Попаданка, которая гуляет сама по себе

Марина Леванова, 2017

История современной девушки, которая попадает в другой мир и становится ученицей магической академии. Была блондинкой – стала рыжей. На теле растёт шерсть! Периодически отрастают то хвост, то усы, и никто не знает, что она за зверь такой. Друзей нет, все ученики ополчились против неё. Она без конца попадает в нелепые ситуации – смешные и не очень. В наличии имеются: влюблённый эльф – одна штука; агрессивный орк – одна штука; таинственный злодей… точное количество пока неизвестно. А ещё тайна, приключения, любовь и дружба. Попаданистей попаданки вам ещё не попадалось!

Глава 3. Ночной разговор

Татьяна бежала по лесу, жадно втягивая запахи, витавшие в ночном влажном воздухе. Вот слева сорвалась испуганная лань; с ветки вспорхнула сова, вышедшая на охоту; а впереди с визгом в рассыпную бросились лесные кабаны. О, как она была счастлива! Ветер в лицо, огромная луна над головой и бесконечное чувство свободы. Хотелось закричать от счастья. Она открыла рот… и услышала:

— Ка-а-ар!

Над головой по-прежнему были звёзды и луна, и её всё так же со всех сторон обдувал ночной ветер, вот только она сидела на крыше замка, а рядом чёрная ворона рассматривала её любопытным взглядом.

— Ёперный театр! Дооралась. Допросилась. — Почему-то первой мыслью было, что сбылось её желание очутиться в другой сказке. Но внимательно осмотревшись, поняла: её по-прежнему окружали всё те же здания, вот только сейчас она на них смотрела не снизу вверх, а наоборот. Таня перевела взгляд на ворону, в ужасе всхлипнула: — Как же я умудрилась сюда забраться? Может, всё ещё сплю?

— Ка-а-ар! — радостно возвестила птица о том, что это вовсе никакой не сон, а на соседней крыше в ответ ей призывно взвыли загулявшие коты.

— Я же боюсь высоты, — жалобно хлюпая носом, произнесла Таня. — Да как же это? — Разовернулась, легла на живот, развела руки и ноги в стороны и осторожно поползла вниз. — Да что же это такое делается? То одно, то другое, теперь ещё и это. — Сорвалась. Покатилась по глиняной черепице, изо всех сил пытаясь за что-нибудь зацепиться, чтобы остановить неминуемое падение. — Не-е-ет! Я не хочу так умирать!

В самый последний момент ей удалось ухватиться за край крыши, точнее, за украшение в виде какого-то зверька. Посмотрела вниз, болтая ногами в воздухе. В ужасе пискнула и попыталась взобраться обратно. Но всё было тщетно. «Может, попробовать позвать на помощь?» И вдруг увидела в нескольких метрах ниже себя открытое окно. «Нужно постараться попасть в него». Принялась раскачиваться на руках. В подходящий момент, как ей показалась, разжала пальцы… и камнем полетела вниз.

Она рухнула на крону огромного многолетнего дерева. Первый удар был такой силы, что выбил весь воздух из лёгких, а вот последующие сопровождались глухими стонами. Когда она приземлилась, первой мыслью было, что в фэнтези, оказывается, всё по-настоящему, и запросто можно погибнуть. Лёжа на траве, перевернулась на спину и тщательно ощупала себя. Лицо посекло ветками, на голове шишка, и жутко болело в области рёбер, да так, что больно было дышать.

«Фух. Кажется, на этот раз обошлось». — Поднялась с земли, растирая ушибленные места, и, прихрамывая, побрела, куда глаза глядят.

— Стоять! — скомандовал голос из темноты. Татьяна как вкопанная замерла на месте, медленно поднимая руки вверх. «Поди пойми, как правильно нужно себя вести в таких ситуациях, когда находишься в магических академиях. Пусть уж видят, что я не представляю никакой опасности». — Не двигаться!

Из кустов вышли три фигуры, с ног до головы закутанные в чёрные плащи, и двинулись к ней.

— Руки опусти! — рявкнул один из них, жестом подавая какой-то знак. Двое других разошлись в стороны, осторожно обходя её с боков. — Назови своё имя.

— Тания, — не задумываясь, выпалила она, усиленно вспоминая свою новую чудную фамилию. В голове крутилось: «чур меня», «чарующий аромат кофе» и даже «ваучер». — Тания Урчур.

— Нет такой ученицы в академии, — строго произнёс тот, который стоял ближе всех. Двое других напряжённо замерли на месте, ожидая дальнейших распоряжений. — Я произнёс специальное заклинание, твоё имя должно было высветиться в воздухе, если конечно, — в его руках что-то странно засветилось, — ты числишься в этих стенах. Последний раз спрашиваю: как твоё имя?

— Я здешняя, честное слово! — Таня в ужасе взирала на тёмные фигуры, которые про себя прозвала ночным дозором. — Я просто забыла свою фамилию.

Тот, что стоял справа, подошёл ближе, наклонился к ней… и потянул носом воздух.

— Вот ты сейчас чего такое сделал? — У Тани глаза на лоб полезли. — Ты что, меня только что обнюхал?

— Я её знаю, это Тания Чауррь, — проигнорировал её вопрос дозорный. Зато как только он произнёс её имя, какие-то закорючки высветились прямо возле лица Тани.

— Да-да, это я, — радостно закричала Татьяна, забыв напрочь о странном поведении одной из тёмных фигур.

— Ну, хорошо! Кто ты такая, мы выяснили, остаётся ещё один вопрос, — не унимался тот, что был среди них самым строгим и, наверное, старшим. — Тания Чауррь, что ты делаешь здесь?

— Что-что, — она зябко повела плечами, разглядывая едва освещённый сад, больше похожий в лунном свете на дремучий лес, в котором расположились бесконечные корпуса академии. Это она очень хорошо рассмотрела, пока сидела на крыше. «И правда, что я тут делаю?» Посмотрела на патрульных и уверенно произнесла: — Гуляю я тут.

— На дереве? — поинтересовался третий, до сей поры молчавший.

— Так получилось, — Таня постаралась придать своему голосу виноватые нотки, даже получилось удручающе вздохнуть. — А можно я уже пойду? — она демонстративно потёрла босой стопой свою ногу.

— Иди, но мы вынуждены будем сообщить о нарушении режима.

— А может, не нужно? — с надеждой в голосе спросила Таня, рассудив про себя: «Мало ли чем это может грозить в этих стенах».

— Нужно, — дружно ответили патрульные, расступаясь перед ней. — Возвращайся к себе.

Таня послушно пошла к тёмным фигурам, поравнявшись с ними, чуть замедлила шаг, с интересом заглядывая в темноту капюшона одного из дозорных. Разочарованно скривила губы: «Эх, ничего не видно». Прошла мимо.

За спиной раздался странный сдавленный звук: не то приглушённый смех, не то удивлённый возглас. Таня обернулась и подозрительно посмотрела на патрульных.

— Что?

— А-а-а, м-м-м… — самый молчаливый из них махал руками, пытаясь то ли что-то показать, то ли сказать таким странным образом, но вдруг замолчал, получив с обеих сторон по ощутимому тычку.

— Нет, ничего, — ответил старший патрульный таким тоном, словно испытывал за что-то неловкость.

— Тогда я пошла. — Она отвернулась и, прихрамывая, поковыляла в сторону корпуса, где жила Дранкива. Ей срочно нужно было с ней поговорить.

Вечером, когда её выпустили из изолятора, орчанка снова пришла. Хотя Таня уже вполне могла добраться без посторонней помощи до своей комнаты, но увидеть её, подпирающую со скучающим видом стену, было приятно. Оказалось, пока Таня отбывала свой срок наказания, прошло время ужина. Дранкива молча сунула ей в руки свёрток с едой, которую она прихватила из столовой, и сказала, что зайдёт чуть позже, чтобы отвести в душ.

И вот сейчас Таня в сомнении топталась возле дверей орчанки. Протянула руку и тихо постучала, дверь распахнулась почти сразу. На пороге стояла заспанная Дранкива. Она смотрела на ночную посетительницу, и её лицо не выражало никаких эмоций. А потом брови орчанки медленно поползли вверх.

«Во! Куда сразу сон делся у человека, точнее, не у человека», — Таня усмехнулась. Нужно было срочно брать быка за рога.

— Я тут пока падала с дерева. — У Дранкивы глаза стали совсем огромными. — Точнее, упала-то я с крыши, но вот пока летела до земли от ветки к ветке, вот о чём подумала. — Таня переступила с ноги на ногу: на улице она так не чувствовала холод, как здесь, в помещении, стоя босыми ногами на каменном полу. — Слушай, а можно мне войти?

Орчанка, пребывая в глубоком изумлении, безропотно распахнула дверь настежь, пропуская девушку внутрь. Комната была довольно просторной, с высоким потолком. Три узких окна не были ничем занавешены, и лунный свет заливал помещение.

— Ну так вот, раз у меня сегодня получилось подпалить щепу, — Таня остановилась и заглянула в тёмные глаза орчанки, — значит, это тело обладает магическими способностями, и мне только нужно научиться ими управлять.

— Ну, во-первых, ты не подпалила, а развеяла щепу и два стола в придачу; во-вторых, как ты научишься управлять этими способностями, если сама мне вечером сказала, что не можешь прочитать ни одного слова, написанного в конспектах твоей предшественницы. Но при этом, заметь, прекрасно изъясняешься на этом языке. — Теперь пришло время удивляться Татьяне. Девушка стояла с открытым ртом. Дранкива с надеждой в голосе поинтересовалась: — А в-третьих, послушай, до утра это никак не может подождать?

— Нет, не может, — отвлекаясь от нелёгких дум, твёрдо произнесла Татьяна. — Мне срочно нужно с тобой поговорить. — Помолчала, кивая каким-то своим мыслям. — А вот насчёт того, что я изъясняюсь на вашем языке и даже не заметила этого, у меня только одно объяснение: это вышло совершенно случайно, как с поджиганием.

Тёмный взгляд орчанки тем временем внимательно изучал её лицо, отмечая листву, застрявшую в волосах девушки, царапины, сплошь покрывавшие лицо и шею. Перевела взгляд на босые ноги и тихо спросила:

— И вообще, откуда ты в таком виде?

— Я каким-то образом оказалась на крыше, а когда начала оттуда спускаться, сорвалась. Хорошо, рядом со зданием было дерево, ветки погасили скорость падения и только благодаря этому я не разбилась. А, да, я ещё на патрульных нарвалась, и меня записали как нарушительницу режима.

— А вот это плохо. — Дранкива, выглянув в тёмный коридор, закрыла дверь. — Готовься наутро к очередному посещению кабинета ректора. Только я тебя попрошу, не ори ты больше так. Ведь никто ничего не может понять. Такое поведение для той Тании, которую мы все знали, совершенно не свойственно.

— Значит, ты мне всё же веришь?

— Я тебе расскажу, во что я верю. — Дранкива не спешила отходить от дверей. — Я верю в то, что видят мои глаза. А они мне говорят, что девушка, которая передо мной, лишь внешне похожа на Танию Чауррь. Вот только я никак не могу разобраться, что это — правда или ложь.

— Истинная правда. — Татьяна готова была расцеловать орчанку. Снова потёрла босой стопой об ногу и скривила губы: — Холодно.

— Забирайся на кровать, но прежде возьми вон в той куче любую шкуру, обмотаешь ей ноги, сразу согреешься. — Прошла к столу и зажгла светильник. — И давай уже рассказывай, о чём ты хотела со мной поговорить, наверняка не только о том, что обладаешь способностями. — Обернулась и обомлела.

Тания стояла к ней спиной и возилась со шкурами. На ночной рубахе в области ягодиц был оторван клок ткани. Он несчастным лоскутом свисал вниз, открывая все прелести хозяйки.

— М-м-м. Скажи, когда ты патрульных встретила, была именно так одета?

— Да. — Таня выудила шкуру какого-то зверя, оглянулась, но, заметив выражение лица орчанки, подозрительно прищурилась: — А что?

— Твоя ночная рубаха разорвана, — Дранкива кивком головы указала куда-то вниз.

Таня выронила шкуру из рук, дёрнула рубашку сначала в одну сторону, затем в другую, и зависла, обнаружив огромную дырень. «Какой кошмар! Они видели мою…»

— Подожди. — Дранкива подошла к сундуку и принялась копаться в нём. На свет появилось нечто, сшитое из шкур. — Моя ночная рубаха тебе будет велика, а вот это платье, которое я носила, когда была поменьше, думаю, будет тебе в пору.

Татьяна подошла ближе и с любопытством заглянула в сундук.

— А каких-нибудь штанов у тебя там не найдётся? — поинтересовалась она, с тоской вспоминая о своей повседневной одежде — джинсах и футболке.

— В моих штанах ты подавно утонешь, — коротко бросила Дранкива, подавая ей платье. — На вот, переоденься.

— Полцарства за трусы! — Таня принялась крутить в руках странное одеяние, пытаясь понять, как его надеть. Наконец её глаза загорелись торжеством: — Ха! Не такое ещё видали. — Скинула порванную рубаху, стыдливо отворачиваясь от пристального взгляда орчанки. Дранкива почему-то рухнула на сундук, который только что закрыла, и сидела с открытым ртом.

— Что ты с собой сделала? — с ужасом в голосе спросила она, не отводя осуждающего взгляда от Тани.

— Что я сделала? — Та проследила за её взглядом: — А, это?.. — Опустила подол и махнула рукой: — Подстриглась. — У Дранкивы было такое выражение лица, что Таня испугалась. — Послушай, я понимаю, как это смотрится со стороны — будто меня моль побила, но убрать растительность обычными ножницами очень сложно, поэтому ты видишь то, что видишь. Вот только сзади я не смогла дотянуться. Побоялась покалечить себя. Было бы зеркало — другой разговор. — Засмеялась: — Кстати, там такой знатный пук шерсти получился. У вас тут никто носки не вяжет?

Орчанка так на неё зыркнула, что у Тани сразу отпало желание смеяться.

— Ну что не так-то?

— А то… — Дранкива подошла к Тане и поправила на спине крест-накрест лежащие кожаные лямки платья. — Как ты завтра пойдёшь на занятия в таком виде? У тебя, помимо естествознания и трансфигурации, будет физподготовка, а это два объединённых класса.

— Слушай, а мне все эти предметы знакомы, — Таня улыбнулась, пропуская мимо ушей специально выделенное два объединённых класса. — Более того, две из этих дисциплин изучают и у нас.

— Это какие же?

— Физкультура и естествознание. Физкультура — это понятное дело: прыгай, бегай, подтягивайся, отжимайся, участвуй в дурацких эстафетах. Ну, а естествознание, — сделала умное лицо, — это совокупность знаний о природных объектах, явлениях и процессах. Но я также знаю, что значит и трансфигурация, этот предмет изучали в Хогвартсе. — Улыбнулась: — Это дисциплина, изучающая магические способы превращения предметов — неживые в живые и наоборот. — Но чем она дальше говорила, тем сильнее портилось настроение. Пришло вдруг осознание, что в этом мире все эти названия могут иметь совсем другое значение. — Дранкива, кажется, я не переживу завтрашний день.

— Переживёшь. Вот только я хочу тебя предупредить. — Дранкива сочувственно взирала на девушку в орочьем детском платье. — Физподготовке здесь уделяют особое внимание: не только, как ты сказала, «прыгай, бегай, отжимайся». Раз в месяц мы проводим внутренние соревнования, чтобы выявить лучших на курсе. И раз в полгода или к нам приезжают из других академий, или мы куда-нибудь едем — это зависит от жеребьёвки. Вот скажи, какими ты обладаешь достоинствами, чтобы можно было заявить их на физподготовке?

— Да при чём здесь физподготовка? Чтобы выжить в этом мире, мне срочно нужно учить вашу письменность. Я не могу прочитать ни одного заклинания. Мне нужна будет здешняя азбука, а ты просто будешь подсказывать, как произносить ту или иную букву.

— Это чего такое?

— Ну, там где буква и предмет нарисован рядом с ней, чтобы было понятнее. Например, буква «А» — арбуз, буква «Б» — барабан или баран, не могу точно вспомнить сейчас.

Дранкива опустилась на стул и как-то странно смотрела на неё.

— Ты поможешь мне?

— Нет. В этом я тебе точно не помощница. И кстати, нет у нас никакой азбУки. — Орчанка неправильно поставила ударение в слове «азбука». — Но я, кажется, понимаю, о чём ты говоришь. Есть у нас такой фолиант, в котором собраны образцы письменности всех рас, населяющих мир Лотарии. — Татьяна отметила себе на будущее ещё один пункт к списку, который с каждым днём только расширялся: изучить историю этого мира и населяющих его народов. — Но вот что я думаю: чтобы выжить в этом мире, тебе нужно не письменность зубрить, а обладать чем-то ещё. Вот расскажи мне, что ты умеешь? Какие у тебя достоинства?

— Ну-у-у, — протянула Татьяна, немного сомневаясь в том, что правильно поняла вопрос. — Я хорошо рисую, хотела поступать в художественную школу. У меня феноменальная память на лица и местность. — Посмотрела на орчанку, та скептически скривила губы. — Не, не то? Тогда, может, это? Я довольно долго занималась художественной гимнастикой. — Дранкива удручённо подпёрла подбородок рукой. — Я мастерски выполняю упражнение с лентой, при этом владею одинаково хорошо обеими руками.

— Зачем нужно было изучать столько бесполезных вещей? — в голосе орчанки прозвучало осуждение. Она в недоумении приподняла брови: — Куда смотрели твои родители?

— А у меня не было родителей. Я выросла в детдоме. И изучала то, что мне нравилось. Была прилежна, училась хорошо, и все мои помыслы были направлены на то, чтобы добиться успеха, вырваться из той жизни, какой жила. — Поняла, что уж слишком много пафоса в её речах и развела руками: — А посмотри, куда меня всё это привело? Если бы я знала, что попаду сюда, я бы, конечно, лучше изучала искусство сражения топором, дубиной, палицей. Или там какую-нибудь джиу-джитсу освоила в совершенстве, или ещё чего-нибудь…

Дранкива оживилась, подскочила со стула и метнулась к своему топору, любовно пристроенному возле окна в углу.

— Я могу тебя научить сражаться топором, — её глаза загорелись азартом. — Ты станешь лучшей воительницей в академии.

— Боюсь, я даже поднять его не смогу.

— А мы для тебя сделаем два маленьких, под стать твоему росту и силе; ты же сама сказала, что владеешь в равной степени обеими руками, а это такая редкость.

— Нет, спасибо, — махнула рукой Таня и полезла на кровать.

— А что-нибудь ещё умеешь?

— Я хорошо плаваю, легко бегаю на длинные дистанции и умею стрелять из лука, у меня врождённая меткость, но последнее, это так… просто хобби.

— Хвала Великим Духам! — искренне обрадовалась орчанка. — Это уже гораздо лучше. Ты меня успокоила. Но мне надо подумать. Давай обо всём остальном поговорим уже днём. Да и вообще, нужно немного поспать, сегодня предстоит тяжёлый день. — Схватила Татьяну за руку и потащила к дверям. — Давай, топай к себе. Зайду за тобой утром. Будь готова. Пойдём в столовую. Нельзя сегодня пропускать завтрак.

— Подожди! — закричала Таня, сообразив вдруг, что оказалась снаружи. Ринулась обратно, но дверь решительно захлопнули перед её носом.

В замешательстве она ещё какое-то время постояла перед закрытой дверью в совершенно пустом коридоре, но потом всё же решила отправиться к себе в комнату и доспать оставшиеся до занятий часы.

«Ничего страшного не случится! — уговаривала себя Татьяна, бодро шагая к себе. — Подумаешь, обычный учебный день. — Нервно дёрнула съехавшую лямку платья, возвращая на плечо. — Я справлюсь!»