Моя невыносимая

Марина Вуд (2024)

И угораздило меня влюбиться на четвертом десятке жизни! Да еще и в кого? В молодого парня, который мог бы быть моим сыном. Ну, ладно, с сыном я перегнула! Сначала я пыталась убедить себя, что это просто мимолетное увлечение, каприз, который пройдет, как только я вернусь к своим повседневным заботам. Но каждый раз, когда он проходил мимо, сердце начинало биться быстрее, а внутри возникало какое-то странное волнение, которого я давно не испытывала…

7.

Валерия

Вот она, жизнь самостоятельной, взрослой, современной женщины. Со всей силы тяну штопор в попытке открыть очередную бутылку красного вина. Пальцы немеют. Сюда бы сильного мужчину для этого дела. Прижимаю бутылку к себе и слышу глухой хлопок. Фух! Наконец-то открылась. Откладываю штопор с пробкой в сторону и беру бумажное полотенце, чтобы вытереть несколько брызнувших капель вина. У нас сегодня бой с диетой: итальянская пицца и марочное вино.

— Целый день держится настроение «расстроенная гитара», — бурчит Татьяна и подсовывает мне пустой бокал, и я в очередной раз наполняю его до краев. В гостиной приглушен свет. Плазма на стене включена и работает без звука.

— Понимаю, — горько усмехаюсь я и забрасываю в рот зеленую виноградинку. Наливаю себе полбокала вина и отставляю бутылку в сторону.

— Да, блин… — запускает руку в свои кудрявые блондинистые волосы и накручивает прядь на тонкий указательный пальчик, — ты себе даже представить не можешь. Мне, чтобы выдержать его десять минут, надо быть или в коме, или пьяной, — жалуется подруга на своего очередного ухажера.

— Так вот для чего ты приехала. — Начинаю откровенно хихикать над ней. — Сейчас назюзюкаешься и на свидание умчишь.

Отпиваю немного вина и отставляю бокал. Подруга разувается и забрасывает ноги на диван.

— Конечно, бегу и падаю к нему навстречу. Кстати, я тут на днях еще с одним парнем познакомилась на сайте.

— И?..

— И тоже ничего. Малолетка, — тяжело вздыхает Татьяна. — Представляешь, он мне пишет: «Что на тебе?»

— А ты? — Поджимаю под себя ноги и откидываюсь на мягкие диванные подушки.

— Отвечаю: «Два кредита». — Салютует мне бокалом. — Все. Больше не пишет. — И делает большой глоток, а я начинаю заливисто смеяться до боли в боку.

— Ну ты даешь. — Перевожу дыхание и вытираю уголки глаз от выступивших слез. — Могла бы с парнем и помягче.

— Не могла. Надоели малолетки.

— Возможно, это знак, что уже хватит убивать свое драгоценное время на сайты знакомств.

— Я, в отличие от тебя, дорогая моя, хотя бы пытаюсь что-то делать, — паясничает Таня и наигранно складывает губы бантиком.

У меня вообще веселая подруга. Мы дружим с ней уже лет так десять. Еще с университетских времен. У нее все еще нет ни семьи, ни детей. Да и мужика нормального тоже нет. Все как у меня. Но все еще верит, что сможет удачно выйти замуж.

— Я уже не в том возрасте, чтобы по свиданиям бегать. — Подаюсь вперед и подтягиваю к себе тарелку с фруктами. Достаю гроздь винограда и начинаю ее объедать.

— Да ладно, — машет рукой Татьяна и берет кусок пиццы, сыр с которой тянется белыми нитками. — Тебе всего-то тридцать четыре.

— Если считать свой возраст по ошибкам с мужчинами, то мне можно дать все пятьдесят, — иронизирую я.

— Перестань. Ну обожглась ты с Громовым когда-то. Что уж теперь, крест на себе ставить, что ли? Кстати, как он там?

— Как обычно, — веду плечом, — пьет со всех кровь. Как его супруга терпит, даже не представляю.

— Она, кажется, моложе него?

— Угу, — киваю.

— И этот туда же. Все хотят молодого мяса. А тут, — Таня смотрит в отражение бокала и натягивает кожу в районе губ, — уже даже гиалуронку колоть поздно. Только ботокс.

— Любят не за это. — Обнимаю колени руками и упираюсь в них подбородком.

— Знать бы за что. — Она морщит свой носик.

— А ни за что. Ты замечала, что часто мужики любят неудобных, некрасивых, недалеких дур. Казалось бы, за что их любить? А вот так, — развожу руками, — ни за что. Их просто любят. И все.

— Ты хочешь сказать, что надо быть неухоженной, слегка туповатой идиоткой со сложным характером, и тогда меня полюбят?

— Нет, — мотаю головой. — Я хочу сказать, что просто надо быть собой. Не подстраиваться, не стелиться, не угождать. И будет тебе счастье.

Я это поняла после Егора. Если мужчина тебя не любит, то что бы ты ни делала, что бы ты ему ни говорила — он никогда не будет тебя ценить, желать и даже терпеть. Крылова ему вон какие выкрутасы устраивала, а он все равно вцепился в нее мертвой хваткой и держит. Даже если она ему на голову вылезет и нагадит, то он скажет, что так и надо. И в придачу еще похвалит ее за качество и смекалку.

— Даже не знаю, что тебе на это ответить. У меня как-то не получается вести себя с ними так, как ты говоришь.

— А ты попробуй. Знаешь, иногда, чтобы получить то, чего ты никогда не имел, приходится делать то, чего ты никогда не делал.

— Ты сама-то уже начала практиковать свою премудрость? — насмешливо спрашивает Таня, подперев голову рукой.

— Да. И вполне этим довольна.

На самом деле, все это только в теории. Потому как практиковать это у меня попросту не с кем.

— А то-то я смотрю у тебя под дверью мужики толпятся, — подтрунивает она.

— Ну, толпятся, не толпятся, самоуважение появилось, — говорю я и гордо вздергиваю подбородок.

— Интересно, и кто же этот подопытный кролик, над которым ты ставишь свои эксперименты, у? — по-женски любопытствует Татьяна.

— Да есть там один, с восточным темпераментом, — отвечаю вскользь темы.

— Так-так, вечер становится все интересней и интересней.

Вижу, как в ее глазах появляются вопросительные знаки.