Питер 2070

Марина Ганзенко

Питер 2070 года – мрачное местечко. Там живут люди с флешками в шеях, роботы, клоны и другие «жертвы технологической антиутопии». Кто-то в поисках острых ощущений пробует наркотики. Кто-то, конкурируя с роботами, пытается найти работу. А самые смелые решаются на борьбу с системой. Каждая история поднимает свою социальную проблему: дискриминация, неравенство, религиозная нетерпимость. Этот сборник рассказов – для поклонников социальной фантастики и тех, кто хотел бы заглянуть в недалёкое будущее.

Клара

Бесполезная бессонная ночь, наполненная алкоголем, отчаянием и презрением к этому проклятому миру медленно перетекала в заурядное утро. Я нехотя оторвал ватное тело от дивана и поплёлся в ванную — придавать отёкшему, перекошенному лицу презентабельный вид. Собеседование как-никак! Первое за четыре месяца. А всего без работы я почти полтора года. За это время уже привык к отказам, произнесённым вежливым тоном.

Медленно веду бритвой по щеке, получая удовольствие от близости опасного лезвия (ретропредмет — подарок моей бывшей благоверной!). Внезапно мысль: а что, если полоснуть по запястью? Тогда непременно закончится череда моих унижений, я больше никогда не услышу: «Мы с вами свяжемся позже» или «Извините, но в настоящий момент мы не готовы вас принять». В воображении картинка: валяюсь на полу голый в луже крови, проходит день, два, десять… Никто не ищет меня: всем всё равно. А тело при этом медленно разлагается, гниёт, источая смрад. Не лучший способ положить конец унижениям, не правда ли?

Пытаюсь отогнать суицидальные мысли.

Сегодня я могу наконец-то получить работу. В этом мире, который понемногу захватывают чёртовы роботы, может найтись место и для меня, практически обычного, почти не модифицированного человека.

Бежевый костюм. С галстуком или без? Никак не могу определиться. Повяжу всё-таки бордовый: во «Флеш Индастри» должны понять, что я серьёзный человек. Как можно одновременно ненавидеть роботов и вожделеть устроиться на работу в корпорацию, производящую флешки для вживления в шею каждого малыша на свете? Даже у меня, мастодонта, ископаемого, есть такая флешка, на дворе ведь семидесятые! В это же время сто лет назад выпустили первый прототип портативного сотового телефона, а теперь, в двадцать первом веке, настала эпоха айфонов в глазном яблоке.

На нищенское пособие по безработице могу позволить себе только биоеду. Выдавливаю себе в тарелку серовато-коричневую массу из тюбика. Что у нас сегодня на завтрак? Брокколи с говядиной? М-м-м. Объедки со столов более состоятельных членов нашего прекрасного общества, очищенные, обеззараженные и поданные к столу мне. За последний год я успел превратиться в нытика. Кто-нибудь, изобретите уже, наконец, машину времени, отмотайте двадцать пять лет и подскажите мне тогдашнему, оптимистичному мальчишке, чтобы я ни за что не выбирал себе специальность переводчика, потому что скоро настанет ледниковый период и все мы, динозавры, просто-напросто вымрем! А ещё подскажите, прошу вас, никогда не смотреть в сторону женщин с именем Анна — одна из них превратила моё сердце в пепел.

На лестничной клетке встречаю соседа, Влада. Он ждёт лифт. Вообще-то его зовут Владлен-35. Он робот. Один из первых, освобождённых от «человеческого гнёта» по закону «О равенстве всех жителей Земли». Ещё один глупый закон в нашем глупом мире! Не понимаю, зачем роботам после пятидесяти лет службы человеку полагается свобода с правом получать оплату за свой труд? Даже у Влада есть работа, в отличие от меня. Он — бармен в клубе неподалёку. И я ходил на то собеседование, но получил отказ. Кому я нужен, ведь конкурент-робот готов делать то же самое почти даром.

— Привет, сосед! — говорит Влад металлическим голосом.

Он — ранняя модель, его речь бесцветная, холодная, прерывистая. Терпеть его не могу. Моя гордость всё ещё уязвлена после случая с должностью бармена. Прохожу молча к лестнице.

Двумя этажами ниже встречаю своего приятеля, Андрея. Приятель, конечно, не совсем то определение, которое подходит нашим отношениям. Скорее, нас можно назвать собутыльниками, да и то бухаем мы нечасто.

— Здорово! — восклицает Андрей.

— Привет, — отвечаю, через силу извлекая звук из своего горла.

Мой голос такой же железный и холодный, как у соседа-робота; вместо внятной речи зачастую вырывается скрежет. Немудрено, полтора года назад мне «выпало счастье» пережить рак гортани. Лечение было долгим, а мои миллионы на счету стали тысячами. Но врачи не смогли победить болезнь. Выход был только один: удалить гортань. Я бы мог заказать новую, выращенную из моего биоматериала, «живую», но для этого нужно было продать квартиру и машину, да ещё влезть в пожизненные долги. Тогда Анна сказала, что будет любить меня и с дешёвым механизмом. Теперь у меня в горле стоит искусственная гортань. Её должны были настроить после операции. Два специалиста, чьи услуги немало стоили, пытались отрегулировать тембр голоса. Но их старания не возымели успеха. «У вас индивидуальные особенности строения горла. Звук настроить не получится», — подытожил мастер номер два.

Затем, когда я закрыл больничный, оказалось, что в офисе во мне больше не нуждаются. Начальник тонко намекнул, что из-за проблем с речью я не могу больше эффективно справляться со своими обязанностями.

Я ненавидел себя за скрип, который издавал, и мечтал только об одном: заменить механизм в горле. День и ночь строил неосуществимые планы. Пытался найти новую работу. Анна была рядом: слушала сначала внимательно, потом — вполуха. А после я начал её так раздражать, что она уже не хотела этого скрывать. В итоге она ушла. Анна говорила перед операцией: «Вместе мы всё переживём!» Но голос… голос как у робота — этого мы вместе пережить так и не смогли!

— Неплохо ты к собеседованию подготовился. Выглядишь как жених, — подмечает Андрей.

А на мне и правда свадебный костюм, остальные я порезал ножницами, когда потерял из-за голоса работу. Говорила ведь тёща: «Покупай дорогой костюм. Тебе на всю жизнь хватит». Оказывается, была права.

Мы выходим из дома и идём по сверкающему тысячами рекламных вывесок Петербургу. Если вы никогда не были в Петербурге, быстрее приезжайте сюда. Это город контрастов. Рядом со старинными зданиями, пестрящими завитками лепнины, здесь возвышаются небоскрёбы — смешение холодного стекла и безжалостного железа. Толпы людей спешат по мостовым, город похож на муравейник. Питер — центр «интеллектуального паломничества», каждый хочет устроиться на работу во «Флеш», «Лайф Фарм» или одну из сотен других крупных компаний, коих здесь хоть отбавляй. Воздух «разрисован» разноцветными неоновыми воздушными трассами: тысячи флайкаров проносятся у нас над головами. Мы маневрируем в толпе — час пик как-никак.

Идти нам недолго. Всего несколько кварталов. Я нервничаю. Сердце бьётся, как у школьника, который пришёл на контрольную без подготовки. И зачем напился как свинья накануне? Вдруг моя кандидатура действительно заинтересует работодателя? У меня ведь есть шанс?

— Ты уверен, что «Флеш Индастри» нужен именно человек? Я, конечно, профессионал, но знаю всего четыре языка. Любой робот-переводчик мне фору даст.

Андрей чешет лысину. А меня «долбит» мысль, что это его жёнушка проела ему плешь. Он и так, бедняга, работает тестировщиком ПО в одной из самых престижных компаний в мире и очень хорошо зарабатывает. Но ей этого мало. Женщины!

— Конечно, уверен. Для переговоров на самом высоком уровне моветон приглашать робота. Тут важна человеческая эмоциональность. — Андрей смотрит на меня пристально и добавляет: — Про вакансию пока никто не знает. Её обнародуют только сегодня в обед. Конкурс будет большим. Но у тебя есть шанс произвести впечатление до того, как толпа желающих ринется штурмовать «Флеш Индастри». Так что дерзай.

Думаете, что Андрей — замечательный товарищ, готовый помочь из доброты душевной? Вы крупно ошибаетесь! Если я получу работу, то должен буду отдавать ему половину своей зарплаты целых полгода. Но я не в обиде. Такой шанс бывает не у всех.

Мы подходим к зданию корпорации — это небоскрёб, пожирающий одного за другим человечков в тёмных костюмах. Я тоже с охотой спешу в пасть чудищу. На пропускном пункте Андрей прощается со мной. Доступ он оформил для меня заранее. Мне предстоит предъявить документы, подписать кучу бумажек и станцевать танец с бубном, чтобы подтвердить свою личность.

Осматриваюсь: вокруг всё белоснежное, не считая вставок розового мрамора, похожего на тивдийский, который использовался в отделке Исаакиевского собора. Не может быть, добыча в Тивдийском карьере прекратилась в начале двадцатого века! Очевидно, это подделка, такая же, как натянутые улыбки сотрудников «Флеш», спешащих на свои рабочие места. Вокруг чисто, как в больнице! Зелёные пятна растений разбавляют аскетичный холл.

Как было бы здорово стать частью этого мира, надеть тёмный костюм, съесть на ужин стейк вместо дешёвой гадости, которую я покупаю на нищенское пособие. А ведь раньше, до рака горла, мы с Анной на ужин ели всё, что хотели. От тех прекрасных времён осталась только квартира в престижном районе.

Иду по коридору — несколько сотрудников с сомнением осматривают меня, а после здороваются: думают, что я новичок. Приятно.

Подхожу к нужному кабинету — у двери молодая привлекательная девушка с золотистыми короткими волосами. На ней недешёвый белый брючный костюм.

Девушка улыбается и останавливает меня звонким голосом:

— Я пришла раньше вас, поэтому зайду первой!

Отступаю. Как же так? Я должен был быть единственным соискателем «по блату».

— Простите, вы тоже претендуете на должность переводчика заместителя директора по внешнеэкономической деятельности?

Девушка оголяет белоснежные зубы и кивает.

— Сколько языков вы знаете? — интересуюсь я.

— Только шесть: английский, немецкий, испанский, китайский, французский и итальянский. Но я учу сейчас японский. Мне нравится ваш голос, — неожиданно добавляет она.

К моим щекам приливает кровь. Как может нравиться этот машинный скрежет?

— Меня зовут Виктор, — выдавливаю я.

— Я Клара, — игриво отвечает девушка.

Моё сердце часто бьётся. Не припомню такого уже очень давно. Смотрю в синие, как неспокойный океан после ледяного ливня, глаза Клары и вдруг понимаю, что она не моргает, и не моргает уже долго.

— Простите, ваши глаза — они искусственные? — лепечу я.

Зачем я это спросил? Какая бестактность! Начинаю рассыпаться в извинениях за своё любопытство.

— Ничего страшного. Удивительно, что вы заметили. Большинство тех, с кем я общаюсь, не замечают. А круг общения у меня велик. Со мной такое иногда случается. Хотя я, надо признаться, почти всегда контролирую своё сходство с людьми. Виктор, я — робот.

На моём лице чётко читается сомнение. Она выглядит как человек, говорит как человек, даже пахнет, могу поклясться, как человек. Как такое вообще возможно? Но Клара не спешит опровергнуть свои слова.

— Я вас напугала, да? Все вокруг считают меня обычной женщиной. Но вам почему-то захотелось рассказать.

— Никогда в жизни не встречал робота, столь похожего на человека. Лицо, голос, эмоциональность, мимика, жесты… Не знал, что такие, как вы, вообще существуют, — сухо отрезаю я.

— Таких, как я, больше нет. Я — первая и единственная модель биорта. В мире нет ни одного создания, похожего на меня. Часть моего тела представляет собой живую плоть, часть — механическая. Но в отличие от других роботов я совершенно свободна. Законы робототехники надо мной не властны. Это делает меня, пожалуй, ближе к людям, чем к машинам.

Тут в сумочке этого странного создания начинает звонить мобильный.

— Это муж, — объясняет Клара и отвечает на звонок.

Боже, куда катится мир? Я не вчера родился и знаю, что существуют бордели с роботами, залитыми биомассой и похожими на живых девиц. Но у этой Клары даже родинка на запястье есть, а вместе с родинкой ещё и муж. Нет, это выше моего понимания!

Дверь открывается. Высокий мужчина, начальник службы персонала, представляется, осматривает Клару с головы до ног хищным взглядом и приглашает её войти. Я довольно долго жду в холле и всё больше накручиваю себя. Не замечаю, как настаёт моя очередь, и я оказываюсь в огромном, залитом солнцем кабинете.

HR задаёт мне несколько стандартных вопросов. Включает пару записей для синхронного перевода с английского. Я вижу, что неинтересен ему. Нервы натянуты.

— Скажите, у меня есть шанс получить эту работу? Она мне очень нужна! — неожиданно заявляю я.

HR отвечает без раздумий:

— Мне понравилась девушка, которая была перед вами. Она знает больше языков, чем вы, у неё звонкий, приятный голосок и привлекательная внешность. Я решил уделить вам время только потому, что пообещал Андрею вас принять.

Мои руки начинают дрожать от такого откровенного ответа. Но вместо того, чтобы уйти, начинаю упорствовать, как дурак.

— Андрей сказал, что «Флеш Индастри» нужен именно человек. Та девушка — робот, вы в курсе?

Мой оппонент делает жест рукой, словно отмахиваясь от моего аргумента.

— Я знаю. Но она ничем не отличается от человека, кроме своих более совершенных навыков переводчика.

— А как же эмоциональность, которая вам нужна, чуждая для роботов?

— Думаю, вы заметили, что у Клары нет проблем с эмоциональностью. А вот у вас, Виктор, голос скрипит, как у ранних моделей роботов, тех, что выпускались в блестящих металлических корпусах, напоминающих ёлочные игрушки, — отрезает HR. — Вы расстроены. Я принесу вам воды.

Он встаёт из-за стола и отходит в дальний угол кабинета. В таком помещении можно было бы играть в гольф. На столе лежит резюме Клары. Я беру его в руки, сворачиваю и кладу в свою в сумку, не отдавая себе отчёт в том, зачем мне это нужно.

Потом, вместо того чтобы с миром покинуть «Флеш», нахожу кабинет тестирования ПО и накидываюсь на Андрея с обвинениями. Он прекрасно понимал, что механические звуки, которые я издаю, никогда не передадут эмоциональность. Да и я понимал это тоже…

Обстановка накаляется. Я разгорячён как никогда. Андрей тут даже ни при чём. Я ору не на него, а на бывшую жену, раздражающего меня соседа-робота, мужика, который только что указал на моё сходство с машинами.

Андрей вызывает охрану. Двое амбалов скручивают меня и уводят по коридору. Андрей визжит вслед:

— Ты чёртов идиот! Таких, как ты, нужно отстреливать!

Несколько часов дороги домой (умудрился долго петлять по улицам, при том что живу по соседству от «Флеш Индастри»). Полбутылки коньяка с неприятным спиртовым вкусом… Я отброс, ненужный больше обществу. Понимаю, я такой не один: миллионы людей потеряли свои места из-за бурного развития робототехники. Но я был так хорош в своём деле! Почти двадцать лет работал в крупных компаниях и помогал проводить судьбоносные для тысяч людей переговоры. А превратился в хлам. Если бы не механическая гортань, я бы по-прежнему был на высоте, счастливо жил со своей красавицей женой… Нет, что за бред роится в моей одурманенной алкоголем голове? Если бы не механическая гортань, я бы умер.

На грани. Все, кто был рядом со мной, отвернулись от меня. Я один. Даже моя мать не находит в себе сил слушать мой скрежет, ограничиваясь редкими звонками. А друзья? Где они теперь? Продолжают наслаждаться своим успехом?

Несколько дней не выхожу из дома, не ем и не сплю. День, ночь — картинки за окном меняются — мне всё равно. Что я могу делать в этой жизни? Я даже уборщиком или кассиром устроиться не в состоянии, ведь нишу неквалифицированного труда заняли проклятые роботы!

Что-то в глубине моей грудной клетки постоянно дрожит. Не могу успокоить эту дрожь ни успокоительными, ни выпивкой. Чувствую, как с каждой минутой приближаюсь к границе сумасшествия.

У меня в руках оказывается пистолет. Это подарок Андрея. Он не нашёл сил пустить себе пулю в лоб, избавившись таким образом от абьюзивных отношений с женой, в которых он занимает позицию безропотного раба. Теперь эстафетная палочка передана мне.

Кто я? Всё ещё человек, несмотря на флешку в шее, которая будто бы защитит меня от безумия (если бы это было так), несмотря на чёртову искусственную гортань? И при этом какая-то механическая блондинистая кукла получает органическое тело и престижную работу! Зачем этой твари вообще понадобилась работа?

Вытаскиваю смятое резюме Клары из сумки.

Это создание, это чудовище совершеннее меня, совершеннее любого человека. А что, если Клара скоро будет не единственным биортом на Земле? Что, если их будет сто, двести, пять тысяч? И все будут без вшитых программ, без ограничений, со свободной волей. Что будет с этой треклятой планетой тогда? Биорты скоро отнимут нашу работу, наши дома, нашу Землю. Я не оставлю этого так. Я должен сражаться.

Беру красный маркер, валяющийся на столе, и пишу поперёк фотографии моей соперницы: «Умри».

И вот в моём воспалённом мозге появляется цель: я убью эту Клару и в её лице отомщу всем роботам на свете. Вокруг меня на полу разбросаны листы, исписанные задумками. Я уже очень давно не писал от руки — ручка дрожит в неумелых пальцах. Но так надёжнее: электронные носители всегда оставляют следы в отличие от бумаги, которую можно уничтожить.

Моя цель — совершить идеальное преступление. Я возбуждён. Я ликую. Планировать убийство довольно весело. Время от времени я смеюсь, как псих. Эти звуки пугают меня самого. Я здоров? Может, мне нужно обратиться за помощью?

Для начала решаю изучить повадки Клары. Хорошо, что я украл резюме. Тут есть адрес. Утром отправляюсь туда. Когда-то я перемещался по Петербургу на своём престижном флайкаре. Теперь вместо воздушных трасс выбираю старое доброе (и главное, дешёвое) метро.

Вот я на месте. Капюшон натянут на голову. Одежда ничем не примечательна. По камерам будет практически невозможно меня идентифицировать. Клара живёт в потрясающем старинном здании. Её квартира на первом этаже. Вижу силуэт в окне: она протирает посуду. К ней подходит красивый молодой мужчина, обнимает и целует в шею. Какая мерзость!

Вскоре мужчина выходит из дома, садится в дорогущее авто и пропадает из вида. В моей сумке пистолет. Я бы мог позвонить в дверь, дождаться, когда Клара откроет, и выстрелить ей в грудь. Но я псих, а не идиот. Клара богата. Точнее, фантастически богат её муж. А значит, я могу инсценировать ограбление. Но сделать это на Васильевском острове будет точно невозможно: тут слишком много камер. Где ещё бывает эта изнеженная механическая принцесса?

Двери дома снова открываются. Клара покидает свой дворец. Вместе с ней выходит белокурая малышка лет пяти. Человек или ещё один робот? Сложно понять. Нет, человек. Я такие вещи чувствую.

— Мама, я не хочу в садик, — заявляет девочка. — Хочу быть с тобой!

Кроха тянет ручки к биорту.

— Милая, я теперь работаю. Заберу тебя вечером, и мы сходим в кафе, — обещает Клара.

Мама?! Как же сильно заблуждается наивный ребёнок! Девочка явно любит Клару. Могу ли я отнять у малышки её псевдомать? Внутри появляется сомнение. Но я так увлечён Кларой, что продолжаю следить за ней, аккуратно, исподтишка.

Жизнь Клары похожа на сказку. Она одета в первоклассные вещи, катается на шикарном флайкаре, воспитывает красавицу-дочурку, цокает на своих белоснежных шпильках по жизни легко и уверенно, а теперь ещё работает в компании мечты. Но зря вы думаете, что она неуязвима. Каждую субботу в обед она приходит в одну и ту же кофейню (для меня загадка, зачем ей это, ведь Клара, я уверен, не ест человеческую еду, а только пьёт топливо). Кофейня находится далеко от дома, и вокруг ни единой камеры. Лучше не придумаешь, не правда ли? Чтобы попасть туда, нужно обойти полквартала, но, чтобы сократить путь, можно пройти через подворотню. Именно там и ходит Клара. Совсем ничего не боится.

Жду за углом. Ладони потеют. Эти несколько недель слежки довели меня до крайней степени безумия. Зачем мне всё это надо? Не знаю. Приехал заранее. Пистолет с собой. Жду Клару уже пару часов. И вот наконец стук её каблуков. Уверен, что это идёт она — ни тени сомнения.

Я преграждаю ей путь в этой тёмной подворотне, ожидая увидеть на её лице страх, всепоглощающий ужас глупой машины. Но Клара спокойна. Она улыбается.

— Я знала, что это вы. Пойдёмте со мной, — говорит она своим голоском, похожим на птичьи трели.

Следую за ней, как во сне. Она слегка касается моей руки. Её кожа мягкая и бархатистая.

И вот мы сидим в маленькой кофейне друг напротив друга. Мы единственные гости в заведении. Женщина-робот с серебристым лицом наливает нам кофе.

— Клара, вы совсем не удивились нашей встрече, — констатирую я.

— Несколько дней назад увидела в окно странного человека, который наблюдал за мной. Не рассмотрела его лицо, но почувствовала, что знаю его. Я догадалась, что это вы.

У меня на лбу выступает испарина. Не знаю, что ей ответить.

— Вы знали, что я слежу за вами?

Клара закидывает ногу на ногу.

— И даже более: я знаю, почему вы следили за мной.

Моё сердце падает камнем вниз. Лёгкие вот-вот откажут.

— Я вам интересна. Это так?

Киваю в ответ. Клара снова улыбается, убирает прядь светлых волос, упавшую на её красивое лицо.

— Ну не смущайтесь так. Это нормально. Расскажите лучше о себе, — просит она.

Я теряюсь. Клара задаёт вектор разговора сама: ей интересно узнать о моём голосе. Выкладываю всё про рак и про то, что нашпигован механикой, как пирожки картофелем и грибами.

— Мне очень нравится ваш голос. Мы с вами похожи. Можно считать, что мы оба наполовину люди, наполовину роботы. Может, перейдём на «ты»?

И вот мы уже разговариваем как старые приятели.

Узнаю от Клары, что она любит ходить именно в эту кофейню, потому что хозяйка заведения — робот; она знает маленький секрет гостьи и наливает ей кружечку кофе, готовая к тому, что напиток останется нетронутым. А Клара просто хочет чувствовать себя обычной женщиной и любит болтать с хозяйкой о том о сём, особенно когда в кофейне нет других посетителей.

Она рассказывает мне, что у неё есть свои стремления, цели и амбиции, что она хочет работать, несмотря на богатство мужа. Делится, как сильно любит дочь.

— Знаешь, Виктор, ты тоже мне очень и очень интересен. Ты понравился мне с первого взгляда, — признаётся вдруг Клара. — Ты хочешь знать, как я появилась на свет? — Она делает паузу и продолжает, не дождавшись моего ответа: — У моего мужа была жена, настоящая, живая женщина. Её звали Клара. Всё у них было чудесно: дом, семья, дочка. Та Клара была не такой спокойной и тихой, как я. Внутри неё бушевали шторма. Только так могу объяснить постоянное желание ощущать адреналин в крови: парашютный спорт, мотоспорт, скалолазание. А последней её страстью было катание на сноуборде. Она могла сослаться на усталость от семейных тягот и умчаться наслаждаться заснеженными склонами. Наверное, ей было просто скучно сидеть в золотой клетке. Она погибла четыре года назад, точнее, пропала без вести при сходе ледника. Муж не мог оставить этого так. Он же властелин мира, один из акционеров «Флеш».

Меня сделали из ДНК Клары (благо все сильные мира сего хранят ДНК в специальном банке). Часть моего тела идентична телу Клары, часть — механическая. Я уже говорила тебе, что моя воля свободна. Муж так решил. Это нонсенс, ведь роботы со свободной волей могут быть опасны для людей. Но мой муж может получить всё что хочет. Этот мир принадлежит ему. Он способен оплатить любой каприз. Муж видит во мне свою настоящую жену. Бывает, он говорит мне: «Дорогая, ты помнишь, как мы летали во Францию?» А мне нечего на это ответить, ведь я никогда там не бывала. И тогда он понимает, что я только копия, и меняется в лице…

Я свободна, но при этом принадлежу ему. Фактически по закону «О робототехнике» я его собственность на ближайшие пятьдесят лет. Но я другая и не похожа на ту женщину. Говорят, она обожала мужа, а я его не люблю. У меня есть свой характер, свои интересы… и свои желания. Может быть, мы поедем к тебе? Моё авто припарковано рядом. Никто не узнает.

— А она? — Я киваю в сторону хозяйки кофейни, протирающей стол в тёмном дальнем углу.

— Она никому не скажет, — шепчет Клара мне на ухо.

Мы летим ко мне на флайкаре. У меня в висках пульсирует кровь. На Кларе надето тонкое белое платье. Смотрю на её оголившееся колено. Закусываю губу. Становится сложно воспринимать её как машину: вижу в ней теперь женщину, очень привлекательную женщину. Но я не хочу, чтобы кто-то узнал о нашей связи.

Мы оказываемся у меня в квартире. Наши губы сливаются в поцелуе, как только мы перешагиваем порог. В этот момент с плеча падает сумка. Пистолет ударяется о пол, издав глухой звук.

— Что это у тебя там? — спрашивает Клара.

— Это пистолет, — отвечаю я, не в силах придумать правдоподобную ложь. Достаю его из сумки и кладу на тумбочку рядом с дверью. — Его дал мне Андрей, тестировщик ПО из «Флеш Индастри», который обещал устроить меня в компанию.

Но Кларе даже не нужен был ответ. Она целует меня снова, я упиваюсь этим чарующим моментом. Мы близки, мы нежны друг с другом, мы соединились, как получеловек и полуробот, растворившись друг в друге без остатка. Вот мы лежим на моей кровати и болтаем, я обнимаю Клару за плечи.

Вдруг раздаётся бешеный стук в дверь.

— Спрячься! — умоляю Клару.

Если кто-то узнает про мою связь с роботом, пусть и таким непохожим на других, не переживу. Ведь именно я высказываю свою ненависть к роботам на каждом шагу.

Натягиваю джинсы и футболку, потом отворяю дверь. На пороге Андрей, он пьян. Видимо, его гарпия-жена упорхнула на выходные к матери. Он врывается в квартиру.

— Ты — сукин сын. Ты — неблагодарная тварь. Я тебе добро хотел сделать, а ты облажался по полной программе. Убью, — орёт он. — Где мой пистолет? Эта серая скучная жизнь невыносима!

Он хватает пистолет с тумбочки и направляет его себе в висок. Я выбиваю оружие из его рук. Он шмыгает носом и как ни в чём не бывало уходит.

Я прикрываю дверь и собираюсь вернуться в объятия прекрасной Клары. Но, повернувшись, вижу дуло пистолета, направленное на меня.

Клара уже успела одеться. Её волосы растрёпаны, а взгляд немигающих глаз способен испепелить меня.

— Что это? — сдержанно и тихо спрашивает она.

В её руках мой план идеального убийства, расписанный на бумаге, а также резюме с надписью «Умри».

— Ты хотел меня убить?

Я молчу.

— Почему?

— Я ненавижу роботов. Вы отняли у меня мою работу и мою жизнь…

Клара смотрит на меня с отвращением.

— Да что я тебе сделала плохого? У меня дочь… — Она заикается. — У меня дочь. Я не люблю мужа, но обожаю мою доченьку. И люблю мою жизнь. Мне всего лишь четыре года. Я хочу побывать в Париже, в Риме, хочу увидеть, как моя девочка выйдет замуж. Ты пишешь, что я бездушная тварь. Но, похоже, у тебя тоже нет души. Ты просто жалкий псих, заигравшийся в благородного мстителя.

Продолжаю молчать. Как ей объяснить всё, что у меня на сердце? Каждый мускул на лице Клары напряжён. Она в бешенстве от моего молчания.

— Ты хотел совершить идеальное убийство? Я его тебе покажу. Сегодня, 28 апреля, полдома слышали, как твой сосед вопил, что убьёт тебя. Я знаю, что он хватал пистолет. Значит, на нём есть его отпечатки. Никто не видел нас с тобой вместе. Никто не знает, что я здесь. Я уничтожу твой коварный план, сотру записи с камер, подключив моих друзей из правоохранительных органов, и нас уже ничто не будет связывать.

— А как же твои отпечатки? — выпаливаю я.

— У меня их нет, — отрезает Клара. — Зачем машине отпечатки?

— Когда мою флешку достанут из шеи, все узнают, что это сделала ты.

— Твой убийца, тот мужчина, вполне может извлечь и уничтожить флешку, недаром же он айтишник в «Флеш Индастри». Я тоже с этим справлюсь, — парирует Клара.

— Но робот не может убить человека?

— Я ведь предупреждала тебя, что я не обычный робот, — отзывается Клара, нажимая на курок.