Мои (чужие) дети

Марина Вуд (2024)

Я чуть не сбил на дороге беременную женщину, которая ждала скорую помощь. В таком критическом моменте решил самостоятельно доставить её в больницу. Вскоре она родила здоровых двойняшек. И что оказалось неожиданным — они были от меня! И теперь мне предстоит завоевать её доверие и любовь.

5.

Диана

Когда я вернулась домой, я поняла, что вся моя жизнь отныне делится на две половины: до материнства и после. Дети — это несомненное счастье каждой женщины, но быть мамой — истинное испытание и тяжкий труд. Я предполагала, что мне будет нелегко, ведь я одна. Поэтому заранее побеспокоилась о таких бытовых вещах. Правда, мне это не очень-то помогло. Дети едят, когда захотят, то есть регулярно висят на груди. Молока не хватает, и приходится докармливать смесью. А еще фокус в том, что хотят они кушать практически одновременно и пока я кормлю одного, второго качаю в кроватке ногой. И так по очереди. На улицу практически не выхожу — некогда.

Когда малыши засыпают, у меня появляется время приготовить покушать себе. А еще умыться, расчесаться и почистить зубы. Глядя на многодетных блогерш из различных социальных сетей, я задаюсь вопросом: как они все успевают? Вчера родила, а сегодня у нее тренировка, косметолог, прогулка на свежем воздухе и йога-ретрит. У них там что, целый штаб нянек и гувернанток? Нет, я ни в коем случае не жалею о своем решении родить сейчас, тем более что мне еще нет тридцати и я относительно полна сил и энергии. Вторая постепенно куда-то уходит, и как ее пополнять я пока не знаю. Ищу способ. Может, к концу года найду.

На часах три ночи, а я создаю на женском форуме тему «Первый месяц счастливого материнства, а я начинаю забывать, кто я». Мои дети недавно поели и уснули, а я пытаюсь найти единомышленниц и понять, что я такая не одна — женщина, которая забыла про сон, душ дольше пяти минут и спокойные завтраки. И главный вопрос, который меня интересует: когда станет легче? Ответы на него начинают прилетать с молниеносной скоростью: «А как вы, автор, хотели?! Легче не будет!», «Надо было не рожать двоих», «Надо думать, прежде чем в постель ложиться. А теперь вот сидите и ноете», «Вы, автор, детьми лучше занимайтесь, а не глупости у нас спрашивайте», «Не знаю. У меня их четверо, и я все успеваю. Со старшими на кружки хожу, с младшими — на развивашки всякие. Хотим к лету еще собаку завести», «Уже второй год задаюсь этим вопросом. И чем дальше, тем больше уверенности, что НИКОГДА. Просто, будет по-другому, но точно не легче», «А я так устала, что иногда закрываюсь в ванной и плачу, чтобы никто не видел».

Судя по их ответам, я должна быть святой и никак иначе! Мне нельзя было рожать, будучи одной, без мужа. А еще запрещено ныть и говорить, что ты устала. Бред! Столько негатива от женщин, имеющих детей, я не ожидала. А та, у которой их четверо, еще собаку хочет. Собаку… А я хочу лишь поспать дольше двух часов.

Закрываю ноутбук и выключаю ночник в надежде, что все-таки мне удастся хоть чуточку выспаться. Минута, вторая — первой голос подает Аня…

Утро. Я никогда в своей жизни не встречала столько рассветов, как за последний месяц. Правда, я не помню, какой сегодня день недели, но зато любуюсь утренним солнцем. Я стараюсь находить счастье в мелочах: в первых улыбках моих маленьких птенчиков, в теплом чае и в таком редком спокойном завтраке. Плевать, что сейчас только начало седьмого и на улице еще темно. У меня на тарелке лежат отваренные яйца, гречка и авокадо. В чашке зеленый чай. Пока есть время, я делаю заказ на доставку продуктов и бытовой химии, которые понемногу начинают заканчиваться, и загружаю посудомоечную машину. В принципе, не все так плохо, как казалось мне буквально несколько часов назад. Если дальше все будет в том же ритме, то нам, возможно, удастся даже выбраться на улицу.

Спустя несколько часов, когда я только уложила детей и решила прилечь вместе с ними отдохнуть, кто-то позвонил в дверь.

— О, господи!

Я от неожиданности чуть ли не слетаю с дивана. Тру глаза и пытаюсь сообразить, что происходит. Набрасываю вязаный кардиган и выхожу в коридор. По пути цепляюсь взглядом за зеркало. «Кто это?» На голове гнездо, под глазами синяки. Ладно, потом разберусь с внешним видом. Сейчас главное, детей не разбудить этим противным звуком. Смотрю в глазок — стоит какой-то мужчина. На первый взгляд приличной внешности. Может, адресом ошибся? Поворачиваю замок и открываю дверь. Замечаю в его руках огромную, украшенную ленточками плетеную корзину, забитую разными коробочками.

— Добрый день, — говорю как можно тише. Знакомые черты мелькают в его лице. Но, хоть убейте меня, не могу вспомнить, откуда я его знаю.

— Здравствуйте, Диана! Узнаете меня?

Присматриваюсь. Понимаю, что мы знакомы, раз уж он знает мое имя.

— Не совсем, — честно отвечаю я и приглашать его войти в квартиру не спешу.

— Меня зовут Давид, — говорит мужчина. — Я вез вас в роддом где-то месяц назад.

— Ах, да! — облегченно выдыхаю. Точно! Как я могла забыть. Хотя было бы более странно, если бы я в своем теперешнем состоянии его вспомнила. — Извините, я сразу не узнала. А вы по какому вопросу?

Внутренне напрягаюсь. Неужели он пришел разбираться по поводу того случая? Как тогда все нелепо получилось. Но ведь моей вины в этом не было. Я не могу отвечать за действия других людей.

— Можно войти? — спрашивает он, стреляя взглядом мне за плечо. — Это вам, — добавляет он и вручает мне корзину, затем тут же забирает ее обратно — замечает, что она оказывается для меня слишком тяжелой.

— Спасибо, — слабо улыбаюсь в ответ. — Не стоило тратиться.

На воинственное настроение с его стороны это не похоже.

На лестничной клетке раздаются чьи-то шаги. Не хватало мне еще обсуждать эту тему при соседях. Они и так косятся в мою сторону. Особенно тетя Нина, которая через день стучит мне по батарее, когда кто-то из малышей начинает громко плакать. Поэтому открываю дверь и приглашаю мужчину войти:

— Проходите.

Он заходит и закрывает за собой дверь. В коридоре сразу же начинает благоухать дорогим мужским парфюмом. Он очень выделяется на фоне запаха молока и детских присыпок.

— Я вас слушаю, Давид. Извините, что так тихо. Дети спят.

Мы стоим в коридоре. Я хочу быстрее перейти к сути разговора, чтобы прояснить причину этого визита, а затем как можно скорее выпроводить его обратно.

— Ничего, я понимаю, — шепчет он. — Диана, я хочу, чтобы вы кое-что знали обо мне, — начинает он. — Моя фамилии Чернов, и я стоматолог. У меня своя клиника. Я не курю, пью в меру. И у меня есть свой дом за городом. А еще есть машина.

Странный какой-то! Зачем мне знать его характеристику?

Поднимаю на мужчину удивленные глаза:

— А позвольте узнать, зачем вы мне все это говорите?

Надеюсь, он не псих и не маньяк. Если отбросить все мои страхи и судить здраво, то с виду очень даже воспитанный, спокойный и тактичный мужчина.

— Просто хочу, чтобы вы знали, — уверенно отвечает он.

В этот момент из комнаты раздается детский плач. По голосу узнаю Даньку. Разбудили все-таки.

— Извините, — тяжко вздыхаю. — Они только недавно уснули, и вот опять… Пойду успокою.

— Может, вам помочь? — искренне интересуется Давид и снимает обувь. Его действия вводят меня в ступор, ведь пройти дальше я его не приглашала.

— Да не надо, — машу рукой и слышу уже Аню. Мои зайчики создали дуэт. — Ладно, — вздыхаю я. В любом случае, быстрее распрощаться уже не получится.

Пока Давид в ванной моет руки, в дверь снова звонят. Кого-то нелегкая принесла. Включаю над каждой из кроваток детский мобиль, чтобы хоть как-то успокоить малышей, и выхожу в коридор. Подхожу к двери и смотрю в глазок.

Боже мой, а она здесь что делает?

На пороге моей квартиры стоит несостоявшаяся свекровь, она же мать моего бывшего. Поворачиваю замок и открываю дверь.

— Добрый день, Елена Павловна, — говорю и плотнее кутаюсь в кардиган.

Женщина снимает малиновый мохеровый берет и обмахивается им, словно веером.

— Здравствуй, Диана.

— Какими судьбами? — спрашиваю и придерживаю дверь ногой, чтобы она даже и не думала заходить дальше порога.

— Ой, Диночка, у нас такое случилось, — жалостливо всхлипывает она. — У нашего Вадимки такие неприятности.

— У вашего, — поправляю ее.

— Что? — округляет на меня глаза Елена Павловна, а цвет ее лица сливается с ее беретом.

— Вашего, говорю, — громче повторяю я. Уже больше года Вадимка только ее. Ну или еще кого-то там. Но точно не мой.

— Диночка, — продолжает она, игнорируя мое замечание. — Мы должны ему помочь. У него надежда только на нас с тобой. Ты же не чужая ему, практически родной человек. Он так тебя любил, столько всего тебе дарил…

Если мне не изменяет память, то эта женщина всегда была против наших с Вадимом отношений. Частенько наговаривала на меня и обливала грязью за моей спиной. Она даже моих родителей зацепить умудрялась. А все потому, что ее сыночка-корзиночка жил со мной. Она ревновала его, как собственного мужа. Страшно вспоминать, какие концерты она нам устраивала, когда Вадим рассказывал ей, что подарил мне на день рождения или Новый год.

— И чем же я могу помочь вашему сыну? — перебиваю ее причитания.

— Ты понимаешь, тут такое дело… Его же с работы уволили, — говорит, а сама время от времени постреливает глазами мне за спину. — Он сейчас в поиске новой. А у него кредит. Проценты никто не отменял, сама понимаешь.

— Извините, Елена Павловна, — вновь перебиваю ее словесный поток и складываю руки на груди, — я как-то не улавливаю суть ваших мыслей. Я-то здесь при чем?

— Что значит, я здесь при чем? Он столько денег на тебя тратил! Подарками осыпал!

— Елена Павловна, цветы на восьмое марта и какая-то бижутерия на день рождения — не такие это уж и большие траты.

— Ах, ты ж… Неблагодарная! — взрывается она и становится практически бордовой.

— Диана, — раздается за моей спиной строгий мужской голос, — там дети плачут. Может, ты лучше им время уделишь?

— Дети? — изумляется Елена Павловна, и ее брови мигом взлетают вверх. — Нагуляла все-таки, — кивает она, глядя на меня с укором. — А мне приятельница говорит: «Видела твою невестку на сносях». Я ведь ей не поверила. Еще и поругалась с ней в придачу.

— Напрасно. С честными людьми не ссорятся, — отвечаю я и хочу закрыть дверь, но она подставляет свою пухлую ногу.

— Это хахаль твой? — бросает взгляд мне за плечо. — Эх ты, — зло прищуривается она и подается вперед. — Была дешевкой, ею и останешься.

— Диана, иди, пожалуйста, к детям, — гремит басом Давид, мягко отодвигает меня в сторону и обращается к женщине: — А вам, — опускает глаза и, глядя ей на ногу, дает понять, что с ним лучше не шутить, — всего доброго! — Резко рвет дверь на себя, а затем захлопывает прямо перед носом моей так называемой бывшей свекрови.

Зная характер этой мстительной женщины, я понимаю, что просто так теперь она от меня не отстанет.