В погоне за мужем!

Марина Ивановна Иванова, 2021

МАША (35) живет в деревне и уверена, что все так живут. Она воспитывает сына – подростка одна, работает учительницей начальных классов, ночами подрабатывает, – таскает тяжеленую сумку почтальона, переставляет мешки на мукомольном заводе и очень, как ей кажется, – счастлива. Единственный недостаток у нее – это фобия: Маша боится мужчин, потому что брошенка. Но старшая сестра ВАЛЕНТИНА(55) – деревенская «бизнес – лошадь», как она про себя говорит, хозяйка магазина женской одежды, который в деревне один, круто меняет жизнь Маши. Валентина, не выезжая из Михайловки, покупает в Питере квартиру в ипотеку по доверенности, втайне от мужа – пугало, как она его называет, конечно, отправляет десант в виде младшей сестры и ее четырнадцатилетнего сына в огромный город Санкт – Петербург. Что ждет Машу в незнакомом городе? Страшно даже подумать. В деревне она никогда не видела бомжей. Но Питер с лихвой это восполняет. Вы первыми узнаете, как выжить, прочитав новый захватывающий роман Марины Ивановой.

Часть II

Бизнес по-русски

Глава 4

— Конечно, мы сегодня подъедем, — кричала Маша в трубку телефона. — А как добраться? Подождите, записываю, метро Гражданский проспект, ул. Светличная. Все записала, спасибо! Да, документы, что сестра предприниматель, взяла. Хорошо, копию паспорта прихвачу.

— Ну что, мам, нашла магазин? — спросил Колька, не отрываясь от ноутбука, который привез с собой.

— Да, слава Богу, думала не найти нам по такой цене, как Валя приказала.

— Ма, забыл сказать, мне еще схему метро сунули, когда я за газетой ходил. Вот метро «Гражданский проспект», видишь? — Колька наклонился над маленьким календариком, перевернул его, внимательно рассматривал разноцветные линии: красную, зеленую, синию, оранжевую. — А это, наверное, наше метро, читай — «Василеостровское». Смотри, вообще рядом, двадцать остановок до твоего магазина, — произнес Колька рассматривая схему метро.

— Сыночек, чтобы я без тебя делала? — обняла Маша сына. — Ты у меня такой взрослый, такой умный. Еще умнее будешь, когда в питерской школе учиться начнешь. Я твои документы сегодня отнесла в школу, которую Фатима показала. Очень мне там понравилось, чистенько, учителя хорошие. Жаль, места укомплектованы, я бы с удовольствием там работала.

— Мы же обещали тете Вали, что магазин ей откроем, какая школа, ма? Какие первоклассники? Мы же теперь бизнесмены.

— Так, на будущее спросила, — опуская глаза, произнесла Маша.

На следующий день Маша и Колька поехали с документами в Торговый центр на Светличную улице. С пересадками добрались, наконец, к Торговому центру. При этом вышагивая ни один километр по широкому проспекту от метро к магазину. Таких расстояний в деревне не было. Казалось, они в другом мире очутились. Это была другая планета, где каменные многоэтажки свечками тянулись к небу. Были одинаковые настолько, что у Маши закружилась голова. Колька опять был недоволен, что нет круглых стеклянных высоток, только каменные. Хотя тоже произвели на него впечатление. Он признался, что эти великаны сильно на него давят. Удивлялся, как люди в них не блуждают. Ведь с работы ночью можно не в свой дом попасть. Как разобрать, — где твой, а где соседский?

«Боже, как далеко магазин находится от метро. Как мы будем тащить эти огромные сумки?» — волновалась Маша, зайдя в помещение.

— Здравствуйте, какой магазин сдается в аренду? — спросила Маша.

Ее оглядела с любопытством высокая блондинка модельной внешности с длинными прямыми волосами:

— Зайдите в бухгалтерию, там все скажут, — зевая произнесла модель.

Маша поблагодарила и прямиком направилась по коридору, куда указала блондинка, по дороге рассматривая различные отделы с товаром, в которых люди имели нужду и потребность. Когда зашла в бухгалтерию, рассказала откуда прибыла. Бухгалтер подскочила, бросилась обнимать Машу, целовать.

— Не может быть! — кричала бухгалтер. — Я сама из этой деревни. Я тоже из Михайловки! Меня зовут Надежда Михайловна.

Маша на нее уставилась, потому что это женщина была явно не из Михайловки. Маша ее там никогда не видела.

— Я родом оттуда, наверное, меня там уже не помнят. Давно уехала. Вы тогда еще не родились. Сорок лет живу в Питере, замуж здесь вышла после института.

— А? — протянула Маша. — А Смирновых вы знаете?

— Не помню уже, Смирновых, Смирновых, — повторяла бухгалтер, заставляя память напрячься. — Я Сидорова была в девичестве, наших в Михайловке уже никого не осталось

— Сидоровых у нас в деревне много, — обрадовалась Маша. — Может это ваши родственники, — тетя Лида, тетя Шура, тетя Света, они все Сидоровы.

— Нет, это, наверное, другие Сидоровы. Я родителей в Питер забрала сразу после института. Здесь и похоронила. А в семье была единственной дочерью. Ладно, давайте документы, землячка, буду вас оформлять. Не беспокойся, поддержу тебя, Машенька, в этом большом городе.

— Спасибо, — опустив глаза, произнесла Маша. А где магазин?

— Угол у входа, видела? Это он сдается. Аренда двадцать пять тысяч рублей. Самая дешевая цена в Питере. Так что, добро пожаловать в Торговый центр «Мечта». Контингент у нас разный, в основном, пенсионеры. Но бывает и везет. День на день, как бык прошел, — то ровно, то криво. Главное аренду плати вовремя. Не переживай, что отдел за дверью, зато лучшие места — все покупатели мимо идут, что — нибудь да купят.

— Как мимо? — забеспокоилась Маша.

Бухгалтерша странно на нее посмотрела, пояснила, что мимо дверей никто не пройдет. Магазин закрывается в десять, как и открывается.

Маша бежала следом за бухгалтером, все время думала, что Питер тоже оказывается маленькая деревня. «Надо же именно землячку умудрилась здесь встретить. А вообще она похожа на нашу. Даже походка сохранилась, этакая вперевалочку, утиная, деревенская. Красивая видно девушка была эта Надежда Михайловна, — восхищалась Маша. — Почему с годами люди толстеют? Куда девается красивая фигура? Наверное, позвоночник сохнет, живот вперед лезет. Для баланса удерживает тело, чтобы могло ровно ходить».

Надежда Михайловна была пенсионерка, которая подрабатывала, как она сказала, чтобы со скуки не помереть. Да и пенсия маленькая, а запросы на лекарства большие и зрелищ еще хочется.

— Вале расскажу, удивится, что землячку встретила. Наверное, она Сидоровых знает, — не успела поделиться Маша, как бухгалтерша остановилась перед решеткой возле входной двери.

— Вон тот угол будешь снимать, — прервала ее размышления бухгалтерша, показывая на узкое пространство за входной дверью. Надежда Михайловна заметила ее взгляд, подмигнула, обняла, успокоила:

— Не бойся, находи радость в проблеме. Видишь, решетки везде, оборудование торговое не нужно покупать. Цепи повесишь, на них вешалки с платьями. Готовая реклама. Гладильную доску я тебе предоставлю, утюг тоже дам, не переживай.

— Спасибо большое, Надежда Михайловна, за поддержку, — произнесла Маша и показала на Кольку. — У меня вон какой мужчина — помощник, мы с ним быстро все завтра развесим. Это мой сын Колька.

— А что ж муж не помогает? — поинтересовалась Надежда Михайловна, — или умер?

— Почему умер? Живой, мы не живем вместе, — опустила глаза Маша.

Колька повернулся в сторону бухгалтерши, громко произнес: «Маме никто не нужен. Сказано вам, я помощник, что не так?».

— Все так как должно быть, молодой человек, грубить не нужно. Не в этом сила, сила — в уме и спокойствие, — улыбнулась Надежда Михайловна. — Какой грозный бизнесмен.

На следующий день грозный бизнесмен все время ныл, что сумки тяжелые не хочет тащить до метро, предложил на маршрутке доехать до Торгового центра. В интернете нашел на какой именно. Маша с радостью согласилась. До остановки было ближе, чем до метро. Вдвоем, еще не забытым способом, дотянули баулы попеременно. Как всегда, задом наперед, шаг за шагом, сумки с товаром доставили к маршруточному такси на Малом проспекте.

Проходя мимо магазина «24 часа без перерыва» поздоровались с Фатимой, которая удивленно их рассматривала, держа в руках сигарету.

— Что уезжаете? — спросила Фатима.

— Нет, по делам едем, — улыбнулась Маша.

— Ни фига себе дела, тяжелые!

Маша с Колькой ничего не ответили, продолжали тащить сумки, вытирая пот.

Колька купил карту с проездом маршруток и другого наземного транспорта. Всю ночь пялился на схему, в которой не мог разобраться. Затем в поисковике задал вопрос, получил ответ номера маршрутки по Гражданскому проспекту, вспомнил, что именно 321-ая останавливалась возле Торгового центра. Пару раз видел ее на Малом проспекте. Обрадовался, что доедут куда нужно. Вот что значит феноменальная память.

На остановке люди с подозрением смотрели на Машу и Кольку с их багажом. Отходили на всякий случай подальше. Наконец маршрутка с нужным номером резко притормозила. Маша с Колькой с трудом затянули сумки в салон, обрадовались, что пассажиров было немного, счастливые сели на заднее сидение, вытянули ноги, вздохнули. Но водитель так рванул вперед, что сумки оказались опять у входа. Маша подскочила, пыталась оттащить их к себе поближе. Но водитель маршрутки с диким акцентом приказал сесть, не гулять по салону. Маша старалась разместить багаж поближе к сиденьям, но сумки были настолько раздуты, что занимали все пространство маршрутки. На следующей остановке с трудом протиснулись люди, некоторые даже умудрились занять места. Пассажиры перелазили через эти сумки на следующей остановке и следующей за ней, возмущались громко. Водитель с кавказским темпераментом мягко попросил, чтобы Маша и Колька выметались из маршрутки. Остановил транспорт так же, как трогался. Возмущенные пассажиры вместе с Машей и Колькой полетели вперед, едва не упав на плечи грозного водителя. Благо, нашлись добрые люди, которые помогли бизнесменам вытащить сумки из маршрутки.

Маша с Колькой остановились посреди улицы, огляделись, остановок нигде не было, метро тоже.

— Ма, пошел он куда подальше, сам видно тупой, по — русски говорить не умеет, а туда же командует! — возмущался Колька.

Маша огляделась по сторонам, десять раз вспомнила старшую сестру Валентину, которой помогать нужно ипотеку выплачивать, заплакала. Денег на такси не было, потому что за аренду отдала почти все сбережения, которые получила от Вали. Оставила немного на еду и на коммуналку.

Но минуты, секунды, мгновения, из которых состояла жизнь, летели быстрее неприятностей.

«Нужно собраться, открыть магазин, заработать денег, чтобы не лазить по мусоркам, как та старуха в шляпке», — подумала Маша, вытирая слезы.

Она подняла глаза к небу, вздохнула, проглотила предательский комок, включила режим перезагрузки, как зависший компьютер, спросила у проходившей мимо женщины, где находится метро?

— За углом, пятьсот метров отсюда, — сказала женщина, показывая на букву «М», выглядывающую издалека.

Откуда — то взялись силы, либо от натруженных рук, либо от того, что быстрее хотелось стать предпринимателями, либо от того, что метро было видно, но у Маши и Кольки поднялось настроение. Они даже начали шутить и смеяться.

— Ма, ты когда — нибудь думала, что станешь бизнес — леди? — смеялся Колька.

— Нет, таких не знаю. Знаю тетю Валю бизнес — лошадь, — улыбалась Маша.

Колька схватился обеими руками за сумку, потащил поближе к букве «М». Через полчаса оказались в здании метро.

— Куда вы эти баулы пихаете? — кричал охранник, пытаясь переорать кричащий автомат, который съел жетон.

— Как же быть, если сумки не пролазят? — удивилась Маша.

— Вон там проходите возле охраны, — командовал полицейский, прибежавший на зов турникета. — Там проход есть для таких бизнесменов, как вы.

Маша потянула сумку к указанному месту, Колька рядом тащил другую, шепча на ухо маме: «Ма, я такую форму хочу, работу такую тоже. Стоишь, руками машешь. Ты заметила, он — трезвый!».

Маша кивнула головой, прошла мимо ресепшена для огромных сумок, с ужасом рассматривала движущуюся ленту эскалатора.

— Боюсь становиться на эти ступеньки, — призналась она сыну.

— Не бойся, видишь, люди ноги вперед ставят, потом ступенька открывается.

— Вижу, а сумки как затащим? — спросила Маша.

— Пока ступенька будет открываться, успеем поставить, — предложил новоявленный бизнесмен.

Маша с Колькой быстро поставили одну сумку, запрыгивая, затащили другую и в это время Маша потеряла равновесие, упала на сумку, которая стояла впереди. Колька успел схватить Машу за куртку. Был счастлив, что помог маме, не дал полететь кубарем вниз. Держал за руку, улыбался. Маша покраснела, ей показалось, что все на нее смотрят. Кто ехал навстречу, повернули головы. Мало того, что сумки перерыли охранники, полицейские проводили по ней какой — то пищащей палкой, но еще норовились потрогать ее за грудь. Этого она перенести не могла, стукнула одного по руке со словами: «Что вы себе позволяете, вы же в форме!». Затем это нелепое падение. В общем, весь набор стыда. Спустившись в метро, Маша выбрасывала сумки с эскалатора, смешно перепрыгивала через страшные зубцы, высоко поднимая ноги. Не успела освободиться от стресса, как ее испугали голоса — предупреждения, которые металлическим голосом произносили, чтобы все были осторожны, потому что двери закрываются, а ты не знаешь, когда?

Маша инстинктивно толкнула Кольку в вагон вместе с сумками, села на них, чтобы не украли. Сердце обещало остановиться. Ведь сестра предупреждала, что товара там на сумму, которой в природе не существует. С мытарствами они все — же доставили сумки в магазин. Маша отдыхала с утюгом в руках, разглаживая красивые платья фирмы «Армяне». Колька становился на стул, развешивал товар в стройные ряды. Возмущался, что спина болит. Теперь он точно знал, что никогда не станет бизнесменом.

Глава 5

В магазине было очень тихо. Покупателей не было. Маша специально торопилась открыть отдел к выходным. У Валентины в субботу и воскресенье всегда было много людей. А в Питере Маша сидела, читала книгу. Вот тебе и мегаполис.

Девушка — модель из соседнего отдела сумок, — Жанна из Молдавии ходила взад — вперед, как на подиуме, смотрела на Машу, улыбаясь.

— Ты всегда будешь так продавать? — спросила модель.

— Как? — удивилась Маша.

— Прикрываясь книгой.

— Нет, а кому продавать?

— Хотя бы мне, — засмеялась Жанна.

Девушка была самоуверенна до наглости. Знала, сколько стоит, всем видом показывала, что она совершенно не вписывается в эту действительность. Жанна выглядела, как жена олигарха. Во всяком случае, по телевизору Маша видела их жен. Они все были на одно лицо — накаченные губы, оперированный нос, наклеенные ресницы, замороженные мимические морщины с подшитым подбородком. Сестры — близнецы. Видно у одного пластического хирурга наблюдались. Неужели девушки не замечают, что надутые губы придают их лицу облик высокомерной обезьяны. В зоопарке таких много.

— Жанна, ты такая красивая, тебе бы на сцену, а ты здесь, — улыбнулась Маша.

— Можно подумать ты хуже? — перебила ее Жанна, — Даже без косметики красавица.

Маша покраснела, опустила глаза, решила сменить тему разговора.

— Жанна, здесь всегда так тихо? — спросила Маша.

— По субботам, воскресеньям, хотя в пятницу начинается эта зевота, — в подтверждении своих слов, Жанна открыла широко рот, потянулась.

— Почему? Ведь на выходные самая торговля.

— Где?

— В деревне нашей, в Михайловке.

— А в Питере все на дачах привыкают к земле, — зевая произнесла Жанна.

— Ой, что же делать? — вздохнула Маша.

— Сидеть! Хозяйка твоя придет, ты на месте, не придраться ей будет.

Маша встала, поправила платья на вешалках, отошла в сторону, посмотрела.

— Моя хозяйка — сестра старшая, сейчас у себя в деревне очень хорошо торгует.

— Надо же, а когда они коров доят? — засмеялась Жанна.

— Коров вечером пригоняют. Она у меня все успевает. Боевая, не то что я. Президенту открытые письма пишет, не боится.

— И что Президент ответил?

— Нет на кого жалуется, те отвечают. Орут на всю деревню, что получили ее письмо в открытом виде. Якобы его кто — то открыл. Но это иносказательно, — засмеялась Маша, — ты не поймешь.

— Почему? Я в политике, как модель на подиуме. У меня же хозяйки из Украины. Сплетни, недостача, крики. В общем, сало на повидло намазывают и рады. Ой, или наоборот.

— Ты знаешь, а я люблю украинцев. В общем, как и все другие национальности. Мы ведь люди все. Какая разница из какой ты страны? Плохие бывают во всех странах. Также, как и хорошие. А сплетников везде одинаково много. У нас в деревне тоже есть.

Во время их разговора в отдел зашел покупатель мужчина. Маша зло на него глянула, учительским тоном приказала ему из магазина убраться.

— Это женский отдел! Мужчинам делать здесь нечего!

Жанна с ужасом посмотрела на Машу, схватилась за голову, тут же предложила мужчине альтернативу, — красивую дорогую сумку. Мужчина искал подарок жене, был удивлен такому маркетинговому ходу. Жанна с пеной у рта провела инструктаж, предупредила Машу, чтобы она так с покупателями не общалась. Ведь у них репутация хорошего Торгового Центра «Мечта». А Маша своим гонором последнюю мечту из магазина выгонит. Тут же сообщила в другие отделы, что у них SoS. Все прибежали посмотреть на цербера Машу, которая покупателя из магазина выгнала, требовали одного, чтобы она всем улыбалась или просто молчала. Маша понимающе кивала головой, соглашаясь с коллегами, оправдывалась, — «Мужчинам нечего делать в женском отделе!».

Жанна пообещала всех мужчин взять на себя. И действительно взяла их. Но про это чуть позже…

В это время в Михайловке вовсю шла торговля у старшей сестры Валентины. На ажиотаже, что имеет магазин в Питере, устроила распродажу. Мимо пробежал какой — то паренек в бейсболке, сунул в руку глянцевую бумажку, весело подмигнул. Валентина хотела улыбнуться, но помешали вставные зубы, предательски выскочили. Она вставила челюсть обратно, разглядывая рекламный буклет.

— О! К нам в деревню сам Жириновский едет! — закричала она соседке по отделу.

— Ладно брехать! — возмутилась подруга Света.

— Нет, правда, смотри, Жириновский и группа «На — На» приезжают в Михайловск, — засмеялась Валентина.

— Группа «На — На»? Они разве не на пенсии еще? — удивилась подруга.

— Сегодня увидим! — радостно ответила Валентина.

На площади Ленина в деревне действительно устроили самый настоящий праздник для селян. Такого михайловцы не видели никогда. Возле мэрии воздвигнули за пол. часа сцену, расставили аппаратуру, надули шары. На всю округу звучала музыка. Нарядные селяне подтягивались к площади, похмеляясь пивом и что покрепче, громко смеялись, оставляя шлейф дешевого одеколона. Вечные невесты с пожеванными лицами старушек выделялись яркой губной помадой и хлорированной головой. Этакие блондинки экзальтированного возраста в коротких юбках с кривыми ножками подпрыгивали в такт музыки, потому что по телевизору видели, что так положено. Дамы солидного возраста трясли лишними килограммами в надежде похудеть. Хотя им не особо этого хотелось. Все приветствовали друг друга, хвастались новыми нарядами. Как говорится, — нет плохой фигуры, есть безобразная одежда. Но ее тоже можно прикрыть танцами. Когда быстро двигаешься, никто ничего не заметит. Деревенские пускались в пляс, в русско — народный рэп, деревенских хоп, пьяный брейк. Особенно хорошо получался нижний. Главное вовремя оттащить такого танцора, чтобы не затоптали.

Когда нет никаких развлечений, кроме как стенка на стенку, то приезд Жириновского с группой «На — На» был сравним с концом света. У всех местных жителей бились в унисон Вселенной сердца. Некоторые даже чувствовали удары Марса, потому что покраснели, увидев видеокамеру с цифрой один. Каждый хотел попасть в объектив, чтобы передать привет, рассказать про свою земную, запорошенную действительностью, жизнь. Народ забыл в этот день загнать скотину и другую живность домой. В свою очередь, те приперлись на праздник тоже. Стояли неподалеку, мычали, блеяли, кукарекали, крякали. Эмоциональное возбуждение хозяев передалось им тоже.

Хорошее дело придумали политики для простых сельских тружеников, — загипнотизировать их перед выборами концертом. Все в Михайловке любили музыкантов группы «На — На», вспоминали себя молодыми, выросли на их песнях. Энергия жизнерадостных артистов чувствовалась даже через экран телевизоров. Но в живую сдувала с места. Конечно, михайловцы хотели увидеть артистов, хотя были уверенны, что приедет ложная группа этаких пародистов, как фальшивая Верка — Сердючка на свадьбах в каждом дворе. Русский народ где — то на дне истерзанной души надеялся поздороваться за руку с самим Жириновским, опрокинуть с любимым политиком сто граммов мутной самогонки. С такими мечтами народ шел на площадь имени Ленина в надежде получить по морде.

— Валька, ты че так вырядилась по — модному? — спросила Света, соседка по магазину.

— Три платья уже продала! — смеялась Валентина. — Это такой пиар — шаг. Шагнул, жопой вильнут, денежки в карман!

— Ой, нужно было сумки на себя повесить, — охала соседка по бизнесу, — может купил кто?

— Антиквариат? У тебя сумки какого года?

— Советские еще? Со знаком Отк между прочим. Отдел технического контроля. У твоих одноразовых тряпок такого точно нет.

— Что ты несешь? У меня самые лучшие платья! — возмутилась Валентина. — Безразмерный люрекс. Натягиваешь и блестишь на солнце. Никто не может рассмотреть сколько в тебе килограммов, — Валентина открыла рот, пальцем показала на импровизированную сцену.

В белых брюках стройные красавцы выбежали на сцену, крикнули: «Выше руки, михайловцы! Давайте веселиться! Жириновский всегда с нами! Спасибо ему за этот концерт!».

Валентина закричала, увидев артистов:

— Господи, Светка, они настоящие! — обняла она подругу, с которой только что ругалась.

— Точно, Валюха, а где Жирик?! — заорала сумочница.

Селяне в последний раз в таком количестве собирались на площади Ленина на советскую майовку. Не верили, что в центре Михайловки стоят настоящие артисты, поют точно так же, как в телевизоре. Это был полный восторг. Старики прыгали, молодежь визжала, сторожа проснулись, вылезли на порог близлежащих учреждений, библиотеки, районо устроили день открытых дверей.

После концерта ведущий праздника предложил сфотографироваться с Жириновским. Лучше бы он этого не предлагал. Народ ломанулся вперед. Все захотели иметь такое фото. Их даже не остановило, что Жириновский был вырезан из картона. Все его обнимали, целовали, групповые фото тоже приветствовались. Это был настоящий праздник победы над действительностью, над проблемами, над долгами. Гуляли до полной луны, которая освещала дискотеку. Молодежь решила продолжить веселье до утра.

В городе Санкт — Петербург в это же время под той же самой луной проходил концерт тоже. Только на Дворцовой площади. Какая маленькая планета Земля! Одна луна освещает все города одновременно. Маша протискивалась вместе с Жанной поближе к сцене. По странному стечению обстоятельств они оказались на празднике жизни в ту же минуту, что и Валентина в Михайловке. В душе так же звучала музыка, захватывало дыхание, стучало сердце в унисон раздающимся аккордам. Только на сцене был Шнур, но без матов. Видно устал платить штрафы. Серега выскочил, закричал: «Питерцы, почему так тихо! Не слышу! Подняли руки! Раз, два, три, в Питере пить!».

Питерцы завизжали, запрыгали, замахали руками, будто гладили впередистоящих людей по голове. Серега пел всеми любимую песню. Маша с Колькой подхватили ритм общего веселия, орали на всю Дворцовую площадь, как хорошо в Питере жить тоже. Жанна оглядывалась по сторонам, в поисках симпатичных кавалеров. Встретилась глазами с бухгалтершей, которая осуждающе на нее посмотрела. В компании всегда находилась Надежда Михайловна Сидорова, бывшая уроженка деревни Михайловки, как цензор благопристойности. Ей было всего пятьдесят пять лет. Но она про это не догадывалась. Молодилась, веселилась, как выпускница на последнем звонке. Ведь душа не имеет возраста, ты же себя не видишь со стороны. Конечно, на следующий день напомнили о годах радикулит, головная боль, геморрой. Но в данный момент «вечная невеста» стучала Кольке по голове и по голове его нового друга Петьки, — сына Жанны. Те отодвигались от сумасшедшей бабушки, которая постоянно их воспитывала, не знали, как улизнуть с Дворцовой площади домой. Там их ждала компьютерная игра. На помощь им пришла Жанна. Она, как и обещала, взяла всех мужчин на себя. Вокруг нее собрались разновозрастные самцы. Дети стали помехой.

— Машка, давай Петьку у тебя оставим с ночевкой, пусть с Колькой в компьютер поиграют, а мы продолжим концерт где — нибудь в ресторане! Поужинаем! — крикнула Жанна на ухо Маше, чтобы самцы слышали тоже.

Бухгалтер Надежда Михайловна услышала последнее слово и тоже изъявила желание перекусить с ними.

— Может ты поужинаешь вон с тем мужиком, что на сцене? — предложила Жанна, показывая на лысого певца, которого Серега вывел из толпы, попросил спеть.

— Я хоть вдова, но себя уважаю, бросаться на бомжей не собираюсь, — обиженно произнесла бухгалтер — землячка.

Маша покосилась на Жанну, помахала отрицательно головой.

— Зачем ты так?! — возмутилась она.

В это время бомж красиво запел, все на Дворцовой площади замерли от его божественного голоса. Песня была так себе юмористическая, про женщину — соратника по стакану. Но голос заставил влюбиться в певца сразу.

Надежда Михайловна открыла рот от удивления. Внешность и внутреннее состояние были настолько контрастно — вымученными, что захотелось плакать.

— Видишь, я тебе плохого не посоветую! — кричала Жанна, — может останешься с ним?

— Нет, пойду с вами, — уверенно заявила землячка Маши.

В ресторане они заказали пиво. Маша кривилась, но цедила эту гадость. Все время звонила Кольке, узнать, как им отдыхается с Петей?

— Машка, нормально отдыхается, отстань от них. В игрушки компьютерные играют, как всегда.

— А вдруг газ забыли выключить? — вздохнула Маша. — Или воду?

Жанна покрутила у виска, возмутилась:

— Машка, ты какая — то зацикленная на проблемах, расслабься, оглядись хорошенько, выбери объект, ты же так замуж никогда не выйдешь! Давай глазки строй.

— А как? — спросила Маша и свела глаза к переносице.

Жанна и Надежда Михайловна наклонились от смеха под стол.

— Ужас, какая ты смешная! — гоготала Жанна, — таким косоглазием всех мужиков разгонишь. Смотри, как нужно.

Жанна ласково улыбнулась парню за соседнем столиком, расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, помахала салфеткой, как веером. Он встал, подошел, пригласил ее на медленный танец. Маша с круглыми глазами смотрела на это знакомство, понимала, что так просто и в тоже время так сложно найти вторую половинку. Нужно найти еще такого мужчину, которому захотелось бы улыбнуться. Обвела взглядом весь зал, всех мужчин и вздохнула. Ей показалось, что они все однотипные.

— Не слушай ты эту проститутку, — пододвинулась к Маше бухгалтерша. — Мужик не дурак пошел, легкодоступные девицы нынче не в моде. Мы, тургеневские барышни, — оглядела себя со всех раздавшихся сторон Надежда Михайловна, — не позволим об нас вытирать обувь. У меня муж бриллиантовый был, — вдруг всплакнула она, опрокинув бокал шампанского, запив его пивом. — Понимаешь, Машенька, встретишь ты своего сокола драгоценного, нет лучше бесценного, вот увидишь, упадет, как снег в конце июня. Главное не торопись. Большой город, конечно, темп любит. Но ты оглянись лет этак пяток. А потом выбирай.

— Нет у меня пяток лет, Надежда Михайловна, — грустно произнесла Маша, — у меня только четыре года есть.

— Как четыре?

— Старшая сестра срок дала, — вздохнула Маша.

— Как в тюрьме?! — ужаснулась Надежда Михайловна.

— Да, если не выйду, то в деревню должна буду вернуться. Ее дети поступать в университет сюда приедут. А мне нужно будет квартиру освободить. Так не хочется из Питера уезжать. Мне здесь очень нравится. Артисты на улицах поют, метро есть, белые ночи. Даже пиво и то пить можно, — улыбнулась Маша, с трудом поднимая огромный бокал.

— Давай за нас! — обняла Машу бухгалтерша. — Мы теперь, похоже, с тобой одиночки вдвоем остались. Вон, смотри, Жанна на улицу кавалера потянула. В Питере бабы жадные до мужиков, никогда ни с кем не поделятся. Это тебе ни у нас в деревне. Все общее. А здесь каждый сам за себя. У мужа сестра родная в Италии живет. Вышла за богатого режиссера замуж, за итальянца. Она на Ленфильме работала. Он ее увидел, влюбился и увез в Рим. Прошу ее с кем — нибудь в Италии меня познакомить, не хочет. Боится, что отобью.

Маша посмотрела на подвыпившую новую подругу, задумалась о своей судьбе. Конечно, не хотелось уезжать из Питера. А как себя перебороть? Как научиться строить глазки, чтобы все мужчины приглашали тебя танцевать. Как влюбится, чтобы один раз и на всю жизнь. Как найти бриллиантового, как Надежда Михайловна. Четыре года так мало и так много. Маша боялась, что не успеет влюбиться и выйти замуж. Ее опасения прервала бухгалтерша:

— Смотри, собрала вокруг себя разновозрастных самцов. Еще с Дворцовой площади за нею шли, — шептала на ухо Надежда Михайловна, — к нашему столику их не ведет. Знает, что всех отобью. А тебе они как?

— Я таких терпеть не могу, зализанные, рубашечки на выточках, как у барышень, ужас. Мужчина не так должен выглядеть. Не знаю, как, но точно не в рубашке в обтяжку, — поделилась с нею Маша.

Во время Машиных рассуждений, к ним подбежала Жанна, сексуально наклонилась, пропела в ухо: «Машуля, собирайся, такси уже вызвала, Михайловну довезешь до дома, Петька пусть ночует у тебя. Мне нужно!» — быстро проинформировала она Машу.

— Куда нужно? — спросила Маша.

— Для здоровья! — ответила Жанна.

В тот вечер у Маши было весело. Из комнаты Кольки раздавались страшные крики: «Куда пошел, мудак?», — кричал Петька, обращаясь к компьютеру. Парень, наверное, привык спать то у Михайловны, то теперь у Маши. В общем Петька был без комплексов, потребовал ужин на двоих в комнату, сильно ругался, обучая Кольку новой компьютерной игре.

Маша лежала в освещении белых ночей, смотрела на эксклюзивную люстру в лилиях, оставленную бывшими хозяевами, думала о своей дальнейшей судьбе. Замуж, конечно, нужно выходить. Но не так как Жанна, — каждый день. Маша на примере своих родителей видела, что у мужа должна быть одна жена, у жены — один муж. Остальное, — такая грязь, что миллион ванн не хватит, чтобы это отмыть. А как же любовь? Ведь она есть! Во всяком случае, должна быть. Как у героев сериалов. Они знают толк в любви, в несчастьях, не то что мы. Хотя жизнь — это такое кино, в котором судьба не успевает контролировать сюжетные повороты в сценарии, написанном самим Создателем. Ты из деревни внезапно оказываешься в огромном городе, где так много соблазнов. А у тебя нет иммунитета. Ты как нетронутый цветок, растущий в заповеднике, вдруг вырастаешь в дикой природе, где тебя поливают химикатами, топчут ногами, пытаются вырвать с корнем. Но ты сопротивляешься, хочешь остаться чистым, несломленным обстоятельствами, таким же нетронутым и свежим. Маша оторвала взгляд от лилии на люстре, закрыла глаза, вздохнула: «Хорошо, завтра понедельник, хоть копеечку заработаю, мне нужно Вале помочь ипотеку выплатить».

Неожиданно зазвонил телефон, Маша удивленно глянула на дисплей, на нем высветилось: «сестра Валя».

— Алло, Машка! Знаешь у кого я сегодня автограф брала? — кричала в трубку Валентина на весь Питер.

— У Президента? — спросила Маша осторожно.

— Нет, к нему еще не доехала. С Жириком сегодня сфоткалась, прикинь?

— Он приехал после того письма, что ты написала? — поинтересовалась Маша.

— Нет, он хитрый, только свою картонную копию прислал. Я тебе фотку пришлю. Я автограф взяла у группы «На — На».

Последнее слово — на — на, эхом отозвалось в трубке. Маша услышала, что Валентина ей что — то отдает. Она привыкла донашивать Валины старые вещи, — платья, обувь. В последнее время ей приходилось ушивать их на несколько размеров. Но Маша рада была хоть таким обновкам.

— Что ты мне отдаешь? — спросила Маша, — очень плохо ловит телефон на седьмом этаже.

Валентина дунула в трубку, даже заглянула в камеру, будто хотела увидеть неполадку, громко ответила: «Ничего не отдаю! Машка, культур — мультур у нас в деревне был. Музыканты из Москвы приезжали. Фаина — Фай — на — на, Фаина, Фаина, ай на — на! — пела в трубку телефона старшая сестра.

Маша послушала исповедь Валентины, которая сегодня помолодела лет на двадцать, благодаря красивым парням в белых брюках. Валентина доложила, что муж Федор на концерт не ходил, но был не менее счастлив от того, что не слышал жену весь вечер. А племянники, Ванечка и Настя, дети Валентины и Федора, наконец — то узнали, что такая группа есть. Им было прикольно увидеть, как мама танцует восточные танцы. Рассказав очередной анекдот, Валентина спросила у Маши:

— Сколько выручка за эти дни?

— Валя, они все на дачах. Пока ничего не заработала! — пыталась Маша пробиться сквозь песню «Фаина — Фай — на — на, Фаина, Фаина, ай на — на.

После чего Маша услышала долгую паузу, которая ни о чем хорошем не говорила.

— Не поняла сколько? — переспросила Валентина угрожающе. — Тебе хватит на пластиковые окна?

— Какие окна?

— Пластиковые, не железные же? — засмеялась Валентина.

— Я ничего не заработала! — кричала в ответ испуганная Маша. — На окна у меня денег нет!

Но Валентина сообщила, что ничего не слышит, завтра присылает бригаду рабочих, чтобы она дома была, взяла выходной, ведь завтра понедельник. Она специально рабочих на этот день организовала. Просила проследить от «Я» до «Я» работу со знаком ОТК.

Маша посмотрела на окна, забитые картоном. Точно таким из которого был вырезан Жириновский. Конечно, купить квартиру в Питере по такой цене и не удивляться в каком она состоянии могла только Маша. Она понимала, что кот в мешке так и должен выглядеть — ужасный подъезд с кучей мусора, лифт в котором просвечивалась шахта, раковина размером с ванну, сколоченная бывшими хозяевами из фанеры мойка, шкафчик на кухне, обклеенный цветной пленкой с оборванными шторами. Так выглядела покупка эконом — класса. В щели окон лился дождь, дул ветер, нагоняя тоску.

Но Маша знала, что Валентина этого кота в мешке отмоет, расчешет, приведет в порядок. Начала с глазок, решила заменить окна. Завтра непредвиденный выходной. Когда же деньги на ипотеку зарабатывать? «Да ладно, Фаина — Фай — на — на, Фаина, Фаина, ай на — на», — пронеслось в голове у Маши.

На следующий день, бригада с окнами была в квартире. Они по — хозяйски отдирали картонку, выколачивали рамы, бросали мусор на пол. Маша едва успевала выносить строительные мешки, аккуратно расставляла их возле дамы в шляпке, которая спала под мусорным баком. Рабочие пытались заговорить с Машей, но девушка опускала глаза, старалась не смотреть на них.

— Дамочка, посмотрите, что мы здесь обнаружили, — протянул работник Маше бритвенный станок из серебра.

Глава 6

Маша удивленно разглядывала находку, что — то подобное видела у дедушки, когда была маленькой. Подержала в руках антиквариат, протянула обратно строителю.

— Возьмите себе, нам не нужно, сын еще не бреется, — безразлично произнесла Маша и вновь наклонилась к мешку.

Мужчина ухмыльнулся, подмигнул коллегам, быстро спрятал находку в карман. Строители ощупали каждую щель под подоконником, в надежде найти ценное. Но кроме бритвы больше ничего не обнаружили. Маша продолжала копаться в мешке, не знала где взять денег, чтобы расплатиться с рабочими. Смотрела на часы, разгоняла пыль руками, надеялась дозвониться Валентине до конца рабочего дня. Но абонент был вне доступа сети. В городе кроме Жанны и Надежды Михайловны она никого не знала. Но у них спрашивать постеснялась.

«Почему Валентина не перезванивает? Что делать?» — вздыхала Маша.

В Михайловке в это время на рынке происходило что — то страшное. Кризис навалился на их деревню внезапно. Несмотря на то, что в новостях успокаивали, говорили, что в других странах и деревнях еще хуже, не помогало. Деревенские жители знали наверняка, — узелок завязывается с концов. До Москвы далеко, там еще не в курсе, что пришла, как говорится, — жопа.

Народ в деревне перестал покупать одежду, обувь продукты. Закрывались один за другим магазины, яркой лентой из угла в угол висела реклама: «Ликвидация товара!». Все шептались про какой — то кризис, который то — ли рухнул, то — ли взлетел, то — ли утонул, то — ли всплыл, то — ли умер, то — ли возродился. Некоторые говорили, что несется на страну девальвация рубля как цунами. На всякий случай, многие решили бросить рынок, перебраться в город. Там хоть работы побольше, может получится не умереть с голоду.

Валентина не знала, радоваться ей или нет, что конкуренты исчезали, им аренду платить нечем было. А ей куда деваться? Она же из собственного дома не уйдет. Магазин находился во второй половине дома умершей свекрови на красной линии улицы Ленина. Валентине хорошо, глаза откроет, уже на работе. Рынок в Михайловке вырос на жилой улице. Многие свои огороды отдали под строительство магазинов. Валентина жила также. Работала денно и нощно для тех, кто имел в товаре нужду и потребность. Пока деньги из карманов у людей не исчезли совсем. Кому нужно было так народ разорить? Цены на все подняли на сто рублей, а зарплаты — на рубль. Пенсии получать скоро будет некому. Возрастную планку задрали. Мужики до пенсии не доживают, умирают рано. Да еще этот вирус неземной цивилизации корону на себя нацепил, косит смертями всех подряд. Сколько знакомых похоронили. А в новостях неутешительные прогнозы на осень и зиму. Магазины закрывают. Театры не работают. От такой новости процент смертности еще больше увеличился. Женщины решили тоже не отставать. У них половину пенсии забирали по судебным решениям, кредиты после потери кормильца не могли выплатить вовсе. Когда брали, думали жить будут вечно. Когда поняли, что нечем отдавать, наложили на себя руки. Единственным средством существования для многих был рынок — кормилец. Но он умер первым. Рынок — это эпицентр Вселенной. Показатель экономической составляющей всей страны. Как только люди перестают покупать вещи, наступает кризис, если продукты — конец света. Рынок — это лакмусовая бумага экономики страны.

— Слушай, я тоже закрываюсь! — кричала коллега Света из соседнего отдела сумок. — Мне, Валька, аренду платить тебе нечем.

— Я много беру? — грозно спросила Валентина.

— Да нет, я тебе всего за три месяца торчу! Но у меня долгов и без тебя хватает. Не знаю, что делать? Слушай, возьми у меня сережки за двадцать пять тысяч рублей. Я же их за пятьдесят брала, помнишь? — выпалила горе — бизнесмен.

— Да пошла ты! — заорала Валентина, — ты еще долг не вернула за них. Скоро из Армении вернется золотая королева, потребует, вот увидишь.

— Ничего, потом отдам! — оправдывалась сумочница.

— Вот это бизнес, ети его мать! — возмущалась Валентина, — знаешь, почему так получилось? Шагала широко, не по размеру ноги расставляла. В бизнесе сто рублей вложил, сто десять получил. Из них сто опять вложил, на десяточку прожил. У тебя все наоборот. Называется «Бизнес по — русски»! Как в том анекдоте, — «Мужик водкой торговал. Целый КаМаз привез на продажу, неделю продавал, а выручку за день пропил».

— Тебе все анекдоты травить. Конечно, Питер помогает выжить! А в деревне у людей карманы пустые! Мы в этом виноваты что — ли?

Валентина при слове Питер, схватилась за голову, вспомнила, что Маше нужно позвонить, набрала номер телефона со словами: «Ладно, завидовать, из Питера еще ни копейки не видела, что — то подсказывает, что не увижу!».

Глава 7

Маша вытащила из лифта последний мешок с мусором, посмотрела на Фатиму, стоявшую возле магазина с сигаретой в зубах, вздохнула, спросила:

— Фатима, скажи, пожалуйста, сколько примерно будет стоить четыре пластиковых окна в квартире установить?

— Не знаю, каждый по — разному дерет. Сбивай цену сразу, — произнесла продавщица, выпуская кружок дыма изо рта.

«Господи, что же делать? — Маша подняла глаза к небу, вздохнула, побрела с опущенной головой домой.

Когда зашла, увидела, что работники уже переодеваются.

— Сколько за работу? — спросила Маша, опуская глаза.

— Нисколько! С нами ваш муж расплатился, — улыбался мужчина, нашедший бритвенный станок.

Маша удивленно посмотрела.

— Какой муж?

В это время в квартиру зашел Женя — риелтор, открыл дверь, закашлялся от пыли, протер глаза, подошел к Маше.

— Вот этот муж! — показал на Женю работник окон, — или у вас другой есть?

— Могли бы не пылить здесь, — задыхаясь произнес Женя — риелтор. — Пойдем, выйдем, дышать нечем, — открыл перед Машей дверь.

Они вышли в коридор. Женя рассказал, что Валентина денег прислала, он цену сбил, поэтому принес долю, которую сумел сэкономить. За работу себе взял.

Маша облегченно вздохнула, постаралась состроить глазки, как учила Жанна, ласково посмотрела на Женю, чем очень напугала его. Как говорила Валентина: «Хомут на шее — замужеству враг. Нельзя на мужика сразу вешаться, сбежит». Маша смеялась, наблюдая, как Женя убегал вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. С нижних этажей доносился его голос: «Извините, риелтора ноги кормят!».

Маша вздохнула, оглянулась на открывшийся лифт. Из квартиры выбежали ремонтники, едва не сбив ее с ног тоже. На ходу попрощались и радостно забежали в лифт.

— Пока, хозяйка, зови, если нужно что вставить! — смеялись они в щелку закрывшегося лифта.

— Спасибо, — ответила Маша и чихнула в облако пыли.

В этот вечер она делала генеральную уборку в квартире — мыла окна, вытирала влажной тряпкой обои, постирала шторы, оставшиеся от бывших хозяев, надраивала полы с порошком. В общем, выходной удался.

К вечеру появился Колька, нашел себе компанию в лице одноклассницы Юльки. Она водила его по Питеру, показывала достопримечательности.

— Ма, ты знаешь, как в Питере красиво! Мы с Юлей лазили на колоннаду Исаакиевского собора. Оттуда весь город видно. Ваську нашу вместе с хвостом рыбьим. Завтра тебя поведу туда.

— Спасибо, сыночек! Завтра я в магазине работать буду. Отдыхать придется на следующих выходных.

В магазине Жанна плакала, жаловалась, какой гад оказался этот новый ухажер. После того, как она отправила Машу с Надеждой Михайловной домой, конечно, раскрутила его на бутылочку дорогого вина. Но после того, как он заночевал, пропало все золото из дома. Забрал больше, чем потратился.

— Господи! Почему мне так не везет на мужиков! — причитала Жанна на весь магазин. — Одни скоты попадаются!

Маша успокаивала подругу, но Жанна продолжала рыдать, на слезы прибежала Надежда Михайловна. Нравоучениями пыталась выбить из Жанны прелюбодейский грех, старалась облегчить участь потерпевшей, предложила удалить все по — женски, сделать операцию на глаза, вместо мужчин принимать на ночь хрен с молоком. Жанна клялась придерживаться инструкции, обещала ни одного мужика больше в постель не пускать. На следующий день, получив зарплату, Жанна пригласила Машу на ужин в суши — бар.

— Машка, пойдем, роллами угощу, ты в деревне такое никогда не ела, — предложила Жанна.

Маша согласилась, есть очень хотелось, проглотила бы даже лягушку по — французски, тараканов по — китайски, собаку по — корейски, поэтому роллы «Филадельфия» оценила сразу.

Жанна, видно, инструкцию оставила в постели, забыла, что обещала Надежде Михайловне, поэтому строила глазки всем подряд. Двое молодых людей заинтересовались ее поведением, подошли, сели к ним за столик знакомиться. Жанна улыбалась, рекламировала себя как красавицу, Машу, как подругу. Молодые люди были галантными кавалерами, заказали бутерброды с черной, красной икрой, тихоокеанские лангусты, дальневосточные креветки, карельскую семгу, разные сорта пива.

Маша отрицательно качала головой, но Жанна соглашалась со всеми угощениями, радостно подсчитывала экономию. Ей не хотелось тратить зарплату. Красивые парни с чувством юмора смешили девушек морскими байками, постоянно подзывали официанта, вновь повторяя заказ. Расщедрились даже на десерт, девочкам принесли клубнику со сливками.

Маша старалась не смотреть в их сторону. Слишком уж они напоминали актеров из любимых Валиных сериалов. Маша ковырялась в стаканчике, закапывая клубнику подальше в молочную смесь. А Жанна успевала строить глазки и тому и другому. Наконец, один джентльмен улыбнулся, сказал, что ему нужно в комнату с буквой «М», ушел. Его долго не было, друг стал переживать. Решил узнать, не потерял ли тот сознание от дегустационного набора, пошел проверить. Их не было два часа.

Жанна начала ерзать на стуле, наконец поняла, что не сэкономила на ужине, а накормила альфонсов филадельфией, черной, красной икрой, креветками, лангустами, напоила коньяком и белым бельгийским пивом. Официант улыбнулся, протягивая Жанне счет.

Конечно, Маша выложила свои копеечки тоже, поняла, что платье, проданное сегодня за пять тысяч рублей, съели женихи Жанны, имена которых даже не расслышала.

«Валя меня убьет! — вздыхала Маша, — я же помогать должна ипотеку выплачивать. А я мужчин кормлю!».

Жанна не переставала возмущаться, угрожала заведению потерей репутации, орала, что разоблачит их банду, потому что официант много улыбался и был с альфонсами заодно. Потребовала коробку, собрала оставшиеся деликатесы, обещала проверку из налоговой.

Когда Жанна забрала Петьку и уехала домой, Маша уткнулась в подушку, зарыдала. Ей совершенно расхотелось выходить замуж. Она поняла, что мужчин в Питере нет.

На следующий день Маша усиленно пыталась заработать деньги. Улыбалась всем старушкам, которые проклинали цены, дедулькам интеллигентного вида, которые возмущались медициной, молодым людям без денег и масок, школьникам с булочками. Но то — ли у нее не было опыта, то — ли действительно цены завышены, им ничего не нравилось. Маша не знала, что делать. Вчера доложила сестре, что продала одно платье, где взять денег теперь? Валентина предложила выручку делить пополам. Ведь должна же в Питере Маша что — то есть. Платье стоило пять тысяч. Две с половиной нужно было выслать. Но, слава Богу, выручку за первое платье Валентина оставила полностью. Сказала, что деньги к деньгам идут, примета такая есть, — первые деньги нельзя забирать. Маше стало стыдно, что она подарила деньги каким — то джентльменам, лиц которых не разглядела. Жанна обещала отдать Маше половину денег, ведь она втянула ее на обмывание первой зарплаты. Но Маша поняла, что это просто слова…

— Господи, как трудно быть бизнес — лошадью, — призналась Маша Валентине. — В школе намного легче. Здесь столько соблазна, когда деньги есть. Учителя зарплату маленькую получают, тратить нечего. В деревне — негде.

— Да, большой город — большие соблазны, маленькая деревня — маленькие. Но там и там денег не хватает. Слушай, Машка, почему сегодня ноль? — спрашивала недовольная сестра.

— Не знаю, я старалась! Бабушке одной даже одеться помогла. Правда, она меня обзывала, что я изверг, хочу задушить ее. Случайно дала размер меньше, чем та носит. Еще палку ее схватила вместо своей торговой. Она такой шум подняла, будто я ее обокрала.

— Слушай, бизнес дело серьезное, таких растяп нужно убирать оттуда. Ладно, что — нибудь придумаю. Неужели кризис до вас добрался тоже? Если в Питере деньги у людей из карманов исчезли, вообще жопа! — кричала в трубку Валентина. — Давай, уговаривай клиентов получше, чтобы платья покупали. Скоро День учителя, все должны быть красивыми.

Маша вздохнула, вспомнила любимый праздник, огромные букеты пионов, запах школьной пыли, столовой с кислым борщом, всплакнула и подумала: «Нужно менять тактику продаж!».

На следующий день бросалась ко всем, кто заглядывал в отдел. Жанна ей подмигивала, еще больше обещала отдать долг. Маша разводила руками, видела, что сумки тоже никто не покупает. Теперь точно знала, как выглядит кризис.

Наконец в магазин пришла странная девушка, демонстративно виляя бедрами, фальцетным голосом потребовала принести в примерочную все платья ее размера. Маша счастливая бегала от одного ряда к другому. Палкой снимала веселенькие платья, висевшие под потолком.

— Как вам это платье на мне? — спрашивала странная покупательница, крутясь перед зеркалом.

— Очень красиво! — восхищалась Маша.

— Я красивая или платье? — кокетничала девушка.

— Конечно, вы! — улыбалась Маша. — Вы украшение платья.

— А вот это? — спрашивала особа, демонстрируя другую модель.

— И это платье очень вам идет.

Маша, конечно, врала, как учила Жанна. На девушке все сидело плохо.

«Как бы себя не выдать?» — натягивала улыбку Маша. Она никак не могла понять, что настораживает ее в этой покупательнице, пыталась ухватиться за обрывочную нить мысли. Подозрение сверлило висок. Что — то в этой девушке не так.

Протягивая руку за очередным платьем, клиентка вдруг резко открыла примерочную, Маша увидела заросший мужской торс вместо девичьей гладкой груди.

Крик ужаса раздался, как пожарная сирена, на весь торговый центр «Мечта». Надежда Михайловна примчалась из бухгалтерии с огнетушителем. Даже на Невском проспекте остановилось движение всего наземного и подземного транспортов. В метро вагоны не двинулись с места. Все ждали, когда Маша успокоится.

— Это мужчина! — кричала Маша, запивая слова пустырником.

Странная девушка, демонстративно виляя бедрами, прошла мимо, брезгливо оглядела Машу, высокомерно произнесла: «Сельпо оно и есть сельпо! Дикари!».

Это была капля, превратившая Машину фобию в психическое расстройство с симптомами простуды. Маша стала чихать, кашлять, задыхаться при виде всех мужчин. Вечером рыдала в трубку телефона, убеждая сестру найти профессионального продавца, избавить ее от этого бизнеса, пообещала отдавать половину зарплаты учителя, когда устроится работать в школу. Этот вариант Валентине понравился. Она согласилась. Только в приказном порядке сообщила, что Маша должна делать ревизию два раза в неделю, ходить за выручкой каждый день, в выходные находиться в магазине вместе с продавцом. Маша согласилась, побежала искать работу. Но в школе все места были уже укомплектованы, Маша осталась сидеть в магазине, пока не найдет работу. А Валентина — достойного продавца.

Глава 8

Жанна с Надеждой Михайловной переживали за Машу, знали, что у нее всего четыре года, чтобы выйти замуж, придумывали новый план знакомства для нее.

— Слушай, Жанка, сейчас модно находить мужей в интернете! — вспомнила Надежда Михайловна.

Они ушли на перерыв в общую кухню, — небольшую комнату с чайником, столом, стульями под лестницей. Каждый из дома приносил что — нибудь вкусненькое. Час законного перерыва был санаторием. Отдыхали телом и душой. Маша очень хорошо готовила котлеты, запекала крылышки, лепила пирожки, делала бутерброды. В общем, хозяйка была универсальная. Рассказывала, как выводить пятна на одежде, какую таблетку выпить, что приготовить на ужин.

— Куда мужики смотрят? — возмущалась Надежда Михайловна, запихивая очередной пирожок с печенкой. — Сама готова на тебе жениться. Такая вкуснятина!

— Обычные пирожки, на кефире запариваю, — краснела Маша. — А печень на выходных отварила, перемолола, колобки скатала, в пакеты сложила и в морозилку. Вечером с работы приду, опару поставлю, пока умоюсь, переоденусь, картофель сварю. Тесто уже подошло, печенку с картофелем перемешаю, налеплю пирожков и на противень. Духовку разогрею, засуну, новости смотрю. Пирожки готовы. Перед сном выключу. До утра доходят, поэтому будто только что из печи.

— А я тестом брезгую, — возмущалась Жанна. — Прилипает, под маникюр лезет, бесит меня!

— Тебя только альфонсы не бесят! — взорвалась Надежда Михайловна. — Красной икрой их кормишь.

— Зачем я тебе рассказала! Будешь теперь жалом тыкать! — огрызнулась Жанна.

— Девочки, не ссорьтесь, лучше попробуйте мои огурчики малосольные по — деревенски. Это не интернет — рецепты, — улыбнулась Маша, — мои собственные.

Жанна с Надеждой Михайловной переглянулись, взяли по огурцу, хрустнули, издавая укропный аромат.

— Точно! Найдем тебе мужа по интернету! — воскликнула Надежда Михайловна, подмигнув Жанне.

— Как это по интернету? — удивилась Маша.

— Таком! — засмеялась бухгалтерша. — Зарегистрируем, будешь, как мы на сайте знакомства сидеть.

— Вы тоже там есть? — удивилась Маша, разглядывая бухгалтера.

— Давно, — похвасталась Надежда Михайловна. — Я, правда, ни одного жениха не видела, да мне и не нужно. Мне только пообщаться.

— А мне нужно! — громко заявила Жанна. — Для здоровья!

Маша на нее удивленно посмотрела, возмущенно произнесла: «Ты столько здоровья потеряла из — за этих уродов, я так не хочу!».

— Ой, подумаешь, несколько раз мимо. Просто мне не везет. А вот моя подруга, когда мы с ней в Питер приехали, сразу нашла по интернету группу, с кем можно тусить. Я же тогда забитая была. Меня мама всю жизнь в Молдавии пугала, что в Питере все бандиты, — косясь на бухгалтершу, хвасталась Жанна. — Я, дура, в тот день, когда они за нами на машине приехали, зажалась в угол, все ждала, когда нас убивать начнут. А подруга наглая от рождения, не растерялась, благородную включила, маникюром пальцы растопырила, мизинец отставила, губы выставила. Рожу умную сварганила, безмозглость челкой прикрыла. На вопрос одного из парней — что вы делаете в свободное время? Ответила: «Люблю по магазинам ходить!». Я толкнула ее в бок, чтобы замолчала, с умным видом отвечаю: «Я читать люблю, в библиотеку хожу, вкусно готовлю». Так вы думаете, кого выбрал этот олигарх? Конечно, подругу. Она сразу к нему переехала, машина, цветочки, бриллианты до сих пор дарит. Живут гражданским браком. Она как не работала, так и не работает. Хотя парикмахер по образованию. Сказала, что спина у нее болит. Версия для богатого лопуха, который ее содержит. Я ей очень завидую, теперь в каждом парне вижу олигарха. Но пока мимо! Если бы сразу наглой была, замуж за Президента вышла бы точно.

Маша с удивлением посмотрела на подругу, вздохнула и спросила: «А этот способ знакомства через интернет не опасен?».

— Конечно, нет! Требуй у женихов, чтобы рожу показывали по скайпу. Ты должна видеть будущего мужа. А то они картинки выставляют с американскими актерами. Ты в кино не ходишь, попадешься на крючок опять к альфонсам каким — нибудь.

Надежда Михайловна зло посмотрела в сторону Жанны, недовольно произнесла: «Не нужно ее пугать раньше времени. Вот мой жених за разговоры денег не требует. Ей вдруг попадется бриллиантовый, как у меня был. Жаль рано ушел. Сейчас бы с ним говорила и говорила. Зачем при жизни молчала?».

На следующий выходной Жанна отправила Кольку с Петькой к себе домой. Решила устроить Машину жизнь в интернете.

— Ник тебе сделаем такой — «Рыжая бестия», — командовала Жанна.

— Ой, это вульгарно, — не соглашалась Маша.

Жанна уставилась на Машу, стукнула по столу:

— Зато наверняка. Мужики любят погрязнее!

— Я такого не хочу! — заявила Маша.

— Дура, главное на крючок его посадим, дальше видно будет, — советовала Жанна. — Фото поставим Мэрилин Монро, — добавила, смеясь.

— Она же блондинка? — поправила ее Маша.

— Мужики все дальтоники, я проверяла. Статус поставим: «Для развлечений на всю жизнь!», — засмеялась Жанна. — Мужики юмор тоже любят. Серьезных жен им дома хватает.

Маша уставилась на подругу, ее всю передернуло, она закричала, едва не сорвав голос: «Не хочу женатого! Это грех большой!».

— Кто узнает?! — удивилась Жанна.

Маша ходила из угла в угол по комнате, сложив руки на груди, краснея от возмущения:

— Ты вообще того? Мы здесь все на испытании временно, разве ты не знаешь? За каждое слово, взгляд с нас спросят, не говоря уже о детях! — кричала Маша. — Они за наши грехи ответ держать будут!

— Ой, ты эту церковную демагогию не разводи! Лови кайф здесь и сейчас.

— Вижу ты кайфуешь, когда отморозки попадаются?

— Это издержки производства, — улыбнулась Жанна и нажала «зарегистрироваться». — Вот теперь жди мужа, скоро объявится.

Маша уже не хотела никакого мужа, вспомнила всех ухажеров Жанны, которые, как одноразовые презервативы, менялись каждое свидание. У Маши так разыгралось воображение, что она ненавидела не только мужчин планеты Земля, но и во всей Вселенной.

«Как можно было вообще таким мужчинам родиться на свет? Это вообще нонсенс. Приходит мужик, полюбуется, комплимент скажет, настойчивость проявит и Жанна уже без денег в слезах. Целоваться с незнакомым как можно? Или она не целуется? А может быть даже в постель с собой кладет, как мужа? А потом плачет. Те обворовывают, бросают, и смеются. Кошмар. Разве можно так опускаться мужчине. На одну ночь приходит, как проститутка. Получается среди мужиков проституты тоже есть? — прижала Маша ладонь к лицу. — Интересно, как они называются? Однодневный самец? Одноразовый презерватив? Одноразовый кобель? Ужас! Это что получается, женщины пользуются ими, как туалетной бумагой. Почему мужчина не хочет встретиться с Жанной еще раз? Как можно девушку с одного раза понять? Вот и меня отец Кольки не понял. Наверное, правильно раньше делали, годами парень за девушкой ухаживал, а в постель ложился только после свадьбы».

— Прилетел! — закричала Жанна над ухом Маши.

Она даже вздрогнула, повернулась в сторону подруги:

— Кто прилетел?

— Жених! Сообщение пришло!

С экрана на девушек смотрел красивый Брэд Питт.

— О! Какой красавец! — воскликнула Жанна. — Хочешь такого мужа?

Маша ближе подошла к экрану, пригляделась:

— Нет, слащавый какой — то, похож на барышню, что у меня на прошлой неделе одевалась.

Маша долго сопротивлялась, говорила, что ей не нужно здоровье поправлять, работа не волк, кушать всегда хочется. Нужно рано вставать и зарабатывать на еду. Но Жанна напомнила, — завтра выходной. И что этот жених может оказаться олигархом, обеим работу даст, высокооплачиваемые должности предложит. Не думает о себе, подруга, пусть вспомнит про близких, — про нее и Надежду Михайловну. Маша потихоньку сдалась.

Когда пришли к Казанскому собору, месту встречи всех влюбленных, увидели молодого мужчину в странной военной форме. Сразу поняли, — это не Брэд Питт. Он был еще красивее, подошел к Маше, удивленно посмотрел на косынку, которую она теребила в руках, оглядываясь на Казанский собор. Маша собиралась именно туда, после того, как Жанна уйдет с молодым человеком поправлять очередное здоровье.

— Добрий вичир! — произнес мужчина со странным акцентом. — Вы говорите по — английски? — тут же переспросил он.

Жанна протянула ему руку, состроила те же глазки, спросила: «Вы какой национальности звание выбрали? Форма у вас откудава?»

Маша на нее глянула, подумала, что подруга разучилась говорить по — русски. Задала два вопроса в одном предложении, коверкая акцент. За свою хотела сойти. Жанна была настоящим психологом. Могла претвориться умной. Как она говорила, — лепила умняк. С дураками косила под дурочку, с иностранцами под иностранцев, с девственницами — под недотрогу. Этакий хамелеон — блонд — блэк. Если мужчина любит брюнеток, тут же перекрашивалась. Последний ухажер предпочитал блондинок, поэтому отрастила волосы на плечи, обесцветив их. Жанна мило улыбалась, когда жених рассказывал, что учится в военной академии, сам итальянец с азиатскими корнями.

— О! — загорелся глаз у Жанны. — Хорошо видать получаете? Мани хорошие платят?

— Обучение платное, — ответил итальянец. — Хочу русскую жену.

— Чтоб обучение оплачивала? — поинтересовалась Жанна.

Жених засмеялся, протянул портмоне, открыл, показал, что он набит долларами, евро, юани. Жанне этот метод знакомства понравился. Она влюбилась в ухажера с первой минуты, как заглянула в портмоне. Но Брэт Питт почему — то смотрел на Машу. Жанна отодвинула подругу в сторону, протянула руку:

— Меня зовут Жанна, — кокетливо произнесла молдавская невеста.

— Леонардо, — ответил мужчина и подал руку Маше.

Жанна перехватила его руку, сообщила, что подруга уже уходит, ей нужно на службу, подтолкнула Машу к собору:

— Ее звать Машка, как корову. А тебя, значит, — Леонардо, по — нашему Леня, — засмеялась Жанна. — Я тебя так и буду звать.

Маша повязала косынку, попрощалась с новым знакомым, зашла в Казанский Собор.

Когда закрыла за собой тяжелую дверь, почувствовала себя маленькой раздавленной букашкой, глядя на высокие своды Храма. Такая мощь навалилась на нее вместе с куполом. Она искала огромную икону Божией Матери во всю стену. Но увидела только длинную очередь и выразительные глаза небольшой иконы, что висела возле иконостаса. Узнав, что находится в положенном месте, Маша вздохнула, стала рассматривать красоту, которая ее окружала. Почему — то почувствовала, что за нею кто — то незримо наблюдает. Маша поежилась, оглянулась, но люди не смотрели друг на друга, были заняты своими мыслями. Иностранцы сверкали вспышками фотоаппаратов, старались тише говорить. Атмосфера способствовала тому, что людские голоса сливались со словами вечерней молитвы, превращаясь в грустную мелодию душь. Впереди стояла старушка, что — то объясняла внуку, насчет этой иконы, говорила, что Казанская Богородичная икона телесно исцеляет и врачует духовно, спасает от горестей и бед. Ею благословляют молодых к венцу и молятся о семейном благополучии.

«Правильно сделала, что зашла сюда! — вздохнула Маша. — Здесь Святые рядом. А мы свидание назначаем неизвестно с кем», — осенила она себя крестным знамением, вспомнила, как Валентина говорила, что мы ничего не можем сделать без Божией помощи, даже проснуться. Вокруг столько чудес, не видим, не верим. Одна святая вода чего стоит. Ученые пытаются найти объяснения, наливают в бутылку обыкновенную воду, ставят в крещенскую ночь на улицу, она обогащается ионами серебра. Почему именно в эту ночь? Каким образом она становится крещенской? Каким образом стоит годами, не портится? Когда обыкновенная тухнет.

Маша отстояла огромную очередь, подошла к иконе, прислонилась и вдруг почувствовала тепло и вибрацию. Не поняла сама, как из глаз полились соленые ручейки. Маша громко рыдала, спускаясь по ступенькам, оставив икону позади. Ей все уступали дорогу, когда она выбегала из Казанского собора. Маша не знала, что с нею происходит. В секунду набросилась действительность, душила самоанализом: ей много лет, ни разу никто не позвал замуж, никто не сказал, что любит, никто не дарил цветов, никто не желал спокойной ночи. Маша задыхалась от слез, прижалась к ребристой колонне Казанского собора и вдруг отчетливо услышала свое имя, произнесенное мужчиной с акцентом.

— Маша, ми тЬЕбя ждем! — махал рукой знакомый итальянец, похожий на узбека.

Маша быстро содрала платок, вытерла глаза, подошла к Жанне. Она стояла с новым кавалером под руку.

— Представляешь, Леня говорит, — давай подождем Машу, мне в Храм нельзя я другой веры, иначе бы зашел, — на скамейке пришлось сидеть, ждать тебя.

Маша попробовала улыбнуться, но поняла по лицу Жанны, что у нее ничего не получилось. Подруга передернула плечами, как всегда, пришла на помощь, сказала, что проголодалась. Новый знакомый повел их в ресторан «Терраса», заказал ужин, все время делал комплименты Маше и Жанне на ломаном русском. Расспрашивал у Маши сколько лет сыну, в каком он классе, до какого времени бывает в школе. Но вместо Маши на все вопросы отвечала Жанна. Хвасталась своим сыном Петькой, успела рассказать про Молдавию с Украиной, даже про хозяек сумочного магазина. Подробно делилась местом работы, советовала итальянцу, как их найти. Маша толкала ее под столом, показывала кулак. Но Жанна ничего не замечала, кроме портмоне итальянца и странной военной формы.

На следующий день Жанна рассказала Надежде Михайловне, что иностранец влюбился в Машу. В подтверждении слов, Леонардо стал встречать Машу с работы. Жанна тоже сопровождала их, болтала, что у нее от мужиков отбоя нет, убеждала Леонардо, что она на фоне Маши выглядит, как Ангел. А Машу, когда оставалась наедине с нею, наоборот убеждала, что нужно обратить внимание на этого итальяшку, так как он не женат и это выгодная партия, так как в их стране не принято разводиться. Они женятся один раз, пенсию жена получает даже после смерти всех его родственников. Можно всех захоронить. Пусть Машка не теряется, ведет его в Загс на Английской набережной. Он точно на ней женится и увезет в Италию. Но Маша не хотела оставаться с ним один на один. Что — то ее останавливало. Что именно она не поняла.

Всю осень Маша переписывалась с Леонардо. Жанна каждый день в подробностях расспрашивала, что он написал, советовала, как ответить, как затянуть его в Загс. В общем, проводила мастер — класс бесплатно, обучая Машу искусству обольщения, — как сексуально — красиво присесть на стул, как лечь боком на диван, выставив попу, чтобы изгиб был подчеркнуто — соблазнительным, как поставить ножки, положить ручки, держать спинку, кокетливо наклонять голову, изящно откусывать банан.

Маша говорила, что они с итальянцем просто друзья. Она помогает ему делать контрольные работы в академию. Это было чистой правдой. Леонардо учился в аспирантуре, был довольно умным человеком, бесплатно практиковался писать по — русски. Маша заметила, что переписка стала приносить ей удовольствие. Она впервые общалась с мужчиной. Пусть через компьютер, но это тоже опыт.

Колька ходил в школу на различные дополнительные занятия. Он должен стать отличником, как обещал маме. Понимал, что денег на репетиторов нет, нужно залатать огромную пробоину в образовании. В деревни не задумывался о будущем. Знал, что пойдет в пастухи, туда ему выписывали направление с первого класса. Будущую профессию выбрали давно. Учителя многих зомбировали на удачу. Пророчили стать пастухами, доярками, скотниками. Самые высокооплачиваемые профессии на селе были востребованы. Но в Питере эта перспектива стала не актуальна. Выход был один — хорошо учиться, чтобы не стать, не дай Бог, бизнесменом, как мама, которая падала на постель, в полете засыпала.

Колька проводил много времени на дополнительных занятиях с Викой — одноклассницей. Занимались каждый день в ее четырехкомнатной квартире, пока родители были на работе. Когда возвращался домой на Васильевский, замечал, что мама сидит вечерами за компьютером. Конечно, она объясняла, что ищет работу, рассылает резюме. Но телефонные звонки не спешили радовать отказом. Мама ложилась спать, в надежде, что кто — нибудь пригласит на новую работу. Однажды Колька заметил, что мама куда — то явно собиралась, долго возилась после душа с прической, укладывала волосы феном, затем гладила то одно платье, то другое из новой коллекции, которую прислала тетя Валя. С трудом дотащили эти сумки с Московского вокзала. Тетя Валя раз в неделю присылала новый товар для магазина. Не давала забыть, что они бизнесмены. Колька впервые увидел, что мама решила купить себе что — то из этой коллекции.

— Ма, куда собралась? — спросил Колька удивленно.

— С тетей Жанной пойдем в Мариинку на балет, — опуская глаза, произнесла Маша краснея.

Мариинкой оказалось приглашение итальянца в его личные апартаменты. Скоро Новый год. Его нужно будет с кем — то встречать. Жанна сказала, с мужиком нужно, чтобы в следующем году не сбежал. Конечно, встречать Новый год с мужчиной обнадеживающее начало. Тем более Леонардо настойчиво приглашал ее на ужин, хотел отблагодарить за контрольную работу, собственноручно приготовил десерт. Маша решилась, но с одним условием, что между ними ничего не будет. Новый год пообещала встретить вместе. Как говорит Жанна: «С кем встретишь Новый год лучше бы запомнить!»

Маша с пудами на ногах подходила к указанному адресу, поднялась на площадку, потопталась возле двери, хотела нажать на звонок. Но услышала смех Жанны за дверью:

— Леня! Какой ты ненасытный! Отстань! — смеялась лучшая подруга.

«Ужас! Они любовники! — пронеслось в голове у Маши, — зачем я опустилась до их уровня, согласилась на ужин с незнакомым мужчиной. Что за игру ведет Жанна?».

Маша выскочила на улицу, побежала домой, повторяя одну и ту же фразу: «Лучше Новый год встречу одна, запоминать не придется!»

Утром на работе Жанна напевала песенку, спрашивала у Маши, как обстоят дела на любовном фронте с итальяшкой. Маша сказала, что на свидание не пошла. Жанна долго смеялась, как — то странно смотрела на подругу, продолжая мурлыкать знакомую мелодию.

«Как же я сразу не догадалась, Жанна напевает песню, которая звучит у меня в статусе! Все понятно, она знает пароль, значит читает мою переписку с Леонардо», — вспомнила Маша и тут же высказала подруге все, что о ней думает. Призналась, что больше знать ее не хочет, сменила пароль, переименовала «Рыжую бестию» в «Синий чулок», статус поставила — «Ищу мужа на всю жизнь», поместила фото Софи Лорен и тут же получила сообщение.

Глава 9

— Ети его мать! — орала Валентина на всю деревню, — почему такая выручка маленькая? Ты ревизию делала у новой продавщицы?

— Делаю каждые два дня! — оправдывалась Маша.

— Смотри, они хитрожопые. На глазах упрут, не заметишь. Короче пока работу не нашла по — специальности, сиди в магазине каждый день.

— Хорошо, — пообещала Маша. — А как в деревне продажи?

— Ничего, пойдет! Перед Новым годом народ в магазины ходит. В поле работы нет, скучно дома сидеть, — гоготала Валентина. — Я одна осталась бизнес — лошадь в деревне. Все закрылись! Рынок пустой. Я и тетя Света — сумочница остались. Она теперь трусами приторговывает, они, как хлеб людям нужны. Она отдел сумочный бросила. Я его себе забрала. Теперь сумки — трансформеры, «бабкина пенсия», продаю. Очень хорошо берут, тебе оставить?

— Я вроде еще не на пенсии, — улыбнулась Маша.

— Так это дело наживное, не заметишь, как заработаешь, — смешила себя Валентина. Между анекдотами, сообщила, что кур, свиней, коров порезала, порубила, оптом москвичам сдала, чтобы ипотеку частично закрыть. Новый молодняк набрала.

— В общем, вкалываю, как всегда. Надеюсь, через год ты магазин раскрутишь, полегче мне будет. Народ в Питере должен полюбить тебя и твой магазин. Давай, держись! Село, если что, поможет! Одно поняла, — страна одна.

Страна действительно была одна. Перед Новым годом женщины в городе и в деревне спешили в магазин принарядиться. Новая продавщица, которую Маша приняла на работу, косилась на нее. Не нравилось, что она каждый день приходит. Работать профессионально не умеет. Но сидит, наблюдает. У нового продавца получалось продавать платья всем подряд. Маша ей улыбалась, хвалила за работу. Но продавцам свободу подавай. Зачем эти комплименты. Лишний раз посидеть не дадут. Приходиться улыбаться, обслуживать покупателей, копейку не дают украсть. Схема обогащения продавцов давно известна: продал платье, снял ценник, перевесил его на дешевое платье. Отчитался хозяйке, что продал вещь, которая в два раза дешевле, отдал ценник с дешевого платья. Разницу положил себе в карман. Ревизия сходится. На всех вещах ценники есть. А то что на дешевом платье висит дорогая цена, это следующему покупателю не повезло. Пока всплывет обман, ты уже в другом магазине деньги воруешь. А здесь Машка сидит, смотрит, не дает творческому масштабу свободы. Маша наблюдала за продавцом, косилась в сторону Жанны. Что — то она в последнее время плохо выглядит.

Жанна действительно становилась страшнее каждый день. Стала полнеть, темные круги под глазами, странные пятна на лице выдавали неспокойные ночи. Плакала под лестницей, бегая перекусить. Конечно, Жанна хотела помириться с Машей. Но та с нею не разговаривала, уходила в сторону, когда ее звали.

Маша очень удивилась, когда в дверь позвонила Жанна тридцать первого декабря, упала в ноги, просила прощения, что увела жениха, который оказался подлецом.

— Маша, прости, — плакала Жана. — Дай денег на аборт. Представляешь этот итальяшка — сволочь женат, у него четверо детей. Они же в своей стране не разводятся. Жадный, ужас! Денег, прикинь, на аборт не дал.

Маша расстроилась, стала успокаивать Жанну, посадила за стол, за которым уже сидела Надежда Михайловна. Они вдвоем собирались встречать Новый год. Колька с Петькой пригласили двух одноклассниц на квартиру к бухгалтерше. Надежда Михайловна жила на Невском проспекте недалеко от Дворцовой площади. Решила, что молодежи будет лучше встречать Новый год там. А им на Ваське места хватит. Не ожидали, что Жанна со своими проблемами рухнет за пятнадцать минут до боя курантов. Маша бегала вокруг подруги, не знала, куда усадить, чтобы успокоить. Надежда Михайловна налила Жанне полный стакан успокоительной водки. Знала, что ее может спасти в такой ситуации.

Страшно, когда тебя бросают. Да еще беременной. Маша через это прошла. Мужчинам что? Клянутся в любви, чтобы переспать с тобой. А после не хотят ответственности. Тут же убегают. Мужчины — слабые существа, трусы, придумывают несколько вариантов побега: первый, — я ее кажется не люблю, второй — мне этот хомут перетянет горло и свободу, третий — чем обоих кормить? Я еще такой молодой в сорок лет. Не могу себя содержать, а здесь какая — то семья. Увеличение в семь раз.

Не задумываются мужчины, что годы в семь раз увеличат его старость от того, что рядом не будет домашнего очага, который продлевает жизнь. Статистика — точная наука. Одинокие мужчины живут меньше женатых. Время не работает на результат. Особенно когда ты изнашиваешь свой организм беспорядочными половыми связями. Не говоря уже о том, что таких мужчин преследует в тридцать лет простатит. А женатых на одной женщине — простатит не достает. Не говоря о венерических заболеваниях и циррозе печени. Ведь чтобы уложить в постель очередную жертву, мужчине приходится выпивать вместе с невестой. Это может превратиться в привычку. Страсть с годами тоже исчезает. Мужчина рано становится импотентом, если часто меняет женщин. Гулящие мужчины винят жену в этой проблеме. Ищут страсть на стороне. Заводят молодых любовниц, тем самым ускоряя рецидив немощи, опустошая карманы.

Конец ознакомительного фрагмента.