Диета для камикадзе

Марина Белова

Многие считали Юру Егорова везунчиком. Родители его обеспечили роскошной квартирой в центре города, престижной иномаркой, а так же связями, которые помогли ему устроиться в сеть ресторанов восточной кухни. Благодаря этим же связям, Егорову многое сходило с рук: и постоянные опоздание на работу, и прогулы, и даже употребление спиртных напитков на рабочем месте. Наверное, Юра так же беззаботно и весело жил бы и дальше, если бы под колеса его машины не попал постоянный клиент ресторана «Три самурая» Аркадий Петрович Пискунов. Тут-то и оказалось, что Юра в момент аварии был подшофе, а у пострадавшего весьма вредный характер. Несмотря на то, что Пискунов отделался всего-то переломом руки, Юре грозит приличный срок. Пытался он найти общий язык с Аркадием Петровичем, но тот после разговора с ним попал в реанимацию. Вторая попытка Юры встретиться с пострадавшим и вовсе закончилась тем, что Пискунова нашли мертвым под окном больничной палаты. По мнению Вики Зайцевой, ну не мог тщедушный Егоров выбросить здоровяка Пискунова из окна. Значит, Егорова кто-то подставил. Кто? Почему? Во всем придется разобраться Вике Зайцевой, бухгалтеру сети ресторанов восточной кухни.

Глава 2

Понедельник, как известно, день тяжелый. Как бы вы не отдыхали в субботу и воскресенье — провели два дня на диване перед телевизором или дышали кислородом на природе, — а все равно в первое утро недели нет никакого желания хвататься за работу.

Я вошла в кабинет, бросила вялое «привет» Славе и, утомленно вздохнув, опустилась в рабочее кресло, раздумывая над тем, что лучше выпить: крепкого кофе или зеленого чаю. Перед работой мне пришлось по делам забежать в ресторан «Кабуки», который входит в сеть ресторанов восточной кухни. Я почему-то отвергла такси и пошла пешком. Зря я не подумала наперед. Если учесть, что в девять утра на улице уже пекло, то в «Три самурая» я приползла взмыленная как лошадь и разбитая как башмак паломника, который отправился в Мекку на своих двоих.

— А Юра еще не пришел? — спросила я у Славы.

— Юра? А когда он так рано приходил? Белая кость. Аристократ крови… — пробурчал Куприянов в адрес Егорова. — Кстати, не думаю, что он появится здесь раньше двенадцати. Я даже уверен в этом.

— Это еще почему?

— Забыла, что Вера Ивановна с утра собиралась ехать в налоговую инспекцию, а потом в банк?

— Точно, — вспомнила я, — говорила, когда заходила к нам в пятницу, чтобы проститься.

Однако жара поменяла планы строгой начальницы. В десять часов она уже была на работе и по сложившейся традиции заглянула к нам. Увидев, что Юрин компьютер до сих пор не включен, она спросила:

— А где ваш товарищ?

Сама не зная почему, я соврала:

— Да вроде бы к стоматологу собирался. На зубы в пятницу жаловался, — а про себя подумала: «Вот что он творит?! Совсем на работу наплевал?»

Не появился он и в двенадцать, и в час, и в два. Не сказать, что я волновалась за Юру — у него случается прогулять работу, — скорее злилась из-за того, что мне пришлось обмануть Веру Ивановну.

А в три часа Вера Ивановна позвонила и пригласила меня к себе.

— Вика, Егоров не у стоматолога, — сообщила она, пристально глядя мне в глаза.

Под ее взглядом я почувствовала себя соучастником Юркиных проделок. Ну почему я должна держать за него ответ?

— Вера Ивановна, он на самом деле собирался к стоматологу, но пошел или нет… — замялась я, — я не знаю. Он не звонил.

— Юра дома, — вздохнула она. — Полчаса назад он позвонил мне и попросил отпуск за свой счет. Что-то буровил, я так ничего и не поняла. Подозреваю, он был пьян. А потом пришел человек из полиции. Расспрашивал о Юре. Что да как, хороший ли человек? Старательный ли работник? Что я должна была ему ответить? Лодырь? Разгильдяй? Бездельник и лоботряс? — спрашивала она, и с каждым словом ее голос становился все громче и громче.

— Ну зачем вы так, Вера Ивановна? Юра — нормальный парень. Может, чуть-чуть несерьезный, но это ведь он по молодости такой, — нехотя стала я на защиту Юры. У меня тоже к нему были претензии.

— По молодости? А тебе сколько? Ты почему-то серьезная и ответственная. И Куприянов тоже серьезный и ответственный. А Юра… Он из категории вечных мальчиков. Как же я не хотела брать этого мажора! Уговорили! Уломали! Всучили! И ведь теперь не выгонишь! А, собственно, почему? Почему я не могу его выгнать?

Испугавшись, что Юрку действительно могут вытурить, я поторопилась сказать:

— Извините, Вера Ивановна, но я не заметила на Юре никакого налета звездности. Абсолютно нормальный. Родственниками не хвастается. Ездит на «Рено». По нынешним временам не самый дорогой и престижный автомобиль. Я даже не знаю, где он живет и кто его родители.

— Вообще-то он сирота, — опять вздохнула Вера Ивановна. — Его родители погибли несколько лет назад в аварии. К нам его попросил взять Лапиков Федор Ильич, близкий друг нашего хозяина. У мальчика, дескать, депрессия, жить не хочет и все такое… То-то я гляжу, как он жить не хочет. Жизнь у него ключом бьет! Его подруги порог нам сбили. Друзья всё пиво вылакали. Для заведения это, конечно, неплохо, но сколько раз я замечала, что и он под хмельком, так сказать, за компанию. И зря вы его покрывали. Думали, я не знаю, когда он приходит и когда уходит?

«Неужели Куприянов сдал Юру? — подумала я с неприязнью о сослуживце. — Однако что случилось с Егоровым, если о нем расспрашивала полиция?»

— А зачем полиция приходила? — озвучила я свою мысль. — С Юрой что-то случилось?

— С Юрой? Случилось? С ним ничего не случилось! Но по его милости невинный человек попал в больницу.

— Какой человек?

— Которого он сбил! И этого следовало ожидать! Он же пьяным за рулем ездит! Мало того, случилось это в пятницу и в рабочее время, как зафиксировано в протоколе!

— Может, все-таки уже после работы? После работы хлебнул бокал пива. Жарко ведь… Зазевался… А жизнь человека, на которого Юра наехал, вне опасности?

— Да вроде бы, — успокаиваясь, сказала Вера Ивановна. Вообще-то она у нас человек отходчивый.

— Значит, ничего страшного не случилось? — приободрилась я.

— Как сказать! Если бы все нормально было, полиция бы не пришла. Пострадавший сказал, что Егоров специально пытался на него наехать.

— Да как такое могло быть?! Не верю!

— Не нравится мне твоя позиция, Зайцева! Плохо ты, Вика, в людях разбираешься, а потому в адвокаты не записывайся, — без злости посоветовала начальница.

С начальством не поспоришь — я потупила глаза.

— Естественно, перед полицией я стала Егорова выгораживать, — продолжила Вера Ивановна. — И такой он хороший, и этакий. Исполнительный, эрудированный. Чтобы выпить на рабочем месте? Ну что вы! Сама не знаю, что произошло. Может, лекарство какое выпил? Терпеть не могу врать! — поджала губы Вера Ивановна. — А пришлось. Взяла грех на душу, так не хотелось бросать тень на заведение. Выйдет на работу — убью! — в сердцах пригрозила она.

— Может, этот человек не в себе был? — осторожно спросила я.

— Может, и был. Попробуй теперь докажи, если Юрка был пьян.

— Он трезвый уходил с работы. Зубы у него болели, вот он коньяком их и пополоскал, — вспомнила я опять про зубы.

— Запах был? Считай, что пьян. Вика, я тебе вот что хотела сказать. Звонил наш шеф, просил во всем разобраться. Может, ты съездишь в больницу к пострадавшему? Узнаешь, что надо: лекарства, продукты питания. Скажешь, что мы готовы компенсировать материальные издержки. Все-таки Юра наш сотрудник.

Долго меня упрашивать не пришлось:

— Разумеется, я съезжу. Вы только мне скажите, в какую больницу ехать и к кому.

— Спасибо, Вика. Больница номер пять, а зовут этого товарища, — она опустила глаза и прочитала с листочка: — Пискунов Аркадий Петрович.

— Кто? — не поверила я своим ушам. Получается, не зря волновался за своего друга Владимир Алексеевич.

— Пискунов Аркадий Петрович, — повторила Вера Ивановна. — И пусть на кухне что-нибудь из продуктов соберут пострадавшему. Не с пустыми же руками идти в больницу?! Может, к нему и ходить некому или положение материальное не ахти.

— Ага, — бросила я на прощание и побежала исполнять просьбу Веры Ивановны.

В двух словах объяснив нашему повару Олегу, что мне нужно и зачем, уже через пять минут я держала в руках увесистый пакет с провизией для Аркадия Петровича. Олег велел упаковать кусок диетического торта, куриную грудку с овощами под соусом терияки и пару апельсинов.

— Сытый человек — добрый человек. Авось пострадавший простит нашего Юрика, — понадеялся Олег.

Юре на кухне симпатизировали многие, особенно женщины, у которых при одном его виде просыпался материнский инстинкт. Мальчик-подросток, что вы хотите?

— Можешь подождать совсем немного? Мы заканчиваем комплектовать один заказ, и тебя подбросят к больнице.

Олег имел в виду машину, на которой осуществляется доставка суши и роллов по городу. Отказываться я не стала, предупредив:

— Я подожду в зале — там не так жарко.

В этот час в ресторане посетителей было мало. Бармен Николай занимался привычным для себя делом: он натирал и без того сверкающие бокалы, одним глазом поглядывая в висящий рядом телевизор.

— Привет, — грустно протянула я, вскарабкиваясь на высокий стул.

— Случилось что-то? — поинтересовался Николай.

— То, что и должно было случиться, — вздохнула я. — Как в воду глядела. Говорила, да кто ж меня слушал? Кстати, тебя тоже предупреждала: не наливай Юре, не наливай, — не удержалась я от упреков.

— И что с ним случилось? В запой ушел? — пошутил Николай.

— Юра на человека наехал. Слава богу, мужчина жив. Вот, — я приподняла над стойкой увесистый пакет с провизией, — еду ублажать пострадавшего. Как думаешь, простит Юру?

— Виктория Викторовна, надо бы бутылочку прихватить. Не для пострадавшего, а для врачей, — посоветовал подошедший к стойке Артем.

— Зачем? — не поняла я.

— А чтобы написали, что увечья незначительные. Тогда можно будет суда избежать. Мужика-то сильно переехали?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Может, и сильно, если в больницу привезли.

— Тогда бутылку не несите. Еще разозлите. Денег дайте. Много.

— Артем, что ты мне предлагаешь?! Кому я деньги должна дать?

— Пострадавшему, чтобы он отказался от претензий к Юре.

— Я никому взяток не давала! И давать не собираюсь, — неожиданно разозлилась я на Артема. Он не только встрял в наш с Николаем разговор, но еще подталкивал меня к взяточничеству. — Если Юра нашкодил, пусть сам с пострадавшим и расплачивается. Или же по закону отвечает за свои поступки.

— Это правильно, — поспешил согласиться со мною Артем.

Но это «одобрение» еще больше вывело меня из себя. Прежде немногословный парень, который у нас работает без году неделя, неожиданно разговорился и вздумал давать мне советы.

— Артем, тебя ждут клиенты. Занимайся своими прямыми обязанностями, — огрызнулась я.

Я была не права. Злилась на Юрку, а раздражение выплеснула на официанта. Понимая, что нельзя обижать человека, который ни в чем перед тобой не провинился, я хотела попросить прощения, но не успела. В проеме двери показался Олег и громко позвал:

— Вика, машина ждет!

Как хорошо, что меня подвезли прямо к воротам больничного сквера, иначе на такой жаре диетический торт превратился бы в несъедобное месиво.

«Как же Пискунова угораздило под Юркину машину попасть?» — гадала я, идя по тенистой аллее и всматриваясь в лица гуляющих по ней пациентов, которых, несмотря на мучительную духоту, здесь было предостаточно. Видимо, в палатах температура была еще выше. Да это и понятно, не всякий стационар обладает достаточным количеством кондиционеров.

Я представляла Пискунова в бинтах, под капельницей и непременно обмотанного проводами, соединенными с прибором, который следит за работой сердца. В действительности он очень легко отделался. И, судя по всему, ему было не так уж и плохо. Он лежал на кровати и читал журнал, причем с интересом, если не сразу меня заметил. Одна рука была в гипсе, второй рукой он перелистывал страницы. Было несколько царапин на лице и шишка на лбу — не такие уж страшные последствия после аварии. Все могло бы быть значительно хуже.

Палата была одноместная — и с этим Аркадию Петровичу повезло. Мне это тоже было на руку: можно поговорить спокойно и без свидетелей.

— Здравствуйте. Как вы себя чувствуете, Аркадий Петрович? — спросила я, проходя в палату. — Вы меня узнаете?

Секунд тридцать Аркадий Петрович насторожено меня рассматривал, сведя брови на переносице. Потом его лицо на мгновение прояснилось, и брови сложились домиком. Думаю, он вспомнил и меня, и место, где мы познакомились.

— Позвольте, а не вы ли… — начал он и вновь нахмурился.

— Да, это я, — подтвердила я его догадку. — Я по просьбе Владимира Алексеевича пыталась вас разыскать. Помните? Меня зовут Виктория Зайцева.

Мне показалось, что он ничуть мне не обрадовался. Как смотрел на меня из-под насупленных бровей, так и продолжал сверлить глазами.

— Ну да, вспомнил я вас, — с безразличием изрек он.

— А это вам. Наш повар очень хорошо готовит. Попробуйте, вам понравится.

Я поставила на тумбочку пакет с едой.

— С чего вы взяли, что мне понравится ваша еда?! — сердито фыркнул Пискунов. — Я вообще не пойму, с какого перепуга вы сюда пришли. Кто вас прислал? Володька? А как он узнал, что я тут валяюсь? Опять разыскивал меня по моргам и больницам? Вот чудак!

— Нет, Владимир Алексеевич не знает о том, что вы здесь.

— Тогда не понял. Вы волонтер? Хобби ходить по больницам? — Аркадий Петрович воззрился на меня тяжелым взглядом.

Я вздохнула и отвела глаза.

— Видите ли, тот человек, который вас сбил, работает у нас в «Трех самураях».

— Ага, и ты пришла просить за него? А кем он тебе приходится, красавица? — перешел на «ты» Пискунов. И это «ты» было не дружеское, а издевательское. — Муж? Или жених?

— Нет, мы просто сослуживцы.

— Плохие сослуживцы у тебя, девушка. Мерзавцы и хамы! Наехал на человека, — неожиданно завелся он, — едва в лепешку не превратил. Еще уехать хотел. И уехал бы, если бы не затор на дороге. Теперь по его милости я должен тут лежать.

Аркадий Петрович был очень враждебно настроен. Слова выговаривал зло, с ненавистью, резко. Он не производил впечатления ослабленного болезнью человека. Более того, мне показалось, что именно злость придает ему силы.

— Сядет он у меня, точно сядет, — пригрозил он.

«Трудно будет Юре снискать у Аркадия Петровича прощение», — поймала я себя на мысли.

Что дело дойдет до суда, я как-то не сомневалась, тем не менее от себя сказала:

— Вы знаете, Юрий очень переживает и сожалеет о случившемся, готов компенсировать все ваши материальные и моральные издержки.

— Копейки не возьму! Пусть посидит, подумает!

— Но разве за такое сажают? Вы ведь живы, — робко напомнила я.

— По чистой случайности! После того как я скатился с капота, он сдал назад и вновь хотел меня переехать. Это намеренный наезд! Я и доказать могу. У меня есть свидетели!

— Ну какие свидетели? Он сдал назад, чтобы вам удобнее было оказать помощь. Может, не станете портить парню жизнь? Судимость, пускай даже условная, все равно скажется на его репутации.

— Условная судимость? — деланно удивился Аркадий Петрович. Он словно издевался надо мной. На его лице заиграла подленькая улыбка, глаза сузились в щелочки, и говорил он таким тоном, будто ничего глупее ранее не слышал. — Кто сказал «условная»? Парень хотел меня убить. Мне в больнице лежать месяца два, не меньше. У меня все внутренности отбиты, сотрясение мозга, рука сломана, между прочим, правая. Я себя обслуживать не могу! И он хочет отделаться условным сроком?! — с возмущением спросил он.

«Надо Юре самому идти к нему. Становиться на колени и бить поклоны, просить. Мало ли какой судья попадется?» — забеспокоилась я.

— Он даже не удосужился сам прийти, тебя попросил, — сказал он, читая мои мысли.

— Никто меня не просил, — мотнула я головой. Теперь он смотрел на меня с упреком, как будто и я виновата в аварии. — То есть руководство просило, но никак не Юра. Он заперся у себя дома и в одиночестве переживает. Правда! Он просто не знает, как вам на глаза показаться.

— Да ты не защищай его! Уверен, что у тебя еще будет повод усомниться в его порядочности. Знаю я такой тип людей, — устало сказал Аркадий Петрович. Видимо, актерство утомило его.

— Зачем вы так?! Вы же не знаете Юру.

— И не хочу знать! Девушка, зря ты пришла. Меня на ваши пирожки не купишь. И забери все, что принесла.

Душевного разговора не получилось. Что бы я сейчас не сказала, Аркадий Петрович принял бы в штыки. Понимая, что мое присутствие только злит его, я стала прощаться.

— Пойду я.

— Иди, — сказал он и отвернулся к окну.

— Если я увижу Владимира Алексеевича, сказать ему, что вы здесь?

— Еще чего! Не вздумай! Только этого полоумного здесь не хватало.

— Как хотите, — пожала я плечами и вышла за дверь. Разумеется, продукты забирать я не стала. Сам не съест — медсестрам отдаст или больным, которых навещать некому.

Визит к Аркадию Петровичу оставил неприятный осадок. Получалось, что поручение Веры Ивановны я выполнила лишь наполовину: отнесла передачу, а вот уговорить пострадавшего смилостивиться над Юрой мне так и не удалось.

Я поняла, что этот человек не любил прощать. Возможно, надо было предложить Пискунову денег, конкретную сумму, но я не могла распоряжаться чужими средствами.

Возвращаться на работу уже не имело смысла, а дома меня никто не ждал. Мой муж преподает в вузе. Сейчас у его студентов-заочников зачетная неделя, и мой благоверный пропадает на кафедре допоздна. Решение навестить Юру возникло само собой. Вопреки логике, хотелось выразить сочувствие не пострадавшему, а виновнику происшествия.

Я набрала номер мобильного телефона Егорова:

— Юра, ты дома? — спросила я. — Можно, я к тебе зайду?

Конец ознакомительного фрагмента.