кто-то звонит и посылает нас.

— К Лёне, — торопливо подсказала Люся.

— Правильно, а в это время к нам приходит Роман и что-то ищет.

— Руки, что же еще.

— Необязательно. Хотя, может, и руки. Но ничего, видимо, не находит.

— Почему?

— А что у нас можно найти? Или ты что-нибудь слямзила у Логиновых? Нет? Ну вот, жених ничего не находит и погибает. Случайно.

— Нет, не случайно. Вася, я знаю, что случилось. Скорее всего Роману было поручено чье-то убийство. В доказательство выполненной работы он должен был принести… ну, например, руки. Доказательство он потерял, а его за это и порешили, вот!

— Он никого не мог убить, у него же была свадьба. Причем на этой свадьбе он значился женихом, то есть был все время на виду. Регистрацию назначили на одиннадцать утра. Слушай, Люсь, а что это у нас вдова какая-то несерьезная? Совсем непохоже, что у нее безутешное горе.

— Вот-вот. Погиб молодой муж, а у нее даже настроение не испортилось. Чует мое сердце, Василиса, что-то здесь не фиалками пахнет. Позвонила бы ты Пашке, ну его, этот миллион.

Пашка, конечно, подойдет к этому делу профессионально, да только вряд ли будет благодарен за такой «подарок» от матушки с ее подругой — парень и без того разрывается. И все же Люся была права. Василиса вздохнула и потянулась к телефону. Телефонный разговор у нее получился странный — она лишь успела поздороваться, а остальные двадцать минут только согласно кивала головой, цокала языком и ахала. Наконец, Василиса Олеговна попрощалась и аккуратно положила трубку.

— Ну?

— Ничего не «ну», я с Лидочкой говорила, с невесткой. Пашу срочно вызвали на работу, у них операция «Вихрь — антитеррор». Теперь им явно будет не до нас. Я вот что подумала — и что же, мы так быстро сдадимся? А как же гражданский долг, сердечная инициатива и помощь родной милиции?

— А может — ну их, все эти долги? Чего-то не хочется, как этот Роман…

— Так, значит, от миллиона ты отказываешься?

— Не говори ерунды. С чего начнем? — опомнилась Люся.

— С похорон. Мы в четверг идем оплакивать жениха и фотографируем всех присутствующих. Потом попросим Диму-соседа посмотреть — нет ли среди них того, второго, кто к нам приходил.

— Логично, а еще надо за невестой приглядеть, уж больно она странно выглядит.

Подруги еще долго строили планы, как им успешнее выявить преступников, пока не выдохлись окончательно.

— Вася, у нас же еще коньяк недопитый, — вскочила Люся и тут же взвизгнула — в ее ноги впились острые когти: у кота наступило время охоты.

Утром Василиса проснулась с каким-то приятным чувством. Да, она уже себе не принадлежит, ей надо раскрыть это дело, помочь Паше и перегруженной родной милиции. Теперь она вся обратится в ум и сосредоточится. И все бытовые проблемы должны отойти на второй план, все — Финли, Люся, Паша, Лидочка… Лидочка! Она же вчера просила купить ей халатик, потому что сама купить не может — не с кем оставить детей, а старый халат ей мал. Бедной девочке даже не в чем лечь в больницу на сохранение!

Василиса бодро вскочила, умылась и приступила к таинству макияжа.

— Вась, ты чего в такую рань? Еще, наверное, и одиннадцати не случилось, — ворчала Люся.

— Я в магазин. Да заодно пробегусь, а то стала уже форму терять. Так что поднимайся. Нам нужно зарядить себя бодростью и энергией.

Людмила заряжаться не спешила. В конце концов, какая разница — пробегутся они в одиннадцать часов или чуть позже! Однако спорить с Василисой было излишне, подруга и сама любила потянуть резину. Люся, как всегда, не ошиблась. После сытного завтрака бегать Василисе Олеговне расхотелось. Но халат купить все же было надо, и подруги подались в центральный универмаг. Люся таскаться по магазинам не любила. Василиса же с упоением рылась в кружавчиках, рюшечках и складочках, поэтому Люся оставила подругу выбирать халат, а сама прошла в книжный отдел. Там она могла пропадать часами. Заботливая свекровь довольно долго ковырялась в фасонах, подбирала расцветку, искала нужный размер и, наконец, выбрав то, что нужно, заплатила за покупку и отправилась на поиски коллеги. Люся нашлась быстро — застыв у какого-то стеллажа, она с головой ушла в чтение книги.

— Ну что, купила? — спросила Люся, когда подруга оттащила ее от книжных стеллажей.

— А как же! Смотри — и цвет и фасон, видишь, какая веселенькая полосочка!

— Ну ты даешь! Лидочка, помню, при мне говорила, что терпеть не может полоски, она в них на матрас похожа. Два часа выбирала, а подобрала самое неподходящее. Она тебе назло третью девочку родит, вот увидишь.

Василиса всполошилась. Как же она могла забыть! И ведь верно — вчера ее невестка просила, если можно, без полосатости.

— Идем, поменяем. Теперь я быстро возьму однотонный, и все, — ринулась назад незадачливая покупательница. — Идем, Люся.

— Стой! — вдруг дернула ее подруга. — Смотри!

В отделе женской одежды из примерочной вальяжно вышла молодая вдова, та самая Жанна. В ее руках были плечики с изящным черным платьицем.

— Скажите, а что-нибудь нестандартное у вас есть? Я по всему городу ищу платье с черной сеточкой, у вас нет такого? — выспрашивала она у продавщицы.

Женщина пожала плечами, по всей видимости, ассортимент траурных платьев был неширок. Тогда роскошная молодая женщина тряхнула пышной гривой волос, поправила шубку и стремительно вышла из магазина. На улице перед ней распахнулась дверца «БМВ», красавица села, и машина унеслась, сверкнув окнами. Начинающие сыщицы с минуту таращились вслед исчезавшему авто, а потом, не сговариваясь, рванули следом.

— Номер! Номер смотри! — кричала Люся, безнадежно отставая от долговязой подруги. Но Василиса скачками уходила вперед и никого вокруг не видела и не слышала.

— Нет, не догнать, — дыша, словно беговая лошадь, сокрушалась Василиса.

— Так ты что, машину догоняла? Я же тебе кричала, чтобы ты номер запомнила.

— Да не видела я. Я же без очков, поэтому и бежала, чтобы этот самый номер рассмотреть.

Люся вспомнила, как Василиса читает газеты, представила, на какое расстояние ей надо было подбежать, и махнула рукой. Подруга была не по возрасту близорука. Пришлось возвращаться домой ни с чем.

— Поведение нашей вдовы просто возмутительное! — сокрушалась Люся, терзая на кухне мясо для борща.

— И в самом деле. Муж еще не предан земле, а она уже с мужиком разъезжает. И, смотри, даже из похорон умудряется сделать демонстрацию мод.

— Вась, а почему ты решила, что за рулем мужик?

— Видела. Еще когда она в иномарку прыгала. Смазливый такой, черненький, пальто нараспашку.

— Точно пальто? Не дубленка, не куртка?

— Длины его прикида я не усмотрела, но не кожаная куртка и не тулуп, — уверенно ответила Василиса, утирая слезы — ей выпало резать лук.

Вечером к подругам принеслась раскрасневшаяся Лидочка.

— Василиса Олеговна, вы халат купили? А то мне прямо в больницу не в чем, а врачи настаивают на сохранении…

У Василисы при напоминании о халате часто задергался глаз, а пальцы стали нервно комкать подол платья, не к месту открывая узловатые колени.

— Вот, возьми, — протянула она пакет. — Дома примеришь.

— Да ну! Чего дома, я сейчас примерю, мне нетрудно. — Невестка кинулась разворачивать сверток.

При виде обновы Лидочка судорожно вздохнула, и уголки губ самопроизвольно поползли вниз, но она успела взять себя в руки.

— Надо же, какой миленький. И на мне сидит замечательно, — с преувеличенным восторгом щебетала она.

Но Василисе и Людмиле было невесело — в этом халате Лидочка и правда напоминала полосатый матрас.

На похороны недавнего жениха подруги старались не опоздать и все же прибыли только к выносу тела. Еще дома женщины строго распределили обязанности, и теперь Люся прочно приклеилась к спине Жанны, а Василиса, вооружившись дешевеньким фотоаппаратом-мыльницей, со скорбным лицом щелкала всех присутствующих. На нее была возложена особенная миссия: по фотографии Дима Фокеев, сосед, должен был опознать, кто приходил к ним в дом вместе с женихом. Надо сказать, что именно эта задача разрешилась легче всего. И даже без Димы. Василиса сразу заметила высокого крепкого парня. Он шел с непокрытой головой, в распахнутой дубленке, а на его шее болтался синий шарф с маленьким желтым орлом. Женщина без устали щелкала фотоаппаратом и боялась только одного — чтобы не кончилась пленка. Не забывая всем своим видом соответствовать трагическому моменту, Василиса обводила взглядом горестную толпу. Народу было совсем немного. Почему-то все больше бабушки и женщины унылого возраста, а из молодежи помимо вдовы шествовал только парень с синим шарфом да две-три подружки Жанны, которые, то и дело сбиваясь с траурного настроя, неприлично хихикали. Вот, пожалуй, и все. Хотя нет. Чуть поодаль от процессии бежала стайка ребятни, которым все было интересно. Василиса и на них навела объектив, но коварная мыльница замерзла и отказалась работать. Пришлось отчаянно на нее дышать и даже засунуть под шубейку, поближе к тощей груди. Впрочем, ребятню она фотографировать не спешила, у нее был серьезный трофей — кадры парня с синим шарфом. Теперь у него можно будет смело поинтересоваться, какого хрена он выискивал в их квартире. Осталось выяснить, кто это такой, и Василиса, пустив горючую слезу, обратилась к одной из старушек:

— Скажите, а кто вон тот господин, что-то я его не припомню?

— Вон тот-то? Так это вроде как подельник его по работе. Вместе трудились, стало быть.

Спросить, а где же, собственно, трудился усопший, Василиса постеснялась — еще чего доброго и ее спросят, кем она приходится.

Людмила упорно держалась позади вдовы. Чтобы ни у кого не возникло желания турнуть ее отсюда, она старательно горевала и скроила такую трагическую мину, что при взгляде на нее родственники завывали еще заливистей, а бабульки крестились и толкали друг друга в бока:

— Глянь, мать-то как кручинится. Инда инсульт хватил, вишь как морду у ей перекособочило.

И все же произошла заминка. В катафалке вместе с убиенным могли ехать только родственники, но упускать Жанну было нельзя, и Люся, кряхтя, втискивалась вслед за ней. Вдова же, будто случайно, медленно просовывалась в двери и между делом выпихивала упругим задом скорбную Люсю.

— Да что ж такое! — возмутилась наконец Люська, потеряв всякое терпение. — Убери задницу! Не видишь, людям сесть некуда!

Изо всех сил она толкнула препятствие, и молодая дама, потеряв равновесие, рухнула в траурное ложе любимого. Пока Жанночку поднимали, Люся успела проникнуть в будку катафалка и теперь снова уныло терла красные глаза.

— А вы, интересно знать, хороните здесь кого или так, по пути? — не утерпела Жанна.

— Наша фирма ведет своих клиентов от венца и до гробовой доски, — потупив взор, прошелестела Люся.

— Похоже, Рома вовремя от вас избавился, — фыркнула вдова и, вытащив зеркальце, принялась поправлять макияж.

Дальше Жанна вела себя, как и подобает среднестатистической вдове, — где надо тихонько подвывала, где надо ревела навзрыд, а в одном месте даже ненадолго рухнула в обморок. Бдительность Люси начала было уже засыпать, как вдруг на кладбище она снова увидела ту самую иномарку, в которой Жанночка унеслась от магазина. Теперь сыщица детально рассмотрела и машину, и номер, и слащавого водителя. Заметила машину и Жанна. Она прекратила кидаться на гроб, и только лицо ее приобрело выражение задумчивой печали. Накрашенные ресницы безутешной вдовы медленно опускались, и вся она была такая беззащитная, что даже старички рядом с ней старались колесом выгнуть цыплячью грудь. Люся тщательно переписала номер машины и, чтобы попусту не терять времени, принялась выспрашивать у всезнающих старушек, кто есть кто на этом собрании. Когда она вернулась в город, ей было уже известно, что никого из родственников несчастного на похоронах не было, а присутствовали исключительно знакомые со стороны вдовы. Пришел, пожалуй, один только друг, тот, с кем они держат вместе фирму. Вернее, держали.

Дома после такого плодотворного дня подруги делились информацией. На столе уже лежали готовые фотографии, но теперь куда-то подевался Дима. Но женщинам и так было ясно, кто приходил вместе с Романом крушить их обитель.

— И что же у нас получается? — рассуждала Люся, размахивая сосиской. — У бедного Романа вообще никого из близких не было. За исключением сослуживца — парня с шарфом. Зато у его вдовы в запасе еще один кавалер имеется. На все случаи жизни девчонка подстраховалась, поэтому ей плевать на потерю мужа. А муж, между прочим, магазинчик имел. Возникает вопрос — а не с ее ли легкой руки скончался суженый? Теперь ведь ей денежки отойдут.

Василиса долго в задумчивости жевала, потом покачала головой:

— Не верю я. Понимаешь, слишком уж открыто она на него плюет. Могла бы руки ломать, головой памятник долбить, чтобы следы замести. И потом, при чем здесь мы? Зачем Роман вместе со своим другом у нас все вверх дном перевернули? К чему была подброшена эта дурацкая коробка? Выгода для вдовы лежит на самой поверхности, а мне кажется, здесь нужно копать глубже. Над всем этим надо подумать. Завтра ты снова приклеишься к вдове, а я попробую узнать, что за фрукт этот молодой человек с орластым шарфом. Слушай, Люсь, а ты видела, там один такой интересный мужчина был?

— Это который с палочкой?

— Ага. С дирижерской, он оркестром командовал.

— Вась, побойся бога! Ему же лет тридцать пять!

— Ну и что? Зато какая тонкая натура! Он так чувствует музыку.

— Не знаю, что он там чувствовал, он все время на Жанну смотрел.

— И это с его-то косоглазием?!

Вася была неисправима. Она изо всех сил старалась ненавидеть мужчин, но этих самых сил ей всегда не хватало, и коварный мужской пол этим бесстыже пользовлся.

От беседы отвлек телефон.

— Алло! Мама! — кричал в трубку Павел. — Что ты такое купила Лидочке? Она наотрез отказывается ложиться на сохранение! И где мой свитер? Ты же обещала довязать…

Василиса опустилась на диван. Дети, даже совсем взрослые, не могут порой решить такие смешные проблемы без своих мам.

Наконец, все дела на сегодня у Марии Игоревны были сделаны, и можно было уснуть. Стрелка часов лениво подтягивалась к единице. Да, теперь женщина раньше двенадцати не ложилась.

— Петр! Подбери организм, мне лечь некуда, — раздраженно бросила она супругу. Муж сейчас же ее облапил и горячо задышал в щеку.

— Ма-а-ашенька.

— Ах, оставь. Скажи лучше, ты завтра опять везешь мальчиков к врачу? Что там говорят?

— Ну что говорят? Им нужен уход, время, тепло. А вообще, результаты уже заметны.

— Ой, Петь, я вот что думаю… Да отлепись ты, дай слово сказать! Я вот думаю, может, и хорошо, что они у нас… такие. Вон, соседка говорила — какая-то банда подростков опять мужика избила, отобрала деньги, раздела. Ладно, наши в этом деле дураки дураками, а то ведь у них такой сложный возраст…

Петя повернулся на спину и обиженно засопел:

— Ну чего уж прямо «дураки»! Я вижу, Татка изменилась, к чистоте тянется. Ты, видно, приучила. Девчонка теперь целыми днями вещи полощет.

— А это — да, молодец девочка. Да и мальчишки меняются к лучшему. Все наладится, — успокоила Мария Игоревна мужа.

Зачем ему говорить, что вчера Таточка стирала свои трусики до тех пор, пока не измылился весь кусок хозяйственного мыла. Целый кусок! На одни трусики! Богдан, дубина пятнадцати лет, под два метра ростом, сегодня после обеда собрал в пакетик куриные кости и понес на улицу хоронить останки! Ну и какое тут выздоровление?

Утром Мария Игоревна спешно собиралась на службу.

— Таточка, я тебя вчера просила пришить к блузке пуговицу, ты справилась? — обратилась она к девочке. Малышка, радостно кивая, притащила вещь. Мария Игоревна подавила вздох — на кремовой блузке болталась пуговица величиной с кулак ядовито-зеленого цвета.

— Умница. Я вижу, что с иголкой ты чудесно управляешься, только… Только я надену эту блузку не сегодня.

Женщина влезла в свитерок и выскочила из дома. По лицам старших детей пробежала злорадная усмешка.

Люся вот уже второй день околачивалась возле подъезда Жанны Логиновой. При этом она старалась не попасть ей на глаза. Слежка за вдовой оказалась делом непростым — где тут уследишь, если она либо не высовывается из дома, либо прыгает в «БМВ» и тут же уезжает! Бедная Люся уже начала притягивать к себе подозрительные взгляды соседских бабушек и дворовых собак. Потом в голове мелькнула спасительная мысль, и Люся, одевшись попроще, вооружилась метлой. Теперь она скребла веником где и сколько хотела. Наконец ей повезло — снова появилась знакомая иномарка, и небезутешная вдовушка выскочила из дома. Сам же молодой человек нырнул в подъезд.

А через несколько минут на дворовую скамеечку присела мамаша Жанны. Женщина была уютных размеров, жевала жвачку и жаждала беседы.

— Что ж ты метлой по снегу-то елозишь? — не узнав в Люсе тамаду, принялась она поучать. — Здесь лопату надо, а то скребешь, как курица лапой.

— Ой, и не говорите! Я еле метелку-то выпросила, а уж лопату-то…

— Ты давно у нас здесь? Что-то мне лицо твое знакомо, — пригляделась женщина.

— Так уж лет пять… Нет, вы посмотрите, какая дорогая машина! Вот повезет какой-то девчонке — хозяин иномарки небось при хорошем месте трудится, если на такие колеса заработал.

Мамаша Жанночки горделиво выпятила грудь, похожую на автомобильную подушку безопасности, и хмыкнула:

— Да уж, не метлой махает!

— Ну не скажите. На иного посмотришь — весь в мехах, на «Мерседесе», одеколоном смердит, а сам — хозяин общественного туалета. Так что этот…

— Кто-о?! Наш Матвей — хозяин общественного туалета?! Да он у нас начальник техотдела в торговой фирме. Скажешь тоже — туалет!

— Все на этих фирмах помешались, — бурчала Люся, продолжая вытягивать из простоватой женщины необходимые сведения. — Теперь каждую шарашку фирмой величают. Это он вам так говорит, что в фирме, а сам небось где-нибудь в подземном переходе с шляпой стоит. В порядочной фирме он бы задницу от служебного кресла не оторвал, а не то что по девочкам разъезжать в рабочее время.

За друга дочери мамаша поднялась во весь свой внушительный рост и слоном пошла на хилую Люсю.

— Ты говори, да не заговаривайся! Он у нас в фирме «Налим» трудится! А это тебе не твоим лысым веником скрести! Ишь ты! Да чтоб ты так жила!

Дослушав пожелания, Люся спешно откланялась и исчезла. Прибежав домой, она основательно потерзала телефон, прежде чем металлический голос справочной выдал ей нужный номер телефона.

— Добрый день. Вас слушает торговая фирма «Налим», — переливался в трубке приветливый голос. У Люси перехватило горло. Она вдруг вспомнила, что не знает ни фамилии, ни отчества этого Матвея. Хорошо хоть имя мамаша выболтала.

Конец ознакомительного фрагмента.