Внутренняя красота

Марина Беликова (2024)

Быть подростком всегда непросто. Но что делать, если ты родился не таким, как все? Четырнадцатилетняя Ульяна ежедневно преодолевает трудности, борется за своё здоровье, за право на нормальную жизнь. Она — инвалид детства и оптимистка по жизни. Из-за хромоты девочка становится объектом насмешек. Но Ульяна не из тех, кто будет молча терпеть травлю в школе. Вскоре её обидчики пожалеют о содеянном. Это история о взрослении, о поиске своего места в мире, полном жестокости и опасностей. О настоящей дружбе, что помогает принять себя такой, какая ты есть. И, конечно, о любви — искренней и прекрасной, какая может быть только в юности. Роман состоит из двух частей. «Внутренняя красота» — это первая часть дилогии.

Глава третья

Лучшие люди нашего города

Во время новогодних каникул выпало много снега. Такие зимы совершенно естественны для большей части России, но на юге они воспринимаются иначе. Редкая удача, если выпадает шанс поиграть в снежки, покататься на санках или с настоящей ледяной горки. Мы с братом и нашими друзьями пропадали на улице целыми днями. Денис хорохорился; он гулял без шапки, облизывал сосульки, ел снег и вёл себя как полный придурок. В итоге к тридцатому декабря он слёг с температурой, а мама ухаживала за ним все праздники. Я уехала на несколько дней к бабуле, и мы отлично провели с ней время. Вернулась домой я только второго января. Денис всё ещё кашлял. Мать настаивала, чтобы я держалась от него подальше.

Перспектива провести остаток праздников в одной комнате с отцом внушала мне ужас. Хорошее настроение было у него только вечером тридцать первого; все последующие дни он думал и говорил лишь о том, что праздники вот-вот закончатся и ему снова придётся «ишачить на работе, потому что надо вас, дармоедов, кормить». Нужно было срочно искать пути к отступлению.

— Мам, я пошла лепить снеговика! Дай морковку.

— Морковки нет. Ты одна пойдёшь?

— Да. Я во дворе погуляю.

— Только недолго! Тебе нельзя перемерзать, — напомнила мать. — Шарф надень. Надень, сказала! И варежки возьми. И перчатки.

Белый пушистый покров окутал холодную землю. С радостным криком я плюхнулась прямо в сугроб; затем вскочила и побежала по нетронутой глади, повсюду оставляя следы. Я лепила снежки и бросала их на крыши серых неказистых сараев, валялась в снегу, делая «ангела», сбивала тонкие нити сосулек, чтобы по очереди облизать каждую из них. Ноги замёрзли, варежки и перчатки давно промокли, мороз кусал за лицо, но я не спешила возвращаться в тёплый дом. Хороший снег на юге выпадает редко.

«Может быть, я больше никогда не увижу ничего подобного, — подумала я. — А если и увижу, то к тому времени точно уже не буду ребёнком. Паспорт мне уже выдали. До полного совершеннолетия рукой подать».

Я заметила две фигуры, украдкой проскользнувшие в наш двор, как «зайцы» в переполненный трамвай. Два мальчика, оба одетые в тёмные неброские пуховики. Один из них был совсем мелкий — лет шесть-семь. Второй, судя по виду, — мой ровесник.

— Привет. А вы кто?

Старший мальчик замялся, как застигнутый врасплох кот, ворующий сметану.

— Мы не из этого двора, — сразу признался он.

— Я знаю, — я машинально поправила дурацкую шапку с помпоном. — Я всех тут знаю.

Мальчик улыбнулся.

— Я — Дима. А это мой брат Сашка.

Мы стояли друг напротив друга. Дима был выше меня примерно на полголовы. Волосы торчали из-под чёрной шапки, закрывавшей голову по самые брови, из-за чего его глаза особенно выделялись на светлом, покрасневшем, по-девичьи нежном лице. Я никогда не видела глаз столь необычного оттенка, но много раз читала о них в романах. В книгах их описывают странными витиеватыми эпитетами: «лучезарно-изумрудные», «болотные лукавые очи» или «глаза цвета зелёных листьев в косых лучах умирающего закатного солнца». Всё это очень трудно представить в жизни, но мне однажды удалось. Я тогда прочитала любимую мамину книгу «Анжелика — маркиза ангелов». Если бы Дима был девочкой-подростком восемнадцатого века, растущей в родовом поместье Сансе де Монтелу, то его дивные локоны цвета спелой пшеницы развевались бы по ветру, пока он вместе с друзьями убегал бы в лес от разбойников. Мне пришло в голову, что передо мной стоит мужская версия «неукротимой маркизы».

— Почему ты смеёшься? — спросил маленький Сашка.

— С чего ты взял? — я сделала серьёзное лицо.

— Как тебя зовут? — спросил Дима.

— Ульяна Ленина.

— Ульяна Ленина? — мальчик хихикнул.

— А в чём проблема? — с вызовом спросила я.

— Да ничего. Просто сочетание имени и фамилии необычное…

— Знаю.

— Хорошо, что хоть не Володя.

— Меня так дедушка назвал.

— Дедушка Ленин? — уточнил Дима.

Они расхохотались.

Ничто не бесило меня больше, чем хромота и имя, которое покойный дед завещал мне перед смертью. Лучше бы денег завещал. Но денег у него не было. Они хранились у бабушки Маши, матери моего отца. И то — до дефолта 1998 года. Лежали на сберкнижке, а потом обесценились одним днём. Потеря сбережений, которые дедушка и бабушка копили всю трудовую жизнь, стала для неё страшным ударом. Мне казалось (да и не только мне, вся семья так считала), что смерть деда расстроила её гораздо меньше. Иногда я думаю, что он умер вовремя, так и не увидев, что идеалы всей его жизни рухнули, как старый полусгнивший сарай.

Мой дедушка был идейным коммунистом. В ранней юности воевал с белыми. Воевал он и в Великую Отечественную — освобождал концлагерь, дошёл до Берлина. У него была непростая жизнь. После, когда он вернулся с фронта, он долго оставался один (его первая жена и дети погибли в войну). Потом дедушка всё-таки женился на бабушке Маше, которая тогда была вовсе не бабушкой, а цветущей молодой девушкой. Между ними была колоссальная разница в возрасте, более двадцати лет. При этом бабушка радовалась, что ей повезло отхватить такого мужчину, ведь «их так мало хороших осталось — всех война проклятая выкосила». Она сама рассказывала, что безумно ревновала деда в молодости — охраняла от «хищниц», что казалось забавным и странным.

Мне, самой младшей внучке, так и не довелось познакомиться с дедом-героем лично; я знала нём только по рассказам. Дедушка умер за месяц до моего рождения и попросил назвать меня Ульяной. Ему казалось, что такое сочетание имени и фамилии в высшей степени достойно. Кто же знал, что в мире победившего капитализма имя Ульяна Владимировна Ленина будет звучать как насмешка?

— Да ты у нас остряк!

Я посмотрела на него высокомерным взглядом. Бабушка Маша в таких случаях говорила «смотрит как Ленин на буржуазию».

Дима перестал смеяться, толкнул брата в бок.

— Прости. Это было глупо.

Я развернулась, и, ещё раз обдав их кипятком презрения, пошла прочь.

— Прости! — Дима догнал меня в три прыжка.

— А чё ты так ногу тащишь? — спросил Сашка.

Дима скорчил ему страшное лицо — думал, что я не замечу.

— Я хромаю.

— Это пройдёт? — мальчик смотрел на меня с искренней жалостью.

— Саша! — одёрнул брата Дима.

Он отвёл глаза в сторону. Ему стало неловко и за себя, и за глупого младшего.

— Извини нас… — пробормотал он. — Не слушай его. Мелкий ещё, не понимает.

Сашка тоже притих. В тёмно-синей курточке с капюшоном, туго перетянутой на шее белым шерстяным шарфом, он походил на гнома из детской сказки.

— Нет, — глухо отозвалась я, слово уронив камень на дно реки. — Это со мной на всю жизнь.

— Очень жаль. — искренне отозвался мальчик. — Но ты всё равно красивая. У тебя лицо доброе.

Не знаю, льстил ли мне Сашка или нет, но меня впервые в жизни назвали красивой. Мне было приятно. Очень приятно! Словно сейчас июль и настало время купаться в хорошо прогретом озере.

— Это да, — тихо добавил Дима, но я всё равно расслышала.

Настала моя очередь засмущаться. Хорошо, что мороз заблаговременно разукрасил мои щёки.

— Вы откуда? Я вас раньше не видела.

Дима рассказал, что они недавно переехали из Челябинска. Родители купили квартиру в соседнем доме. Наши дворы отделял только стадион. Оказалось, что он теперь он будет учиться со мной на одной параллели — я в седьмом «А», а он в седьмом «Б».

— Сашка пока не ходит в школу.

— Пойду в следующем году! — сообщил он с гордостью.

Мы с Димой понимающе переглянулись. Как и все малыши, он хотел ходить в школу. Наивный! Он не знал, какой кошмар ожидает его впереди.

— Родители просят, чтобы я за ним присматривал. Вот и изучаем окрестности. Мы слышали от ребят, что в вашем дворе есть ледяная горка…

— Была, — с сожалением сказала я. — Но её снесли.

— Кто?

— Не знаю. Какой-то придурок.

Сашка выглядел расстроенным.

— Жаль… — протянул Дима. — Что же… Мы тогда пойдём?

— Если хотите на горку, то вам надо идти в сорок пятый детский сад. На каникулах там никого нет. Горка там — огонь! На ней и летом весело. Я до сих пор на ней катаюсь.

— Как? — удивился Дима.

— Говорю же, она огромная.

— Круто! — глаза Сашки загорелись. — Дим, пойдём туда!

— Ты знаешь, где сорок пятый?

— Нет. Мы приехали только неделю назад. Я и на улицу толком не выходил. Мы всё это время вещи разбирали.

Я принялась ему объяснять, но быстро поняла, что это бесполезно.

— Хотите я вас туда провожу?

— Да! — радостно отозвался Сашка.

— Если тебе не трудно, — замялся Дима.

Ему было неловко напрягать больную девочку подобной просьбой. Но я сразу дала понять, что всё в порядке.

— За мной! — я играючи залезла по заледеневшим ступеньками и с радостным визгом съехала вниз.

— Саша, только осторожнее там…

Дима страховал брата, пока тот карабкался по ступенькам. Я обошла горку и встала с ним рядом.

— Не бойся, — сказала я Диме. — Он справится.

Было заметно, что Дима опекает младшего. Не как мать, конечно (мать бы ни за что не позволила шестилетнему ребёнку забираться по скользким ступенькам с риском упасть и сломать себе шею). И всё же Дима относился к Саше с трогательной заботой.

Вжух! Смеющийся Сашка съехал вниз.

— Я ещё хочу!

— В очередь! Сейчас Дима.

Мы провели на горке не один час. Катались, пока не заледенели, как сосульки. После такого невозможно не стать лучшими друзьями. Дима пригласил меня к ним домой.

В гостях я в первую очередь обращаю внимание на запах. В каждом доме витает неповторимый аромат. Новая квартира пахла деревом и свежестью. Её обитатели не успели обжиться, поэтому она пока что была для них чужой. Со временем это, конечно, изменится: жилище обретёт характер.

Нас встретила мама ребят, милая доброжелательная женщина. Она накормила нас пирогом с мясом, заботливо высушила наши мокрые шапки и перчатки. Внешне Дима пошёл в мать: у неё были точно такие же золотисто-русые волосы и зелёные глаза. Саша, по-видимому, больше походил на отца — у него были карие глаза и тёмные волосы.

— Уля, иди сюда! — Саша схватил меня за руку и потащил к себе.

Он очень гордился тем, что у него впервые появилась своя комната. Дима рассказал, что в Челябинске они жили в двушке и делили с братом спальню на двоих. Теперь же семья переехала в трёхкомнатную квартиру.

— Отцу тут работу предложили. В общем, родители решились.

— Тяжело сорваться посреди года? Там у тебя друзья остались.

— Ну да, — Дима вздохнул. — Я летом с ними увижусь. Поеду к бабушке.

— Я тоже люблю проводить время у бабушки.

— А где она живёт?

— Да здесь. Я у неё практически живу. Почти каждые выходные провожу.

— Повезло тебе!

Квартира была меньше нашей, но зато здесь сделали приличный ремонт: новые пластиковые окна, остеклённый балкон, нарядные обои на стенах, хорошая мебель. Саша с гордостью продемонстрировал мне свою комнату. Он показал мне все свои машинки. На двенадцатой я сломалась, устав изображать интерес, и посмотрела на Диму с мольбой.

— Саша, давай теперь я покажу Уле свою комнату?

— У него нет машинок, — сказал мне на это Саша с выражением — мол, на что там смотреть?

— И слава Богу, — шепнула я Димке в коридоре.

Переглянувшись как два заговорщика, мы заулыбались.

— Не обращай внимания на бардак, мы ещё не всё разобрали, — сказал Дима, когда привёл меня в свою обитель.

Обычная комната для мальчика: светлые стены, синие занавески в тон одеялу на кровати, шкаф, письменный стол и полупустые книжные полки. В сравнении с моей спальней тут царил идеальный порядок.

— Как видишь, Саша был прав. Смотреть тут особо не на что.

— Покажи хоть тётенек, — сказал Сашка.

— Чего?

— У тебя же есть журналы с тётеньками. Я знаю, ты собираешь. Вон те, под подушкой. Покажи их Ульяне. Она говорила, что тоже любит журналы.

Я действительно пачками скупала журналы о звёздах, собирала наклейки, календарики и плакаты с любимыми актрисами и музыкантами. Но по покрасневшему до корней волос Диме было ясно, что мы с ним коллекционируем совершенно разные журналы.

— Мелкий, заткнись! — прошипел Дима.

— Да не жадничай ты! — Саша искренне не понимал брата. — Не съест она твои журналы. Просто посмотрит.

Сашка в два прыжка оказался у кровати Димы. Простодушный ребёнок потянулся за непристойными журналами, но Дима оказался проворнее: он как ниндзя бросился вперёд и перехватил маленькую ручку.

— Ты чё! Больно!

— А ты не лезь!

Ситуация становилась всё комичнее. Но мне вовсе не хотелось, чтобы пристыженный Дима перестал со мной общаться из-за подобной ерунды. Я знала, насколько стеснительными в этих вопросах бывают мальчишки.

— Саша, да у меня своих журналов полно. Вы говорили, что у вас много кассет для видика. Может, лучше покажете мне свою коллекцию фильмов?

Дима посмотрел на меня взглядом, преисполненным благодарности. Он с облегчением закрыл дверь в свою комнату.

— О, «В поисках приключений» с Ван-Даммом? Классный.

— Ты знаешь этот фильм? — Дима округлил глаза.

— Девять раз смотрела.

— Да ладно!

— А что тебя удивляет?

— Девчонки обычно боевики не смотрят.

— Но это же крутой боевик! Помнишь, как он монгола победил?

— О, да! Сцены боя просто отпад! А ты «Мортал Комбат» смотрела?

— Да за кого ты меня принимаешь?

Мы хором воскликнули «Сабзира рулит!» и засмеялись.

— Дим, мы фильм смотреть-то будем? — прервал нас Сашка.

Остаток каникул мы провели вместе. Большую часть времени мы втроём гуляли на улице, а когда вконец замерзали — шли в приветливый дом двух братьев. Я в шутку называла их братьями Гримм, а они меня — Фантагиро.⁴

Мы играли в настолки, грызли «кириешки» под чаёк, пересматривали любимые боевики, комедии и мультфильмы (на последнем особенно настаивал Сашка) и просто дурачились. Тогда время ощущалось иначе. Прошло всего несколько дней. А мне казалось, что мы знакомы много лет и будем вместе до конца жизни.

А потом началась школа.

***

На уроках физкультуры мы занимались вместе с «Б» классом. В тёплое время года занятия проводились на свежем воздухе — в парковой зоне, прилегающей к школьной территории. Зимой же оба класса загоняли в просторный школьный зал — тот самый, где проводились танцевальные уроки.

Месяц спустя я вновь перешагнула порог зала, откуда в прошлый раз выскочила, громко хлопнув дверью. Меньше всего на свете мне хотелось возвращаться туда. Я даже прогуляла несколько уроков. Это было нетрудно: стоило мне пожаловаться на плохое самочувствие, как мать без колебаний разрешала остаться дома. И всё же рано или поздно мне пришлось бы столкнуться с ними. Я решила, что больше нет смысла прятаться. Лучше сдёрнуть приставший к коже окровавленный пластырь до того, как он прирастёт к ране. Меньше боли.

По новому расписанию физкультуру поставили первым уроком. Прозвенел звонок. Я в полном одиночестве, не торопясь, переобувалась в школьном холле.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Принцесса Фантагиро — главная героиня сказочного сериала «В пещере золотой розы», отличавшаяся бунтарским характером.