Вы называете это автобусом?

Марина Антоновна Тишанская (2023)

Через много лет после окончания школы одноклассники собираются вместе, чтобы совершить экскурсию по параллельным мирам. Они и не представляют, какие приключения их ждут, иногда опасные для жизни…

Лера

Утром нас подняли рано, в пять утра. Зачем — не пойму. Светло было всю ночь. Видимо, экскурсоводу хотелось показать нам как можно больше интересных памятников истории, поэтому в семь мы уже завтракали, а еще через час выезжали.

Я, как всегда, надела любимые джинсы и майку с надписью «Будва, Монтенегро». Виолетка облачилась в яркий летний сарафан и сабо на высокой танкетке. Это выдавало ее намерения обратить на себя внимание мужчин. Мальчики пришли кто в чем.

Около автобуса стояла яркая блондинка с сильно накрашенными губами. Она представилась Нелли Петровной и пояснила, что будет рассказывать нам про Париж.

Сначала я не поняла, на каком виде транспорта мы поедем. Но тут Нелли Петровна встала на незамеченный мной большой темный диск и пригласила нас встать рядом, что мы и сделали. Экскурсовод вынула из сумочки черный пульт и нажала какую-то кнопку. От этого из края диска вдруг хлынули потоки темной жидкости. Они огибали нас, превращаясь в прозрачный шар. Мы оказались внутри шара.

— Можно его потрогать? — спросила я.

— Конечно, — ответила Нелли Петровна, — это же обычный пузырелет.

Я дотронулась до прозрачной стенки и поняла, что это — очень прочный материал. Я даже покарябала его немного ногтем, но следов не осталось. Тут экскурсовод нажала на еще одну кнопку, и из пола пузырелета вылезли прозрачные кресла. Нелли Петровна пригласила всех сесть.

Как я поняла, шофера нам не полагалось. Управление летательным аппаратом осуществляла экскурсовод при помощи своего небольшого пульта. Не успела я испугаться, как аппарат взмыл в воздух. Я вцепилась в ручки кресла, но вроде бы пузырелет надежно держался в небе.

Внизу проносились леса, реки и поля. Городов было не так много, но с высоты они казались очень красивыми. Полет продолжался около часа. Я только привыкла к этому аппарату, как он стал спускаться вниз.

— Уважаемые экскурсанты, мы с вами прибыли в город любви и моды Париж. В то же время это — старинный город с интересной историей. Сейчас мы пролетаем над Марсовым полем. Стоящий здесь дворец Людовика XIV разрушен во время войны, и сейчас вы видите перед собой современный спортивный центр, — рассказывала Нелли Петровна.

— Постойте, — удивилась я, — а где же Эйфелева башня?

— Девушка, все знают, что Эйфелева башня находится в Лондоне, где она была построена ко Всемирной выставке 1889 года.

— Как же так? — воскликнула Виолетта.

— Женщины, не отвлекайте меня, — раздраженно ответила экскурсовод. Сейчас мы спустимся к улице Гренель и повернем к собору Парижской Богоматери.

Пузырелет сильно замедлил ход и позволял осматривать архитектуру Парижа. Я знала, что на этой улице расположен знаменитый Дом инвалидов, построенный по указанию самого Наполеона. Но как ни странно, я его не увидела.

— Простите, а Дом инвалидов здесь находится? — осторожно, чтобы экскурсовод не обиделась, спросила я.

— Дома престарелых и инвалидов расположены в предместьях. Там чище воздух и приятнее гулять, — ответила наша начальница.

— А тот, который Наполеон построил? — спросила я.

— А кто такой Наполеон? — осведомилась экскурсовод.

— Ну как же, — поддержала меня Пятакова, — я читала, что в Париже вся история связана с Наполеоном.

— Не путайте меня, — снова рассердилась Нелли Петровна, — в Париже вся история связана с Королем Солнце, Людовиком XIV. Мы подъезжаем к собору Парижской Богоматери. Это католический храм, построенный на месте первой парижской христианской церкви — базилики Святого Стефана. Возведение собора заняло двести лет — с двенадцатого по четырнадцатый века.

Экскурсовод подробно рассказывала про храм, но меня так заинтересовало отсутствие в истории французского народа Наполеона, что я пропустила половину информации мимо ушей.

Я оглянулась на Виолетту. Она единственная меня поддержала. Мужчины сонно хлопали глазами. Они явно не слушали проникновенные речи экскурсовода. Но и Виолетта отвлеклась. Она с интересом разглядывала одноклассников, словно что-то замышляла.

Тут наш пузырелет подлетел к Лувру. Хорошо, что его не Наполеон построил, а то бы я и Моны Лизы не увидела. Пузырелет сел, и мы вышли наружу. У входа была длинная очередь, но наша Нелли Петровна ухитрилась провести нас, минуя ее. По залам мы пробежались быстро. Собственно, я и так знала, что Лувр — это бывший королевский дворец. Все мы читали «Трех мушкетеров» Александра Дюма, где все в подробностях описано.

Одним глазом я увидела Венеру Милосскую и Нику Самофракийскую. А вот картины «Коронация Наполеона I» естественно, не увидела. Около Моны Лизы стояла толпа японцев. Они подпрыгивали и старались во время полета сфотографировать знаменитую картину Леонардо да Винчи на мобильники. Этого я не могла понять. Фотографиями Джоконды Интернет полон, и они явно лучшего качества, чем фото на мобильном телефоне.

Устав от лицезрения шедевров, мы, выйдя из Лувра, побрели в сад Тюильри. На улице было довольно жарко, а в саду не так много тени. Он, в основном, состоял из аккуратно постриженных газонов и огромных цветущих клумб. Но мы нашли несколько деревьев и сели в тенечке прямо на траву.

Я оказалась в компании Пятаковой, Гольдмана, Бархатова и Протасова. Рядом пристроился и наш рыжий пилот Антон. Он еще в автобусе в разговоре с Пятаковой обмолвился, что хочет поехать с нами на экскурсию в Париж, о чем он давно мечтал, но то денег нет, то времени. Его напарник Иван милостиво его отпустил с нами. Нелли Петровна тоже примостилась неподалеку.

Я же оглядывалась, пытаясь понять, где расположился Юра Толстоухов. Оказалось, он вместе с Маевским и Вовкой Корсаровым стоял около другого дерева и, судя по всему, они ругались из-за политики. Обсуждали какое-то постановление правительства. Кто-то был за, а кто-то против.

Я думала, изменился Юрка с времен нашей совместной учебы или нет. Вроде он перестал быть таким застенчивым, но в нем появился какой-то надрыв.

— Мальчики, какая благодать, — с лисьей хитринкой проговорила Пятакова, — мы находимся в городе любви.

— Ты намекаешь на то, что тут борделей много? — спросил Гольдман.

— Ах, какая пошлость, — скривилась Летка, — я о романтике. Сеня, ты бы хотел обнять любимую и прыгнуть вниз с собора Парижской Богоматери?

— Что я, идиот? — изумился Протасов.

— А я бы не отказалась на Монмартр съездить. Нелли Петровна, мы поедем на Монмартр? — продолжала Пятакова.

Экскурсоводша, которая что-то рассказывала Бархатову, замолкла на полуслове и посмотрела на Виолетту.

— Да, конечно, — ответила она.

— Я слышала, там жили, любили, страдали множество знаменитостей, — протянула Летка.

— Монмартр — самая высокая часть Парижа, — сказала Нелли Петровна, — в том же районе находится и знаменитое кафе-кабаре Мулен Руж. С этим холмом связаны такие имена, как Писсаро, Ван Гог, Жан Маре, Далида. Имре Кальман написал оперетту «Фиалки Монмартра».

— Ах, как это романтично! — воскликнула Пятакова, — Марик, ты хочешь посетить Мулен Руж?

— Если это запланировано в нашем туре, — буднично произнес Бархатов.

— А давайте сделаем что-то незапланированное, безрассудное, — не унималась Пятакова, — пойдемте сегодня ночью купаться. Марик, ты пойдешь?

— Нет, я ночью люблю отдыхать, — сказал неромантичный Бархатов.

— А ты, Сеня, — спросила Летка Протасова, — и ты, Жорик?

— Извини, Лета, у меня поздно вечером разговор с женой, — ответил Протасов.

— А я пойду, если Лера пойдет, — сказал Гольдман.

— Нет, Жорик, я ночью не купаюсь, — сообщила я.

— Антоша, может быть, ты пойдешь ночью на море? — спросила Пятакова, и я поняла, что именно для этого она и завела разговор про морские купания.

— Я могу, почему бы нет, — согласился наш пилот. И Виолетта наконец замолчала.

Немного отдохнув, мы продолжили прогулку по Парижу. Пузырелет полетел в направлении Вандомской площади. Как и следовало ожидать, на месте Вандомской колонны стоял памятник Людовику XIV. На холме Шайо не оказалось Триумфальной арки, а площадь Оперы называлась по-другому, и самого здания Оперы на ней не было. Поэтому я немного расстроилась, что не смогла увидеть все достопримечательности Парижа. В своем мире я туда не ездила по финансовым причинам.

На обратном пути я пыталась сесть вместе с Юркой. Я запомнила, в каком кресле он сидел раньше, и заняла соседнее. Но Толстоухов устроился в другом ряду. Это меня жутко обидело. Я начала думать, по какой причине он не хочет со мной общаться, и настроение вконец испортилось.

Прилетели мы, когда еще было светло. Собственно, на этой стороне планеты тьмы вообще не бывает. Мы поужинали в столовой в автобусе, а потом я все же решила пойти на море, но не говорить об этом Гольдману. Дело в том, что я не собиралась купаться ночью. Хотелось просто посидеть на берегу, посмотреть на море и подумать о жизни в одиночестве.

Чего я добиваюсь? Наша совместная учеба закончилась двадцать лет назад. Юрка давно мог забыть меня. Он мог десять раз жениться и родить кучу детей. Хотя нет. Для кучи нужно особое разрешение, но один — два ребенка у него могут и быть. Я для него — чужой человек. Это он для меня много значил. Оба моих романа закончились ничем, потому что я всех сравнивала с Юркой. При этой мысли я чуть не заревела, но меня остановило чужое присутствие. Чтобы поплакать в одиночестве, я и пошла на пляж. Черный вулканический песок делал окружающую картину нереальной.

Я сидела за большим валуном, и меня не было видно с тропинки, а по ней как раз спускались Пятакова с Антоном. Пилот ласково обнимал Летку за талию.

— Тошенька, ты такой сильный, — ворковала Виолетта.

— Да, со мной женщина может ничего не бояться! — самодовольно подтвердил Антон.

— У тебя такие мускулы, — продолжала петь дифирамбы Пятакова, — ты, наверно, как сожмешь в объятиях, то сердце зайдется.

— Хочешь попробовать? — спросил пилот, и не дожидаясь ответа, повернул Летку к себе лицом и впился в ее губы.

Смотреть на это мне было почему-то немного противно. Возможно, я хорошо относилась к Вовке Корсарову, и мне не хотелось, чтобы его обманывали. И в этом было все дело. Встать и уйти я не могла — парочка сразу поняла бы, что за ними подсматривают. Поэтому я затихла и старалась дышать через раз.

Вдруг Летка вырвалась из объятий Антона и побежала вдоль берега. Он кинулся за ней вдогонку. Немного пробежав, Пятакова остановилась, ойкнула и села на гальку.

— Ты что, — спросил пилот, — ногу подвернула?

— Нет. Антоша, смотри какие камушки красивые! — воскликнула Летка.

Камни на берегу были и вправду очень красивые — разноцветные и блестящие. Антон стал собирать их, сняв майку и сделав на ней узел. Получился своеобразный мешок, куда он складывал добычу. Я видела все это уже издалека, но акустика была настолько хороша, что разговор я слышала прекрасно.

— Тошенька, ты сделаешь мне из них бусы? — просительно заголосила Пятакова.

— Сделаю, когда вернемся в свой мир, — пообещал ей Антон, — тут у меня нужных инструментов нет.

— Тогда давай возьмем их с собой в автобус, — попросила Летка.

— Ладно, хоть и не положено нам что-то из чужих миров брать. Вернее, сувениры из магазинов провозить можно, а вот предметы живой природы нельзя, — с сомнением произнес Антон.

— Ну Тошенька, ты же такой хороший, — заскулила Пятакова.

— Я же сказал, что сделаю тебе бусы, — ответил Антон.

Купаться они, видимо, передумали. Пятакова хотела побыстрее донести камни до автобуса и спрятать там, пока никто не увидел. Вечером, когда все устали после экскурсии и пошли спать, сделать это было проще всего.

Я подождала, пока Пятакова с Антоном уйдут, и медленно побрела к автобусу. Думать о Юрке было бессмысленно, и я решила просто получать удовольствие от интересного отпуска.