Последний полет к Пси Октанта

Марина Сарычева

Бывший астронавт Иван Завадский недавно списан в запас и теперь ведет размеренную жизнь в загородном доме. У Ивана есть невеста Ольга, старый друг Михаил и несколько довольно странных домочадцев, один из которых считает Ивана своим отцом. Внезапная смерть в окружении Ивана все меняет. Непростые отношения героев еще больше осложняются, возникают новые проблемы, и даже поимка убийцы не помогает их решить. Возможно, корни проблем нужно искать не на Земле, а на планетах далекой звезды Пси Октанта.

Глава вторая

Месяц спустя…

— Иван, почему этот наглый удав опять разлегся на ковре?

Ольга, осторожно обойдя животное, подошла к креслу, но прежде чем сесть, внимательно осмотрела сиденье и даже на всякий случай потрогала его рукой. Там определенно было пусто, и девушка уже без колебаний плюхнулась в кресло.

Иван Завадский, полулежа в соседнем кресле, смотрел телевизор. «Телик», как обычно называл его Иван, был самым простым, в виде тонкой пленки на стене, и транслировал стандартное трехмерное изображение.

Ольга искоса взглянула на экран. Какой-то полузабытый ужастик об освоении космоса: полчища инопланетных монстров против горстки астронавтов в легком снаряжении. Астронавты азартно крушили монстров и заодно спасали местную принцессу, похожую на самку гигантской стрекозы.

Что ж, Иван есть Иван. Никаких новостных программ или модных игровых шоу! Только старые фильмы, футбол, передачи о науке и живые репортажи о природе… В крайнем случае — какой-нибудь концерт, и то исключительно ради Ольги.

Завадский оторвался от экрана и укоризненно взглянул на Ольгу. Он был мускулист и подтянут, с ироничным худощавым лицом, и выглядел лет на пять моложе реального возраста.

— Во-первых, никакой он не удав, и даже не рептилия вовсе, — заговорил Иван приятным баритоном. — Твой «удав» на самом деле — змеехвост с Таона. Змеехвосты, между прочим, теплокровные и живородящие. К тому же у него на теле шерстка, а не змеиная чешуя. Потрогай, какой он мягкий и теплый!

Ольга Пименова скорчила брезгливую гримасу, которая совсем не портила ее курносую мордашку.

Она была невысокой и складной, с милым, славянского типа лицом и волнистыми светлыми волосами. Сама Ольга считала себя красивой, пусть и не совсем модельной внешности (не всем же быть худыми, длинными и плоскими!), зато пикантной и харизматичной. Еще она считала себя умной, что, как казалось девушке, придает ей особый шарм.

— Ну, не бойся, протяни руку, поверь, он ее не откусит! — настаивал Иван.

Поджав ноги и обхватив колени руками, девушка съежилась в кресле.

— Отстань, не хочу! Я всех твоих зверушек давно перетрогала — когда насыпаю им корм в кормушки, они так и лезут под руки. Приходится отгонять.

Она вновь взглянула на экран и снова чуть не скорчила брезгливую гримасу, но вовремя включила внутренний контроль.

Да, фильм, определенно, для подростков. Да, Ивану уже за сорок и пора бы смотреть что-нибудь посерьезней. Но она же не диктатор какой-то! К тому же и сама не безгрешна. Любит походить по магазинам, бездумно тратя деньги и потом жалея о покупках. Любит посидеть с подружками в кафе, уплетая пирожные и судача о мужчинах. И Иван ни разу не сказал, что это плохо. А мог бы…

Почувствовав, что Ольге фильм не нравится, Завадский четко произнес команду «стоп», и экран телевизора погас. Затем он развернул кресло к девушке и произнес с добродушной улыбкой.

— Ну, если ты их всех перетрогала, тогда ответь мне, только честно: разве я не прав насчет Каната, разве он не мягкий и не теплый?

Ольга улыбнулась жениху, но стройные ноги в зеленых лосинах с кресла так и не спустила.

— Ты можешь с ним хоть целоваться, но я все равно его боюсь, — игриво взглянув на Ивана, сказала она. — Пусть он на ощупь мягкий и теплый, но зубки у него довольно острые. И глазки весьма неприятные, вроде как оценивающие. Неужели ты сам не видишь?

Взгляд Ивана стал слегка ироничным.

— Пименова, не выдумывай! — менторским тоном сказал он. — Не может Канат никого оценивать. Весьма примитивная форма, хотя и теплокровная. Мозг не больше грецкого ореха, если это вообще мозг… Ученые, кстати, так до конца и не разобрались. Главное, что он совершенно безобиден и ест только растительную пищу. Могла бы дать ему с руки пару картофелин, он был бы тебе весьма признателен.

Ольга негодующе фыркнула.

— Еще чего, пусть ест из своей миски! Кстати, — тут выражение ее лица несколько смягчилось, — что-то Кузя сегодня капризничает. Пока проводилась уборка вольера, он ни разу не подошел за бананом. А Барсик, напротив, в отличном настроении. Все руки мне облизал, теперь на них какая-то пленка, и почему-то кожу стягивает…

Иван негромко чертыхнулся. Впрочем, особо обеспокоенным он не выглядел.

— Смой ее сейчас же! Эта пленка содержит пищеварительные ферменты. Человеческую плоть они не переварят, но дерматит обеспечить могут.

Забыв о Канате, Ольга вскочила с кресла и устремилась в ванную. Там долго журчала вода. Наконец, она вышла, вытирая руки одноразовым полотенцем. Вид у нее был встревоженный.

— Вань, а зачем он меня обслюнявил? Он что — съесть меня хотел? — с серьезным видом спросила она.

Завадский негодующе взмахнул рукой.

— Да нет, конечно! Просто…

Так и не закончив предложение, он вдруг задумался. Девушка молча ждала продолжения. Пауза затягивалась. Потеряв терпение, она вновь задала вопрос.

— Так чего же все-таки хотел Барсик?

Иван виновато отвел глаза.

— Если честно, то не знаю. Раньше он никогда не лизался. Облизать какой-нибудь фрукт — это для Барсика нормально, так он готовит фрукт к перевариванию. Но облизывать руки хозяйки… Придется заняться его воспитанием.

— Ты привез его на Землю детенышем? — зачем-то спросила Ольга, хотя прекрасно знала ответ.

— Как и всех остальных питомцев… — спокойно ответил Иван. — За два с лишним года они все здорово вымахали.

— И ты не жалеешь об этом? — пытливо заглядывая ему в глаза, спросила девушка. — О том, что привез сюда всех этих тварей? Завел бы, как все люди, собаку или кошку! А эти… Ну какая тебе от них радость?

Иван крутанул кресло вокруг оси и приподнял ноги. Повертевшись волчком, кресло остановилось. Пока Иван крутился в кресле, Ольга старалась на него не смотреть — от вида быстрого вращения у нее кружилась голова.

— Ты всю жизнь провела на Земле, тебе не понять душу астронавта, — с шутливой надменностью изрек собеседник.

— А ты попробуй объяснить! — ничуть не обидевшись, попросила девушка.

— Видишь ли, Оля, — задумчиво начал Завадский, — они не просто инопланетные твари. Они — моя память о Пси Октанта. Когда я смотрю на них, я словно вновь ступаю ногами по какой-нибудь из трех ее планет. И я там счастлив, действительно счастлив. Тогда мне казалось, что это просто работа, теперь же я понял, что это было нечто большее. Понятно тебе?

Пименова помрачнела. Хотел он этого или нет, но Иван вновь дал ей понять, что главное в его жизни — не Ольга. Говорит, что любит ее, но свою прежнюю жизнь он, похоже, любит больше. «Что ж, значит, мне есть над чем работать!» — привычно подбодрила себя девушка.

Завадский тем временем продолжал.

— Знаешь, я чувствовал, что тот полет к Пси Октанта будет последним! Я даже склоняюсь к мысли, что в нашем вездесущем Управлении все было заранее решено. Конечно, мне ведь было уже за сорок! По их понятиям, я выработал свой ресурс. Постоянная космическая радиация, множественные пространственные скачки, перенесенные экзотические болезни… Да, болезней я там перенес немало — от лихорадки Куфа на Гратионе до злокачественной анемии Смайла на Таоне. Если бы не мой могучий организм и не наш искусный корабельный врач… Тем не менее, последствия остались, гемоглобин в моих анализах не выше ста двадцати. Плюс ко всему — критический для капитана возраст… Но могли бы еще лет на пять продлить контракт, кусок бы от них не отломился!

Ольга согласно покивала — мол, могли бы и продлить, почему бы и нет?

— Так нет же! Разрешили только транспортные рейсы в пределах Солнечной системы, а дальше Плутона — ни ногой. А на что мне эти транспортные рейсы?! Скука, тоска, однообразие. После дальнего космоса уж лучше осесть на Земле и вспоминать, вспоминать, вспоминать, чем влачить унылое существование на каком-нибудь околоземном сухогрузе.

Тут Завадский тяжело вздохнул.

Ольга слушала его, раскрыв рот — Иван умел держать внимание собеседника. Когда он начинал что-то рассказывать, в его голосе и взгляде появлялось нечто гипнотическое. К сожалению, этот дар проявлялся достаточно редко, поскольку от природы Завадский был немногословен.

— А эти три планеты Пси Октанта… Ты не поверишь! На всех почти земные условия: примерно то же атмосферное давление, похожий состав воды, воздуха, грунта… И масса всяких забавных тварей, по большей части абсолютно безмозглых. Но я, поверь, даже не мыслил, собрать себе из этих тварей зоопарк, а после доставить его на Землю. Просто так сложились обстоятельства. Я взял на Землю лишь тех, кто на своей планете был обречен. Решил, так сказать, дать им еще один шанс. Сентиментальным стал, потянуло на добрые дела. К тому же, я еще не встретил тебя, а жизнь в одиночестве — не слишком веселая штука. Я надеялся, что эти твари ее скрасят, и во многом так оно и вышло. Смотрю на них, и словно вновь ступаю по одной из трех прекрасных планет, куда мне, увы, уже не слетать.

— Но ты бы мог слетать туда пассажиром, — подала голос притихшая Ольга.

Сказала, и тут же пожалела о сказанном. Казалось бы, безобидная фраза, но Ивану она не понравилась. Его лицо теперь выражало крайнюю степень возмущения.

— Издеваешься, что ли? — презрительно скривив губы, изрек он. — Я — пассажир корабля, на котором совсем недавно был капитаном!

— И что в этом особенного? — робко спросила Ольга.

— Не прикидывайся дурочкой! — бросил он довольно резко. — Они же будут меня жалеть, а кое-кто даже злорадствовать.

Девушка невольно поморщилась (Иван порой был склонен к паранойе), и примирительно сказала:

— Извини, я сморозила глупость. Так что там с твоими питомцами? Я и не знала, что ты спас их от смерти.

Иван вмиг успокоился, переключившись на рассказ о питомцах. У Ольги даже создалось впечатление, что сцена с возмущением была немного наигранной.

— Первым спасенным был Кузя — малыш ушастой лани с Гратиона, — начал рассказ Завадский, и Ольга вновь погрузилась в гипнотически-бархатный тембр его голоса.

— Ушастые лани живут в лесостепи большими стаями. Мы с Мишей в тот день наблюдали за ними, делали снимки. Внезапно возникла опасность для стаи. Ушастые лани тут же сбились в круг: малыши внутри, взрослые по периметру, а потом вдруг вытолкнули наружу одного из детенышей. Они так поступают со слабыми и больными — естественный отбор, понимаешь! Опасность-то мы с Мишей устранили, но стая детеныша назад не приняла. И мне вдруг стало его жалко: малыш еще совсем, дня не пройдет, как станет добычей хищников!

Глаза у Ольги влажно заблестели. Она представила бедного Кузю брошенным собственной стаей, и от жалости была готова расплакаться.

— В тот день еще один малец остался сиротой, — продолжил Иван. — Барсик… Он тогда был не больше котенка… Забрал я их обоих на корабль, сделал из подручных средств две клетки. С этих двух детенышей все и началось. Потом был Ламбрикон — его я тоже подобрал на Гратионе. Затем, уже на Таоне, я взял на борт еще четверых — Черныша, Антея, Каната и Чухендру. Последней была Розалия, подобранная на Миманте.

Внезапно синяя подстилка на одном из кресел ожила. Ольга невольно уставилась на нее. Подстилка плавно сползла на пол, где приняла форму приплюснутой капли и изменила цвет на светло-бежевый. На полу она ускорила движение, явно намериваясь заползти под диван. На пути к дивану ей попался старый тапок Ивана. «Капля» вдруг замерла, затем заколыхалась и приняла форму, весьма похожую на брошенный Завадским тапок. Через пару секунд «тапок» дрогнул и расползся, а «капля» быстро спряталась под диваном.

— Ты это видел? — ахнула Ольга. — Видел, как она в тапок превратилась?

— Конечно! — улыбнулся довольный Иван. — У нашей Розалии потрясающая способность к мимикрии.

— Да уж, — согласилась Ольга, затем вопросительно вскинула бровь.

— А почему ты назвал это чудо природы Розалией? Ты ведь даже не знаешь, какого оно пола!

— Почему же, знаю, — спокойно парировал Иван. — Никакого! Нет у них полов в нашем понимании.

— Ты в этом уверен?

По худощавому лицу Ивана пробежала тень сомнения.

— Ну… почти. Процентов, так, на девяносто восемь… Просто для размножения нужны две особи. Они сливаются в огромную каплю, что-то там внутри происходит, потом капля вновь распадается, но особей уже три: две больших и одна маленькая. И так два-три раза за всю их жизнь. Но если численность популяции падает, цикл размножения может ускоряться.

— А сколько лет они живут? — заинтересованно спросила Ольга.

— По земным меркам довольно долго — лет двести пятьдесят, а то и все триста. Как говорится, нам бы так! Кстати, ты не сваришь нам кофе?

— Запросто! — бодро ответила Пименова, схватила с журнального столика пульт и нажала на нем пару кнопок. Пульт был универсальным и подходил к абсолютно любой кухонной технике. Вскоре из кухни донеслось шипение и бульканье воды. Ольга упорхнула на кухню и вернулась с двумя чашечками кофе на подносе.

Допив остатки кофе, Иван лениво потянулся. Поиграл рельефными мышцами рук, искоса поглядывая на Ольгу. Ему было сорок семь, ей — всего двадцать шесть. Присутствие рядом столь молодой женщины когда-то льстило его самолюбию.

В то время он часто задавался вопросом — почему? Почему она выбрала именно его? И ответ, как всегда, был неутешительным. Теперь он воспринимал Ольгу как данность. Да, молодая, да, красивая, да, выбрала его по не слишком приятной для него причине. Все это уже не столь важно, есть кое-что поважнее.

Ольга унесла пустые чашки обратно на кухню, побросала в посудомоечную машину (чашки с блюдцами были небьющимися, внутри же машина сама расставляла посуду как надо) и запустила процесс мытья. Конечно, им было бы проще пользоваться одноразовой посудой, аппарат для производства которой мигал зеленым огоньком в углу кухни, но Иван Завадский был упертым ретроградом.

Ему нравилось все натуральное: небьющаяся фарфоровая посуда, деревянная мебель, хлопчатобумажная одежда и, естественно, натуральная еда… Точнее, почти натуральная, поскольку то, что теперь называлось мясом, отнюдь не являлось мясом убитых животных. Все натуральное стоило немалых денег, и у Ивана они были. Ольга и сама неплохо зарабатывала и тоже могла кое-что себе позволить, но заработок и пенсия астронавта были на порядок выше.

Вернувшись в комнату, она задумчиво произнесла:

— Гратион, Таон, Мимант… Интересно, кто дал планетам такие названия?

Иван, уже успевший вновь включить телик и уткнуться в него, нехотя отозвался.

— Денис Нигматуллин почти пятьдесят лет назад, когда впервые открыл три планеты у звезды Пси Октанта. Эти названия — они из греческой мифологии. Я бы просто дал планетам номера, но Денис был парень начитанный.

Сморщив свой стильный курносый носик (в то время была мода на курносые носы, а у Ольги был такой от природы), девушка весело произнесла.

— Не прибедняйся, ты тоже достаточно начитан. Но очень ленив!

Иван решительно выключил телик. Ольга настроена поговорить, а он человек воспитанный. Да и фильм про агрессивных монстров и принцессу-стрекозу он видел уже не раз. Обычная фантастика для старшеклассников, разве что снята красиво, добротно. Растянув губы в улыбке, он повернулся к девушке.

— Знаешь, Оля, в рейсе некогда над названиями заморачиваться. Успеть бы выполнить основную задачу!

— А какая задача была у тебя в последнем рейсе? — с любопытством спросила Пименова.

— Да такая же, как и в предпоследнем, и в пред-предпоследнем! План по лопатнику поджимал. Начальство требовало собрать урожай в кратчайшие сроки.

— И ты, конечно, выполнил задачу?

— И урожай был собран в срок, и из команды никого не потерял. Можно сказать, идеальная была экспедиция.

— После которой тебя вдруг отправили в отставку. И не одного, а вместе со старпомом, который, кстати, на год моложе тебя. У старпома тоже был критический возраст?

Завадский глянул на нее с досадой. Ольга порой была не слишком деликатна. Высказывая мысли прямо, она не думала о последствиях. Зато на работе девушку ценили! Для молодого школьного учителя прямолинейность была скорее плюсом, чем минусом.

— Представь себе, да, — холодно произнес он. — Ему уже тоже было за сорок. Пространственных скачков у нас с ним было одинаково, да и болезней Миша перенес не меньше. Но дело, может быть, даже не в этом. Возможно, кому-то наши должности понадобились — пристроить сынков своих или племянников. Молодежь в космофлоте всегда наступает старшим на пятки, а протекции еще никто не отменял. Да-да, не спорь! Это по телику все так прозрачно и честно, а реальная жизнь, сама знаешь, сложная штука.

Ольга вскочила с кресла и обняла Ивана сзади.

— Ты прости меня, Вань. Я вечно что-нибудь болтаю, о чем потом ужасно сожалею. Может, лучше фильм какой-нибудь посмотрим?

Иван переключился мгновенно. Никаких обид на Ольгу больше не было. Фильм так фильм!

— Ты уже видела «Хищные камни Вонера»? — интригующим тоном спросил он. — Или «Считаю до ста и стреляю»?

— Нет, не видела, а ты?

— Тоже нет. Так что выбираем?

— «Хищные камни Вонера»… — нараспев произнесла Ольга. — Это о чем? Опять о дальнем космосе?

— Не только, — улыбнулся Иван. — Еще и о любви.

— Между камнями, что ли?

Завадский коротко хохотнул.

— Все пытаешься острить! Между людьми, конечно.

Ольга довольно хмыкнула — Иван не часто замечал ее остроты.

— Так ты его точно не видел?

— Точно. Зачем мне врать?

— Тогда откуда ты знаешь, что он о любви?

— По телику была реклама.

— Ладно, включай свои «Хищные камни…»

Она пересела к Ивану в кресло и уютно прижалась к нему. Он привычно обнял ее за плечи. А по трехмерному экрану уже ползли титры, и героиня, блондинка в золотистом шлеме и в доспехах, смотрела куда-то полными страха глазами.