Нет человека – нет проблем!

Марина Серова

Каких бы дел не натворил клиент – обязанность бодигарда его защищать. Вот и сейчас у известного архитектора неприятности, а расхлебывает их Евгения Охотникова. Ее задача – понадежнее спрятать своего подопечного, а тем временем расправиться с его врагами. Однако бандиты настолько хитры и умны, что даже в укрытии достают насолившего им беглеца. Что ж, нет человека – нет и проблем! – решает Евгения и «убивает» собственного клиента…

Глава 1

Осенний вечер медленно опустился на Тарасов. Темнота и холод поползли по улицам, вынуждая прохожих ускорять шаг и жаться к освещенным местам. В ответ мраку город расцвел неоновыми вывесками магазинов, кафе и игровых салонов. Обиженный мрак призвал на помощь промозглый ветер с мелким моросящим дождем. Глядя на то, как люди на улице торопливо открывают зонты, я порадовалась, что нахожусь в светлой, теплой гостиной, отгороженной от всего этого безобразия двойным стеклопакетом пластикового окна. Однако радость испарилась, лишь только я вспомнила, что нахожусь в квартире клиентки и, так как наши общие дела закончены, ночевать предстоит дома, да еще завтра в шесть утра пробежка. Зябко поежившись, я отошла от окна. «Нужно думать о приятных вещах, — решила я, — например, о том, что тетя Мила к моему приезду приготовит что-нибудь сногсшибательное — это сто процентов».

В гостиную, как райская птица, впорхнула Лариса Неделькина, миловидная девушка двадцати двух лет в белом кружевном платье с круглым животиком, соответствующим восьмому месяцу беременности. Две недели я защищала ее от преследования ревнивца-мужа, решившего во что бы то ни стало покончить с неверной женой. Завистники подкинули ему сфабрикованные доказательства измен Ларисы, и у того снесло крышу. Мне удалось разрешить эту опасную ситуацию. В настоящее время «сдвинувшийся» бизнесмен содержался в специализированном учреждении, где ему предстояло находиться еще очень продолжительное время. Избавившись от пресса постоянной угрозы, Лариса словно расцвела. Ее лицо просто светилось счастьем в ожидании предстоящих родов.

— Вот, это вам, Евгения Максимовна, — улыбнулась Лариса, протягивая мне пухлый конверт. — Я не знаю, какими словами мне выразить то, как я вам благодарна. Ведь вы спасли не только меня, но и моего сына… — Она нежно прикоснулась к своему животу.

— Я просто выполняла свою работу, — пробормотала я, пряча конверт в сумочку.

— Просто выполняли свою работу? — переспросила Лариса, удивленно округлив глаза. — Может, для вас это и рутина, но я до сих пор не могу забыть, как вы там, на складе, бросились под пули, закрывая меня собой. Вы же могли погибнуть!

— Труд телохранителя вообще опасен для здоровья, каждый норовит подстрелить, я уже привыкла… Забудьте, что было, и сосредоточьтесь на себе и ребенке.

Лариса, не дослушав, умчалась на кухню и прикатила оттуда сервированный кофе столик.

Я взяла себе чашку, которую Лариса наполнила горячим напитком, пригубила и двинулась к креслу, на ходу развивая тему:

— Вам сейчас придется несладко.

— У нас все будет хорошо, — заверила меня Лариса, осторожно опускаясь на диван. — Муж записал на меня все имущество и бизнес, так что с деньгами проблем не будет. Папа обещал помочь. Кстати, сына я решила назвать в честь вас — Женей, не возражаете?

— Нет, конечно, почему я должна возражать, — проговорила я, польщенная. Хотела сказать, что буду только рада, если у меня появится тезка. Но в этот момент сотовый Ларисы, лежавший на кресле, прокукарекал, давая знать, что пришло сообщение. Я подала телефон Ларисе, та прочитала SMS и, виновато посмотрев на меня, спросила:

— Ругаться не будете, Евгения Максимовна?

— Еще не знаю, — сказала я без энтузиазма, — в зависимости от того, что вы мне расскажете.

На всякий случай я села в кресло, чтобы не упасть, так как знала особенность Ларисы с невинным и спокойным выражением лица преподносить чудовищные вещи, а затем устраивать истерику. В голове уже сложились возможные варианты того, что клиентка готовилась поведать: «Евгения Максимовна, мой муж позвонил из заточения, поинтересовался, пили ли мы кофе, а когда узнал, что пили, обрадовался и сообщил про подмешанный в него фторацетат — смерть через двадцать четыре часа, и противоядия нет».

На этот раз пронесло. Лариса сообщила, что рассказала обо мне одному своему знакомому архитектору — Виктору Арсентьевичу Феофанову — тому срочно потребовалась помощь профессионального телохранителя.

— Насколько срочно? — осторожно поинтересовалась я.

— Написал немедленно, вопрос жизни и смерти, — озадаченно проговорила Неделькина, перечитывая сообщение.

Тяжело вздохнув, я попросила продиктовать мне номер телефона этого самого Феофанова. Честно говоря, в мои планы не входило тут же хвататься за новое дело, хотелось прийти в себя от прошлой эпопеи, но, с другой стороны, ведь все равно не смогу долго бездействовать, да и дело может оказаться плевым или вовсе пустышкой, надо сначала разузнать все. Я набрала продиктованный номер и принялась слушать гудки. Очевидно, так жаждавший моей профессиональной помощи архитектор в данный момент нашел более важные дела. Я была готова сбросить звонок, и тут вдруг Феофанов ответил:

— Кто это? Откуда вы знаете мой номер? — Дрожащий испуганный голос принадлежал явно перетрусившему человеку.

Я терпеливо объяснила, кто такая и зачем звоню, потом в свою очередь поинтересовалась:

— Ваше дело действительно серьезное? Предупреждаю сразу, что не занимаюсь всякого рода предположениями, подозрениями, когда клиенту только кажется, что ему кто-то угрожает, а реальных подтверждений этому нет.

— Да я в больнице с ножевым ранением, — обиделся Феофанов. — Меня полоснули по пузу полуметровым тесаком двое наемных убийц, я еле ушел, куда уж серьезнее!

— А почему вы уверены, что их подослали? Кому выгодна ваша смерть? — спросила я, невольно заинтересовываясь.

— Поговорим об этом не по телефону, а при личной встрече, — предложил Феофанов. — Подъезжайте через полчаса в медсанчасть. Я на третьем этаже в хирургии, палата триста двенадцать.

— Вы знаете, сколько сейчас времени? — спросила я, немного опешив от его напора. — В больнице часы посещений уже закончились, и мне, мягко говоря, будут не очень рады.

— Для вас это что, проблема? — недовольно спросил архитектор.

— Нет, но не лучше ли утром… — начала я, однако Феофанов раздраженно оборвал меня:

— Да как вы не поймете, до утра я могу и не дожить! Мне нужна ваша помощь сейчас, а не утром!

— Даже так, — пробормотала я с недоверием. — Вы в милицию заявили, что на вас покушались?

— Конечно! — воскликнул он с сарказмом. — Только пока они раскачаются, я буду уже мертв. И эта смерть будет на вашей совести, Евгения Максимовна, потому что вы не нашли времени помочь хорошему человеку, попавшему в беду. Деньги, чтобы оплатить ваши услуги, у меня имеются.

— Хорошо, хорошо, успокойтесь, Виктор Арсентьевич, я сейчас приеду и выслушаю вашу историю. После решу, браться за это дело или нет, — приняла я решение. — До встречи.

— Что произошло? — бросилась ко мне с расспросами Лариса. — Виктор говорил, что у него какие-то неприятности с женой. По вашему лицу вижу, что-то нешуточное!

— Ничего страшного, он жив, — ушла я от прямого ответа, — не забивайте себе голову ерундой! — И с улыбкой сказала: — Если бы я не знала вас, Лариса, то подумала бы, что Феофанов — отец вашего ребенка, вы так за него переживаете.

— Да бросьте говорить ерунду, — смущенно заулыбалась Неделькина, краснея, — я его видела всего несколько раз в присутствии мужа. Ну посылали время от времени друг другу эсэмэски. Просто знакомый.

— Шучу я, не берите в голову, — усмехнулась я. — Скажите лучше, Лариса, как вы можете охарактеризовать Феофанова. Какой он человек?

Лариса ненадолго задумалась, затем улыбнулась:

— Только без подковырок, ладно?

Я пообещала, что воздержусь от комментариев, и Лариса, еще поломавшись, призналась, что архитектор, по ее мнению, очень интересный мужчина, симпатичный, умный, веселый и одновременно с этим умеет зарабатывать деньги, с ним легко и просто общаться. Идеал мужчины, да и только. А его жена наверняка стерва, раз не смогла его оценить. Лариса с мужем и Феофанов с женой как-то были вместе в ресторане, и Неделькиной хорошо запомнилось, как трогательно и нежно архитектор ухаживал за женой, называл ее исключительно «лапулей» и «заей», как они танцевали.

— Точно — она стерва, правда, по виду и не скажешь, — подвела итог Неделькина с грустным выражением лица.

— Ясно, — протянула я, ставя пустую чашку на столик. — Похоже, Лариса, нам пришло время проститься. Виктор Арсентьевич наверняка уже изнывает от желания излить мне душу, и я не могу долго заставлять его ждать.

Вслед за этим мне пришлось выслушать новый поток благодарностей от моей бывшей подопечной. Затем мы все-таки простились, и я, покинув квартиру, вышла из подъезда в дышавшую сыростью ночь, которая теперь безраздельно владела городом. Ощущая на лице мелкие капельки водяной пыли, которую с трудом можно было назвать дождем, я подумала, что во Владивостоке, откуда я родом, в это время года мороз за двадцать, здесь же не поймешь, что за погода.

Мой «Фольксваген», блестевший от мороси в свете уличных фонарей, сиротливо стоял среди других машин на стоянке за домом Неделькиной. Я побыстрее забралась в уютный салон, завела двигатель и вырулила со стоянки. Путь до больницы занял минут десять, не более. Свернув в какой-то глухой переулок, я извлекла из багажника чемодан с маскарадными принадлежностями, которыми по роду деятельности мне приходилось частенько пользоваться, и практически молниеносно перевоплотилась в работницу здравоохранения. Белый халат, шапочка, стетоскоп.

Помедлив, я надела на голову светлый парик, стерла макияж и напялила на нос очки в роговой оправе. Револьвер скользнул в потайное отделение автомобильной аптечки, сделанной в виде небольшого чемоданчика с ручкой, с красным крестом на черном корпусе, где, помимо обычных лекарств, бинтов и жгута, было замаскировано много интересных вещей. Покончив с этим, я смело подъехала к главному корпусу медсанчасти.

Здание окружали высокие тополя. Я поставила машину в тень под развесистым деревом, чтобы не бросалась в глаза охране. У больницы не было видно никого подозрительного. Я достала отмычки и двинулась к служебному входу, через который в здание заносили все необходимое для нужд учреждения: оборудование, белье, медикаменты. Поскольку проект здания был типовым, то, по моим расчетам, за дверью находился грузовой лифт, а также выход на лестницу. Если за главным входом наблюдают, то здесь я пройду незамеченной, да и с охраной не придется объясняться.

Врезной замок поддался без всяких проблем, вот только металлическая дверь изнутри оказалась закрытой на засов — самое простое и эффективное средство против взлома. Я осмотрела водосток. Ветхое и ненадежное сооружение не ремонтировалось лет двадцать и держалось, как говорится, на честном слове. Малейшее напряжение — и ржавый водосток обрушится со страшным грохотом. Я плюнула на все и пошла к главному входу. И тут удача улыбнулась мне. С включенными проблесковыми маячками на крыше, оглашая ревом сирены площадку перед больницей, к зданию подлетела машина «Скорой помощи». Врач из «Скорой», заметив меня перед входом, заорал: чего я уставилась на него, как на японского бога, и где каталка? Я метнулась к дверям и была едва не сбита этой самой каталкой, вырулившей из дверей. Девушка и мужчина, катившие ее, велели мне посторониться, решив, вероятно, что я из «Скорой».

— ДТП на Бабушкиной, да? — бросила мне девушка. Я неопределенно мотнула головой, наблюдая, как мужчины перекладывают пострадавшего на каталку, и направилась следом за медсестрой, помогая ей открывать двери.

Незаметно шагнув по направлению к лестнице, я пристроилась к трем солидным мужчинам в халатах врачей, с видом королей поднимающихся по ступеням. Тот, что был в очках, наверняка главный, обернулся и хмуро взглянул на меня.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я.

— Здравствуйте, — эхом отозвался главный, и вся троица, более не оборачиваясь, свернула в коридор на втором этаже и подошла к посту. Девушка, сидевшая за столом, вытянулась перед врачами по струнке.

— Ну что, Вера, как у нас дела? — послышался зычный голос главного.

— Все тихо, Всеволод Вячеславович, — отрапортовала девушка.

Они что-то говорили еще, но я не прислушивалась. Позаимствовав с каталки тюк белья и спрятав в нем аптечку, я попыталась незаметно проскользнуть мимо поста в коридоре, где, помимо медсестры, дежурил охранник. Не удалось.

— Эй, вы куда, девушка? — окрикнула меня медсестра, перестав хихикать с охранником. Кто мог ожидать от нее такой бдительности. — Вы что, новенькая? — с сомнением спросила медсестра, приглядываясь. В лице охранника подозрительность отсутствовала. Напротив, парень, улыбаясь, весьма благожелательно подмигнул мне.

— Новенькая, — проговорила я, имитируя растерянность. — Всеволод Вячеславович велел мне перестелить постель в триста двенадцатой.

— А что, у нас уже санитарки перевелись? — насупилась медсестра.

— Не знаю, Всеволод Вячеславович велел, я побоялась спорить, он сильно не в духе, — попыталась оправдаться я. — Он сейчас на втором, сказал, что придет, проверит.

— Дурдом! — возмутилась девушка и велела мне идти, куда шла, крикнув напоследок: — Постучите, вам откроют.

Дверь в триста двенадцатой оказалась действительно закрытой. Стучаться я не стала. В ход пошли отмычки. Пара несложных пассов — и я уже внутри, в одноместной палате для VIP-персон. Человек на постели, укутавшийся в плед, смотрел телевизор. Мое появление заставило больного подпрыгнуть на кровати и застыть с открытым ртом. Я щелкнула выключателем на стене. Вспыхнул свет.

Архитектор, красавец-мужчина, жгучий брюнет с правильными чертами лица, смуглой кожей, широкоплечий, судя по прыгучести, был живее всех живых. Хотя по телефону плакался, говорил, что при смерти, рассказывал, как ему сделали харакири наемные убийцы.

— Кто вы такая? — сдавленно вскрикнул Феофанов, прожигая меня взглядом карих глаз.

— Если угадаете с первого раза, то в награду получите травяную клизму, а также бесплатное промывание желудка раствором соды, — сообщила я ему голосом ведущей телепрограмм. — Даю подсказку: белый халат, стетоскоп. Ну? На кого я похожа?

— Очень смешно, — проворчал Феофанов недовольно. — Я вас раньше не видел. Где Юля, которая приходила раньше?

— Я новенькая. Юля в декрет ушла, — бросила я, решительно направляясь к кровати. — Встаньте, мне нужно перестелить постель. — Как я и предполагала, Феофанов, даже не поморщившись, встал и отошел в сторону.

— Как ушла в декрет? — с пришибленным видом спросил он.

— Вы что, имеете к этому какое-то отношение? — осведомилась я, бросив узел с бельем на кровать.

— Нет, — затряс головой Феофанов, — мы были с ней едва знакомы.

— Так, дайте я посмотрю ваше ранение, — приступила я к архитектору.

— Вы же собирались перестилать постель! — запротестовал Феофанов. — У вас вообще есть соответствующая квалификация?

— Насчет квалификации не переживайте, — ответила я, бесцеремонно задирая Феофанову пижаму. — Дайте-ка взглянуть, что у нас здесь? Вы не находите, Виктор Арсентьевич, что ваше здоровье важнее перестилания постели?

— Да, конечно, но мне хотелось, чтобы опытный хирург… — начал Феофанов и вскрикнул, когда я сорвала жиденькую повязку, прилепленную к его боку. — Что вы делаете?

Я не ответила, рассматривая поверхностный порез в районе печени. Умело наложенные швы, рана практически затянулась. Прилепив повязку на место, я цыкнула на расшумевшегося Феофанова:

— Тише. Вы всех перебудите. В отличие от вас у них действительно серьезные проблемы, а не такие царапины.

— Знаете, юная леди, вас вообще это не касается, — злобно заметил архитектор, заправляясь, — делайте свое дело и знайте, что про ваши выкрутасы будет доложено заведующему. Как думаете, насколько быстро после этого вы вылетите с работы?

— Я думаю, что вы симулянт, — ответила я, развернула тюк с бельем и выставила на тумбочку аптечку.

— Господи, да вы приперли грязное белье! Где вы его взяли? — завопил Феофанов.

— Да валялось около инфекционного на каталке, я и взяла. — Чтобы исключить возможный сердечный приступ у клиента, тут же призналась: — Шутка. В медсанчасти нет инфекционного отделения. Можете так на меня не смотреть.

— Я просто не знаю, что сейчас с вами сделаю! — выдохнул красный как рак Феофанов.

— Вопрос в том, что сделаю с вами я, — начала я свою обвинительную речь. — Полчаса назад вы позвонили мне, умоляли помочь, говорили, что при смерти и за вами охотится банда убийц. Я прихожу и что же вижу? Вы беззаботно валяетесь перед телевизором с царапиной на боку, вокруг больницы тишь да гладь, ни намека на убийц…

— Так это вы! — воскликнул изумленно Феофанов. — Вот уж никогда бы не подумал. — Окинув меня взглядом, он добавил: — Не обижайтесь, но вы похожи на неряшливую практикантку из медучилища, а не на телохранительницу.

— Вы что, ожидали увидеть секс-бомбу в обтягивающем костюме с автоматом в руках? — ядовито спросила я, присев на край кровати.

— Нет, что вы, — пошел на попятную архитектор. — Это рассказ Неделькиной о вас ввел меня в заблуждение. Я видел вас совсем другой в своем воображении.

— Только не надо подробностей, — бросила я сердито.

— Пожалуйста, — изобразил оскорбленного Феофанов, затем подошел к холодильнику, открыл дверцу и спросил: — Могу я предложить вам чего-нибудь выпить? Есть три вида соков. Может быть, фрукты?..

— Я не голодна и не мучаюсь жаждой, — остановила я архитектора. — Не для этого я тащилась сюда на ночь глядя. Садитесь и выкладывайте, что стряслось, а я решу, браться ли за ваше дело. Пока то, что я увидела, мне не понравилось.

— Не сердитесь на меня за то, что я немного преувеличил. — Феофанов захлопнул дверцу холодильника и присел на кровать.

Я сдерживалась, чтобы не высказаться по поводу его небольшого преувеличения. Феофанов не спеша поведал мне трогательную историю своей жизни, вернее, периода, по окончании которого он оказался в теперешнем положении. Год назад Феофанов женился на чудесной девушке двадцати пяти лет по имени Анжела. Их совместная жизнь казалась нескончаемым медовым месяцем. Они были беспредельно счастливы. У Феофанова высокооплачиваемая работа, куча проектов. Анжела вела домашнее хозяйство, встречала его каждый день приготовленным ужином и нежным поцелуем.

Но ничто не длится вечно. Был человек, которому их счастье встало поперек горла. Это Никита — брат Анжелы. Ему Феофанов не понравился с первого взгляда. Он тщетно пытался отговорить Анжелу от брака, а когда все свершилось, запрятал свою ненависть поглубже и принялся ждать удобного момента, чтобы нанести сокрушительный удар по их тандему.

Такой момент настал пару дней назад. Никита каким-то образом оклеветал его перед Анжелой, обвинил в связях на стороне, и жена, придя в возмущение от такой вести, выставила Феофанова без объяснений из квартиры. Злорадствующий Никита ждал его на улице. Он пригрозил архитектору, чтобы тот не смел больше приближаться к сестре и готовился к разводу и разделу имущества. Феофанов сказал в ответ, что не собирается разводиться, что помирится с Анжелой и у них будет все, как раньше. На это Никита предложил Феофанову рассмотреть вариант с ситуацией, когда его сестра вдруг неожиданно овдовеет. Нравится ли подобный вариант архитектору больше, чем обычный развод, или нет? Феофанов подумал, что Никита пугает. В чем был, он отправился к своему другу и переночевал у него. На следующий день они топили грусть в вине, несмотря на протесты жены друга. К вечеру, почувствовав, что дошел до нужной кондиции, Феофанов позвонил Анжеле и сообщил, что едет мириться.

Попрощавшись с другом, пребывавшим в состоянии алкогольной комы средней тяжести, он вышел из квартиры. В темном подъезде его ждали трое подозрительных субъектов. Вопрос «не найдется ли сигаретки» прозвучал в их устах зловеще. Почуяв неладное, Феофанов попытался бежать, но в своем состоянии не сумел развить достаточной скорости, получил ножом в бок, упал и был избит ногами. Если бы не люди, вошедшие в подъезд, то его бы забили насмерть.

— Знаете, Виктор Арсентьевич, — перебила я его повествование, — нападение на вас напоминает обычный разбой. Наемный убийца не промахнулся бы. Один точный удар ножом без всяких вопросов, и мы бы с вами не разговаривали. С чего вы вообще решили, что ваша жена или ее брат наняли наемников для вашего устранения? Что, брат Анжелы босс мафии или член банды наемных убийц?

— Он полковник милиции, начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, — сказал Феофанов, понизив голос и поглядывая испуганно в окно, будто бы там мог прятаться брат его жены. — Думаю, у него много возможностей разделаться со мной.

Я промолчала. История архитектора казалась мне не совсем правдоподобной. Интуиция подсказывала, что он чего-то недоговаривает.

— Может даже, мой телефон уже на прослушивании, — продолжал Феофанов развивать свои параноидальные идеи. — Мне звонят, а я боюсь ответить. Охраннику снизу дал пять сотен, чтобы время от времени приглядывал за моей палатой. Еще пятьсот дал медсестре, что на посту, чтобы не пускала подозрительных. Внизу охрана, но я все равно как на иголках. Каждую минуту ожидаю, что в дверь постучат киллеры.

— Вы просто себя накрутили, — отмахнулась я.

В дверь постучали. Феофанов застыл с разинутым ртом. Дверь за собой я предусмотрительно закрыла, поэтому визитерам пришлось стучаться.

— Это кто-нибудь из персонала, — успокоила я архитектора. — Встаньте вот сюда к столику. Если что, переверните его и бросайтесь на пол.

— Если это кто-нибудь из персонала, зачем мне бросаться на пол, когда что-нибудь начнет происходить? — с дрожью в голосе спросил Феофанов, бледнея, насколько ему позволяла его смуглая кожа.

— На всякий случай, — пояснила я, достала из аптечки спрятанный револьвер, сунула его под матрас, затем подошла к двери, открыла защелку замка и, отступив, пропустила посетителей внутрь.

Вошли двое. Оба высокие, мощные, в больничных халатах, накинутых поверх обычной одежды.

Первый, мордастый с маленькими свинячьими глазками, покосился на меня, как на козявку, недовольно скривился и вполне миролюбиво произнес хриплым глухим голосом:

— Выйдите, пожалуйста, у нас с господином Феофановым разговор.

Второй, со скуластым лицом, видя мое замешательство, выудил из внутреннего кармана удостоверение и сунул мне под нос:

— Старший оперуполномоченный убойного отдела майор Сидоров.

Я делано выпучила глаза, рассматривая удостоверение. Топорная работа, что тут скажешь. Качество бумаги, оттенки и четкость шрифта, печать — все выдавало подделку. Простого обывателя такими корочками можно легко провести, но не меня, выпускницу «Ворошиловки» — спецвуза КГБ, бойца элитного подразделения «Сигма». В КГБ нас самих учили подделывать документы, поэтому чужую подделку я вижу за версту. Не упуская из виду малейшего движения парочки лжемилиционеров, я спокойным голосом произнесла:

— Разговаривайте при мне, я умею держать секреты.

— Я что, неясно излагаю? — угрожающе прорычал мордастый. — Пошла вон!

— Может, хочешь, чтобы тебе помогли? — подмигнул его напарник.

В мгновение ока он оказался рядом и протянул ко мне свои лапищи. Мордастый тем временем двинулся к дрожащему как осиновый лист Феофанову. Глядя на него, мне подумалось, что еще немного, и архитектор со страху бросится в окно. Нельзя терять времени.

— Не подходите к нему, он заразный! — выкрикнула я мордастому и, воспользовавшись секундным замешательством, перехватила руку его напарника, вывернула ее за спину, а затем ударила лжемилиционера ногой в челюсть. Бандит отлетел к стене и сполз на пол. Я кинулась к мордастому, потянувшемуся за пистолетом. Толстомордый все же успел достать оружие. Ухватив руку бандита, я отвела ее в сторону. Грянул выстрел. Пуля ушла мне за спину. Ударом ноги я попыталась обезоружить бандита, но тот ловко увернулся и снова выстрелил. Но опять мимо. Мордастый оказался плохим стрелком. А вот мой удар наконец достиг цели — я так заехала бандиту кулаком в челюсть, что тот едва удержался на ногах. Следующая серия ударов — по шее, коленом под дых и в довершение сцепленными в замок руками сверху вниз снова по шее — завершила дело. Бугай рухнул на пол, выронив из рук пистолет. Я посмотрела на впавшего в прострацию Феофанова. Он так и стоял у столика, не пошевелившись, боясь вздохнуть.

— Думаю, нам надо покинуть лечебное учреждение, пока не явились новые быки по вашу душу. — Тяжело дыша, я вытащила из-под матраса револьвер, толкнула в бок архитектора: — Идете или остаетесь дожидаться смерти? — Фраза подействовала на него, как холодный душ. Феофанов мигом очнулся, подскочил к шкафу и схватил свой костюм, висевший на вешалке.

— Быстрее! — прикрикнула я и, схватив его за шиворот, рванула к входной двери. — Нет времени одеваться!

Охранник с медсестрой, что дежурили в коридоре, не знали, куда им деваться.

— Вызывайте милицию, в палате двое бандитов! — заорала я во все горло. Феофанов, спотыкаясь и что-то бормоча себе под нос, бежал за мной следом. Рация у охранника в руках неистово трещала, но он не решался ею воспользоваться. Так как охранник преграждал мне дорогу, я отпихнула его в сторону и потянула Феофанова к лестнице. В это время лифт с лязгом поднимался наверх, наверняка неся в своем чреве желающих встретиться с нами. На втором этаже навстречу выбежали трое охранников с дубинками.

— Что там происходит наверху? Петарды, что ли, какой-то придурок взрывает? — возбужденно спросил ближайший ко мне.

— Да, сдвинулся один! — закричала я в ответ. — Одну петарду прямо мне в лицо зарядил.

— Ну, мы ему мозги вправим! — пообещал охранник, и вся троица с дубинками ринулась дальше по лестнице, а я с ополоумевшим архитектором побежала вниз. В самом низу лестницы я резко свернула к грузовому лифту. Феофанов, похожий на зомби, метнулся за мной. Через несколько шагов мы оказались перед служебным входом. Я отодвинула массивный засов, распахнула дверь, и мы вылетели на улицу. Воздух показался обжигающе холодным.

— В машину! — скомандовала я и, подавая архитектору пример, плюхнулась на водительское сиденье «Фольксвагена». Поворот ключа зажигания, двигатель взревел. С другой стороны в салон машины неуклюже залез Феофанов, захлопнул дверцу, и я дала задний ход, круто вывернула руль, разворачиваясь. Нога до отказа вдавила педаль газа, принудив «Фольксваген» рыком рвануться вперед по подъездной дорожке больничного дворика.

— Не напрягайтесь так, — бросила я Феофанову, который стеклянными глазами глядел через лобовое стекло на дорогу.

Мы стремительно пронеслись вдоль здания. Я уверенно справилась с резким поворотом, на треть сбавив скорость. С небольшим заносом мы выскочили на дорожку, огибающую больницу сбоку по направлению к центральной дороге. На перекрестке «Фольксваген» едва проскочил перед носом зеленой «Тойоты», несущейся со стороны центрального входа. Похоже, это наши преследователи. Я прибавила газу и тяжело вздохнула. Перед глазами маячил приближающийся шлагбаум проходной. Охранник, стоявший перед шлагбаумом, быстро смекнул, что машины, несущиеся к нему, не собираются тормозить, и отскочил в сторону. «Тойота» сзади врубила дальний свет, просигналила несколько раз, требуя остановиться.

— Пригнись! — крикнула я Феофанову и сама пригнулась. Корпус «Фольксвагена» содрогнулся от удара. Половина лобового стекла со стороны архитектора ввалилась внутрь. Я выпрямилась, резко бросила машину вправо, уклоняясь от столкновения с «Газелью», внезапно появившейся на главной дороге. Курс экстремального вождения, сданный мной в «Ворошиловке», не пропал даром. Мы вновь проскочили. Сзади послышался визг тормозов, потом негромкий удар. В зеркало заднего вида я рассмотрела, как протаранившая бок «Газели» «Тойота» сдает назад. Преследователи отделались легкими повреждениями, поэтому погоня через несколько секунд возобновилась. Я искоса взглянула на согнувшегося в три погибели на пассажирском сиденье Феофанова. Обхватив голову руками, он застыл в позе жертвы авианалета.

«Сказать ему, что можно распрямиться, или не стоит?» — мысленно спросила я себя и решила, что пусть сидит так. Вдруг преследователи примутся палить по машине? Вот послал бог клиента, с первых минут неприятности, да вдобавок машину попортила. Настигающая «Тойота» боднула «Фольксваген» в зад. Выругавшись сквозь зубы, я бросила машину на боковую дорогу, что вела к железнодорожному переезду. В соответствии с указателем подъезжавшие к переезду машины снижали скорость до сорока километров. Впереди я увидела на дороге груженый «КамАЗ», а по встречной показалась белая «Волга». В просвет между ними проскочить было практически невозможно. Единственный вариант — снизить скорость, развернуться и помчаться в противоположную сторону. По обочине не проедешь — бетонные столбики, да и дальше навалены какие-то кучи земли. Глянув в последний раз на просвет между машинами, я за доли секунды приняла решение и, подняв машину на два колеса, проскочила между «КамАЗом» и «Волгой». Легкое движение рулем в противоположную сторону — и машина встала опять на все колеса. На шестидесяти «Фольксваген» прошел переезд. Судя по звукам сзади, «Тойота» попыталась повторить коронный трюк, продемонстрированный мгновение назад, но ей повезло меньше — она так и осталась за переездом. Больше нас никто не преследовал. Я минут десять погоняла «Фольксваген» по темным улочкам, проверяя, а затем успокоилась и притормозила.

— Все, автородео закончилось победой фаворита, — сообщила я Феофанову, тормоша его за плечо. Осторожно разогнувшись, он поглядел на меня полными ужаса глазами. Из разбитой губы у него текла кровь, на лбу образовалась шишка.

— Мы живы, — прохрипел он так, что я не поняла, это вопрос или констатация факта.

— Вроде живы, — пожала я плечами, изучая разбитое лобовое стекло. — Пока живы.

— Я уж думал, что все, — судорожно вздохнул Феофанов. — Господи, меня точно решили пришлепнуть! Это Никита, черт бы его побрал.

— Неизвестно еще, — буркнула я, подсчитав в уме сумму, необходимую для ремонта «Фольксвагена».

— Да кто же еще? Уверен на все сто, что Никита! — негодовал Феофанов и вкрадчиво спросил, глядя на меня глазами брошенного голодного щенка: — Евгения Максимовна, вы возьметесь за мое дело? Без вас мне просто крышка.

— Уже взялась, — пробурчала я с досадой на себя, что ввязалась в эту темную историю. — Расценки мои знаете? Оплатите ремонт машины плюс деньги на дополнительные расходы, если потребуется специальная аппаратура, материалы или заплатить кому-нибудь взятку, например.

— Я согласен, только защитите меня! — с готовностью закивал Феофанов.

Я промолчала.

«Фольксваген» я оставила на платной стоянке, чтобы отремонтировать позже. От стоянки мы доехали на такси до ближайшего банкомата, чтобы снять деньги на ремонт машины.

— Сни́мете деньги, потом поедем к вам домой, — сказала я архитектору, пока тот копался в карманах в поисках бумажника с кредитками.

Феофанов растерянно обернулся ко мне:

— У меня больше нет дома.

— Как это нет? — изумилась я.

— Ну, в квартире, где мы жили с Анжелой, теперь поселился ее брат, якобы для охраны ее от меня. Дом родителей я продал, так как полагал, что для совместной семейной жизни хватит одной квартиры, — потерянным голосом поведал Феофанов. — Если я заявлюсь в свою квартиру, Никита пристрелит меня, подбросит наркотики и скажет своим коллегам, что в таком виде и нашел меня в подъезде.

— Вы, кажется, рассказывали о каком-то своем друге, у которого ночевали? — вспомнила я.

При упоминании о друге архитектор поник совсем.

— Я ему звонил сегодня утром, и мне дали понять, чтобы я там больше не появлялся. Конечно, не в открытую. Намекнул, что жена чуть не сбрендила от случившегося. Лучше подождать, пока она остынет, и только тогда появляться. Говорил, что через три дня он идет в отпуск, они на две недели едут к родственникам жены, а затем мы непременно встретимся, посидим, то да се. — Сказав это, Феофанов опять стал шарить по карманам.

— Великолепно, — проворчала я. На аллее справа от банкомата показался патруль в составе четырех человек.

— Да что вы копаетесь! — прикрикнула я на горе-клиента.

— Не могу никак найти бумажник, — смущенно проговорил Феофанов, — может, выронил в машине во время бешеной гонки или в больнице сперли?

— Ни в больницу, ни к машине мы возвращаться не будем, — буркнула я и потянула его от банкомата. — Возьмите меня под руку, сделаем вид, что просто прогуливаемся.

Феофанов с готовностью взял меня под руку, и мы неторопливо пошли по аллее прочь от банкомата.

— Почему мы не будем возвращаться к машине? — негромко спросил Феофанов.

— Примета плохая, пути не будет, — отшутилась я.

— Думаете, они устроят там засаду? — с понимающим видом кивнул Феофанов.

— Не исключено, — ответила я. Феофанов судорожно сглотнул.

— Не бойтесь, они на нас даже не смотрят, — оглянулась я на патруль. — Прекращайте дрожать, а то у меня будет вибрационная болезнь.

— Я не от страха дрожу, просто ветер такой пронизывающий. Надо было куртку потеплее надеть, — сказал Феофанов, стуча зубами. — А замерзать мне нельзя, у меня слабое здоровье.

— У такого быка — и слабое здоровье? — сказала я чуть громче, чем требовалось, потому что не смогла совладать с собой от потрясения. — У вас нормальная ветровка. Может, мне снять и отдать вам свою куртку?

— Ни за что! Я лучше замерзну, — гордо заявил архитектор.

Я остановила такси. Мы как раз стояли на проспекте.

— Я сейчас за вас заплачу, но завтра, когда откроются банки, вы мне все компенсируете, — с грозным видом предупредила я Феофанова в салоне такси, протягивая водителю деньги.

— Да нет проблем! — воскликнул Феофанов и поинтересовался: — А куда мы едем?

— Мы едем к единственному родному человеку, оставшемуся у меня на этой планете. Не считая, естественно, отца, — ответила я.

— Вижу, про отца вы говорите без теплоты в голосе, — заметил Феофанов.

— Это мое личное дело, — пробурчала я. — Мы с отцом не общаемся.

— Вас это беспокоит? Может, поговорим об этом? — дружелюбно предложил Феофанов. — Выговоритесь, легче будет.

— Я что, второго Фрейда подрядилась защищать? — спросила я зловеще.

— Просто предложил, — пошел на попятную Феофанов. — Я думал, это поможет нам сблизиться.

— Вот как раз сближаться нам не стоит, — сухо заметила я. — Вы должны четко выполнять мои приказы, быть со мной абсолютно честным, доверять мне, но не более. А пока приказываю молчать, мне надо собраться с мыслями.

В салоне частного такси повисла тишина, которую нарушил водитель:

— Куда дальше?

— Направо, потом на перекрестке снова направо, — ответила я, проверяя, нет ли за машиной «хвоста».